Нужно сообщить, что многие жители Южной Пальмиры, с немалым числом иностранцев экспортировавших в страны Европы российское зерно, вопреки настойчивым слухам о войне в оную не верили совершенно, до последнего. А тут вдруг такое, с прибытием главных действующих лиц. Но как бы там ни было, а с первых минут боя на Бульварной (Потёмкинской) лестнице, а потом и по всей набережной начали собираться зеваки. Они бурно радовались каждому удачному выстрелу и попаданию во вражеское судно, кричали, подбрасывали головные уборы, заключали пари. В общем, для них это было шоу. Причём одесситы собирались основательно со смотровыми приборами, стульчиками, табуретками и лавками. Чуть попозже появились и торговцы семечками, булочками, пирожками и разливным вином. Прибыл туда и генерал-адъютант Д.Е. Остен-Сакен и множество других военных и гражданских чинов, кои лично наблюдали за ходом сражения и выражали свою исключительно верную точку зрения на то или иное действие, при этом не забывая нахваливать проницательность, ум, мудрость и военный талант лично генерал-адъютанта. Когда же первые враги, два пароходофрегата, оказались на мели ушлые одесситы, не дожидаясь окончания боя, который впрочем был в стороне, оседлав шаланды и баркасы тут же бросились к ним не то на выручку, не то по ещё какой нужде и лишь своевременно прибывшие уланы и солдаты уберегли трофейное, уже почти казённое имущество от полного разграбления. В дальнейшем, при ревизии трофейных судов было обнаружено совершенно секретное "Наставление для английской морской корабельной артиллерии", вскоре опубликованного в российском морском журнале "Морской сборник".
В дальнейшем, по англо-французской эскадре открыли огонь все пушки и мортиры защитников Одессы. От меткого огня пострадали не только нападавшие суда, но и те, которые как бы были на безопасном расстоянии и находился в резерве. Бой, точнее избиение, поскольку эффективный ответный огонь вести было совершенно невозможно, продлился, с перерывами, чуть более 3-х часов по причине невозможности напавших быстро убежать. Эскадра потеряла всех девятерых "нападающих" и три судна находившиеся на "безопасном рейде". О какой либо наступательной десантной операции никто и не думал. Самим бы уцелеть.
* * *
51
О внезапном нападении "европейцев" на Одессу 22 апреля в 6,30 утра прапорщик Щёголев Александр Петрович был уведомлён странным, ну уж явно в нем просматривалась военное умение и выучка, старшим из вольноопределившихся, инструктором-артиллеристом Андрей Николаевичем, потому к данной "внезапности" был готов.
— По лидеру! Болванкой! Целься в машину! Серией три выстрела! Беглым! Ог-Онь!— Командовал он.
— Ба-ба-ба-баХ,— дружно ответила батарея.
Что для противотанкового 75 мм орудия (Canon de 75 mle 1897/33) снаряд в 6 кг весом, пробивавшего 100 миллиметров противоснарядной брони, а так же полуметровые бревенчатые ДОТы и ДЗОТы — 45 см деревянного, дощатого борта пароходофрегата? Что для него котельное железо машинного отделения? Всё это "болванкой" прошивалось навылет, попутно вынося преграды и препоны. Если борта и прочее дерево разлеталось в щепки, то находящийся под давлением котёл, при попадании в него сразу нескольких бронебойных снарядов, взрывался, разметая внутреннее горящее содержимое по всему-всему, попутно поубивав, искалечив, обварив кочегаров, машинистов и прочую обслугу. На деревянном судне начинался пожар.
Глядя в дарованный бинокль, прапорщик определил точность стрельбы. Отметил наличие "лишних дымов" появившихся после залпа, из предполагаемого места, где установлена машина.
— Шрапнелью! Трубка полторы! Целься в междудечье! Серия три выстрела! Беглым! Ог-Онь!
— Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!
