Шпоры на кроссовках

И откуда-то словно из воздуха — к ногам Кольки хлынул поток золотых монет, быстро росший в доходившую до колен горку. Они сверкали и манили своим блеском. Колька отложил меч и нагнулся...

Что-то врезалось в живот, а потом выпало на золотую груду. Это было зеркало Мирьяны. и в нем Колька увидел свою сонно-довольную, тупую рожу... а за спиной — Кащея, заносящего длинный нож! Злодей довольно улыбался.

Вскинув над собой щит, Колька кувыркнулся и вскочил на ноги, уже сжимая в руке меч. Лицо Кащея исказило злобное разочарование.

— Вы мне льстите, господин дистрофик! Насмешливо сказал Колька.

Кащей отступил на несколько шагов. Колька двинулся к нему, соображая что делать. По идее он — бессмертный, ну да может, меч возьмет?..

— Погоди, — вдруг лязгнул голос Кащея. — Ты, я вижу, очень быстр и самонадеян. Думаешь, наверное — ах, какой глупый, сказочный злодей! Почти смешной, как на картинке в книжке с хорошим концом! А вот и ошибаешься! Не очень-то я и смешной, Николай!

Кащей вскинул руки. Ледяной ветер погасил огни, и вместо обычного света лаз залило зеленоватое сияние. В этом сиянии перед Колькой — он даже и не заметил, как и когда это произошло — стоял рыцарь. Черные латы казались отлитыми из ночной тьмы. Шлем украшали два перепончатых крыла. В обеих руках Кащей держал длинный — длинней, чем у Кольки — и тоже черный меч.

— Готовься умереть, глупец ! — глухо прогремел из-под маски в виде черепа голос. а через миг на щит Кольки обрушился такой силы удар, что мальчишка рухнул на колено, сбитый невероятной тяжестью. Выйти из-под второго удара помогли сапоги — Колька оказался у дальней стены, сам того не заметив.

Кащей захохотал и неторопливо двинулся вперед, раскручивая над головой меч. Колька бросил отчаянный взгляд в сторону входа — на месте выбитых им дверей высилась каменная стенка, такая же, как и сами стены зала.

— Замуровали демоны, — процедил Колька и метнулся вперед. Мальчишка оказался быстр и ловок сам себе на удивление. Он принимал размашистые удары злодея на щит не прямо, а вкось, они соскальзывали, и Колька успевал рубануть по латам Кащея ил кольнуть, ища незащищенное место. Раз или два вроде даже нашел — меч вонзался словно в мокрое дерево — но Кащей даже не вздрагивал. Краем глаза Колька заметил, что Зоринка поднялась на ноги и, навалившись на стол, следит за поединком.

Именно в этот момент Кащей достал его — меч, скользнув над краем щита, вонзился в левое плечо, и крик Кольки смешался с хохотом Кащея. На щит и пол упали несколько капель с вражеского меча, и по руке и груди побежали под рубашкой теплые щекотные струйки. Теперь Колька поднимал щит только предплечьем, ворочать плечом не получалось. Стиснув зубы. мальчишка еще два раза достал Кащея в сочленение лат -и упал. на этот раз он не закричал, но взглянул вниз, увидел, что оставляет на полу кровавые следы — Кащей ранил его в правую ступню.

Все еще быстро, хотя и хромая, Колька отскочил за опрокинутые столы и, приняв боевую стойку, старался перевести дух. Кащей не спешил нападать. Вместо этого он засмеялся:

— Ах ты жалкий щенок! Решил, что и в самом деле рыцарь?! А сам сейчас мечтаешь об одном — оказаться дома, а?.. Поздно!

— Врешь, скелетина, — процедил Колька, — не мечтаю...

Он не солгал. Сейчас все его мысли были направлены на одно — как-нибудь достать неуязвимого врага! Ведь должен быть способ!

— Нна! — и Кащей метнул появившееся в его руке копье с зазубренным наконечником с такой силой, что щит сорвало с руки Кольки, лопнули ремни, а сам мальчишка впечатался в стену, с трудом удержавшись на ногах и удержав меч. — Ты боишься, что я тебе убью? — продолжал смеяться Кащей. — Не бойся, я придумал кое-что получше! Я отрублю тебе руки и ноги, а потом посажу в клетку над воротами замка! Вместо попугая! Не волнуйся, тебя будут хорошо кормить! Я иду, глупый мальчишка!

