Одиночество

Глава 9

— 1 -

Охоту, как вид императорского развлечения, я никогда не любил и всегда по возможности избегал от участия в этом мероприятии. Почти за пятнадцать лет руководства Империей пару раз я с друзьями выезжал на охоту, но так и ни разу не вставал на охотничью тропу. Этот вид спорта или времяпрепровождения был для меня совершенно неприемлем. Иногда мне, защищая самого себя или своих друзей, приходилось убивать двуногих животных врагов, но у меня не поднималась рука на то, чтобы убить любое беззащитное животное, даже волка.

Еще в приемной мне пришла неожиданная мысль, на время покинуть столицу и уехать куда-нибудь в глубинку, где мог бы вплотную заняться проблемами Министерства внутренних дел и его руководителями. Когда появилась Нелли, я предложил ей вместе со мной слетать на охоту на северного медведя. Территория Империи простилась далеко на север до Ледового океана, на берегу которого обитал северный медведь, который питался рыбой в океане, был мощным животным. Только две недели в году белый медведь подпускал к себе самку, чтобы продлить свою династию, а все остальное время оставался бродячим угрюмым бирюком. Причем не каждый охотник, вооруженный современным оружием, искал встречи с таким животным.

Нелли, видимо, тоже несколько устала от дворцовой жизни, и с радостью в глазах восприняла мое предложение, на пару суток смотаться на север и поохотиться там. Она тут же поинтересовалась, а кого я оставлю блюсти свои интересы за время своего отсутствия, чем поставила меня в тупик. Прежде, я никогда не думал о том, кто мог бы меня замешать на время моего отсутствия. Отделавшись шуткой на ее этот вопрос, я приказал ей бежать в свои покои и собираться на охоту. Смеясь, моя женщина развернулась и почти трусцой помчалась в свои покои, тем самым продемонстрировав мне, что ее тело на третьем месяце беременности пока еще сохраняло грацию и изящество движения. Она была желанна.

Анастасия заметила именно этот мой взгляд Нелли вслед, женщины всегда замечают не то, что иногда хотелось бы мужчинам, и возмущенно фыркнула ей вслед, мол, не только она такая красивая и грациозная. А я находился в полном смятении этим ее проклятым вопросом, кто может заменить меня в мое отсутствие?! В приемную ввалился Герцег и поинтересовался, сколько гномов телохранителей брать с собой.

Не отвечая на его вопрос, я попросил Анастасию срочно связаться с майором Кохлером и попросить его срочно явиться в приемную, который тотчас ответил на вызов и сказал, что выходит к нам. С майором и полковником я разговаривал в своем кабинете, куда мне пришлось вновь вернуться. В течение пятнадцати минут обсуждался вопрос прикрытия моей охотничьей поездки на север. Кохлер моментально разобрался в сути дела, предложил свой, совершенно неожиданный для меня и Герцега вариант охраны северной имперской резиденции, который был единогласно принять.

Оставшись в кабинете один на один с полковником Герцегом, я повторил ему вопрос Нелли, не называя, разумеется, источника этого вопроса. Гном вначале захихикал и зацыкал зубами, но затем впал в глубокую и мрачную задумчивость, с каждой минутой становясь боле злым и мрачным гномом. Затем поднялся на свои короткие ноги, подошел ко мне и произнес одно только слово, глядя мне в глаза:

— Мольт.

Гном был абсолютно прав, один только бригадный генерал Мольт мог бы меня замещать на время моего отсутствия в столице, когда я буду на охоте. Я тут же схватился за разговорник и связался с бригадным генералом. Разговор получился коротким, Мольт, как военный человек, быстро разобрался в создавшейся ситуации и пообещал уже вечером прибыть в столицу для утряски имеющихся вопросов и проблем, а также для того, чтобы принять на себя временное управление Империей.

В ходе пятнадцатиминутных переговоров мы полностью изменили протокол организации и проведения охоты Регента Империи на северного медведя. Вооруженные силы Империи должны были выделить специальный борт для перелета всей группы из столицы на Север, а затем военными вертолетами перевезти Регента и сопровождающих его лиц, а также несколько журналистов в специальную северную резиденцию.

В столичном аэропорту я с Нелли на краткое время встретились с бригадным генералом Мольтом, который только что прилетел в столицу, чтобы временно замещать меня на посту главы Империи. Никаких особых ритуалов по передачи власти пока еще не было придумано, поэтому мы просто пожали друг другу руки и разошлись, я на самолет, вылетающий на север, а Мольт во дворец.

Нелли ничем не выдала своих чувств по отношению к этой встрече, она небрежно протянула Мольту руку для рукопожатия и, практически не останавливаясь, продолжила свой путь к стойке нашего авиалайнера. Она так и осталась чуть холодноватой и отдаленной женщиной, которая была углублена в свои размышления. Но была красива, одета в длинное белое платье до пят, которое только подчеркивало стройность ее идеальной фигуры. Поверх белого платья на ее плечи была небрежно наброшена шуба-накидка без рукавов из рыжего лисьего меха. Признаюсь откровенно, было очень приятно держать под руку эту женщину и сердцем осознавать, что она принадлежит одному только тебе.