Шрапнельный боеприпас данной орудийной системы содержит в себе 300 пуль, а трубка регулирует время взрыва снаряда. Получается картечный выстрел, но на расстоянии. Боевая же эффективность была таковой, что шрапнельными выстрелами пробивали, подбивали танки, имеющие противопульную, лёгкую броню. Для большей ясности пуля "мосинки" на расстоянии 100 метров пробивала броню немецкого броневика "Ханомага", при этом являясь совершенно бессильной по отношении к противопульной, лёгкой танковой броне.
Фрегат, проплывая мимо амбразур батареи всё же выстрелил, хоть и далеко ему было и совершенно не точно, так лишь бы в "ту сторону", да и стрелявших орудий было, с двух дечь, всего два, но всё же.
— Фугасным!, Серия два выстрела! Ог-Онь!— продолжал командовать Щёголев. Отследил, что все фугасы попали "по первому" фрегату, который уже никуда не торопился, плыл спокойно, не сворачивая, аккурат на мель. Повернулся к своим канонирам и задорно-поучительно так:
— Лучше всех смеётся тот, кто первым метко стреляет!
Ответом были "согласительные" кивки и радостные улыбку подчинённых.
— Дядя Опанасий, а здорово французишка горит,— радостно произнёс молоденький солдатик, обращаясь в короткую передышку к наводчику, одному из четырёх настоящих артиллеристов их батареи.
— А куда же ему деваться,— не отрываясь от прицела, подкручивая маховики, ответил вояка Опанасий,— ежели мы ему в машину лишнего железа то насовали. Французишка то, брат Емельянка, как поговаривает их благородие,— при этом подбородком кивнул в сторону прапорщика,— любят три вещи. Ля фам, ля мур и ля минет.
— Дядь Опанасий, а как это будет по-нашему?
— Да так и будет. Ля фам — это значить женщина, ля мур — любовь так по ихнему, а вот ля минет и сам не знаю.— Оторвался от своего дела, посмотрел на молодого, сдвинул плечом.— Ежели речь о войне, как ныне, то полагаю, означает, чтобы по ним гранаты разные разрывные, да мины не попадали. Аккурат значить противоположное тому, что мы нынче с ними делаем.
— Значить выходит, что мы их нынче ля мур, как ля фам, да ещё и минет им насовали по самые дальше некуда.
— Эт ты Емельянка верно заметил.— И улыбнулся одними усами.
"Молодой", через амбразуру повторно взглянул на горящий французский пароходофрегат:
— Кто плохо стреляет, в того чаще попадают.
— А пущай не пугают честных православных боевой раскраской своих...,— какое слово было сказано далее, толи "судов", а может и "трусов" расслышать не успели, потому-как в этот момент прапорщик крикнул:
— Целься во второго! — И всё началось по новой.
Со вторым разобрались точно так же как и с первым, а вот третий, заподозрив неладное, решил отвернуть, но неудачно. То ли попали удачно, то ли еще что... вначале он как то быстро загорелся, а после нескольких фугасных залпов эффектно так, душевно взорвался.
* * *
52
— Одесса, к началу Крымской компании это слабо укреплённый город-порт со 100 тысячным населением, в котором постоянно находится большое количество иностранцев.— Говорил Валерий Александрович отцу, Говорову старшему.
— Значить англо-французских шпионов много.
— Шпионов действительно много, а защитников мало. Двадцать устаревших орудий, чуть более тысячи пехоты и до четырёх сотен кавалерии.— Взглянул на отца, тот понимающе кивнул.— Все эти сухопутно-морские силы под командованием генерал-адъютанта барона Остен-Сакена. Данный чин, своего рода делопроизводитель и равен сухопутному полковнику, но не является военным. Он всего лишь указывает на близость данной особы к Императору и даёт его обладателю право лично докладывать о состоянии дел на вверенном ему участке,— пояснял Валерий отцу, Говорову старшему.
— Значить он совершенно не военный.
— Выходит что так. Но это и не важно.
— Внимательно слушаю.
