Ассири. Новая жизнь

Он смотрел на меня с грустью и какой-то долей тоски. Что с ним?

-Что-то случилось?

-Нет. Почему ты так решила?

-Ты...другой.

-Какой?

-Я не знаю...Другой. Не могу дать объяснения.

-Может быть. Ты позволишь?

-Как будто, если бы отказала, ты отказался от поцелуя и добровольно разрешил мне выйти.

Он смотрел на меня все с той же грустью. Еще что-то новое промелькнуло в его зелени, но я не поняла, что это было.

-У нас соглашение, — выдавил он.

-Да, я не отказываюсь. Но была бы моя воля...

-Я знаю. Но...,— и он замолк на полуслове, приблизившись ко мне.

В последнее время для меня эта процедура, если честно, стала в тягость. Я начинала волноваться, стоило ему приблизиться на расстояние в несколько сантиметров. Он словно забирал все пространство вокруг и будоражил кровь. Его запах 'кофе с корицей' щекотал мои рецепторы, заставлял снова чувствовать, тогда, как мне хотелось покоя. Наверное. Я не могла себя понять.

Я как обычно положила руку к нему на грудь. Он прикрыл от этого действия глаза, тяжело вбирая мой запах. Склонился ниже и приоткрыл веки. Он словно зверь следил за мной. Второй рукой скользнула по волосам, погладив слегка затылок. Он заурчал, как сытый кот, и наклонился, накрывая теплыми губами мои. Нежность, с какой он начал исследование, сменила страсть. Вот он ласкает, а в другой момент он уже требует, берет, напирает. Всегда одно и то же. Но в этот раз что-то неуловимо изменилось. Он сдался. Страсть сменилась тягучей тоской. Теперь он просил, умолял, сжимая меня в своих объятиях. Его губы говорили: 'Прошу'. А мои молчали, боясь ответить на немую мольбу, на просьбу. Оторвавшись на секунду, пополнить дыхание, я услышала его зов. Он звал меня. Его горловой клекот был таким одиноким, что мне захотелось ответить. И я...испугалась. Испугалась настолько, что с силой разорвала наш поцелуй и резко оттолкнула Кениона. Он был в переходной форме. Еще не боевая, но где-то на краю. Как я не заметила это? Как? Я не понимала.

Прерывистое дыхание вырывалось из легких, словно меня душили, или я была в комнате с углекислым газом, а сейчас получила большое количество чистого кислорода.

-Уйди.— Он стоял и молчал, не сводя с меня заостренного взгляда желтых глаз с вытянутой ниткой зрачка.— Уйди, Кенион. Выйди, оставь меня. Немедленно!

И он...послушался. Он вышел!!!

Такого облегчения я не ощущала уже очень давно. Словно гора с плеч! Даже не поняла, откуда на щеках появилась влага. Дикость. Я боюсь. Его боюсь. Причем не в физическом смысле, а эмоциональном. Истерика скрутила мгновенно.

-Не хочу. Не хочу. Не хочу. Нет. Нет. Не хочу. Нет. Боже! Нет. Нет!!!

Безвольное тело лежало, свернувшись калачиком, на полу, и только шепот раздавался в тишине.

Глава 12. Очищение.

Едва последние звуки истерики затихли, а дыхание и сердечный ритм пришли в норму, я с трудом поднялась с пола. В теле чувствовалась слабость, в голове присутствовала тяжесть, как после похмелья, в глазах засверкали звездочки и слегка замутило. Держась по стене, еле дошла до уборной и умылась ледяной водой. Это действие несколько привело меня в себя. Посмотрелась в зеркало и ужаснулась: покрасневшие глаза, опухшие синеватые мешки под ними, распухший нос. Короче, 'красавица'!

Но все же вопреки всему, я пришла в сад. Хасс, приставленный ко мне, следовал, как обычно, позади, не докучая. Сегодня я провела этот день у пруда. Тихое журчание ручейка, что вытекал из подземного источника, был музыкой для моих ушей, а тихая гладь приносила умиротворение моей измученной душе. Мысли были вялотекущими, причем все на какие-то отвлеченные темы, словно защитная реакция организма на стресс. Закат затянул все окружающее пространство в красноватый оттенок. Необычные краски смешались в природе, дикие звуки слышались то тут, то там. Я уловила себя на мысли, что я никогда не оставалась до темноты здесь. А почему бы и нет! Ведь меня никто не принуждает вернуться прямо сейчас в мою 'тюремную камеру'. Я наслаждалась последними минутами царствования дневного светила, а на небе уже очерчивались спутники Ришасса и зажигались первые звезды. Красиво!

