А потом — потом я вдруг поняла, что все обучение пошло прахом из дюз. Какой смысл участвовать в гонках, когда борьба идет уже не с соперником, а просто с теорией вероятностей? Когда речь уже не о секундах и десятых секунды, а о сотых и тысячных? Кому-то, может, и интересно за них бороться. Кому-то, но не мне. Бернардо, когда я ему пожаловалась, только усмехнулся и отечески похлопал меня по ближайшей части тела, которой оказалась задница.
— Взросления без разочарований не бывает, — с видом мудреца объяснил он. — А ты взрослеешь, милая моя. Привыкай. Дальше жизнь станет еще скучнее. Скоро тебе и тотализатор надоест. Теперь понимаешь, почему так мало выпускников и так редко участвуют в официальных состязаниях?
Я со злости обозвала его мошенником, выманивающим деньги у беспечных детишек. Он только заржал и гордо удалился.
Гоняться я не перестала — ну, просто для вбивания навыков в рефлексы и подсознание. Алекс от меня не отставал. Свою новую роль техника систем жизнеобеспечения он воспринял крайне серьезно — что мне весьма понравилось, люблю в мано основательность — а потому первую внеделю примерно поровну делил время между сантехникой, изучая свое новое хозяйство, и трассой. Я несколько раз заглядывала в записи его тренировок, пару раз даже с Бернардо. Большую часть времени он отрабатывал один и тот же поворот с конкретными векторами входа и выхода, раз за разом вылетая с трассы, возвращаясь на старт и пробуя снова. Сначала я не понимала причины его упорства, но позже, когда он освоил несколько финтов, специфичных для пальцевых и лобных нейрошунтов, и в первый раз прошел трассу целиком, наконец-то осознала: он таким переходом выигрывал несколько децисекунд на каждом повороте, что складывалось в секунды в масштабах трассы. Уже через полторы внедели он уверенно показывал результат девятого уровня с близкой перспективой десятого. Поскольку мы делили скут, пройти по реальной трассе в паре не могли, но на тренажере он весьма уверенно висел у меня на хвосте, ни разу не вылетев.
Хина почти мгновенно стала местной достопримечательностью школы. Посторонним о ней не говорили, но все студенты знали. Каждый из двадцати восьми человек в Кроватке лично пообщался с ней — в моем присутствии, разумеется — начиная общение с одних и тех же дурацких попыток поймать ее на противоречиях и доказать, что она не является искином. Поскольку никто в школе, кроме меня, в айти и коммуникациях не специализировался, попытки выглядели настолько беспомощными, что я только посмеивалась. После первого контакта общение снижалось до минимума, сводясь к "чао-чао" и ничего не значащим репликам при встречах и расставаниях. Исключением стала только Грязная Парочка, твердо зачислившая Хину в число закадычных подружек и регулярно умыкающую ее у меня, чтобы поболтать о своем, девичьем.
Поначалу Хина ничего толком не запоминала из разговоров. Но когда я покопалась в потрохах вторых наглазников и отдала их под ее полный контроль, дело пошло лучше. Вычистив стандартный мусор, весь новый объем памяти Хина заняла под развитие базы знаний, начав задавать мне массу вопросов — от причин использования косметики и афродизиаков людьми до финансовых и экономических. Она также частично распаковала свой зашифрованный код и резко нарастила свои знания об окружающем мире. Однако по большей части они относились к жизни на Терре, а потому в Поясе оставались бесполезны. Ну вот скажите, какой прок от знания, как предсказывать интенсивность конденсации влаги в терранской атмосфере при помощи формы и типа облаков? Или от сведений о типах медицинских экзоскелетов, используемых исключительно в постоянном векторе ускорения? Или о цикле размножения загадочных медуз-крестовиков? О методах плетения соломенных корзинок? Походило, что ее набор знаний являлся весьма эклектичным — или же главное оставалось спрятанным где-то в по-прежнему недоступной части.
Пускать ее в местную сеть со стандартными правами внеза Бернардо категорически запретил (Мела не поленилась отправить ему запрос непонятно куда и даже получить ответ). Так что мир Пояса она познавала исключительно как гость, как и терранские туристы, читая и слушая открытые каналы. Но даже их ей хватало, чтобы постепенно усваивать основы жизни внезов и их отличия от терран.
— Почему вы больше не распространяетесь по Солнечной системе? — как-то раз осведомилась она.
— В смысле?