Во время перелета на авиалайнере я немного расслабился и выпил несколько стопок отличного виски. После чего остальная часть воздушного путешествия прошла в каком-то тумане — мы-то приземлялись, то взлетали, а затем снова садились, переходили из одного самолета в другую и снова взлетали. Я окончательно пришел в себя, уже находясь во дворе северной резиденции, когда вместе с Нелли по заснеженному крыльцу и сеням мы проходили в теплый дом имперской резиденции.

Эта резиденция была построена совсем недавно и там еще никогда не появлялись такие властные имперские сановники, которые прилетели вместе со мной. Еще во дворе резиденции все сопровождающие лица были рассортированы и расселены своеобразно занимаемому должностному положению и общественному статусу. С журналистами прислуга этой резиденции с первой же минуты начала обращаться так, словно они были важными имперскими чиновниками, а журналистам это ужасно понравилось.

Нелли, скинув на пол свою лисью шубку, распростерлась на громадной теплой оттоманке и приходила в себя после всех этих перелетов и переездов. Мне же очень хотелось подняться на второй этаж и усесться за терминал, где, наверняка, скопилось много информации для чтения и принятия решения, но я хорошо понимал, что мой уход, станет последним днем в нормальных отношениях с этой женщиной, бушующей матерью моего ребенка. Но и набрасываться на будущую маму, чтобы тут же изнасиловать ее и почувствовать себя настоящим "мачо", было бы не делом настоящего мужчины. Вот я и ходил кругами вокруг своей будущей жертвы, не зная, как привлечь ее внимание,

Мы были одни во всем доме, и никто нас не беспокоил. Ужин будет подан в восемь вечера и от нас зависело, будем ли мы ужинать одни или вместе со всеми лицами, прибывшими с нами. Нелли поднялась на ноги и принялась обследовать наше помещение, она поднималась на второй этаж, спускалась на нулевой уровень, везде совала свой симпатичный носик, но при этом не обращала на меня ни малейшего внимания. Вот тогда-то я и раскусил суть этой женщины, Нелли была энергичной и толковой женщиной, но она устала от постоянного пребывания и скучной жизни наложницы в столичном дворце.

Нелли искренне обрадовалась нашей совместной поездке на север, так как у нее впервые появилась возможность увидеть новые места и встретить новых людей. Но северная имперская резиденция оказалась продолжением золотой клетки столичного дворца, там были немного другие люди, но они мало отличались своими характерами от людей и чиновников имперской столицы.

Только сейчас Нелли начала понимать, какую же она совершила страшную ошибку, подписав со мной договор о продаже самой себя в мою золотую клетку. Она в своей жизни еще не встречала мужчины, которого полюбила бы до смерти, и была готова отдать за него свою жизнь, поэтому и совершила эту ошибку. Деньги, власть и внешняя притягательность позиции официальной наложницы Регента Империи, словно магнит, влекли ее, затмили ей глаза. Она пока еще не ощущала разницы между любовью и сексуальным обладанием мужчиной.

Вот и сейчас она металась по всему дому, стараясь отдалить минуту нашей близости. Нелли нравились наши с ней появления на людях, где она была красивее многих женщин, а глаза мужчин повсюду сопровождали ее. Ей нравились красиво одеваться, вращаться в обществе прелестных дам и кавалеров, посещать официальные приемы, банкеты, празднования, где она имела возможность демонстрировать великолепную стать своего тела и осанки. Но в последнее время я стал обращать внимание на то, что и Нелли потихоньку меняется. На второй месяц нашей совместной жизни, она гордо заявила, что беременна. С этого момента я заметил, что Нелли перестали нравиться наши ночные буйства, она всячески старалась их избегать или сокращала их время, выполнив, так называемый, супружеский долг она отворачивалась лицом от меня и тут же засыпала.

Понимая, что и сейчас мне ничего не светит, я поднялся на ноги, сказал Нелли, что пойду, прогуляюсь, и, натянув на себя комбинезон спецназовца, отправился во двор резиденции. На дворе было темно и безлюдно, слышалось одно только посвистывание порывов ветра и скрип покачивающихся на фонарных столбах фонарей. Из тени вынырнул полковник Герцег, он сам был на лыжах и в руках он держал вторую пару лыж. Не здороваясь с полковником, я злобно прикрепил предложенные мне лыжи к ботинкам, и мы вдвоем отправились за ворота резиденции.

Нас никто не провожал, а ворота открывались и закрывались автоматически с пульта, который Герцег держал в руках. Через пару километров нас встретил лыжник. При виде нас, он помахал рукой и мы заскользили вслед за ним. По выверенным движениям полковника Герцега, я понял, что спутниковая навигация работает уверенно, и мы следуем правильным маршрутом. Вскоре носками лыж мы уперлись в снежное изваяние, которое оказалось штабной бронемашиной на воздушной подушке. В двух шагах от нас распахнулся люк бронемашины, яркий свет из которого ослепил нас. На ощупь мы сбросили лыжи и забрались внутрь бронемашины, где нам руки тут же принялся жать небезызвестный майор Кохлер.

