— Наёмник!? — удивилась Кугурэ.
Ещё бы — он представился лордом. И ему подчинялся — что было необычно в нарушение всех правил военного дела — отряд ратников с арбалетами.
Их командир назвался:
— Рангир!
А вот наёмник:
— Логриф!
— Вы-то хошь мне объясните: чего тут твориться? — пытала их Кугурэ — пока на словах.
— Равнинная нелюдь вдруг исчезла, подавшись куда-то на северо-восток своих земель к катакомбам, зато горная нелюдь ордами выбили нас с дальнего кордона, — рапортовал лорд-наёмник — Рангир и дальше уступал ему пальму первенства при общении с грозной амазонкой; рассматривал её наглым образом, пока она не одёрнула его.
— Дезертиры! Вот я вас...
— Я посмотрю на тебя, когда ты увидишь лавину косматой нелюди, идущую от края и до края обозримого горизонта, и им невидно ни конца, ни края! То нашествие! И затворившись в Северине, от них никому не спастись! Отсидеться за стенами града — не получиться!
— Разумеется, трус! Они попросту не дойдут туда!
— Ты либо чокнутая, либо не ведаешь, о чём талдычишь!
Придержав воительниц, пожелавших ответить ратнику — и не на словах — Кугурэ сама выдала:
— Ты, слыхал про Гвардию, дезертир?
— Ну, слыхал! И чаво?
— А про легендарный корпус Атрия?
— Палача!? — встревожился Рангир.
— А про валькирий?
— Так это взаправду всё?!
— А мы кто, по-твоему, — распалилась воительница.
— Свят-свят-свят... — зароптал Рангир.
— И всё равно, — вмешался Логриф. — Я бы советовал отступить к ближайшему кордону и там встретить во всеоружии нашествие горных морфов! Если правда, что равнинные морфы вдруг стали союзниками, а я бы сказал: врагами наших извечных врагов — этим стоит воспользоваться — дать им возможность передраться меж собой! Тогда и ударим всеми силами разом, собравшись в Северине!
Валькирия ничего не желала слышать, у неё был приказ продвигаться вперёд, пока это возможно, а затем отвлечь морфов на себя и держаться до подхода корпуса.
— В таком случае, — огрызнулся Рангир, — нам не по пути!
— Проваливайте, — поспешила Кугурэ избавиться от них. — Мы и так задержались здесь из-за вас! Знали бы: и впрямь окажетесь дезертирами — оставили бы на растерзание йети!
Воительницы погнались за недобитой нелюдью.
* * *
Катакомбы. Подземелье гномов.
Факел выручил нас — отклоняющиеся языки пламени при сквозняке, помогли нам отыскать еле различимое отверстие в стене. Осмотрев его, мы пришли к выводу: за ним располагается пещера, если не вовсе грот. Иное дело: сколько у нас уйдёт времени на то, пока мы пробьёмся туда — вот в чём вопрос!
Арахн-гигант при нас по-прежнему отказывался двигаться туда, словно чувствовал: ничего хорошего нас там по определению не ждёт. Да нам деваться некуда — повернуть вспять мы не могли при всём желании — тем более я, как главарь.
Мне и предстояло сделать выбор, тогда как Яр-Гонн совершил ход конём с прыжком в сторону. Ну да, а что я хотел, когда он посредник при мне во всех моих начинаниях — гид больше смахивающий на гада. Ведь сам завёл нас сюда — в эти свои катакомбы гномов!
Делать нечего, беру в руки кирку — тоже оружие приличное, а не только как орудие труда — и превращаюсь в шахтёра, отваливая пласты довольно податливой породы приличными кусками себе под ноги.
Эх, кем я тут только не работал — и грёбаным гребцом, и даже бурлаком в артели "напрасный труд", а теперь вот ещё и шахтёром заделался. Одно слово — наёмник. И сумели же нанять меня безо всякого интереса. Поскольку чтобы выжить, наёмнику необходимо добыть себе хабар, а хабар сам в руки не даётся, и ещё дерётся.
Стиснув зубы, я продолжаю рубиться сквозь отвал туда, куда стремлюсь исключительно сам, в то время как мои спутники остались на месте и не торопятся присоединяться ко мне с аналогичным инструментом даже как с орудием труда, скорее держат его при себе в качестве оружия.
