Знак Змееносца

— Замолчи, — раздражённо перебил её дракон, — я всё прекрасно понимаю! Пригожий и Мудрый тоже ищет вас... Когда мы встречались раньше, обходилось без драки... Но, раз ты ставишь меня в двоякое положение, выбор перед долгом и гармонией, тогда и я поставлю тебя в такое же! Балланс должен соблюдаться... Как ты любишь...

— Что ты имеешь ввиду? — Шаба воззрилась на Хранителя.

— Я загадаю тебе две загадки: ответишь — пропущу вас, а нет, сама понимаешь... Извини... Работа...

— А нельзя никак обойтись без этого? — Шаба поморщилась: загадки она недолюбливала, — скажем, я исполню пару твоих желаний, ну... или царь тебе заплатит...

— Ой, не смеши меня, Шапаш! — Дракон всплеснул руками, — Нимрот? Заплатит? Может ещё мне веранду отремонтирует? Короче, или, или...

— Хорошо... — Шаба поглядела на Агнесс изподлобья, — надеюсь загадки не трудные.

— Для детей, — махнула рукой Агнесс.

— Давай...

Шаба замерла, словно готовилась прыгать с парашютом.

— У трех трактористов есть брат Сергей, а у Сергея братьев нет. Может ли такое быть? — Глаза рептилии прищурились.

— Эээээ... парадокс какой-то, — девушка нахмурилась.

— Никакого парадокса, — Шабе показалось, что чудовище ухмыляется, и это заставило её сосредоточиться.

Агнесс хрюкнула от удовольствия.

— А! — вдруг воскликнула богиня, — понятно! Женщины смертных, могут быть трактористами! Ну, то есть, трактористками. Я, правда, подзабыла, а что это... трактористка... типа, танкиста, только на другом агрегате... трактор... или Великий Аттрактор...

— Правильно, — в интонациях дракона звучала непрекрытая обида, — ладно, слушай вторую... Только чуть прохладой веет,

Сразу он свинцово-серый.

А теплеет, ярко-синим,

Станет, как морская бездна.

Он младенцем беззаботным

Цвет имел бутона розы.

Под покровом птичьих трелей,

В плавал в воздуха потоках...

Старость дряхлая, краснея,

Подкралась к нему незримо,

И костёр прощальный вспыхнул

Чтоб на утро стать золою.

Перед смертью, покрывалом

Лик укроет белый саван,

Черным бархатом, расшитый,

С золотыми кружевами.

Но позднее дом хрустальный

Он покинет, разливаясь,

Вознесётся он из пепла,

Словно огнекрылый Феникс!

Агнесс с победоносным видом, отвела в сторону свои ковшеобразные челюсти, с лёгким прищуром наблюдая за растерянной богиней.

Шаба беззвучно шевелила губами, уставившись в пол, наморщив лоб, и машинально теребила пальцами бахрому на скатерти.

Так прошло минут пять.

Захрипел старенький радиоприёмник:

— В Лимбусе четырнадцать часов, по аттоланскому времени...

Снова шипение, а затем тишина.

— Да, забыла сказать, — дракон снова принялся за вязание, — на размышление не больше пяти минут...

— Ну, слушай, — Шаба обижено надула губы, — твоя загадка изобилует метафорами, суть которых может меняться в зависимости субъективной картины индивида...

— Шаба, не грузи ты меня умными словами... Загадка для средней школы, что ты... — дракон покачал чепчиком, а зубастый клюв напомнил диковинный маятник.

— Да? — богиня наклонила голову, — тогда я знаю!

— Ну? — Агнесс с любопытством глядела то на Шабу, то на кончики спиц, захватывающие шерстяную нитку.

— Это загадка, про наших мудрецов! Тех самых! Намёк на годичный цикл климата в средней полосе, означает наших двенадцать Хранителей, которые являются посредниками между бессмертными и сильнейшими из мира людей!

Агнесс тяжело вздохнула, и отложила вязание снова.

— Скучно тут, последние лет семьсот, — сказала она неожиданно, глядя задумчиво в чернильный мрак за окном веранды.

