Корпусная артиллерия, ввиду своей малочисленности, была укомплектована несколько лучше, но тоже, далеко не так хорошо, как хотелось бы. Пушки 107мм присутствовали везде, а вот шестидюймовых гаубиц не хватало.

Правда было в Российской Армии соединение, которое разительно отличалось от всех остальных. Отдельный Особый Корпус по своей огневой мощи превосходил три обычных. Дивизионный артполк в этом корпусе, помимо пушечного и гаубичного, имел дивизион самоходных орудий. Двадцать четыре бронехода представляли собой грозную силу (правда об этом тогда ещё не знали). Впоследствии, буквально перед самой войной, из самоходок сформировали отдельный полк, благо штаты корпуса непрерывно менялись, да и сам он представлял собой один большой эксперимент. Данный полк, по замыслу его создателей, предназначался для усиления обычной стрелковой дивизии на направлении главного удара. В гаубичном дивизионе, помимо 107мм Крупповских, имелась батарея новейших шестидюймовых орудий отечественной разработки.

Артчасти корпусного подчинения здесь так же радовали глаз обилием новых систем. Пушка Лендера, калибром 122мм, превосходила 107-ми миллиметровку на голову. Новая 152мм дальнобойная гаубица, построенная на том же лафете, так же отличалась от старой, Крупповской, в лучшую сторону. Был в корпусе и Экспериментальный Артиллерийский дивизион. В него входили разнообразные системы, прошедшие испытания, но не имеющие ещё места в штатной структуре. В добавок, к Особому Корпусу приписали полк Артиллерии Особой Мощности. Просто ни у кого больше не было соответствующих тягачей. Гаубицы этого полка, калибром 203мм, при взгляде на них, вызывали уважение, а при выстреле — оторопь. С неподготовленными людьми случались конфузы и похуже, вплоть до непроизвольной дефекации.

Существовала ещё в России и осадная артиллерия. Её оружием были вполне современные, но в силу монструозных размеров совершенно не мобильные пушки 210мм и гаубицы 305мм. Применять их в грядущей войне не собирались (война-то маневренная будет, пока эти страхолюдины до поля боя довезут, все уже закончится!). Купленные в Богемии по принципу "шоб було", эти орудия мирно хранились на складе.

Крепостная артиллерия, после утилизации бронзовых орудий прошлого века, сразу уменьшившаяся в числе, в массе своей состояла из морских скорострелок, списанных с кораблей. Лишь немногие фортсооружения могли похвастать наличием специально созданной для них полковой пушки на казематном станке. Из амбразур большинства долговременных огневых точек торчали длинные, грозные с виду, но малоэффективные на суше пушки. Хорошо ещё, что для 75мм Канэ фугасный снаряд сделали, 57мм, 47мм и прочие орудия Гочкиса его не имели. Так что основу огневой мощи укрепрайонов составляли пулеметы Максим, переводимые сюда из пехоты. Благо, что используя принудительное водяное охлаждение, они могли стрелять непрерывно. Либо до иссякания боезапаса (а его в Доты загрузили с избытком) либо до полного уничтожения противника.

Была ещё артиллерия железнодорожная, вооруженная морскими восьмидюймовками. Создание её протолкнули производители данных пушек. Будет ли толк от её применения никто не знал. А так, и смотрится красиво и стреляет громко.

В общем, все было хуже, чем хотелось, но лучше, чем могло быть.

* * *

Штабс-капитан Зимин казался самому себе воплощением многорукого индийского божества, изображение которого он когда-то видел. Сидя в полутемном каземате поста управления огнем он плечом прижимал к уху одну телефонную трубку, в руке держал вторую и при этом еще умудрялся черкать карандашом по карте и считать на логарифмической линейке. Как и положено божеству, силами он повелевал немалыми. Повинуясь его командам, наводчик выставил на лимбе новые цифры и аккуратно подвел прицельную марку к ориентиру, обозначенному на карточке огня как "одинокая сосна". Орудие на железнодорожной платформе, напоминавшее из-за длинных упоров гигантскую водомерку, выплюнуло стокилограммовый снаряд. Потянулись томительные секунды ожидания, а потом в телефонной трубке у Зимина, вместо уставного доклада, раздался дикий вопль, к счастью приглушенный километрами проводов." А-а-а! Попал! В самую мякотку! Аж колеса брызнули! "Потом корректировщик видимо сообразил, что хотя начальство находится далеко и его дикарских плясок не видит, оно все прекрасно слышит и доложил, как положено: "Накрытие".

