Ролевик, Ветка "Паладин"

Задрожала земля, огромный обелиск, к которому я прижимался в самом начале битвы, дабы прикрыть спину, растрескался, из щелей бил мёртвый синий свет. Меня начала бить дрожь, но как-то не в серьёз. Помотав головой, крепче стиснул меч, однако на меня с новой силой навалилась тяжесть, только тяжесть духовная, дабы заставить мой дух трепетать. Памятуя эти долбаные машины и их создателей-идиотов, я пошёл вперёд. Сердце сбилось со своего ритма и в моих глазах потемнело, стало не хватать воздуха в этом затхлом полигоне. Пришлось остановиться, выпрямить спину как можно больше. Немного помогло, и слабость в ногах пропала. Глубочайший вдох и .... В этот момент, объятый синим пламенем, обелиск взорвался шрапнелью базальтовых осколков и из-под земли вылез великан. По всей видимости, в этот момент я должен был изображать из себя что-то напоминающее истерично орущую блондинку, нашедшую у себя в сумочке дохлую мышь. В принципе, да, можно сказать, что в двадцатые годы это было бы гениальным творением мистик-хорор-фенто-боевиков, наряду с Носферату и Чарли Чаплином. Однако меня это не зацепило. Не было запахов, шум, что он производил, не оглушал, световые эффекты не ослепляли — то есть, скукота.

В конце комплекса упражнений я размял шею и пошёл. Вообще пошёл. Такое ощущение, будь-то меня чем-то опоили и я адекватно воспринимать реальность не могу. Лич-великан во время моего демонстративного ухода успел удивиться, обидеться, самооценка у него резко упала. Дабы поддержать свой авторитет на приемлемом уровне, он очень громко взревел и метнул в меня чем-то светящимся. Попал, не спорю, но с меня, как с гуся вода. Опешив от такой наглости лич начал водить руками, что-то выкрикивать, а я шёл и шёл от кладбища. Внезапно со всех сторон запели петухи, а за моей спиной лич издал душераздирающий вой, перед тем как вспыхнуть свечкой: мёртвый туман перодо мной осветился багровыми всполохами.

В это мгновение справа от меня появился огонёк. Он разгорался всё сильнее и сильнее, пока не выхватил из потусторонней тьмы... стоп! Да это же огоньки того клерка! И действительно, вскоре в свет фонаря вышел вечно занятый делами призрак-клерк, просто идеальная офисная крыса. Он ступил своей полупрозрачной туфлёй на прозрачный пол. То есть, он как бы повис в воздухе. Прислонив туловищем к прозрачному столбу фонаря свои растрёпанные папки, он выхватил одну из них левой рукой и уже привычным жестом сдул огромное облако пыли. Однако пыль не пропала и не унеслась далеко, она осела на невидимых и не осязаемых мною столах, сервантах и книжных полках. Глядя на эту мерцающую в свете волшебного фонаря пыль, я смог разглядеть примерные очертания иномировой утвари. Там, где пыль особо кучно легла, я смог разглядеть резные фигурки орнамента секретера и витые ручки у дверцы тумбочки. Листья винограда, какой-то щит, прочий плющ. Красиво, только не чётко. Попробовал потереть пальцем, но он лишь прошёл сквозь невидимую для меня мебель, а пыль взвилась маленьким ураганчиком, на столько сильным, что миниатюрный щит тут же обзавёлся таким же маленьким шлемом, мечом и рыцарем в придачу.

Клерк, наконец, обратил на меня внимание, точнее он меня просто не замечал. Он меня рассеянно поприветствовал, как будь-то дядя у клерка на паладинной фабрике сторожем работает, и этих паладинов у него ну просто завались. Вот и шлёт кому попало.