Домой я вернулся за полночь, Нелли уже крепко спала. Я не стал ее будить, а спустился на первый этаж, включил в сеть терминал и принялся за работу. Материала для рассмотрения и принятия решения было довольно много, но я переслал его Мольту, чтобы старик не скучал и по ночам занимался государственными делами, а сам сконцентрировался на информации по МВД.

Эта гигантская государственная структура никак не отреагировала на мой отлет на охоту на север, а ведь должна была бы. По крайней мере, МВД должно было усилить полицейское охранение северной имперской резиденции, но ничего этого не было сделано. Зато по непонятным причинам, полк штурмовиков Внутренних Войск Империи передислоцировался на другой аэродром. Больше в информации по МВД ничего интересного не было, на секунду я оторвал голову от терминала и прямо перед собой увидел глаза Нелли, в которых клубились злость и бешенство:

— Почему ты, Барк, так поступаешь? Бросаешь меня одну в этом пустом и холодном доме?

Отвечать мне не хотелось, я, молча, подошел к своей официальной наложнице, поднял на руки и перенес на оттоманку, где мы и провели остаток ночи, занимаясь любовью. Поначалу Нелли неохотно отвечала на мои ласки и поцелуи, но женское начало вскоре взяло свое и теперь уже она не давала мне и секунды передышки, любила меня всем своим сердцем и телом.

— 2 -

В соответствии с планом регентской охоты на утро следующего дня был запланирован выход охотничьей партии на берег Ледового океана, но мы с Нелли, разумеется, даже и не проснулись к этому времени. Поэтому и поход к берегу океана задержался на два часа.

К этому времени желающих сходить и посмотреть, что собой представляют океан и северный медведь, особо не было, число желающих сократилось до минимума, до двух человек — до меня и одного сумасшедшего журналиста, которому делать было нечего, поэтому он решил смотаться вместе со мной к этому самому океану. Нас сопровождали два егеря, которые по предварительной информации о них самих, знали практически все о растительном и животном мире Севера. Мы четверо некоторое время потолкались во дворе резиденции, но вскоре натянули лыжи и под взглядами людей, которые так и не решились покинуть жилые помещения, чтобы высунуть свой нос на свежий морозец в двадцать градусов ниже ноля, заскользили за открывшиеся ворота резиденции.

Я чувствовал себя замечательно, ничего во мне не болело и ноги, равномерно двигали лыжами, легко несли меня в снежную даль. Вокруг не было видно ни одного деревца или большого кустарника, один только снег кругом. Но я не сказал бы, что вокруг расстилалась одна только равнина, встречались высокие курганы, покатые холмы, а также глубокие овраги.

Местные егеря отлично знали местность и без компаса отлично ориентировались на ней. Один из них скользил впереди, прокладывал нам всем лыжню, и, соизмеряясь с моим скользящим шагом, вырабатывал темп нашего продвижения вперед с тем, чтобы за один скользящий шаг продвинуться на как можно большую единицу длины. Вскоре я заметил, что журналист начал сдавать в ходьбе на лыжах и замедлять наше продвижение к океану. Эта жизнь в большом городе, комфорт современной цивилизации быстро превращали организм современного человека в слабый придаток современной жизни, который был неспособен к борьбе с природными явлениями и длительным пребыванием на лоне природы. Пару раз нам пришлось останавливаться, давать передышку ногам и пить крепкий и горячий чай или кофе из термосов, чтобы восстановить силы. Что касается физического состояния моего организма, то я не сказал бы, что во время перехода на лыжах чувствовал себя супер отлично, но хорошо знал, что мне хватит сил мне без остановки достичь берега Ледового океана.

Одним словом, вместо того, чтобы в течение часа, как это планировалось ранее, достичь океана, мы ползли до него чуть более пары часов. Но какова была радость молодого журналиста, в этот момент мне даже показалось, что я где-то с ним встречался, когда земля под нами внезапно сменилась на льдины и ледяные торосы. У берега они застыли неподвижно ледяной массой, а чуть далее от берега плавно изгибались и колебались, под действием океанской вольны. В этом ледяном месиве было трудно разглядеть или определить линию прилива, где кончался берег из гальки, и начиналась водная поверхность самого океана. Да нам этого было уже особо и не нужно, сам факт, что мы находимся на берегу Ледового океана, принес немало волнений и радости, и мы с журналистом даже немного погордились своим первопроходством.

Некоторое время мы постояли на берегу океана, палками от лыж потрогали ледяные наросты на прибрежных валунах и, сняв лыжи, походили взад и вперед по самому берегу, боясь ступить в ледяное месиво, а то, вдруг, провалимся в под лед. Через десять минут делать на этом первородном берегу было больше абсолютно нечего.