Интересно, и чего они испугались, а? Что я лезу к кому-то в логово? Не к дракону же? — усмехнулся я про себя, и неожиданно почувствовал жар, исходящий от податливых пластов отвала.
При новом ударе кирки, с последующим обрушением, из расширившегося пролома вырвался пар. Хорошо, что не огонь — но не для меня. Я падаю и уже готов кричать — воды! Но кому, когда некому — позади меня пусто! И когда только успели слинять мои сотоварищи — для меня остаётся загадкой.
Но и это ещё не всё — вслед за парами следует очередное обрушение, вызванное выбросом огненной струи.
И взаправду...
— Дракон! — ору я.
Но меня неслышно из-за того, кого побеспокоил сам. Сначала я отполз назад, а затем и вовсе побежал, как и мои бродяги с йети. Им не захотелось становиться жарким у огнедышащего чудовища, тогда как меня распирало любопытство, и непременно хотелось увидеть столь мифически-загадочное существо хотя бы одним глазком. Я даже готов был пожертвовать им ради такого зрелища, для чего мне всего лишь следовало побороть страх в себе, но он был столь силён, что меня словно ветром сдуло из забоя.
Ну да, я не герой! Чудак — это понятно, но не дурак и не м... Кто я там ещё, как не голова — два уха! Можно было ухахатываться, да отпало всякое желание — выжил, и даже не из ума, знать со мной полный порядок! А то, что бежал последним, как главарь, откуда вперёд меня мои бродяги, всё одно не красило меня. Почестей и похвалы всё же не заслужил. Но и бездумно складывать голову также не торопился.
Так что же там такое было?
Этот мысленный вопрос и прочитала Желанна вперёд гнома.
"Не заморачивайся!"
Да я и не стал, хотя, чему быть, того не миновать. А нам следовало как можно быстрее добраться до гномьего арсенала в Угольме.
— Короче, гид такой... — озадачил я очередным заявлением Яр-Гонна. — Веди нас иной дорогой туда!
— Опасно, брат. Придётся выбираться на поверхность и... Там морфы! И не этими йети при нас, а куда злей и кровожадней!
Настал черёд нам, бродягам, воспользоваться моим планом. Заодно и узнаем: был я прав или...
Вот об этом "или" не хотелось думать, но голову распирало от одной мысли о возможном провале. Что если морфы предадут нас? Кто мы им, люди? Они же нелюди, как и их горные сородичи! И чего им водиться с нами? Мы ж хабар для них, как ранее они для нас являлись им! Вот и сейчас, сдай мы его какому-нибудь барыге-меняле в Северине: не побрезгует "пятаком" равнинного йети.
Желанна повторила мне то же самое, что я мысленно услышал от неё при общении с Яр-Гонном.
Хм, скажет тоже: не заморачивайся! Да тут голову свернуть, и морфам нам в виду их десятикратного превосходства над нами — раз плюнуть! Никто ничего и понять не успеет, как они отплатят нам той же звонкой монетой, из-за которой мы полезли в их земли за дорном Балдриком!
Кстати, как там нынче поживает этот вздорный старик? Что стало с ним и гарнизоном заставы? Горные йети минули их или до сих пор ещё "скучают" там подле них? Хотя сомневаться не приходится: там сейчас весело, как нам здесь.
Ищем выход из тупика.
А вот и поверхность! Выбираемся туда затемно. Не знаю: плохо это или хорошо. Нам везёт или тому, кто везёт, а кто едет — не очень, поскольку придётся платить. Вот и мне предстоит расплатиться с гномом, и каким образом — загадка. С недомерком, оказавшимся ко всему ещё моим названым братом, не всё так просто.
И куда ты полез, сэр Чудак? А туда, куда и носа не кажет ни один дурак! Знать ты и впрямь... — мычу я про себя.
