Не кляни Америку!

-А теперь пора устроить гладиаторские бои. И так скучно, нет крови, и вино не в душу.

Прозвучал горн, на арену зазывали бойцов. Согласно обычаю первыми должны сразиться самые легкие и младшие по возрасту воины. Но шейху только поступила партия обученных рабынь, и хотел совместить развлечение двух видов эротическое и кровавое.

. ГЛАВА ? 13

Магда подобный способ одобрила:

— Вот это поведение достойно подлинной арийки!

Шелла парировала:

— Щедрость на комплименты, маскирует скудность ума, и жажду наживы!

Магда не к месту и не трапу, гикнула:

— Доведет тебя до могилы подобная философия!

Правее Шеллы ранило тоже светленькую приятельницу. Хотя девушка пока малознакомая новичок вместо убывшего товарища, все равно её жалко. Но она не стонет, наоборот выдавила улыбку. Затем принялась вытаскивать языком пулю. Шелла поползла к ней:

— Дай я тебе помогу...

Та в ответ огрызнулась:

— Отстань! Лучше веди огонь и истребляй вшивых львят. Это у вас отлично получается.

Шелла не стала пускать шпильки в ответ, или бросаться песком, хотя соблазн и присутствовал. Подперев локоть и получив упор, четко уложив короткой очередью троих( уже у нее пистолет-пулемет, так раскалился, что ствол стал краснеть, даже удивительно, что он пока не заклинил!), рыкнула:

— На отлично, на войне никогда не бывает! Обязательно, что-то да недоделанное!

Приятельница (её звали Уэлен) заявила:

— Вот бы к твоему языку , да еще прикрутить гашетку пулемета! Так бы стала всех крушить.

Шелла засмеялась, да очень громко. Тут один из англичан крикнул:

— Вы все боши шлюхи!

Шелла в ответ с силой метнула осколочную гранату:

— От альфонсов слышу!

Грозящая поджечь Александрию похлеще Цезаря Магда огрызнулась, и тоже бросила гранату. Крикнула:

— На такие подарки мы всегда щедры!

Уэлен извлекла из плеча пулю и выплюнула её:

— На вкус ты лучше, чем на ощупь!

В тылу англичан появились подкрепления, еще дюжина танков. Да "Матильды", а остальные закупленные в США " Маккавеи". Последние танки, была без башни, но зато с три пушками каждый. Магда тоненько присвистнула:

— Угу! Вот это машины-динозавры!

Шелла нервно поморщилась:

— Ты знаешь динозавр, вполне может растоптать млекопитающее, если оно тормозит мозгами. Все масса...

Магда резво перебила:

— А тут ты не права. Человек думает в десять раз быстрее, чем движется. То есть нас в первую очередь подводят не мозги, а тело!

Шелла стрельнула глазками:

— Да тело... Душа обычно крепка и невесома.

Магда нервно хихикнула:

— Душа согрешила, а тело в ответе!

"Маккавеи" были весьма тихоходными, поэтому и "Матильды" не спешили. Впрочем, девчата не нервичали, у них еще оставались кое-какие сюрпризы, в частности пара десятков противотанковых зарядов. Но в данном случае им себя показать не удалось. Послышался грохот и целых три снаряда устремились в сторону английских танков. Вот один "Маккавей" сразу же оказался подбит, в его широченном корпусе образовалась дыра. Англичане впрочем, не растерялись и даже сделали безуспешную попытку открыть огонь на ходу. Впрочем, откуда вели пальбу тщательно замаскированные пушки Роммеля, определить было трудно. Вот последовал еще залп, и перекосило башню "Матильде". Шелла весело стреляя глазками, усмехнулась:

— А что? Зенитка, то скорострельная!

Магда в досаде проурчала:

— Нам так совсем ничего не останется.

Вслед за "Маккавеями" появились новые танкетки, а также несколько "Кромвелей". Причем, судя по облезшей краске, эти машины выкопали из песка. Тоже прут, хотят взять нахрапом. Рыжая Магда пальчиками, девичьей, босой ноженьки поймала паука и бесцеремонно раздавила его:

— Вот тоже самое ждет всех англичан!