Вернулась к себе около полуночи. Меня никто так и не беспокоил, хотя я была уверена, Кенион был в курсе того, что я делала. Я как была в одежде, так и легла поверх одеяла и прикрыла глаза. Было тяжело и одиноко. Как никогда захотелось почувствовать тепло. В голову пришла очень глупая мысль, но я на свой страх и риск поддалась ей. Сосредоточилась и убрала внутренние барьеры, что закрывали мою связь с Дантарром. Доля секунды и на меня накатило такое дикое облегчение и радость, что я почти задохнулась от чужих чувств. Прикрыла глаза и тут же встретилась с его темными, которые с таким голодом и жаждой осматривали меня. Он почти не изменился. Все такой же сильный, притягательный, с животным магнетизмом, и доминирующими замашками. Он охватывал меня настолько счастливо-безумным взглядом, что меня даже в жар кинуло. Сглотнула и произнесла:

— Как ты?

Он молчал, а потом подался ко мне. Быстро, одним смазанным движением, обхватил меня, и зарылся в волосы, вдыхая мой запах, сейчас пропитанный только лишь моим запахом, потом заурчал, зарычал и припал к моим губам голодным, собственническим поцелуем. Я попыталась оттолкнуть, но разве можно сдвинуть эту гору мышц? Помолотила по плечам. Перехватил руки и закинул к себе на шее, лишь теснее прижимая к себе. Укусила до крови. Наверное, это немного привело его в себя, потому как он оставил в покое мои губы, уткнувшись лбом в мою макушку, и бессвязно зашептал:

-Моя. Вернулась. Моя. Жизнь моя, любовь моя, боль моя, наслаждение мое. Моя сладкая девочка. Сонаи. Как я скучал, как ненавидел себя за ту боль, что принес тебе. Но теперь ты вернулась ко мне, ты простила. Ты больше никогда не будешь страдать. Я докажу, никогда. Моя девочка, любимая. Простила.

Я слушала его, и сердце сжималось. Ведь я никогда его не прощу, я понимала это совершенно четко, поэтому:

-Я тебя не простила, Дантарр, черный лорд Рихасса.

Он тут же вскинулся, смотря в мои глаза. Растерянность сквозила в его глазах:

— Но как же? Ты тут...Ты пришла. Ко мне. И ты одна...до сих пор. Я знаю.

— Откуда?

— Я знаю, чувствую..., — потерянно прошептал он, вглядываясь в мои глаза, пытаясь найти ответы.

-Я пришла узнать, как Кали.

-Кали? Он самый потрясающий, как и его мама. Вероника? Ты никогда не простишь меня, ведь так?

Его плечи поникли, глаза потухли, а сам он как будто сразу прибавил в возрасте. Приглядевшись, заметила в его роскошных черных волосах затесавшиеся первые седые. Сразу стало жаль, что все так случилось между нами. Да, я все еще любила его. Чувство сожаления об упущенном тягучей волной охватило меня. Жаль его, меня, Кали...нас всех.

-Мне жаль, Дан.

Он поднял взгляд на меня:

-Но я все равно буду стараться получить твое прощение,— я хотела возразить ему, но он прижал палец к моему рту. — Прошу, не лишай меня надежды. Я не смогу выжить без нее. Мне нужно лишь знать, что я когда-нибудь смогу получить твое прощение, чтобы продолжать жить и строить все для жизни нашего сына, быть ему опорой. Иначе, я умру. Ты еще не знаешь, но эта связь, что мы образовали, она... Только из-за того, что она есть, я живу. Значит, не все потеряно. Значит, есть маленькая надежда. А я...у меня есть целая вечность, чтобы вымолить твое прощение. Как только ты позволишь мне найти тебя...

