Бесконечное лето: Город в заливе

"Это что, игра?" — я начал раздражаться. "Потому что если так, то я не в настроении".

"Игра?" — голос, казалось, развеселился. "Нет, что ты. Еще нет. Это просто вход в нее. Просто подумай, где бы ты хотел сейчас оказаться, чтобы продолжить наш интересный разговор. Представь любое место, где тебе было бы комфортно".

Ну да. Конечно.

"Раз так, — я задумчиво посмотрел туда, где в светящейся дымке должно было находиться закрытое облаками небо, — то я бы хотел в Париж. А еще точнее, на Монмартр, на улицу Мучеников, там есть такое симпатичное заведение, называется "Бистро де Мартир". Обыкновенная забегаловка, в общем, но..."

"Как скажешь, мой рыцарь, — согласился голос в голове. — Веди."

И я шагнул вперед.

Серебристая дымка рассеялась, и под ногами оказалась мостовая, над головой белело длинными низкими облаками небо без признаков солнца, слева и справа пространство сжали выросшие ряды домов кремового цвета, превращающихся у основания в кафе, ресторанчики и бистро, и вот как раз слева, если стоять лицом на север, к базилике Святого Сердца на холме, как раз и была...

— Я здесь!

Сидящая за столиком Славя помахала мне рукой.

— Я тут не могу разобраться с меню, написано все по-французски, а я его не знаю, — с очаровательной искренностью сообщила она.

— А ты захоти, — посоветовал я ей, присаживаясь. Хозяин тут неторопливый, можно не беспокоиться, что прибежит принимать заказ. — Или, если хочешь, спустимся на квартал ниже, там есть ресторанчик "Лё Нуво Карийон" с отличными стейками, и меню на английском.

— Не надо, — отказалась Славя. — Мне нравится здесь.

На ней все так же было короткое голубое платье — не то, чтобы откровенное, просто удобная летняя одежда. Но это же Франция! Парижанки вообще не слишком красивы, даже совсем юные, а французы слишком темпераментны, чтобы пропустить возможность поглазеть на прекрасную девушку, да еще учитывая, что большинство небольших закусочных в Париже давно выкупили еще более горячие арабы... в общем, на Славю заглядывался не я один.

Кажется, ее это совсем не волновало.

— Давай сначала сделаем заказ, — подняла Славя узкую ладошку, видя, что я собрался что-то сказать. — Просто посидим, поболтаем. И постепенно перейдем к обсуждению... дел наших скорбных. Или не очень скорбных, а просто происходящего с тобой и нами в последнее время. Это все, что я прошу. Договорились?

— Я бы советовал взять ягненка с овощами, — сказал я ровным тоном. — Он очень здесь хорош.

Славя погрозила мне пальчиком.

— Саш, что за проверки? Ты же помнишь, я мясо — ни-ни, несмотря на все уговоры Датча.

— В таком случае, разве что салаты могу порекомендовать, — даже немного растерялся я. Происходящее было слишком реалистичным. — Или тогда уже сладости — мороженое, бисквиты, пирог яблочный тут неплохой...

— Пускай будет пирог, — решила Славя.

Безошибочно угадав нужный момент, подскочил официант, он же хозяин, он же бармен в соседнем заведении, через дорогу — смуглый, бритый налысо, горбоносый. И звали его, конечно, Мустафа.

— Два яблочных пирога, — сообщил я. — И по бокалу вина, наверное. Из белого что посоветуете?

"Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?" Да, не быть мне Воландом, потому что до сих пор все вино делю на вкусное и невкусное. Детская привычка, я знаю, но ни разу еще не подводила. Да и непонятно, какое сейчас, собственно, время дня — солнце все никак не проклевывалось сквозь плотный облачный полог. Какие упрямые здесь облака, без понимания относятся к ситуации — нам ведь обязательно нужно солнце.