Опять я заморачиваюсь со слов Желанны. Она по-прежнему желанна мне, но не меньше гномьего хабара. Похоже, ревнует к их оружию, тогда как сама старается скрыть свой интерес к арсеналу. Наверное, жаждет вернуться с ним — и со мной — к заставе и вытащить дядю из беды. Всё-таки родственники. Ну и я вроде как почти стал им, этому вздорному старику. То-то потом сюрприз будет. А вроде бы помниться: он сам благословил нас с ней.
Ладно, потом всем, кто находится там, у заставы, сюрприз будет. Или я не Чудак!
На небе светит луна и звёзды. По ним и ориентируется сейчас наш гид — гном идёт по ним, как авто по навигатору. Одно слово — лунатик. А вдруг я прав? И что тогда? Заведёт нас в пропасть и поминай, как звали.
Стараюсь больше не отвлекаться на то, что лезет мне всё время в голову, нынче кручу ей вокруг себя не только по сторонам, но и вверх-вниз, стараясь рассмотреть сильно изрезанный ландшафт местности в горах. Ничего нового или необычного не увидал: бредём посреди острых вершин и таких же смертельно-опасных кручин — оступись на тропе и сорвёшься вниз. Куда с завидным постоянством и грохотом летят камни.
Врагов из числа горных йети пока в глаза не видим, а что в них: куда ступает твой предшественник. Так, цепью поодиночке, и бредём, как в бреду. Или это я брежу? Понять не пытаюсь. Тут как в пословице: утро вечера мудренее. А уж мудрёнее Яр-Гонна, гнома во всей Треклятой Империи с её Окраинами не найти.
Чаще срываемся в крик. С обрыва в пропасть пока никто не стремится. Жмёмся друг к дружке и всё больше к отвесным стенам, понимая: если горные морфы заметят нас, тогда и полетаем, а раньше сами — ни-ни — нам это не с руки. И у нас руки, а не крылья. И рождены мы двуногими, хотя я, сэр Чудак, чтоб сказку сделать былью, если раньше меня не превратят в пыль враги, стирая с лица земли этого мира.
Хочется отписать очередное послание тем, кто послал меня сюда, а круче некуда. Похоже, что меня услышали, и тёмный, там, а не светлый. Из-под моей ноги в пропасть срывается камень, а следом и я, но меня хватает...
— Удур-Аг... — рад я ему, и назвать его так вслух. — Чтоб я делал без тебя?
Дальше идти опасно — без страховки — вне всякого сомнения. Я предлагаю связать не только свою судьбу с морфами при нас, но и их. Если кто сорвётся, то, даже полетев вниз с обрыва, не разобьётся.
Коль уж падать, то всем разом, дабы никому не было обидно.
— То добре, — соглашается Яр-Гонн.
Оказывается, так гномы и лазали в прошлой жизни у себя по горам боевыми кланами.
А нас не мог заранее предупредить, гид ты этакий? А гад такой!
Идём-бредём за ним все повязанные одной верёвочкой, а как пленные — все до одного — и морфы с нами. Сейчас самое главное не попасться раньше времени на глаза горным джигитам.
Гномы порывались полазать верхом на козерогах по кручинам в горах, да я запретил им светить нас, уяснив: было бы проще — им, но не нам на горбулях и конях. Как впрочем, и захрам**, что ещё остались при нас.
Животные хрипят, им тяжелее, чем нам, хотя также недоумевают, за каким ражном мы полезли в земли к горным морфам? А за тем самым! И оно ждёт в первую очередь их, едва мы завладеем гномьем арсеналом.
Не могу сказать: мы всё ближе к нему, даже если и движемся верной дорогой "товарищи". А так и хочется закричать по Задорнову: "Товар ищи!", то бишь гномий хабар в качестве арсенала!
Чего и говорить — артель "напрасный труд". И растёт день ото дня. Такую ораву морфов при мне ещё попробуй прокормить, а вооружить и вовсе сложнее некуда. Но пока что слушаются меня, как своего вожака. А то, что я там какой-то ещё главарь и наёмник, как и сами их вожаки — чихать они хотели. Здесь их земли и свои неписаные правила.
Гном правит нами, а не я. Мы сворачиваем за ним, благо не шеи себе. И то спасибо. А говорить не спешу. Продолжаем спешить, и, скорее всего, на свою погибель.