Он шептал мне это. А я слушала и понимала, что, действительно, не смогу лишить его надежды. Пусть так. И кивнула ему.

Его глаза загорелись, плечи распрямились. И вот передо мной снова грозный и могучий лорд, а не одинокое существо с обнаженной и уязвимой душой.

-Спасибо,— и легкий поцелуй на губах. — Хочешь увидеть Калидарра? Какой он?

Я только выдохнула, а он уже показывал картины, что отпечатались в его памяти. Как мой малыш спит, подложив ручку под голову, плачет, играет, просто угукает или лежит и смотрит вокруг. Картинки проносились вокруг меня. Я, погрузившись в его воспоминания, даже не заметила, что он стоит, обнимая меня, и тихо улыбается, вдыхая запах моих волос.

Я смотрела кино жизни моего мальчика глазами его отца. Все моменты, какие отпечатались в его голове. Последний был, как Дан прижимал Кали к себе, укладывая его в кроватку. Прошло, по моим прикидкам, почти восемь месяцев, но он уже сейчас был словно полуторагодовалый малыш. Какой же он у меня большой. И умный. И самый красивый. Моя радость. Продолжение меня...и Дана.

-Прошу дай мне шанс. Единственный шанс, и я все исправлю. Я сделаю так, что будут лишь воспоминания. Далекие воспоминания. Прошу вернись, моя девочка, моя сонаи. Мой дикий, непокорный, неизведанный цветочек... Любовь моя...Скажи, где ты, и я верну тебя в самые короткие сроки, вызволю из любого места. Доверься, прошу.

-Нет, Дан. Я не готова пока вернуться к тебе.

-Пока...пока — это ведь не никогда. А значит, у меня есть надежда. Я...я буду ждать, и тогда, когда ты решишь вернуться, я обещаю, что твои слезы будут только от счастья и радости. Обещаю, любовь моя...

Я грустно улыбнулась ему и закрыла связь.

Проснулась я вся в слезах. Но это были очищающие слезы. Те, которые помогают смириться со своим прошлым, с тем, что когда-то было дорого мне, к чему я стремилась, чем жила. Последние капли стекли по щеке, и, наконец, я затихла с опустошением в душе и раздрае в голове. По ощущениям время было ближе к утру. Тупое онемение в мышцах, темный потолок, приглушенный свет у стены напротив и тишина. Полежала еще с минутку, смотря в потолок. Наконец, поднялась и заказала стакан воды в нише. Опустошив, направилась в уборную. Ополоснула лицо холодной водой, но не почувствовала облегчения. Тогда решила принять полноценный душ. Вот так начался новый день моей новой главы жизни.

Глава 13.Коварность.

Мне вдруг так захотелось встретить рассвет, увидеть восход солнца, когда оно окрашивает все вокруг в светлые краски, как серость ночи уходит, чтобы уступить свои права для чего-то нового. Я не хотела будить Кениона, поэтому просто скинула сообщение ему на галос, чтобы, когда он проснулся, то прочитал мое сообщение, вроде того, как предупредила. Вызвала 'своего' хасса. Никогда не интересовалась их именами, но так как с конкретно этим мне приходилось видеться ежедневно, то я решила узнать его имя. И самое смешное и в то же время горькое это то, что имен у них не было. Только номера. Мой был восемьдесят седьмым. Когда поинтересовалась у Кениона, что это значит, то услышала, что это уже его восемьдесят седьмой хасс за его жизнь. После принятия и осознания этой информации, я, все еще находясь в шоке, узнала, что случилось с остальными. На что, мне был дан лишь красноречивый взор. Поняла — прониклась.

— А можно я ему дам имя? Мне так привычнее.

-Хотелось бы услышать, как ты его назовешь.

-Пусть будет...хмм...Олегом.

-Олегом?

-Да. Олег-это такое что-то грубое и массивное, прям как этот восемьдесят седьмой.

-Хмм... Восемьдесят седьмой?

-Мой тар?

-Теперь ты для тары Вероники отзываешься на имя Олег.

-Слушаюсь, мой тар. Тара,— поклонился и отошел.

-Тара?

-Вежливое обращение к ритаидкам.

-Но я не ритаидка, я...эм... всего лишь хасска.