— Англы, под предлогом эвакуации персонала консульства, а фактически на разведку, отправили паровой фрегат "Буйный" ("Furious") под командованием капитана Уильямса Лоринга. Прибыв к Одессе, они спустили шлюпку под белым флагом, на которой беспрепятственно приблизились к молу. Там им сообщили, что интересующие их особы уже убыли. И шлюпка, под белым флагом благополучно вернулась обратно. Но затем уже сам фрегат неоправданно близко подошёл к молам порта. Защитники заподозрили "парламентёров" в проведении разведки и пару раз пальнули в его сторону, после чего этот "Буйный" сер, удалился.
— Ну и к чему об этом мне знать?
— Потому, что официально данный "инцидент" "союзнички" признали недопустимым и "преступлением против прав человека", а так же достаточным поводом для ультиматума с требованием "выдачи всех кораблей, страна принадлежность значения не имеет, находящихся на тот момент в гавани". В противном случаи угрожали проведением бомбардировки города. Ультиматум был решительно отвергнут.
— Господи Иисусе, значить "преступления против прав человека",— со скептической улыбкой произнёс Говоров старший.— Знакомыми демократо-европейцами завоняло,— сделал паузу.— Любая надуманная ими же причина в предлог, дабы мирные города бомбить. "А судьи кто? За древность лет к свободной жизни их вражда непримирима". Ничего за века не изменилось на грешной земле. Двойные стандарты вечно обиженных и ущемлённых геров, серов и мисье.— При этом разводил руками и мимикой лица выражал непонимание и неудовольствие.— С ними ясно. Теперь, сам процесс обороны "Жемчужину Чёрного моря" от налёта немытых варваров.
— Одной из ключевых фигур обороны Одессы стал прапорщик Щёголев Александр Петрович. 21 год от роду.
— Валерий, конкретней.
— Прапорщик Щёголев. Образование получил в Дворянском полку. Это как раз одно из тех учебных заведений артиллерийскую подготовку в которых преподают "ученики" уже штабс-капитана Андрея Низовцева. Другими словами с орудием 10,5 см и 122 мм или как стали их называть по новому "Единорог-105" и "Единорог-122" он знаком. По окончании оного прапорщик Щёголев был направлен в Николаевскую резервную пешую артиллерию. Конкретно в 14-ю бригаду.
— Интересное стечение обстоятельств.
— Нет, не стечение,— произнес Валерий, улыбнулся и продолжил.— В скорости их часть перевели в Одессу где он принял место, на котором сам же и создавал батарею.
— Это я уже понял. Не тяни.
— В общем, его батарею мы вооружили четырьмя французскими орудиями, Canon de 75 mle 1897/33, предварительно заменив все шилдики. Отныне оно имеет название "лёгкое, скорострельное трёхдюймовое орудие".
— Одного подготовленного прапорщика недостаточно,— глядя на Валерия произнёс Говоров старший.— Да и четырёх орудий, даже невероятно скорострельных для 1854 года, будет маловато.
— Вот и я так подумал, что недостаточно. Потому к командиру 5-й дивизии, в которую входит 14-я резервная пешая артиллерийская бригада, полковнику Яновскому, дабы не привлекать излишнего внимания, в частном порядке явился господин в штатском, показал ему бумаги с подписями военного и морского министров и за утверждением Его Императорским Величеством.
— И что же в этих бумагах?
— Что в Одессе будет проводиться, совершенно тайная, войсковая операция по нанесении максимального урона англо-французской эскадре. Что для этой цели в Одессу инкогнито, на усиление прибыл специальный представитель Петербурга с необходимой командой и техническими средствами. Он же, Яновский должен всячески способствовать и оказывать содействие.
— И всё?
— Нет. Так же он подписал бумагу "о неразглашении тайны Российской Империи". Там в частности говорилось, что вся ответственность ложится на него, командира 5-й дивизии полковника Яновского. А вот ежели произойдёт конфуз, тогда ему, как честному человеку лучше самому застрелиться, поскольку в Сибирь да в кандалах на уборку снега его точно не доведут.
— Угу. И как Яновский?
— Отнёсся исключительно ответственно. Абсолютное понимание, завидное рвение и исключительно деловая помощь.
— Ещё бы. При таких то последствиях.