Повернувшись боком к столбу и теперь уже боком прижимая свою огромную стопку папок, чтоб они ему в руках не мешались, он открыл сие оружие бюрократа, папку то есть, и на распев начал читать текст. Правда уже на третьем слове ему надоело и начал бурчать неразборчиво и быстро:

— Славный воин Света! То есть, воин Добра, Света и так далее. Ты молодец, ты победил и всё такое. ... Ага, цитирую: 'Гнойник некромантской заразы выжжен тобой о, воитель, теперь мирные жители могут спать спокойно'. Каково, да?! Эй, Паладин! Я для кого читаю? Между прочим, тебе ещё один квест нужно пройти. — Я сидел и рассматривал пыльный доспех рыцаря, точнее саму пыль, что не ровно осела и мерцала. Голова моя была дурная, просто вся гудела. Недавний полуобморок был не случаен, сердце до сих пор заходится и с болью пытается протолкнуть кровь по артерии хоть ещё на один удар больше. Нужно успокоиться. А ещё лучше поспать, но этого мне ни кто не дать сделать.

Решив, что наш разговор не клеится и что меня вообще плохо видно, клерк пробормотал какие-то слова и фонарь засветил ярче, высветив и призрачный паркет, и орнамент на шкафах, даже ботинки клерка и столб фонаря.

— Ты какой-то бледный, паладин. — Сказал он неуверенно. — Тренажёр не рассчитан на то, чтоб калечить игроков. — Подняв на него темнеющий взгляд, я спросил:

— А как давно ты проверял: работает оно или нет?

— Каждый раз перед запуском. — Ответил мне клерк, пытаясь открытой папкой поправить очки на носу. Самое интересное, у него это получилось. Акробат, блин. Ладно, я почти отдышался, по этому встал. В глазах потемнело только на пару секунд, и я смог взирать на мир кристально чистым глазом. Канцелярист воздел руки к небу и воскликнул 'Аллилуя! Он вернулся!'. Естественно все папки грохнулись на пол. А как иначе? Грустно посмотрев на это всё, клерк сказал, что скоро мне новый квестик и домой. Лично я в полной прострации и мне всё равно: квестик, домой, хоть к чёрту на рога. Я устал.

— Эй! Паладин! Приободрись! Сейчас самое интереснее начнётся!

— Да?! А ты пробовал в доспехе мечом фехтовать, бегать всё это на голодный желудок, хотя бы час? Я уже выжат, как лимон, а ты мне предлагаешь ещё просто так помахать 'фишкой', типа мне скучно! Ты вообще себе как это представляешь? — Мой собеседник ошеломлённо на меня смотрел, точно так же, как мгновение назад на свои упавшие папки.

— Да! — Ответило моё возмущённое величество, — я из плоти и крови, и я хочу и спать, и есть, и пить и много ещё чего. А ты думал, в сказку попал? Это реальный мир и реальные люди. — Во время моей отповеди лицо клерка приняло спокойное выражение, и дослушивал он её уже совершенно спокойным. Он вновь прислонился левым боком к фонарному столбу, но папки так и не поднял. Вместо этого он скрестил руки на груди и случайно пнул одну из опостылевших папок, что ознаменовал чертыханьем и громким чихом, когда до него, наконец, дошла вековая пыль. Фонарь теперь разгорелся не на шутку и стали виднеться даже удалённые углы комнаты с высоким потолком, а соседний офис, хотя, скорее, кабинет, виднелся как прозрачная трёхмерная модель.

Постояв так ещё немного, наслаждаясь необычным для себя ощущением свободных рук, клерк сочувственно на меня посмотрел:

— Бывает, понимаю. Но когда боги начинают свои игры смертным остаётся только повиноваться их воле.

— А сам-то кто? Человек? Смертен? — спросил я, борясь с желанием сесть на такой реальный стул. Останавливал меня только вид собственных ступней, погружённых в наборный паркет по самые сабатоны. Но ноги дрожали всё явственнее. Плюнуть на приличия, да сесть прямо на пол? Это же просто призрак! Нет, эти приличия нужны не для призрака, общества, дяди Васи, а именно для меня, ибо только соблюдение норм приличия, кодекса чести и закаляют волю человека. Да, только так.

Я выпрями согнутую кажущейся усталостью спину, развернул широкие плечи. Именно широкие и мощные. Вздёрнул гордый подбородок и поджал губы в брезгливую гримасу. Что бы ни случилось, мужчина должен быть мужчиной. Тем более, если он рыцарь, ведь меня же фактически посвятили в рыцари. Стоп! Когда?! Кто?! Какой ещё рыцарь? Но тут мне словно обрубили воспоминания. Ладно, в закрытую дверь ломиться не нужно, подожду следующего просветления. Кстати, а где это я? Во сне?