-Ты моя асси.

-Я не твоя асси. Я просто пленница тут. Разве не так.

-Не так. Ты моя асси.

-Не правда, мы с тобой не спим.

— Хмм... нет асси как раз мало спят, — и такая пошлая ухмылка на лице. Я моментально вспыхнула.

— Я имела ввиду, что мы не занимаемся с тобою сексом.

— Все поправимо, моя змейка, — прижал сильнее, последние слова уже интимно шепча на ушко.

Я уже вызвала Олега. Все еще находясь в воспоминаниях, не заметила, как он пришел. И вот мы уже двигаемся в сторону сада.

В коридорах был приглушенный свет, еще темно совсем. И ни одной души, словно все вымерло вокруг. Тихие шаги гулко отражались от стен, но почему то я чувствовала себя вполне уютно в этой тишине и сумраке. Вот вышли в переход с огромными окнами. Они были как раз направлены на восход солнца. На горизонте уже краснело, приближая новый день. Картина маслом предстала передо мной. Красиво. Сразу же закололо кончики пальцев нарисовать эту красоту. Ведь я же дизайнер, а значит творческая душа.

-Олег, а ты можешь потом принести мне краски и холст?

-???

-Ну чем вы тут рисуете?

-Мы не рисуем. Мы войны.

-Ой, ну это понятно. Я в смысле, те, кто занимается росписью и прочим. Все вот это, — обвела рукой пространство,— привел в такой вид. Ну, там колонны построил. Вот ткани перекрашивает, которые на тебе надеты.

-Тара Вероника, я не понимаю. Но узнаю, если вам будет угодно.

-Угодно. И зови меня, Ника, пожалуйста.

-Как пожелаете, тара Ника.

-И давай без этого 'тара'. Чувствую себя... хмм... в общем, давай когда мы наедине, ты будешь называть меня просто Никой.

-Как будет угодно.

О, я даже глаза закатила. Нет, они невозможные!

Кинула еще один взгляд на горизонт, запоминая мельчайшие детали. Все-таки природа самая красивая и гармоничная во всем этом хаосе.

Достигли сада очень быстро. Роса еще покрывала все листочки вокруг. Было немного зябко, но солнце уже начало подниматься, и скоро все испарится. Я впитывала красоту окружающего пространства, как губка. В тишине не звучало ни одного звука: ни стрекота, ни шуршания, ни пения птиц, разве что далекое журчание ручейка у озера. Словно природа замерла вместе со мной, давая насладиться последними свободными утекающими секундами. Сегодня я приняла решение, когда проснулась, что больше не подпущу к себе Кениона. Хватит. Слишком больно снова чувствовать. А если совсем невмоготу будет, то всегда можно сообщить, где я нахожусь Дану. Все же из двух зол, проще выбрать привычное зло.

Медленно шла по направлению к любимому прудику. Присела на помост. В груди была тоска и боль. Сегодняшняя встреча во сне с Даном взбудоражила меня, привела в смятение все чувства.

Грустные слова полились глубоко из души...

Затихли последние звуки голоса. Полной неожиданностью стало, что кто-то еще мог меня услышать, кроме Олега.

-Очень грустная песня для такого солнечного утра, не находишь? — хрипло проговорили позади меня.— И что это такое — любви? Я правильно сказал? Раньше не встречал этого слова.

Горький смешок сорвался с губ:

— И этого ты не поймешь, ящер.

-Почему ты всегда меня так зовешь? Я такой же ящер, как и ты ящерка.— Сколько возмущения?!

-Все верно. Все верно...

-Так что это такое? И повернись. Я не привык общаться, когда ко мне стоят спиной.

-Конечно.

Встала с помоста, развернулась и посмотрела в его глаза.

-Так, Кенион, лучше?

Молчит и ждет.

-Что там? В моих глазах? Что ты видишь?

Снова молчит. Вместо слов он сделал шаг ко мне.

— Уговор,— хрипло прошептал.

-Да, уговор дороже денег. Что ж, бери. В последний раз бери.

-В последний?

Теперь я промолчала, не отводя глаза от его зелени.

Он наклонился, но так и не прикоснулся ко мне. А потом и вовсе отошел назад.