У меня появилось желание устроить привал, и не при падении на дно пропасти. А заснеженных вершин кругом — неимоверное количество — целые лабиринты. И плутать нам там вроде как не с руки. Вот и месим тут снег ногами — много выше, грохоча по крыше мира.
Горные морфы нас пока не слышат, или тут некому услышать нас, как мы топаем у них по головам. Если и впрямь все двинули к заставе, то тут, в лучшем случае, и худшем не столько для нас, сколько для них, остались бабы, подростки да немощные старики.
Но даже с ними воевать нам не с руки. С ними всегда успеется, важно с теми, кто являет собой горных джигитов на деле, а не на словах.
Яр-Гонн твердит нам на словах: мы с каждым шагом всё ближе к хабару — Угольму, а не Югорму, где с его слов обитают горные морфы.
У меня возникает естественный вопрос с подозрением: почему горные морфы, предпочитающие селиться в пещерах, как их братья меньшие среди нас в берлогах, неожиданно выбрали варварский град в качестве столицы, а не гномий? В чём подвох?
И с этими недомерками при нас?
Не знаю уже кого и в чём подозревать, но компашка у нас собралась ещё та, и также по интересам, как тогда, когда я двинул сюда ватагой. Нынче же при мне орава, и не только равнинных йети.
Светает. Мы выбились из сил, тогда как нам необходимо идти безостановочно к своей цели. Я, то и дело, прикладываюсь к прицелу от огнестрела — прилипаю одним глазом к подзорной трубе и вглядываюсь в окружающий ландшафт местности. Если морфы не дураки, а мне помнится: они — нелюди, то, как медведи, могли не все сменить зимний прикид на летний — боевой раскраски. Тогда подкрадутся к нам незаметно, сливаясь со снегом и — жди беды.
Мне всё больше кажется: мы углубились в горы, минув арсенал, поскольку плутать тогда в горах долго с Ёр-Унном не стали. Выходит, Яр-Гонн и впрямь темнит — манит нас не туда, куда мы шли изначально.
Ну и за чем это всё ему?
Не сознаётся, недомерок, стоит на своём: дескать, ведает куда ведёт. Тут он гид. Когда гад — вне всякого сомнения.
Ну, братец, смотри, чтобы я не сделал тебя ещё меньше, укоротив на одну ненужную конечность. А то ведь впрямь потеряешь у меня голову. Я хоть и Чудак, но далеко не дурак! И рука не дрогнет, если прознаю о предательстве! А никому этого не спущу!
Наконец-то останавливаемся на привал, при этом Яр-Гонн стремиться покинуть нас — якобы оглядеться.
Я по-прежнему не доверяю ему, поэтому присоединяюсь, как впрочем, Желанна и Удур-Аг. Тогда как морфу следовало бы присмотреть за оравой сородичей.
Мы обнаруживаем, насколько я понимаю: нужную нам пещеру, и лезем внутрь. Она — центральный, а возможно и парадный — вход в Угольм.
Будем надеяться на лучшее, не забывая о худшем варианте развития событий для нас, как и заклятого врага. Всё-таки интересно, что нас там ждёт и... кто!
Нарвались! Засада!
Бежать бессмысленно — этих йети тут больше чем нас, и уже обступили, окружив толпой. Мы пришли в одно связке, так что мой план в действии.
— Удур-Аг... — обращаюсь я к закадычному другу, надеясь: не подведёт.
Он что-то там ревёт этим йети при нас. А ведь сразу договаривались: мы — его рабы, если что, и пойдёт не так. Тогда как у нас при себе оружие. Мы не разоружились.
Мне интересно: кем он представит нас в таком случае? Своими рабами или...
Гладиаторами — удивил он меня. Это что же получается: нам придётся биться друг с другом?
Гном напоминает мне о несостоявшемся поединке в катакомбах арахнов. И Желанна не судья нам, а некий горный заморыш подстать равнинному Жиху при нас, которого я обозвал чуть иначе.
Мне остаётся надеяться: нас услышат наши же на привале — лязг и звон металла при скрещивающихся ударах оружия. О чём недвусмысленно намекаю гному. Недомерок соглашается на словах, а не деле изрядно мучает меня. Остаётся надеяться и свято верить: тренирует.