Шелла горячо одобрила:

— Браво! Так держать!

88-миллиметровые зенитки продолжали вести прицельный огонь. Их скорострельность была высока, но и меткость не пасовала. Противник огрызался весьма беспорядочно и не мог причинить существенного ущерба. Ну, а волчицы сражать с пехотой, которой прибывало все больше и больше.

Магда, стараясь унять противный зуд царапины, заметила:

— Англичане так неэкономны в использовании людских ресурсов. Просто удивительно, что им удалось захватить половину мира!

Шелла поэтому весьма лестному для немцев поводу высказалась:

— Они мастаки, нас закидывать трупами! Против этого никак не попрешь, ух очень трупы воняют!

Огнезарная Магда тоненько хихикнула:

— Да газовая атака, вещь серьезная.

Английские танки ползли словно черепахи, и вот от "Маккавеев" вскоре остались лишь груды металла. А вот более шустрой "Матильде" удалось проскочить, но её волчицы тут же перебили гусеницу, как всегда метко поразив из подствольника.

Шелла облизнулась:

— Вот это по-нашему! По эсесовскому!

"Кромвели", вернее их экипажи жутко нервничали, дергали за штурвалы и по ошибке давили собственных солдат. Даже гусеницы, от песка и крови стали грязными и красно-коричневыми. При этом танки подкручивались на месте, а башни пробовали неуклюже вращаться. Шелла скалила зубки и пела:

— Где-то растут незабудки. Мама печет пирожки! Рейха в пасти не зубки, а из снарядов клыки!

"Кромвели" весьма глупо продолжали тыркаться, и давили своих же солдат, еще более усиленными темпами. Даже немецкие зенитки смолкли, чтобы не мешать танкам, выполнять "почетную" миссию. Магда свирепо рыкнула:

— Так мы сейчас разойдемся! Может, от бури спасемся!

Но вот несколько "Кромвелей" все же сумело выровняться и рвануть к позициям, что занимали девчата. Но их почти сразу же остановили меткие выстрелы. Видимо волчицы в азарте боя, просто запретили себе промахиваться. Англичане столкнулись с поистине немецкой стойкостью. Вот одна из танкеток, утратив остатки мужества, повернула назад. Генерал австралиец что-то скомандовал и, в нее полетели гранаты. Смертельно раненая машина, запылала, а затем еще и снаряды, стали рваться внутри. Такое вот зрелище.

У грозной девы Шеллы от перегрева заклинил пистолет-пулемет, и, отложив ставший бесполезным кусок железа в сторону, стала вести огонь из самозарядного ружья. А что, очень даже неплохая тактика! Скорострельность ниже, но зато прицельность выше. Тоже самое даже немного раньше сделали и остальные девушки-воительницы. Магда, покачивая головой, заметила:

— Война учит экономии. Причем на фронте, даже больше, чем в тылу!

Шелла нехотя согласилась:

— Да учит! Но сколько этих львят на нас прет! Неужели англичане, вот так бросили на нас все свои силы!

Магда, с хитринкой и стреляя глазами, словно Золушка или вернее её сводные сестры на балу, ответила:

— Честно говоря, я именно на это и рассчитываю!

Шелла удивилась:

— Рассчитываешь? Хочешь, чтоб мы погибли? В такие юные годы найти смерть?

Магда ласково подмигнула:

— Не в этом дело! Просто подумай, что происходит, когда противник в одном месте сосредотачивает все силы?

Шелла сразу же ответила:

— Становиться на этом участки сильнее. Она может и прорвать линию фронта.

— А на других? — Подмигнула Магда.

— Сильнее! Нет наоборот! — Шелла вдруг догадалась — Так значит, пока противник бросает на нас все свои силы, остальные наши войска могут штурмом овладеть вражеской цитаделью!