Интерлюдия

Военные очень любят большие пушки. Оно и понятно, чем больше орудие, тем сильнее его снаряд и тем больнее он ударит по супостату. На море эти аппетиты худо-бедно удовлетворяются и корабли несут орудия все большего и большего калибра, а вот на суше — увы не получается. Все мечты генералов о больших пушках разбиваются в дребезги по одной простой причине. Эта причина называется лошадь. Именно лошадиная сила таскает на марше и по полю боя орудие, и если его сделать неподъемным, то и смысла в нем нет. Да и сама артиллерийская лошадь животина не простая. Это не крестьянская безропотная скотинка, дешевая и неприхотливая. Першероны дороги, а уж сколько они жрут...Лишняя пара лошадей в каждой упряжке добавит забот снабженцам. Правда конструкторы обещают в ближайшем будущем создать тягачи, способные увезти значительный вес, но пока таких тягачей нет, приходится ограничивать свои пожелания. Конечно, можно сделать орудие разборным и возить его по частям, но это годится лишь для орудий осадных. Вражеская крепость, для обстрела которой привезут большую пушку, никуда не убежит. А если цель может сменить свою дислокацию? Батарея противника, досаждающая нашим войскам , не будет дожидаться, когда при помощи подъемного крана и какой-то матери соберут огромное орудие для её подавления и спокойно переедет в другое место.

Проблему транспортировки мощных артиллерийских систем на суше помогла решить... другая проблема. Она возникла у артиллеристов уже морских, в связи с разработкой ими новой пушки. Восьмидюймовое орудие было сконструировано и испытано на полигоне, промышленность подготовила все, что надо для его производства, когда выяснилось, что нужды в нем нет. Корабли, для которых оно предназначалось, были монаршей рукой вычеркнуты из списков на постройку. Производители, которые уже подсчитали будущую прибыль, забегали, как ошпаренные, пытаясь пристроить свое изделие хоть куда-нибудь. От них не отставали и конструкторы. Одно дело, когда ты просто создал хорошее орудие, и совсем другое, когда его приняли на вооружение. Тут размер получаемых плюшек несколько иной. Решить обе проблемы помогла чья-то умная голова, которая предложила поставить мощные орудия на железнодорожный ход. Этому решению способствовала новая военная доктрина, принятая в 1917 году. Она предусматривала оборонительные действия, с опорой на полосу укреплений. А что из себя представляют современные укрепления? В первую очередь это не бетонные лбы фортов, а развитая сеть складов с припасами и рокадных дорог. Железнодорожники заверили, что так называемый "тяжелый" путь сможет выдержать отдачу восьмидюймового орудия без особых повреждений, что и дало зеленый свет созданию артиллерийских дивизионов "особой мощности". В их задачу входило уничтожение важных целей, таких как штабы и склады, а так же контрбатарейная борьба. И вот теперь один из таких дивизионов "дорвался до сладенького", когда в окуляры наблюдателей попало скопление автомашин и блеск генеральских погон.

* * *

Они сразу и не поняли, что все уже закончилось. С трудом выбравшись из под засыпавшей их земли, генерал огляделся. Вроде ничего не изменилось. Те же дымящиеся кучи вокруг. Только исчезли куда-то машины с пригорка, а вместо адъютанта на земле валяется порванный сапог.

1938г. Сентябрь.

Харьков.

Харьковский Паровозный Завод был широко известен, как в России, так и за её пределами. Его локомотивы отчаянно конкурировали с коломенскими, и спор, какие лучше не имел начала, конца, да и смысла. А вот то, что рядом с ним находится Казенный Паровозный Завод, было мало кому известно. Хотя, по нынешним временам, тесной связью частного и казенного производства никого не удивишь. Если же кто-то начинал проявлять излишнее любопытство, то это вызывало нехороший интерес у организации, которую лучше не поминать к ночи. Местные жители на этот завод внимания не обращали. Стоит завод, и пускай стоит, работает, да и Бог с ним.

Начальник Харьковского Казенного Паровозного Завода, Вячеслав Александрович Малышев, с тоской глядел на сидящих перед ним инженеров.

— Ну почему вы не пришли ко мне с этим год назад, когда никакой войны не было! У меня сейчас план по минутам расписан, а для внедрения вашей технологии надо все производство останавливать! Это невозможно!

— Год назад этой технологии просто не было — Пожилой академик с роскошными усами на худом лице, явный предводитель компании новаторов, не мигая смотрел в красные от недосыпания глаза Малышева — а остановка производства на две недели будет компенсирована увеличением производительности. Александр Александрович, покажите Ваши расчеты.

Начальник сборочного цеха Морозов двинул по столу листок с цифрами. Он заметно волновался. Всего два месяца на должности, а тут надо принимать решение в стиле "пан или пропал" За производством следят с самого верха и срыва плана им не простят.

Малышев углубился в расчеты.

— Если производство будет остановлено и модернизировано, то можно поставить на конвейер новую модель — академик был полностью уверен в своей правоте — Михаил Ильич, Вам слово.

— Благодаря применению сварки, вес машины может быть уменьшен на двадцать процентов. Это первый вариант. Второй вариант предлагает наш Питерский коллега — оставить вес прежним, но существенно усилить лобовую часть изделия — начальник КБ Кошкин избегал называть их продукцию своим именем даже на закрытом совещании. Драконовские правила секретности вбивались в голову жестко, даже порой жестоко.

— Зачем надо усиливать броню? Вы с дредноутами воевать собираетесь? — Малышев непонимающе посмотрел на Николая Шашмурина, молодого инженера из Петербурга, недавно прибывшего на завод.

