Тюрьма

— Ты палец-то сними со спуска! — не выдержал Слюсарь, проходя мимо девушки — Споткнешься, нажмешь, и что нам тогда?

— Кишки собирать! — мрачно бросила девица, с невольным интересом рассматривая предводительницу делегации. Взгляд охранницы ощупал Хелеану снизу доверху, и похоже что девушка осталась чем-то недовольна. Чем? Может легкомысленным нарядом? На самом деле — супруга Властителя выглядела так, будто собралась не на важные переговоры, а на вечеринку с сексуальным уклоном. Почти прозрачные шальвары, под которыми никакого нижнего белья, стандартный топик, облегающий грудь, и много, очень много браслетов, цепочек, драгоценных камней — даже в пупке, огромный красный камень, то ли рубин, то ли алмаз. По виду — ну вылитая куртизанка, если только не брать в расчет, что драгоценностей, имеющихся на теле красавицы хватит любой куртизанке, чтобы безбедно прожить три, а то и пять жизней. Одни только бриллианты, сверкающие в височных подвесках, стоят немыслимых денег. По крайней мере — на Земле.

Когда Зимин пересекал линию ворот, по его коже невольно побежали мурашки. С этим зданием, с этой тюрьмой у него связаны очень плохие воспоминания. Его воля — он бы превратил тюрьму в пыль, чтобы и следа не осталось на этом месте! И солью еще посыпать — чтобы не росло ничего! Как в старину, якобы, делали. Брехня, конечно — соль тогда была очень дорога, но...красиво придумано!

Двор был чист, и только темные пятна на булыжной мостовой говорили о том, что здесь несколько дней назад работал крылатый "огнемет". В остальном практически ничего не изменилось — двор, угрюмые здания, которые покраска в белый цвет не сделала празднично выглядящими. Запах хлорки, запах нечистот — это и понятно, канализация ведь не работает, а куда деваться, если хочется? В парашу, и за стену. А на такой жаре, ясное дело — запах, на всю округу.

Их ждали. Трое мужчин — с автоматами наперевес, в центре — тот, кто представился Конкиным. Но не это было главным. Рядом с Конкиным, справа от него — местный. Сразу видно — на голову ниже, смуглый, и одет, как все местные — широкие штаны-юбка, вроде самурайских, цветастая рубаха, поверх нее кольчуга-безрукавка. На голове — то ли золотой, то ли позолоченный обруч, в центре которого сверкающий камешек, наподобие тех, что висели на подвеске Хелеаны.

Слева — двадцать человек. Тоже местные, и тоже вооруженные — длинные узкие мечи, кинжалы, у троих — причудливо изогнутые луки, стрелы на тетиве. Натянуть — и через секунду стрела уже у тебя в груди. Ни тебе предохранителя, ни тебе досыла патрона в патронник — быстро, и не менее эффективно, чем "макаров", или "ТТ".

Калитка позади делегации грохнула, отрезая ее от внешнего мира, и от жизни. Охранники Хелеаны тут же обступили ее с боков, мгновенно обнажив мечи, а Слюсарь тихо присистнул:

— Фьююю...писец! Попали! Чуешь, чем пахнет?!

— Чую... — Зимин подобрался, готовый к бою. Не зря его мучили плохие предчувствия, ох, не зря! Только куда ему было деваться? Что он мог сделать? Сказать: "Я не пойду!"?

— Оооо...сама госпожа Хелеана! — человек с обручем шагнул вперед, и телохранители Хелеаны дернулись, встав в боевую позицию — Неужели Величайший решился отправить во вражескую крепость любимую жену?! Главного советника?! Видишь, господин Конкин эту даму? Знаешь, кто это такая? Нет, не знаешь! Это тот хвост, который вертит собакой! Эта та сука, которая управляет Властителем, и значит — всей империей!

— О как! — Конкин недоверчиво помотал головой — Да не может быть! Чтобы такая...хмм...сама пошла?! Ты ничего не путаешь?

— Я никогда ничего не путаю! — человек с обручем презрительно выпятил губу — Ничего, и никогда! Это Хелеана, жена Властителя! И теперь у нас есть великолепный камешек на весах! Он ради нее сделает все, что угодно!

— И отречется от престола? — Конкин снова недоверчиво помотал головой — Что-то не верится...

— Отречется — это нет — не смутился человек с обручем — А вот время потянуть — потянет! А тем временем мы сделаем так, чтобы вернуться ему было некуда! Работа уже идет.

— Ты ничего не говорил о заговоре! — нахмурился Конкин — Мы как договорились? Забыл? Мы вливаемся в твою армию — с нашим оружием. И за это получаем то, о чем договорились. А теперь чего? Бунт против правительства? Заговор? Как это понимать? Вообще-то я хочу вначале выслушать то, что нам скажет первый человек государства! Как я понял, вы история мутная, а потому...