Магда, быстро перекатившись, чмокнула подругу в потную, исцарапанную щечку:

— Умница! Наконец-то сама догадалась! Так, что Александрия не станет рекордным городом, который так долго держался против Вермахта.

Шелла заметила:

— А Александрия уже таким городом разве стала. И надеюсь не один из вражеских городов, его рекорд не побьет! Ведь мы...

Магда перебила:

— Говорить что мы непобедимы, пока сражение не закончилось плохая примета. И ты это знаешь!

Шелла зло сверкнула своими сапфировыми глазами в ответ:

— Быть верующим, это не значит суеверным. Об этом даже в катехизисе говорится!

Магда уж который раз, удачно пальнув из ружья и срезав очередного "касатика", вполне серьезно предложила:

— Спой моя подружка! Вот конечно лучше петь, чем стонать!

Шелла неожиданно сострила:

— Лучше стонать от оргазма, чем петь от боли!

Магда стала злее:

— Ну, что ты двух слов связать не можешь и поэтому говоришь пошлость. Ну-ка пой и громче.

И Шелла запела, сначала вроде бы негромко, но с каждым новым куплетом е голосок креп;

Огнем кровавого потока,

Лавина землю нашу залила...

Война не знает меры-срока,

Хмельней сладчайшего вина!

Не станет горьким вкус победы,

Хоть горечь дыма и кровей.

Когда бились наши деды —

О них щебечет соловей!

Бессмертье высшая награды,

Чтоб тусклой старости не знать.

Чтоб не пришли посланцы ада,

Чтоб изливалась благодать.

Мы любим мир и запах хвои,

Но если надо битва ждет.

О наше сердце золотое,

Пускай пылает, плавя лед!

Да юность свежая проходит,

Уже банальным стало все.

Который вот Солнце всходит,

Быть человеком не вранье!

Любите люди свет Господний,

Он очень добр, поверьте к нам...

Хоть путь по жизни преисподней,

А правит миром: Ирод— Хам!

Мы цели чистые имеем,

Но путь к ним — жалко на крови!

Ведь автомат он как гантели,

У Лихо тьмы полно родни!

Иисус с Марией нам порука,

Придут и счастью приведут!

Тогда исчезнет стужи — мука,

И злобе с подлостью капут!

Копание рва может стать несусветной мукой. Пленные дети быстро выдохлись и присматривающий за ними полицай пустил в ход плеть. Сначала огрел по голой, потной спине Славу, а затем и Лену грязно выругавшись. Уже не было сил и ребята выкладывались, обливаясь потом. Копающие вместе с ними старались подбодрить изнемогающих попаданцев.

Натруженные жили рвано, словно их растягивали на станке, спина страшно болело. Жестоко пылали и изрезанные ступни. Ребята крепились, но изнеженность от первой, столичной жизни в сытом двадцать первом веке сказывалась.

Через полчаса попаданцы едва шевелились и полицай-надсмотрщик снова пустил в ход плетку.

Слава, словно побитый щенок заскулил, Елена и вовсе разревелась в три ручья. Возможно, это трудовой день для них был и последним, но глава полиции, что-то шепнул на ухо бритоголовому надзирателю. Тот гнусным басом сообщил:

— Новеньким перекур!

Понятно, что Грищенко не хотел загонять до смерти, возможно детей знатных особ. А копать рвы кому и так хватает.

Хотя попаданцев и щадили, все равно к концу дня они оказались предельно вымотаны и буквально ползли на карачках в камеру. А ноги и руки отвались, не было сил, даже держать в руках деревянной ложки. Им налили противного супа из крапивы, брюквы, и каких-то кореньев. Хлеб оказался плохо пропеченным со смешанной с лебедой мукой. Но юные пленники слопали все это в один мах, не различая вкуса. После чего, не обращая внимания на исполосованные спины, завалились в сон.

После такой тяжелой работы, и исполосованных спин, в объятиях Морфея получались только кошмары.