— Наши четыре, шести орудийные батареи мы расположили,— стал указывать на карте,— вот здесь и здесь.
— А как это всё....
— Полковник Яновский, лично, индивидуально, посетил каждого командира батареи с коим провёл беседу, что именно его батарея, ввиду устаревших орудийных систем, должна производить выстрелы, в независимости от дистанции до врага, холостыми зарядами "на испуг". Можно уменьшенными зарядами, лишь бы почаще. Деяние сие нужно для отвлечения внимания от других кои вооружены более лучше, которые и будут наносить врагу ущерб. При этом командиры батарей так же подписали бумаги "о неразглашении". Кстати в случаи успешного отражения штурма награды он обещал всем.
— Ясно и как в целом?
— Защитники Одессы дали достойный ответ агрессору, который был таковым, что за добавкой надеюсь, они не придут. Девять пароходов и три судна на рейде, не считая повреждённых кои убыли в Варну зализывать раны.
* * *
53
Непонятные события в Севастополе начались осенью 1852 года, с момента, когда на улице были найдены два трупа. Не то чтобы это было ново — нет, такое иногда случалось, но в этот раз убитыми были французский торговец и английский инженер. Вечером они были замечены в трактире. Вместе же его и покинули, а утром их обнаружили убитыми. Прибывшая полицейская команда установила, что:
— По всей вероятности по дороге они повздорили. Сер Джейл Ньюмен воспользовался встроенной в трость шпагой и проткнул мсье Огюста Лефрансуа. У француза в этот момент в руках находился маленький двуствольный пистоль, из которого он и выстрелил в англичанина.— Докладывал о случившемся работник уголовного сыска.
— Вы уверены, что это не было ограблением?
— Абсолютно. Все ценности, включая часы и кошельки оказались при упокоенных.
Так бы этот случаи и остался безызвестным, если бы через три дня после случившегося, в дом снимаемый покойным англичанином Ньюменом, точнее комнату, в которой он проживал, не забрались грабители. А взяли они какие-то бумаги. Об ограблении в полицию заявил проживавший в этом же доме, снимавший соседнюю комнату, другой англичанин Уилфрид Стаффорд. В прочим, воришек в скорости отыскали. Шантрапа, из местных, а вот рассказали они о том, что за бумаги из комнаты покойного Джейла Ньюмена, им заплатили. Причем заплатил француз, который по описаниям был определён как торговый партнёр убиенного — мсье Жюльен Гаскон. Допросить данного господина полиция не успела, так как в скорости озвученный мсье был найден мертвым. Убийцу отыскали. На допросе он сообщил, что за убийство француза ему заплатил англичанин, которого в скорости так же нашли мёртвым. Напряжение между англичанами и французами, проживавшими или по какой либо нужде пребывавшими в Крыму, возрастало. В начале, в открытую они как бы старались не конфликтовать, всё больше гадили по-тихому. Довольно часто для совершения задуманной подлости против недругов нанимали местных татар, которых, в прочим местная охранка быстро отлавливала. Потом, в кабаке "Катран", произошло кровавое "морское сражение". Ну как морское — французские моряки, четверо подрались с английскими. Причём тех, кто выступал под Великобританским флагом, было больше, но со счётом 12:0 победили французы. Проведённое расследование выявило, что четверо моряков-французов отдыхали, когда в то же заведение явились больше десятка лимонники. Когда обе компании изрядно выпили — произошла ссора, переросшая в драку с поножовщиной. Англичане начали одолевать, но тут к французам, совершенно случайно, подоспела подмога, в виде еще трёх моряков которые напали на обидчиков сзади. Кто-то из лимонников выхватил нож. Результат трое в глубокой "отключке", девять с ножевыми ранами, пятеро из которых тяжёлые. Четырёх французов отыскали быстро, а вот подоспевших к ним на помощь, Жана-Поля Бельмондо, Алена Делона по кличке "Зорро" и молчаливого здоровяка Жерара Депардье, по крайней мере представились они этими именами, отыскать так и не удалось.