— Им нельзя верить! — ясным, звонким голосом бросила Хелеана, делая шаг вперед — Это Дом Синуа, вероломные твари! А мой Властитель предлагает вам стать шестым Домом! Великим домом! Со всеми правами Домов!

— Врет! Врет, сука! — человек с обручем тоже сделал шаг вперед и впился ненавидящим взглядом в скрытые вуалью глаза девушки — Тварь! Иноземная тварь! Сдохнешь, тварь! Взять ее!

— Стой! — крикнул Конкин, но было уже поздно. Все закрутилось завертелось, замелькало. Люди метались, подбадривая себя яростными криками, размахивали поблескивающими в лучах солнца клинками, и через несколько секунд делегация Хелеаны была прижата к стене. Один из телохранителей мешком лежит на мостовой, другой зажимает рану на повисшей плетью левой руке. Долго не протянет — красная струйка выбивается из под сжатых пальцев, скоро он истечет кровью окончательно и рухнет бесполезной грудой мяса.

— Чо делать-то?! — Слюсарь беспомощно оглядывался по сторонам, белый, как полотно — Кранты нам, похоже на то!

— Похоже на то... — Зимин посмотрел вправо, на калитку в воротах — она была перекрыта. Десять человек. В броне, с мечами, копьями — очень неприятными копьями, с листовидными, острыми как мечи наконечниками. Двое с луками — тетивы натянуты, стрелки ждут команды. Никаких шансов.С этой стороны аборигены с мечами и копьями, с той — Конкин и его люди с автоматами. И самое главное — непонятно, где прокол? Как местные оказались здесь, в тюрьме?

— Стоять! — очередь из автомата, визг отрикошетивших пуль — Назад! Я сказал — назад!

Конкин перевел ствол автомата влево, направив его на толпу нападавших — Отойдите от них! Это переговоры! Нельзя нападать на парламентеров!

Вжжжик!

Стрела вонзилась в лоб капитана, стоявшего рядом с Конкиным, а со стены прямо ему под ноги свалилась женщина-охранница — тоже со стрелой. Только в груди.

— Ссуки! — Конкин припал на колено, и начал короткими очередями выносить всех, кто представлял собой хотя бы и потенциальную угрозу. Всех, кроме Хелеаны, ее охранников, и двух бывших зеков, прижавшихся к стене.

Рожок опустел за считанные секунды, Конкин выщелкнул его из гнезда, перевернул, воткнул новый, привязанный к нему скотчем, и встретил огнем выбежавшую из-за здания новую волну нападавших. Их было много. Очень много. И майор понимал — ему конец. И яснее ясного это стало, когда с крыши корпуса "А" ударил снайперский выстрел, и Василич, который прикрывал ему спину, забрызгал майора мозгами и кровью.

Щелкнул затвор, майор подхватил автомат Василича и бросился вперед, к выходу, стреляя одиночными выстрелами в тех, кто перекрывал отход группе Хелеаны. Они частично попадали, частью разбежалась в сторону, и тогда Конкин завопил, указывая рукой на калитку:

— Хрен ли стоите?! Бегом, открывать! Наружу! Скорее!

Зимин сообразил первым. Схватил с мостовой меч, кинжал — с пояса мертвого охранника, и бросился к калитке, готовый к бою.

Нападавшие, надо отдать им должное, быстро опомнились, и на Зимина наскочили сразу двое — один с копьем, другой с мечом. Если бы не его годами отточенная реакция — тут бы ему и конец. Нападавшие были быстры, очень быстры. Почти так же быстры, как Зимин, и ко всему прочему — они были умелыми бойцами, и именно тем оружием, которое держали в руками. Зимин же никогда не сражался мечом — длинной железякой, совсем не похожей на боевые ножи спецназа. Его не учили сражаться мечом, но...саперная лопатка — это тоже оружие. И ей Зимин умел не только копать схроны.

Он уклонился от секущего удара в шею, поднырнул под руку и молниеносно вонзил меч в живот нападавшего, пробив им кольчугу, будто картонную обертку.

Кольчуга не предназначена держать колющие удары, это знает любой человек, мало-мальски разбирающийся в воинском деле. А еще — всем известно, что кратчайший путь — это прямая линия. Колющий удар, нанесенный опытной, сильной рукой можно только парировать, либо поставить на пути клинка что-то вроде щита, либо стальной пластин -, вроде рыцарских лат. Здесь — лат не было. Только кольчуги, уберегающие от секущих ударов. И Зимин не собирался упражняться в фехтовании — только убивать. Некрасиво, грязно и эффективно.