— Если анализировать территорию присутствия людей за пределами Терры, можно выделить три экстремума первой производной. Первый — в районе первого вгода. Но там объяснение исключительно арифметическое: ранее количество обитаемых внеземных платформ исчислялось единицами. Даже минимальный поток, генерируемый первыми орбитальными верфями, дал экспоненциальный рост, впоследствии естественным образом преобразовавшийся в линейный. Второй экстремум наблюдался в районе двенадцатого вгода, когда завершился нулевой цикл развития околотерранской инфраструктуры, и производства в безвесе начали генерировать новые модули в промышленных количествах. Третий пик наступил в двадцать третьем году, во время Большого террора, когда поселения, до того густо сконцентрированные в относительно небольшом участке Пояса, быстро распределились по всей его протяженности, а также освоили Троянцев Юпа. Но с тех пор прошло пятнадцать влет, и я не вижу признаков дальнейшего экстенсивного развития. Наращивание производственных и научных мощностей, быстрый рост населения и так далее по прежнему имеют место. Но почему вы перестали распространяться дальше?
— Хм, — я оторвалась от экрана, по которому гоняла куски учебного кода — в свободное время я осваивала методы программирования микроконтроллеров — и задумчиво посмотрела на плавающие неподалеку наглазники. На сей раз Хина нарисовала на одном из стекол рожицу удивленную рожицу маленькой девочки, грызущей ноготь. — Наверное, потому, что стимула особого больше нет.
— Во время первых двух пиков я тоже не заметила особых стимулов. Выход в космос из гравитационного колодца стал следствием личных стремлений — мечты, если я правильно понимаю термин — отдельных людей. Энтузиастов, чье начинание привлекло других романтиков.
— Поселения строили в первую очередь для освоения внетерранских источников сырья. На Терре... хм, извини, я плохо разбираюсь в предмете. Кажется, там все месторождения выработали — такие места с высокой концентрацией элементов. Выхода не оставалось, кроме как в космос расширяться.
— Неверная посылка. Совокупная масса химических элементов на планете на много порядков превосходит то, что в состоянии потребить даже нынешнее человечество. Даже если оставить в стороне месторождения, с которыми в начале века на Терре особых проблем не возникало, любые элементы можно добывать просто из грунта на поверхности. Сложность только в низкой их концентрации. Но если бы человечество вложило в технологии обогащения сырья с кларковыми концентрациями хотя бы четверть того, что потратило на космическую экспансию, даже эту сложность уже давно ликвидировали бы. Фактически технологии обогащения для безвеса и низких астероидных концентраций пришлось создавать с нуля. Да и плавка в безвесе серьезно отличается от таковой в постоянном векторе. Печи-центрифуги, например, на терранской поверхности невозможны, да и не нужны, там сепарация металлов и шлаков производится за счет естественного постоянного вектора. Так почему бы просто не создать новые методы для терранских условий?
— Ну... извини, я в харвестинге мало понимаю. Только общие знания, как у большинства. Тебе со специалистами общаться надо. Ну хорошо, пусть без экономического обоснования, просто мечта. Что в ней плохого?
— Насколько я понимаю человеческую психология, ничего. Наоборот, с античных времен именно мечта двигала всеми людьми, совершавшими великие открытия. Но почему остановилась экспансия? Природа человека за менее чем сорок влет не изменилась ни на йоту, и мечтать он не перестал.
— Ну... возможно, нам нужно освоить то, что мы уже заняли. Создать прочную базу для дальнейшей экспансии. Да куда торопиться-то? Терра нас больше не гнобит, смирилась, опасности нет. Вечность впереди.
— Да, вечность, — согласилась Хина. — Но только при условии, что Стремительные не решат вас уничтожить. Спасибо, я поняла твою точку зрения.
Воспоминание о Стремительных снова задело во мне струнку страха. Встретившись с Алексом между нашими слотами на трассе, я передала ему слова Хины и саму Хину. Он только хмыкнул и пообещал разъяснить ей все. Однако в то время мне и в голову не пришло поинтересоваться итогами их общения. И хорошо, наверное, потому что я все-таки трусиха. И если бы я узнала гипотезу Алекса об активном противодействии Чужих, то, возможно, не нашла бы в себе сил для дальнейших авантюр. И кто знает, чем бы тогда кончилось дело...