Прыжок! Колька не удержал меч и чудом не попал под второй удар, и в самом деле лишивший его руки. Но в место этого Кащей ударил его левой рукой. Брызнули откуда-то звезды, и Колька обнаружил, что лежит в другом конце зала. Стыдиться было нечего — попадись под удар Кащея чемпион мира по боксу — удар отправил бы его туда же...

— Рог! Коля, труби в рог!

Это кричала Зорина, и Колька не спуская глаз с Кащея, нашарил правой рукой — левая не действовала — рог. Странно, он совсем забыл об этом музыкальном инструменте, потому что никогда в жизни не играл на духовых и не собирался. Но сейчас это был последний шанс — даже не шанс, а просто надежда на чудо. На что еще можно было надеяться, когда так плохо все и уже ничего не сделать самому?..

Рог не издал ни звука, и Колька с отчаяньем опустил его. И только теперь заметил, что Кащей почему-то не нападает! Он стоял, тяжело навалившись на меч, уставленный между ног. И покачивался, хрипя:

— Ты еще не победил! Сейчас...

— Труби еще дважды! — крикнул Зорина.

И Колька протрубил. Но Кащей, похоже, оправился — зашагал, широко ставя ноги, к мальчишке, на ходу занося меч. Колька швырнул в него рогом и, выпрямившись в рост, прижался к стене, не сводя глаз с приближающейся черной фигуры...

...Каменные стены с грохотом рухнули сразу по четырем углам зала. Через проломы, через клубящуюся пыль, хлынули прямые столбы солнечного света, смывая, словно плесень, зеленоватое сияние. Кащей замер вновь и издал сдавленный стон.

— Ничего себе! — присвистнул Алесь, входя в зал с автоматом наперевес. Следы побоев с лица у него сошли, белорус был в хороших, по ноге, сапогах и новой куртке. — Привет, Никол! Это где я?

— Замок гоблинов, — уверенно объявил Алесдейр, оглядываясь по сторонам. Он по-прежнему был в своем дранье, но держал в руке меч, а в другой кинжал. — Хэй, Ник! Это что король гоблинов? Будет драка?!

— Здравствуй, Николай, — лица Антонина не было видно за маской шлема с высоким гребнем, но голос Колька узнал сразу. — Нужна помощь? Мы готовы! — а Филипп ничего не сказал, только звонко ударил коротким мечом в щит и пригнулся.

— Вот видишь, Никола, ты позвал — я пришел, — Мирослав был со всем своим оружейным набором и первым делом поклонился всем присутствующим. — Говори, с кем биться, друг!

Кащей тяжело рухнул на колени. Потом латы стали рассыпаться,, словно их ничего не удерживало. Вспыхнул и истлел меч. Откатился в сторону шлем, а из него выпал и остался лежать старый череп — желтый, без нижней челюсти. Снаружи, в аллее, перекрывая шум ветра, появился и начал расти шум множества голосов...

Улыбаясь, Колька оттолкнулся от стены, и ребята подхватили его, не дав упасть. Нога страшно болела, а левая рука онемела, но Колька все равно улыбался, слушая, как перебивая друг друга, говорят Алесь, Мирослав, Антонин, Алесдейр и даже Филипп — на разных языках, конечно, только он их всех хорошо понимает. И это правильно. А Зоринка стояла, прижав руки к груди, и тоже улыбалась, и немного плакала.

— Погодите, я сам, — сказал Колька. И услышал:

— Ну ты погляди, у него две "пары". Ни на что не похоже!

Голос отца?! И голос мамы:

— Погоди, потом. Он вот спит. Снится ему что-то, смотри...

— Ремень, — проворчал отец.

* * *

День был опять серый и слякотный. Но Колька Вешкин шагал в школу и улыбался, хотя согласно выработанному родителями консенсусу его лишили на две недели игровой приставки, и дискотека на 23-е была под угрозой (все от тебе зависит — успеешь исправить, или нет!)

Вот ведь как бывает! Случайно купленные у припозднившегося лоточника шпоры (может быть, даже не странные!) — и такой крутой сон! Странно, но Колька помнил его во всех подробностях, так ярко, что, проснувшись, поспешил осмотреть. Конечно, никаких следов от ран не обнаружилось, и одежда, там, во сне, превратившаяся в чиненные лохмотья, естественно, была цела.

Смешно, подумал Колька. Он даже шпоры опробовал — стучал пятками, пока ноги не заболели... А все-таки сон был хороший.