— Юной даме, безусловно, шабли, вам — сансер, — ни на секунду не затруднился с выбором Мустафа. Славя не возражала, да и я, чтобы не проявить собственную дремучесть, только согласно качнул головой. Официант исчез, и я мрачно откинулся на спинку кресла.

— Что за лицо, откуда грусть? — весело поинтересовалась Славя. Ей, похоже, все происходящее откровенно нравилось, выглядела она расслабленной и жизнерадостной, как после хорошего... хм.

— Вопрос первый, — прохладным тоном сказал я. — Где мы находимся, и что вообще происходит?

— Ну... — Славя на секунду задумалась. — Ты же вроде бы хотел на Монмартр, так вот, это он. Сама я в Париже никогда не была, так что придется поверить на слово. Хотя... — она непринужденно огляделась, зацепив взглядом угрюмую серо-черную громаду Святого Сердца. — Выглядит очень похоже.

— Час назад мы находились на катере, плывущем посреди Сиамского залива в совершенно другой части земного шара, — напомнил я. Похоже, не у меня одного тут дезориентация в пространстве. — Мы никак не могли попасть во Францию.

Славя смешно развела руками.

— Наверное, ты прав. Тогда это ни что иное, как колдовство. Забавно, да? Всем известно, что колдовства не бывает.

Так. Тихо. Мыслим рационально. Учитывая обстоятельства и наши возможности, почему бы всему этому и не происходить в реальности? Почему бы нам и не уметь оказываться там, где мы хотим оказаться? Базовые физические законы при этом не нарушаются, а все остальное поправимо. Получается, я могу мгновенно путешествовать в пространстве? Черт, почему же мне эта мысль не пришла раньше, стольких неприятностей можно было бы избежать — и с тем самолетом в Амстердаме, и с обитаемым островом посреди горячего моря...

— И кстати... — Славя шутливо нахмурила брови. — Поправочка со временем. На самом деле, с того момента, как ты очнулся в каюте у Датча, прошел не час, а почти три. Ты оказался гораздо... выносливее, чем я думала раньше.

В памяти всплыло что-то расплывчатое и смазанное, будто я смотрел дрянную экранную копию. Приоткрытые жадные губы, гладкая шея с красными следами, медленные, ритмичные движения бедер, за окном в водяной бездне рассыпаются хрустальными искорками водяные брызги. И потом — снова, все как в медленно витающем, заботливо обнимающим два обнаженных тела тумане. Я зарываюсь руками в ее пшеничного цвета волосы, ее язычок путешествует по моему телу, а ногти впиваются в мои плечи, я прижимаю ее к себе, ближе, еще ближе... А потом...

Наверное, я покраснел. Слегка.

— И это возвращает нас обратно к твоему вопросу, — снова сделалась серьезной Славя. — Что происходит прямо сейчас, и как мы вообще дошли до жизни такой. На самом деле, все не очень просто, но я постараюсь объяснить.

Тут принесли пирог — здоровенный ломоть с шариком мороженого, корицей, карамелью и шоколадом, все как положено — и беседа естественным образом прервалась. Несмотря на заявленную умеренность в еде, Славя оказалась сладкоежкой еще той.

— Очень вкусно, — вынесла она вердикт через несколько минут, с сожалением глядя на ополовиненную порцию. — И вот эти стружечки коричневенькие, ммм... Но не будем отвлекаться. Насчет того, что случилось там, в каюте... — она помолчала, подбирая слова. — Все... было на самом деле, тебе ничего не приснилось. Или — не было, это уж как ты сам решишь.

— Стало намного понятнее, — с готовностью подтвердил я, — спасибо большое за разъяснение.

Девушка беспомощно улыбнулась.

— Ну... не очень-то легко объяснить вещи, которые никогда раньше не случались. То, что произошло там... между нами, называется "карман реальности". Небольшое ответвление, заключающее в себе несколько действующих лиц, которое никак не влияет на основную реальность. То есть, по большому счету, не имеет никакого значение, было оно или нет, про его существование знает всего пара человек — мы с тобой — и никакого воздействия на всех остальных, на весь мир, этот "карман" не окажет. Мы, сидя прямо здесь, можем при желании сохранить его в прошлом, или же стереть навсегда, по желанию. Поэтому...