В мыслях творился полный кавардак, но я лишь склонил в задумчивости голову, не давая расслабиться ни одной мышце, постоянно держа в тонусе, расслабляя и напрягая всё тело потихоньку. Только таким образом можно сохранить остатки бодрости. Так, я помню ту дикую хандру, когда я перешёл в иной мир. Меня прошиб холодный пот, усталость как рукой сняло. Оглядевшись, я заметил только туман, висевший мёртвыми и грязными лохмотьями. Нужно пока принять это как факт, иначе мне грозит сумасшествие. Подозреваю, что вся эта бадья была задумана именно с этой целью — дестабилизация моего сознания. В последнее время моей скорлупой был образ печального паладина. Я бился и был для них трудной целью, теперь они решили ковырнуть до моего изначального эго, считая, что именно я не смогу выжить в этом новом мире. Кто эти 'они' я не знаю, но одно мне ясно — они меня не знают. Паладин и я есть одно существо, вера — это кровь моя, свет — это плоть моя, честь — это суть моя! Перед глазами всё больше и больше темнело, но сердце не сбивалось с ритма, только билось сильнее и мощнее. В горле бурлил толи рык, толи благословление, а не глазах выступала влага.

Очнулся от транса я, понимая, что стоял, уперев призрачный пол взгляд, плотно сжав челюсти и кулаки. Подняв голову и вновь посмотрев на клерка, я увидел в его вытянутом от удивления лице отражение того света, что исходил от меня сейчас. Расправив плечи так, словно за спиной у меня крылья, я чётко и долго смотрел на него. Сам секретарь бледнел и всё больше терял свою самоуверенность.

— Запомни, а лучше запиши. — Гремел мой голос в этом призрачном мире фантазий неведомых мне магов. — Человек есть царь и повелитель всех миров! Ибо созданы мы по образу и подобию Его! Где те, кто послал тебя?! — Почему я его об этом спросил? Пытался сбить с толку. Нет, он ни в чём не виноват и не замешан. И это хорошо. Просто он очень стар и он раб этой адской машины. — Где выход отсюда? — Пора возвращаться, Неррут, Пикнеры и все остальные без меня не справятся, а если справятся, то я им этого не прощу!

— Да, сэр рыцарь — Сказал канцелярист. Похоже, что он сбит с толку и весьма сильно. Ну и что?

Что-то витало в воздухе, знакомый запах. Нет, не запах — ощущение! Да, точно такое же ощущение возникает, когда гуляю под луной по тёмным улицам — засада, но я к ней готов.

— Скажи, куда идём, и что нас ждёт? — Спрашивал я, одновременно чеканя шаг немного впереди клерка. Он не посмел меня обгонять, показывая дорогу. Ещё бы! Сейчас я шёл, но не просто, а отражал свет, освещая призрачные коридоры, стены, проходы. Наконец, мы пришли в какую-то комнату и клерк, который так и не подумал поднять свои папки, сказал:

— Сейчас я открою люк, и здесь создастся новая локация. Мёртвое капище, где Вам предстоит уложить злобного колдуна. — Но я уже чувствовал, куда и что откроется. Странное состояние спокойствия и всеведения. И ни какого раздвоения личности, ибо это я такой и есть.

Мой призрачный спутник повернул полупрозрачное колесо, установленное в центре небольшой комнаты на подставке. Колесо легко пошло и закрутилось, быстрее и быстрее.

Наконец неладное почувствовал и клерк. Он что-то закричал, от резкого взмаха рук с его носа слетели очки и растаяли во тьме другого мира. Комната начала раскачиваться и трястись, колесо слетело со стапелей и начало медленно подниматься вверх. Вся комната кружилась и трепетала вокруг меня, клерк прижался к последней, ещё спокойно стоящей стене и с ужасом смотрел, как подотчётное ему имущество пляшет самым непотребным образом. Он кричал про то, что мне нужно уходить, но я лишь отослал его жестом руки и выхватил меч. На этот раз блики от меча сверкнули на столько ярко, что меня это на мгновение дезориентировало, но потом стало только лучше, словно хлёстка пощёчина и больно и в голове проясняется.