Из переулка плавно выплыл здоровенный, как слон, джип "паджеро" — Колька остановился, пропуская машину. Стекло со стороны водителя было опущено, несмотря на погоду, и там, в салоне, мальчишка увидел уже немолодого, с шиком одетого водилу. Тот скользнул по Кольке взглядом и вдруг спросил, притормозив:

— Ну, как шпоры? — Колька немного подался назад, и водила добродушно заметил: — Рыцарю бояться не пристало... Не узнал? Ну да, я ж под капюшоном был... Бывай! — и джип рванул с места, оставив Кольку в недоумении.

Неужели тот мужик, который торговал на базаре?! Во долбанутый, если так — раскатывает на такой машине, на такой крутой тачке — и... Или у него хобби такое? Колька вновь засмеялся, вызвав опасливый взгляд двух теток — вспомнил, как этого мужика звали во сне. Ярослав-мастер. И был он слугой отца Зоринки, князя острова Буян...

...В школьном вестибюле Кольку задержала завуч по воспитательной работе — начет записей фонограмм все к тому же 23-му, в результате Колька опаздывал на литературу. Хотя завуч и сказала, что можно сослаться на нее, но лучше было не обострять отношений, тем более, что сегодня намечался опрос. Но в классе царили шум и гам — выяснилось, что литераторша еще не подошла.

— А где литра? — спросил Колька, щелчком сбивая со своего стула ловко подброшенную кнопку и уклоняясь от летящей тряпки с мелом. (Тряпка в кого-то попала, и еще кто-то восторженно завыл: "Сифа, сифа!!!")

— За новенькой пошла, — рассеянно ответил сосед сзади, Сашка Карпенко. Он был занят: рисовал на тыльной стороне левой ладони паука в центре паутины.

— За какой новенькой? — удивился Колька. — И Олег где?

Олегом звали его соседа по парте, приятеля. Сашка отвлекся:

— Не знаю, за какой новенькой. Учится теперь у нас. А Леший все — перевели в какую-то со спортивным уклоном. И с английским... Слушай, Ник, — оживился Сашка, — давай я к тебе, а то ведь эту новенькую и посадят, гадом буду!

Вместо ответа Колька бухнул на освободившееся место свой рюкзак. Сашка тяжело вздохнул и вернулся к пауку. Посадить его к себе значило стать объектом для списывания. Списывать Сашка не умел и навлекал учительский гнев на себя и тех, кто ему списывать давал. Это часто кончалось разделом оценки пополам — "чтоб без обид". Да уж...

Колька мрачно подумал, что день начинается плохо. Минус Олег, к которому он привык. Плюс новенькая, которую могут взгромоздить к нему. За этими мрачными мыслями он прозевал, как в класс вошла литераторша, и даже начало ее речи прозевал, а встрепенулся и поднял голову от стола только услышав знакомые слова:

— ....спонсором нашей школы, владельцем торгового центра "Буян". Его дочь, Зорина Княжеская будет учиться в нашем классе.

Новенькая стояла возле литераторши и спокойно смотрела на класс. А класс смотрел на нее, и девчонки в разных углах уже завистливо-презрительно фыркали: "Ну и имечко... а фамилия... и вся из себя примерная, сразу видно..."

А Колька не понял, во что она одета и почему она примерная. Он видел что у этой девчонки густющие русые волосы, распущенные по плечам, большущие и веселые синие глаза и симпатичный носик. И еще он понимал, что чудеса бывают, потому что Зорина смотрела не него и немного улыбалась.

— Нина Николаевна, а можно, она со мной сядет, — услышал Колька свой собственный голос. — Олег же все равно уехал...

Класс грохнул. Литераторша удивленно и даже озабоченно посмотрела на мальчишку. (Кстати, Колька заметил, что многие ребята смотрят на него с завистью, хотя и смеются,)

— Ну, я не знаю... — неуверенно сказала Нина Николаевна. — Если сама Зорина не против...

— Я не против, — негромко, но отчетливо ответила Зоринка.

— Хорошо, садись... Хватит смеха, начнем урок.

— Колька поспешно убрал рюкзак, давая место новой соседке. И, замерев, не веря что все так и есть, шепнул:

— Привет, Зоринка.

— Привет, Коль, — шепнула она в ответ его имя, которого никто тут не называл. И положила перед собой свой рюкзачок, чтобы приготовиться к начавшему уроку литературы.

А Колька смотрел, смотрел на нее и улыбался.

К О Н Е Ц