— Секундочку, — мозг, казалось, съежился, как перепуганный еж, от неожиданного обилия информации. — Какой еще карман? Кто его так назвал? Откуда тебе все это вообще известно?

Славя смутилась.

— Мне было интересно, куда и насколько простираются наши возможности, хотелось провести эксперимент, подтвердить или опровергнуть свою теорию... просто вы с Алисой все больше скакали и прыгали, а нам заняться было особенно нечем... Я имею в виду, скакали — в смысле решали разные вопросы, а не... — она нахмурилась и замолчала.

Вот это да. И самое обидное, что мощная доля правды в этом есть — ну, не теоретик я, меня больше практическое применение интересует, без всех этих малопонятных построений и долгих заумствований. А про Алиску и говорить нечего — ей главное показать, где кнопка включения, а с остальным она сама разберется, образно, конечно, выражаясь. А Славя, выходит, подвела под все это дело теоретическую базу.

— Так, — сказал я рассудительно. — Ну, пускай будет "карман". Откуда он получился и зачем?

— А я его создала, — улыбнулась девушка. — Да еще ты потом помог, и получилась вполне настоящая реальность, не отличишь. А что касается "зачем"... Я же не слепая, Саш. И никто не слепой, все видят, что тебя разрывает на части это твое желание кругом успеть и всем помочь. Нет, я не против, я и сама такая, но только нужно же знать меру... А ты в последние дни совсем истончился.

— Что?

— Это тоже мое личное слово, — пояснила Славя. — Оказался на грани очень тяжелого нервного стресса с возможностью ухода в депрессию. Так я это увидела, по крайней мере.

А ведь и верно увидела, между прочим. Алиска только на днях начала смутно подозревать что-то подобное, а Славя уже рассмотрела, проанализировала и поставила диагноз. И выписала лечение, судя по всему.

— А то, что произошло, как я понимаю...

— Любовь — хорошее расслабляющее и тонизирующее средство, — очень серьезно сказала Славя. Слишком уж серьезно, так и представлялось, как она репетировала именно эту фразу, оставшись где-нибудь в одиночестве. — Тебе оно было необходимо. И мне, честно говоря, тоже.

Тут ей, наверное, тоже следовало бы зардеться. Хотя бы чуточку. Но Славя — девушка серьезная и ответственная, она не может себе позволить краснеть в неподходящей ситуации. А вообще, конечно, новость потрясающая. Вот так сюрприз, дамы и господа! Парень с девушкой занялись любовью, а после выяснили, что оба до одури хотели этого уже несколько месяцев, но боялись признаться друг другу. Эвон как бывает, никогда бы не поверил.

Улица, на которой стоял ресторанчик, жила своей жизнью. Осторожно порыкивая, стараясь ничего не зацепить и не сломать, пробирались мимо автомобили, брели, взявшись за руки, улыбающиеся парочки, почти у самого нашего столика остановился болезненного вида уличный музыкант с гитарой за спиной.

— Мадам и месье! — звучным, хотя и немного севшим голосом сказал он. Парню вряд ли было больше двадцати с небольшим, но нездоровый образ жизни сказывался на нем отрицательно — впалые щеки, нестриженная шевелюра, слезящиеся красные глаза. — Желаю вам доброго вечера в самом прекрасном районе лучшего города на земле и предлагаю на ваш суд замечательные песни в собственном, сказать по правде, довольно паршивом, исполнении. Вполне вероятно, что после первой же песни вас жестоко стошнит, но убедительно прошу не отчаиваться — это постепенно проходит.