— Во имя ЕГО! Я иду! — Кажется, это сказал я, но эхо гремело по всем подвалам мира тренажёров, этого иллюзорного мира выдуманных подвигов. И завязло в туманах настоящего мира Туманов, где есть и жизнь, и явная опасность, но сейчас меня призывали, меня — жертву. Что ж, они хотели? Они и получили.

С первого же вздоха я ощутил смрад. Запах гниения не погребённой плоти. Меня бы сразу вывернуло бы на изнанку, но после того мира отравы для мозга и глупых мечт, это зловоние я вдохнул с жадностью, ибо это было настоящее. Резко склонив голову сначала к одному плечу, а затем к другому, я захрустел шеей, разминая. Я воткнул меч в зловонную жижу, меч прошёл сквозь что-то противно треснувшее. Даже под толщей зловонной жижи он отражал свет Солнца и так же отбрасывал в разные стороны солнечные зайчики. Снял шлем, повесил на гарду меча, какой всё же необычный и завораживающий контраст: сияющие солнцем железные доспехи и мёртвые пустоши, полные живого и явно агрессивного тумана, что жадными щупальцами тянется к тебе.

Я снял кольчужный капюшон, подшлемник, сотворил крёстное знамение. Молитву 'Отче наш...' я помню только чуть, но даже импровизация у меня получилась прочувствованно, спокойствие опустилось на меня. Я смотрел прямо перед собой и молился за своих любимых, если я не вернусь, пусть они не переживают и живут счастливо.

Во время сотворения молитвы в тумане появилось какое-то движение, словно огромные тела жутких монстров перекатывали свои телеса, не смея переступить некую черту. Не стоит испытывать их терпение. Я надел стеганый подшлемник, кольчужный капюшон, затем медленно одел и шлем, медленно и торжественно. Губы сами собой сложились в презрительную гримасу. Последним движением я выдернул меч из лужи с красивым звоном, словно я его с каменно стола взял, а не вытащил из болота, полного трупов, но меч был настоящим лучом света, творением кузнеца ни какой грязью не его не запятнать.

— Ну, я жду. — Прогремел я. Твари словно этого и ждали: в тот же момент в мою сторону метнулись тёмные тени, размытые туманом.

Бился я долго, я не ожидал, что так долго смогу. Я переходил от возвышенности к низине, от одного разрыва в полотне живого и противного тумана к другому, пока я не выбрался на знакомый мне песок.

Твари наседали, но меня защищал древний как мир Свет Солнца и твари не могли стерпеть его яростного сияния.....

Но я, увы, не всемогущ, даже с такой поддержкой.....

Дышал я тяжело. Из пробитого лёгкого в дыхательные пути поступала кровь, которой я постоянно давился. Всё также стоя на одном колене и опираясь на воткнутый в землю меч, я пытался высмотреть противника в сером тумане. Забрызганный тёмной кровью щит валялся рядом со мной, но всё же безумно далеко, рукой не достать.

Так! Для нас и горизонт лежит лишь в паре километров, так что: отставить! Соберись! Захлёбываясь собственной кровью, словно утопающий в море водой, я приложил руку к пробоине в доспехе. Ладонь тот час же засияла, потом свет усилился, и я почувствовал тепло и мягкое щекотание в месте ранения, и, наконец-то, стало лучше.

Песок, камень. Очень холодно. Я поднял взгляд, немного выпрямившись. Левое лёгкое горело нестерпимым жаром и я чувствовал, что пневмония, в сравнении с этим, такая ерунда. Туман, сырость. Нестерпимо холодно. Холод пробивает так, словно я стою на ветру, облитый водой. Очередной вжатый в горло глоток воздуха пошёл не впрок, и голова моя закружилась. И без того зыбкий мир туманов и сырости стал танцевать невероятную ламбаду, стараясь перевернуться с ног на голову и низвергнуться в тартар.