Где-то стрекотал зуммер сверчка...

Шаба напряжённо смотрела на проекцию дракона.

— Одно и то же вокруг, в чём-то я понимаю Мута.

— Мута? — удивилась Шаба.

— И его тоже, — Агнесс поковырялась ногтем между кинжаловидных зубов, — вы можете проезжать, Младшие...

— Ура! Значит, я угадала?!! — воскликнула враз повеселевшая богиня Солнечного Света.

— Нет, — Агнесс повернула к Шабе свою крокодилью морду, — правильный ответ "небо"...

— Да как же так?! — возмутилась Шаба, — почему небо? Там ведь...

— Не веришь, посмотри в интернете: там ответ есть, — буркнула Агнесс.

— А почему ты нас пропускаешь тогда? — теперь вид у богини был растерянный, что являлось редчайшим случаем во всех мирах.

— Да потому что! — Агнесс почти выкрикнула эту фразу, — вы же всё равно попрётесь! Не так, так эдак! Не эдак, так вот так! Ещё и меня случайно пристрелите... не со зла, конечно... Вы же младшие Анунаки... Такие же упрямые, как потомки Адамаса... Эх... Да вот только... (голос её смягчился, и приобрёл какие-то грустные интонации) — я бы на вашем месте туда не совался... Горе ждёт нас всех... (вздох) Большое горе... и вообще — плюньте вы на эти Игры Богов...

— Как, Агнесс?! — Шаба не могла придти в себя от удивления.

— Да вот так, — и Агнесс смачно сплюнула в угол веранды, и продолжила вязание.

Сверчок затих.

— Но ведь Мут затеял недоброе... равновесие Мироздания под угрозой...

— Мироздание, не глупей вас будет! — назидательно прервала её матрица дракона, — оно как-то выкручивается, с начала Великого Цикла, и ничего, всё нормально — Вселенная ещё не треснула... ну, за исключением пары раз... да и то: все живы — здоровы. И ведь всегда так было... Сколько себя помню... А всякие герои, лезут между жерновов истории, пытаясь доказать всем вокруг, что они, де, могут влиять на Естественный Ход Событий! Погибнуть во имя всеобщего блага и процветания! А потом, когда они становятся просветлёнными, они понимают, что можно было этого всего и не делать, и называют таких же, как были сами, подмастерьями мудрости... Если все так будут тренироваться, на вас Вселенных не напасёшься!

— Слушай, Агнесс, — Шаба молитвенно сложила руки на груди, — не ворчи на меня, умоляю, скажи, что нас ожидает? Что нам делать?

— Тебе бы, милая моя, синоптиком работать, — буркнула Агнесс, — а если я тебе расскажу, носок вон, распустится — и вяжи его потом заново... Реликтовые гравитационные волны, потому и называют реликтовыми, что они очень редкие. А ты тут...

— Ну, хоть намёк... я не хочу терять Анат... она нужна всем нам, — Шаба посмотрела в глаза Хранителя.

— Ты же знаешь, зачем на Аттолане сейчас собрались почти все бессмертные? Почему идёт эта бесконечная война...

— Это всё из-за того древнего пророчества?

— Не только, но и... Вот глянь, — дракон придвинулся к девушке, скрипнув ножками табурета по дощатому полу, — видишь, вот тут, узелок есть? (Агнесс показала спицей на вязаное полотно носка) Флуктуация причинно-следственных событий пространства-времени. Если за него потянуть, будит огромная дыра, по сравнению с которой, чёрные гигантские дыры погибших галактик, пятнышки тли на садовых розах! Целостность Океана ОМ нарушится, и он свернётся в бесконечно малую точку. Ты понимаешь, что это означает?

— Не будет больше солнечного света, — богиня, широко открыв свои огромные зелёные глаза, как зачарованная, смотрела на маленький узелок.