А пауза-то затягивается тем временем — после того, как Славя выдала свое откровение, я что-то ни слова не сказал. А все потому, что никогда раньше с такой ситуацией не сталкивался. Чтобы две прекрасные девушки боролись за меня, буквально выхватывая друг у друга из рук — это из области ненаучной фантастики что-то. Неожиданная проблема. Черт! А я же их и вправду люблю, и Алису, и Славю, обеих. Только по-разному.

— Я рад, что мы сейчас оказались с тобой именно здесь, и можем сказать друг другу все то, что должны, — честно признался я и, поколебавшись, протянул через стол раскрытую руку. А Славя, улыбнувшись, вложила в нее свою изящную ладонь. Мир, дружба, любовь — все в одном флаконе.

Уличный музыкант быстро настроил гитару, залихватски шаркнул по струнам и запел, а нам с некоторым опозданием, но все-таки принесли заказанное вино, и мы его даже пригубили, легонько чокнувшись тонким красивым звоном. Вино оказалось очень даже ничего себе, совсем не похожим на желтоватую водичку с тяжелым спиртовым запахом, которую у нас обычно выдают за "изысканный купаж лучших французских виноградников".

Мы вели легкую беседу ни о чем, впервые, наверно, открыто наслаждаясь обществом друг друга, а вокруг нас все так же звучала, отражаясь от домов и обвивая нас колючими острыми щупальцами гитарная музыка неизвестного французского певца. Первую песню, правда, я не запомнил, хотя вроде бы что-то такое знакомое и известное звучало, а вторым номером парень зарядил вполне правильную композицию — Johnny B от Hooters.

It's a sleepless night, she's callin' your name

Oh why can't you see? Oh Johnny B

Суровая песня-предупреждение от неизвестного доброжелателя. Бойся, говорит, этой очаровательной женщины — она не та, за кого себя выдает. Или это коллективное бессознательное наводит тень на плетень? Так, а мысли-то путаются, что-то расслабляющее средство от Слави не слишком помогло. Может, повторить? Э, нет, гусары, молчать — наверняка, все дело в вине, оно было крепче, чем мне сперва показалось. Или нет?

— Ладно, — сказал я со значением. — Что произошло, мы в самых общих чертах разобрались. Не скажу, что все понял, но так даже лучше — крепче буду спать по ночам. Теперь второй вопрос: как нам поступить со всей сложившейся ситуацией?

— Даже и не знаю, — Славя опустила глаза, но в их глубокой синеве мне почудился озорной блеск. — А как ты хочешь с ней поступать?

"Поступить, а потом догнать — и еще раз. И еще потом, для верности".

— Я имею в виду, — чего-то у меня сегодня день сбивчивых мыслей, — вот эта вся непростая коллизия. Алиса, ты... — я опять сбился и осип, — и я. Треугольник.

— Никакого треугольника здесь нет, — сказала Славя и бросила на меня загадочный взгляд. — Есть только три точки: ты, я и она — и никаких соединительных линий. Но если тебе вдруг захочется повторить наш приятный опыт, только скажи, мы организуем "карман", и никто ничего не узнает. Ну, а если нет... — она чуть погрустнела, — тогда все пойдет, как шло раньше. Ты останешься с Алисой, а мне и девочкам придется барахтаться самостоятельно, как и с кем выйдет. На меня ты видел, как Датч глаз положил?

— Я думал, ты хорошая, — сказал я железным голосом. — А ты вот какая оказалась коварная.

— Я? — Славю, похоже, эта мысль шокировала. — Нет! Я просто делаю так, чтобы другим было хорошо — в первую очередь. Тебе вот разве было плохо?

Пришлось признать, что нет, очень даже хорошо. А потом второй раз — даже еще лучше получилось.

— Я же не глупая и понимаю, что без тебя вся наша компания никуда не годится, она развалится на части на следующий же день, — деловито продолжала Славя. — Ты — наше связующее и объединяющее звено. И еще ты мне нравишься, правда, по-настоящему. Поэтому...