— На Нижегородском полигоне, в процессе испытаний, придумали, как нейтрализовать наши...ээ...изделия. Старая морская скорострелка Гочкиса с этим справляется вполне успешно. Пушка маленькая, легкая, артиллеристы ей колесный лафет кустарно сделали. Пушек этих на складах очень много. Думаю, что первое применение нашей техники вызовет у противника шок, но потом враги опомнятся и начнут спешно искать противоядие, а это решение лежит на поверхности. Надо заранее готовиться к будущим неприятностям.

— И у Вас уже и проект есть?

— Конечно, вот чертежи обоих вариантов.

-Но две недели — это много, неделя, не больше!

-Хотя бы десять дней...

— Послушайте, мы не на Одесском Привозе!

Совещание затянулось надолго. Термин "Сварка Патона" стал потом, спустя много лет, нарицательным. Крик "Русские панцеры!" был запрещен в германской армии в приказном порядке, как вызывающий панику.

ГЛАВА 15

1938г. Ноябрь.

Москва.

В большом кабинете было очень тихо, только чуть слышно шуршали переворачиваемые страницы. Императрица внимательно, с карандашом в руках, просматривала документы из простой серой канцелярской папки, а два десятка человек смотрели на неё, затаив дыхание. В том плане, что лежал перед ней, Генштаб сделал ставку на использование технической новинки. По замыслу генералов вражескую оборону должны были прорвать бронеходы, причем прорвать сразу на всю глубину, что не даст противнику шанса закрыть прорыв. Но вот гарантии в том, что новая техника окажется "палочкой-выручалочкой" не мог дать ни кто. Бронеходы были созданы ещё при Николае. Император благоволил различным изобретателям, даже предлагавшим полную...как бы её помягче назвать... утопию. Он считал, что если из десяти прожектов хоть один окажется полезным, то это с лихвой окупит затраты на все остальные. Машины были построены и даже приняли участие в Польском походе, где неплохо себя показали. А потом военные долго чесали затылки, думая куда бы их пристроить. В имеющуюся армию они ни как не вписывались. Для наступления, которое виделось генералам в виде броска войск на большую глубину, они не годились из-за малого запаса хода и низкой скорости. В обороне никуда ездить не надо. Для прорыва вражеской обороны они тоже не нужны, там все сделает артиллерия. Вот и оказалась данная техника в роли чемодана без ручки. Решено было оставить самоходы в виде опытовой воинской части, по принципу "шоб було". Завод в Харькове, точнее филиал при паровозостроительном заводе, проектировал и выпускал небольшие партии бронеходов. Подразделения, вооруженные ими, были скорее экспериментальными, чем боевыми. Ситуацию изменила начавшаяся война. Все предыдущие теоретические построения и расчеты оказались несостоятельными. Выяснилось, что генералы, как всегда, готовились к прошедшей войне. Ни о каких прорывах и стратегических наступлениях и речи не было. Артиллерия добросовестно срывала вражеские окопы, но прорвать оборону это не помогало. За время многодневной артподготовки противник успевал построить новую полосу укреплений в нескольких километрах позади — "на колу мочало— начинай сначала".

Астрономические цифры израсходованных боеприпасов вызывали у Ольги оторопь. Цифры безвозвратных потерь — бешенство. Когда идиот в генеральском мундире построил полк и под оркестр повел его на пулеметы, никаких других чувств у нее не возникло. Голов тогда полетело немало. Попытки наступать были прекращены. Но и сидеть в окопах до морковкиного заговенья и ждать, что все само рассосется нельзя, надо что-то делать.

* * *

Наконец Ольга закончила чтение и, сняв очки, оглядела присутствующих. Все они были одеты в серо-зеленую полевую форму, и их высокие звания можно было определить, только всмотревшись в количество и размер звезд на погонах. Сразу после начала войны был издан указ, предписывающий всем военнослужащим "форму одежды — полевую, без ношения наград, за исключением Георгиевских". Некоторые павлины серьезности этого указа не поняли и лишились как формы, так и должностей. Очень удачно вышло, получилось продвинуть наверх нужных людей.

В указе был обозначен и срок его действия — с 04.06.38 (включительно) по День Победы (исключительно)

— Господа генералы, ваш план, несомненно, превосходен, другого я от вас и не ожидала — негромкая размеренная речь вызывала ассоциации с учительницей, объясняющей классу сложную теорему — но позвольте напомнить вам о других планах, которые были не хуже. Германский Генштаб рассчитывал разгромить русскую армию в приграничном сражении и потом беспрепятственно двигаться вперед. Этот план провалился. Русский Генштаб собирался задержать вражеские войска в полосе обеспечения, а потом, на подготовленных позициях нанести встречный удар. В части первой, эта задача была решена, а вот с контрударом не вышло. Хорошо ещё успели вовремя остановиться и не понесли невосполнимых потерь.

В том, что враг был задержан в приграничье, не наша заслуга. Идея создания "Засечной Черты" принадлежит моему брату. Подготовил егерей и разработал для них тактику генерал Брусилов. Переселил местное население в Желтороссию тогдашний премьер Столыпин. Этих людей с нами уже нет. А мы с вами свою часть работы не выполнили.