— Недаром в тебе есть дар всеведения! Это мягко сказано, — Хранитель саркастически хмыкнул, и перед Шабой сверкнул частокол зубов, — тебя не будит, меня не будит — никого не будит! Представляешь себе множественность Вселенных, свернувшуюся в бесконечно малую точку? Я вот, лично, нет... но чувствую, что будет хреново — даже ЭОЛы могут трансформироваться и исчезнуть — то есть, ваше бессмертие, перестанет быть таковым, по сути. Может, конечно потом кто-то и возродится, но это не факт... Начнётся всё заново, с чистого, так сказать, листа, через миллиарды лет...

Даже бессмертная богиня зябко поёжилась при словосочетании "миллиарды лет".

— Если вы возродите Баала, — продолжала Агнесс, — узелок зацепится, потянется и всё погибнет... Всё!... Ну, не погибнет, конечно — просто прекратится...

— Но почему? — Шаба снова теребила бахрому на скатерти, теперь уже нервно.

— На этом этапе расширения нашей Вселенной, возникает узелок, предсказанный ещё великим пророком древности, Джеком Машиной, (известным так же, как Птах Инженер) около миллиона лет назад. Именно сейчас в размерности пространства-времени должен возникнуть тот самый, знаменитый "Тринадцатый Фактор". Он сломает кратность Вселенной и ткани самого пространства-времени. Появится новый принцип симметрии частиц, пойдёт цепная реакция Великого Гравитационного Коллапса, которая сможет уничтожить ВСЁ! Она прорвёт границы измерений: невидимые поля, станут осязаемыми, они разбухнут от энергий, и начнут пожирать материю, пока вся Множественность Вселенных не оптимизируется в ту самую, бесконечно малую точку. Но, так как его появление неизбежно, а в нашем нелинейном мире всегда есть поле альтернатив, то, как сказано в пророчестве, Баал не должен возродиться, став Тринадцатым Фактором — иначе, он будет точкой разрушения, но, он может воплотиться волной, прибывая в вечной суперпозиции, тогда Тринадцатый Фактор, сольётся с Двенадцатью, и при этом останется в нашей Вселенной. Она не сможет без него расширяться далее, и взаимодействовать с остальными Вселенными! Точка этого события, должна быть здесь, на Аттолане, об этом говорит мне узелок... Но Баал будет не живой, и не мёртвый, смертный, но могущественнее бессмертного, превратится во взрослого и ребёнка... личность его расколется, и будет он подобен фотону — волной и частицей одновременно, в пространстве-времени... Вот так...

— Значит, его больше не будет? — Шаба медленно произнесла это, глядя в пол.

— В любом случае.

— Но если мы не зацепим этот узелок, может ли его зацепить кто-то ещё? Кто знает об этом? — Шаба мрачно нахмурилась.

— Мут знает об этом...

— А ты говоришь, чтоб мы плюнули на всё!

— У него другие планы, — Хранитель отодвинулся обратно, на свой край стола, — он хочет контролировать ВГК (Великий Гравитационный Коллапс), и под этим соусом диктовать свою волю всем, включая Древнейших. В принципе, у него это, скорее всего не выйдет, и его так же размажет в пространстве-времени, как и Баала. Может быть, он попробует переселиться в чётное измерение, и контролировать богов оттуда, но... пройдут годы, силы его иссякнут... в общем...

— В общем, мы теряем нашего близкого, а ты предлагаешь нам всем жить в страхе, — подытожила за неё Шаба.

— Ну, почему в страхе, — дракон пожал плечами, — вы же будите знать, что это ненадолго, так и боятся нечего: Мут слишком самолюбив, чтоб просто погибнуть, дав уничтожить ВСЁ. Даже если мальчик заскучал. Ему придётся рано или поздно подчиниться Естественному Ходу Событий. Каких-то сто, двести тысяч лет... А вот если вы продолжите свой путь, и постараетесь исполнить пророчество, и Баал добровольно согласиться стать волной — тут, как раз, я вижу, что узелок обязательно потянут — не вы, и не Мут... кто-то ещё... его нет в моей нити, я не знаю, кто или что это, но тогда неизбежно произойдет что-то очень скверное... очень... Не зря за это пророчество так все уцепились...