Второго он достал снизу, с мостовой, прыгнув рыбкой вперед и вонзив кинжал в пах — кровь брызнула ручьем, противник отчаянно завопил, роняя копье, хватаясь за самое драгоценное, что есть у мужчины. Зимин же уже бежал дальше, туда, где выход перекрывали пятеро бойцов — эти были экипированы посерьезнее — на груди стальные пластины, в руках меч и щит, головы в шлемах, закрывающих лицо почти до самого подбородка.

Зимин бежал на них, выбросив из головы все посторонние мысли, страх, все, что может воздействовать на твердость руки и точность удара. Выбора не было: или он завалит этих ублюдков, или умрет!

Двое вдруг упали, отброшенные назад. Их щиты, окованные сталью, грохнулись на мостовую — калибр 7.62 — это вам не стрела, застревающая в щите! Пуле "калашникова" нужно что-то посерьезнее, чтобы погасить энергию. Бронебойные пули 7.62 рельс пробивают, не то что какие-то там дикарские латы!

Трое других сомкнулись, плечо к плечу, и что им чужеземец, прикрытый лишь дурацкой черной одеждой? Латы — есть латы, и пробить ряд латников может только другой ряд латников — с тяжелыми копьями, пробивающими, раскалывающими щиты, как бумажные распарывающие стальную кольчугу!

И тут позади них грохнул взрыв! Вспышка, звук ударил по ушам — шумо-световая граната взрывается с мощностью в сто восемьдесят децибел, и тот, кто никогда не слышал, как взрывается этот "бочонок", впадает в ступор, потрясенный, ошеломленный до состояния соляного столба.

Зимину повезло. Вспышка, которая могла лишить его зрения минимум на тридцать-сорок секунд, была ослаблена спиной одного из латников, и уже через пару секунд майор смог продолжить атаку — к несчастью для его противников, зарезанных, как три безвольных барана.

Дорога была свободна. Зимин рванул тяжеленные стальные запоры, закрывающие калитку, и порадовался тому, что в тюрьме не было электричества — иначе эти двери не открылись бы никакими усилиями. Они управлялись с центрального пульта охраны, и только во время аварии могли открываться механическим способом.

Распахнув калитку, Зимин оглянулся назад и увидел, что Хелеана стоит на месте, закрыв уши руками. Ее глаза, просвечивающие сквозь вуаль, беспомощно хлопали, и майор понял — она ничего не видит! Ослепла!

И тогда Зимин бросился вперед, в несколько прыжков добежал до замершей девушки, схватил ее, перебросил через плечо и будто не чувствуя веса помчался к калитке. Следом топали ноги Конкина, чуть дальше — пошатываясь, матерясь сквозь зубы бежал Слюсарь, еще более бледный, чем в начале нападения. Двое оставшихся в живых охранников Хелеаны стояли покачиваясь, как на ветру, и когда Слюсарь побежал к калитке, он умудрился на ходу дать пинка одному, и врезать кулаком по шлему другому, после чего те быстро опомнились и побежали следом, ускорившись, как только разглядели Хелеану, куклой висящую на плече Зимина.

Уже когда отбежали от крепости шагов на сто, в спину беглецам со стен ударили автоматы — пули свистели мимо, рикошетили от камней, брызгая в лицо горячими осколками. Две пули распороли кожу Зимина — на плече, и на бедре, а еще две толкнулись в тело Хелеаны — одна пробила ей ногу, на излете застряв в спинной мышце майора Зимина, другая вошла женщине в бок, выйдя из живота и по дороге порвав несколько витков кишок.

До лагеря Властителя добежали не все — один из охранников был убит по дороге, и Зимин подозревал, что из снайперской винтовки (Видел, как взорвалась голова, разлетевшись на части).

Когда навстречу шатающимся участникам "делегации" прибежали охранники Величайшего — среди спутников Хелеаны не осталось ни одного не раненного человека. Слюсарь был ранен дважды — пуля пробила ему плечо, другая разорвала ухо, и он был весь залит кровью.

Оставшийся на ногах охранник получил три пули, и упал на руки встречавших на последнем издыхании.

Майор Конкин хрипел, получив пулю в легкие, и на его губах вздувались розовые пузыри — если в ближайшее время не оказать помощь — ему конец. Только вот умеют ли местные лекари лечить пробитые легкие, сумеют ли извлечь пулю? Зимину очень хотелось узнать, что же там, в тюрьме случилось, откуда взялись в ней местные, и какое отношение к ним имел этот самый Конкин! Никто, кроме коменданта не сможет это рассказать. Пока — никто.

Но все это потом. Если Хелеана погибнет — им всем конец. Властитель не простит гибели любимой женщины, и плевать ему, что они — Зимин и другие — в этом не виноваты. Кто-то ведь должен ответить за ее смерть! И в первую очередь те, кто не сумел ее уберечь.

И среди них первыми казненными будут чужестранцы — коварные, подлые, и вообще — посланцы Нечистого, душам которых гореть в аду!