На следующий день еще хуже; мышцы бастовали и рвались от избытка молочной кислоты, на детских ладонях, несмотря на рабочие перчатки, появились свежие мозоли.

Сил взобраться по лестнице наверх не имелось и капли. Полицаи их буквально выволокли под локотки. Далее кое-как прихрамывая и постанывая. Отставляя разбитыми ногами, след пленники добрались до своей работы. Под грозные окрики и свист плетки начали вяло колупаться в земле.

Как ни странно, но когда тела разогрелись, стало немного полегче заструилась по жилам кровь. Сил впрочем, надолго не хватило, тем более, что паек весьма скуден. Но многие из трудящихся "добровольцев" брали поесть с собой и хоть понемногу, но отщипывали товарищам.

Хотя полицаи и не заставляли их выполнять такую же норму, как и других, но лежать не давали. Остап Грищенко хотел, чтобы его подопечные не выделялись из рядов обычных узников, постепенно втянулись в работу. А трудились и самом деле на пределе.

На следующий день повторилось тоже самое, одни полицаев неотрывно следил за ним, считая количество брошенных лопат земли и даже записывая в дневник. После обеда его сменил другой вурдалак, тот пригрозил застрелить любого на месте, если кто подкормит юных каторжников.

На следующий день труд слегка разнообразили, заставили грузить тачки и переносить носился. Это немного ослабляло боль в мышцах, так как давало более разнообразную нагрузку.

Вообще немцы почему-то решили капитально укрепить этот населенных пункт, где ранее располагался колхоз "Расцвет". С какой целью это делать в глубоком тылу? Может для борьбы с нарастающим партизанским движением, фактически превращающим тыл во второй фронт.

Во всяком случае, Славе приказали, взяв в руки лопату вместе с другим мальчиком размешивать бетон. А затем, закончив везти его на тачке. Толкали вдвоем, самое трудное это сорвать её с места, далее чуть полегче, только вот не останавливаться.

А если расплещешь цементный раствор, то получишь плеткой.

Лену же заставляли укладывать кирпичи... Затем меняли со Славой.

Работа адовая, хотя и более разнообразная — гитлеровцы строили доты.

И вот такой кошмар... Тело измучено до беспредела работой. Боль везде, не осталось ни кровинки, ни жилки не тронутой болью. В клетках американские бомбовозы сбрасывают напалм. Мальчик-каторжник и девочка-каторжница, буквально постанывают от боли, причиняемой каждым движением. Даже мир утратил цветные краски , выглядит серым в грязноватых черно-белых тонах.

Тяжело и остальным юным работягам, но им все же проще благодаря прежней закалке...

Дни кажутся бесконечными, мучительными, но они, царапая тело и вырывая сухожилия, все же идут. Хоть это и шаги разъяренного тигра.

Когда боль даже острая охватывает все сущее и превращается в рутину, то она притупляется. Становится привычной. Точно также как и юный организм, постепенно перестраивается, доказывая, что способности к адаптации человека превосходят сходные параметры у любых животных.

Вот и ребят на каторге произошел перелом, боль в мышца переросла в нытье, а мир вернулись прежние краски.

Прошел уже целый месяц каторги, хотя попаданцы и не знали точно даты своего закабаления. Из отупения их вернуло установка радио, по которому сразу же погнали фашистские марши и стали сообщать различные новости.

К сожалению не самые радостные: "Сегодня 9 июля пала неприступная советская морская крепость — Севастополь. Это знаменует окончательное подавление советского Черноморского флота."

Слава не слишком, то расстроился. В голове всплыла сразу же информация, что так и было в реальной истории. Мальчишка читал, как правило, очень быстро, но запоминал неважно. Однако, толи перемещение, или каторжная работа, а скорое и то и другое ему очень здорово прочистили мозги, улучшив память.

Вообще если первые недели они вместе с сестрой находились в жестоком шоке, фактически в состоянии жуткой прострации, то сейчас снова стало возвращаться чувство реальности и способность рассуждать.