— А мы можем, как-то, этот узелок, ну... не знаю, защитить, экранировать, что ли? — Шаба была грустна.

— Теоретически можете, — кивнула матрица дракона, — но я бы, на это не рассчитывала... Да... Уж, поверь — вероятности я прикидываю не хуже квантового процессора Птаха... Корень этого узелка тянется из прошлого, с планеты Земля. Возможно, Двенадцать Хранителей, о которых ты вспомнила, как-то связаны с этим. Цепочка его последовательности тонко сплетена с причинно-следственными связями, и выделить эту частоту из общей вибрации ОМ — задача, почти не реальная.

На столе загудел кипящий самовар, а об абажур с тусклой лампочкой бились мельтешащие ночные мотыльки.

Помолчали. Было и уютно и, одновременно тоскливо...

— А как он хоть выглядит, этот узелок бытия? — спросила Шаба, понимая, что на чёткие инструкции рассчитывать не приходится.

— Да вот так, — Агнесс приподняла вязание.

— Агнесс, ну, я серьёзно...

— Я не знаю, какова проекция этого узелка, на ткань макрокосмоса, но... что-то мне подсказывает, что мимо вы не пройдёте...

Собственно, пока происходил этот довольно необычный диалог (драконы не часто столь словоохотливы), всё в пещере и на самом мосту было застывшим, словно облито жидким стеклом, которое быстро твердело. Время, конечно же не остановилось окончательно, но его течение было очень замедленным, так что со стороны, могло бы показаться, что все фигуры и предметы неподвижны (если только вы бы не оказались внутри самого места этого происшествия — тогда вам вообще бы ничего не показалось, совсем).

Но всё же, был один объект, который в пещере двигался.

Под тёмными скалистыми сводами горной трещины, в сумраке, выделялся полупрозрачный шар, внутри которого виднелся силуэт необычной птицы, изредка взмахивающий крыльями. Эта птица была чернее самой чёрной ночи — её было так плохо видно в темноте пещеры, что, если бы не защитный кокон — только столкнувшись с ней нос к носу, можно было бы обнаружить это присутствие.

Это был чёрный аист. Он сел на выступ скалы, и долго, внимательно наблюдал за остановленной сценой на мосту, слегка дёргая головой, изредка отвлекаясь, на то, чтоб почистить клювом свои перья.

Затем, он изящно, словно змея, изогнул свою шею, и задрав клюв к потолку, стал издавать им быстрые резкие звуки, раскатистую длинную трель, с разным ритмом.

После, не дожидаясь развязки, он взмахнул крыльями, и полетел прочь, во мрак пещеры...

ГЛАВА 12. Сосуд Нирманакайи

(Новый Карфаген. Некоторые документы и факты)

Мы были окутаны серым стеклом влажного воздуха, и, готового вот-вот заплакать, неба...

— Уууууууууууу...

Улица была заполнена толпами людей: пёстрая толпа гудела эмоциями, выкриками и напряжённым шепотом. Шумел ветер, эхом раздавались голоса из громкоговорителей, и выкрики толпы. Где-то рвались петарды, а может одинокие выстрелы.

И над всеми этими звуками, где-то в небе, высоко-высоко, фоном звучал какой-то гул на одной ноте.

— Уууууууууууууууууууууууууууууу...

Словно декорации дождливого неба держались в воздухе на водородных турбинах.

— Вы пикетчики? — спросила у нас пожилая женщина с оцинкованным ящиком, из которого пахло пирожками.

— Уууууууу......

— Нет, — Луций простодушно улыбнулся, — мы идём в "Клюшки", а тут сами видите...

— А, так вы из "Клюшек"! — дама улыбнулась синеватыми губами, окаймлявшими узкую трещину, — вы, наверное, давно не были дома?

— Да, — кивнул Луций, служил нашему господину...

— Вот видите, как тут у нас не спокойно стало... всё шпионы... — дама достала металлический баллончик и брызнула из него себе в трещину на лице, которой был её рот, — идите через парк, там полиция.