Время шло, и жизнь текла почти как обычно. Пару раз я брала с собой Хину на трассу, объясняя ей методы бесприборной навигации — как сопоставлять светящиеся риски на раме скута с навигационными огнями разгонников, как определять модуль вектора ускорения, считая в уме секунды и сопоставляя время со смещением рисок, как работать продольными и поперечными движками, чтобы точно корректировать собственный вектор... Она воспринимала объяснения с явным интересом, но, судя по репликам, считала бесприборные методы крайне нерациональной и неэффективной тратой времени. Я попыталась ей объяснить, что вся соль гонок в том, что ты не зависишь от электроники, побеждая трассу исключительно собственными силами, но она так и не поняла. Ну, в общем, ясно, что для искина, все существование которого зависит от точного отсчета тактовой частоты микросхемами, счет времени в уме — все равно что для нас жизнь в бездыхе без комбеза. Потом Хина попросила оставлять ее Алексу или кому-то еще, чтобы не действовать мне на нервы, и больше я ее с собой не брала.
Ну, а через полторы внедели, когда срок моего пребывания в школе уже подходил к концу, мирная жизнь внезапно кончилась.
В один прекрасный вдень, когда я уже дрыхла у себя в отсеке без задних ног, внезапно объявился Бернардо. Заботливый пришелец бесцеремонно разбудил меня срочным вызовом, перекрывшим ночную блокировку. Мне в тот момент снилось, как целая стая десантных кораблей идет на меня сомкнутым строем, слаженно паля из гауссовых пушек, а в скуте полностью кончился газ, и мне остается только лететь по баллистической, бессильно ожидая столкновения со сближающимся "Гавроном". Когда корабли внезапно превратились в вырвавшихся из оранжереи мух и принялись опылять меня со всех сторон, навязчиво жужжа, я несколько секунд не могла понять, где нахожусь и что со мной происходит. Откуда вообще мухи в оранжереях? Потом до меня дошло, что верещат наглазники, заодно дублируя сигнал на настенном экране. Протирая глаза, я дотянулась до лежащей рядом дуйки, сместилась к сетке с окулярами и, ватными со сна пальцами, с третьей попытки сумела принять вызов.
— Что надо? — признаться, мой тон звучал крайне недружелюбно, хотя я уже проснулась настолько, чтобы воспринять имя Бернардо во входящем вызове.
— Поймать тебя, разорвать на части и слопать заживо, как и полагается добропорядочному хищному Чужому. Терранские фильмы посмотри, если не веришь. Просыпайся, милая. Кстати, чао. Извини, что разбудил, но времени в обрез. "Звездный свет" скоро стартует, следующий лайнер здесь пройдет только через внеделю, если не через две, а "Гавроном" я вас больше не повезу, слишком жирно. Твоего защитника я с трассы сдернул, он недоволен не меньше тебя, но тоже вот-вот появится. Как очнешься полностью, жду в главном офисе. И Хину прихвати, ей тоже послушать надо.
Не дав мне вставить ни слова, он отключился. Еще вминуту или две я приходила в себя, плавая где-то на грани полусна, но потом решительно встряхнулась. Наглазники показывали, что я спала меньше полутора вчасов. Голова гудела, глаза резало, словно от едкого дыма. Немного приведя в себя в порядок с помощью умывальника и ненароком наглотавшись воды (ну, заодно и попила), я с третьей или четвертой попытки попала маской в зажим, нацепила наглазники с Хиной, сунув вторые в наплечный карман, и отправилась в офис. Он, однако, оказался пустым, если не считать очередную едва начатую Мелой статуэтку, изображавшую нечто с длинным рыбьим хвостом. Сама Мела с озабоченной физиономией появилась почти сразу же в сопровождении Мао. Обе носили комбезы с пристегнутыми шлемами, разве что забрала оставались поднятыми.
— Где он? — хором спросили обе.
— Кто?
— Бебе, чангет! — зло сказала координатор. — Он нас прямо из шлюза выдернул. У нас встреча через двадцать вминут, продукты принять должны у торговца. Похоже, придется извиняться и переносить.
— Уже извинился и перенес, — как ни в чем не бывало сообщил Бернардо, вплывая в отсек. — Он с пониманием отнесся. К этти со слоном меня склонять тоже не надо, дрон на такие нагрузки не рассчитан, лопнет. Алекс, я вижу, еще отсутствует... а, только что прошел через шлюз, сейчас появится. Мао, медицинская карта?
— Сейчас, — недовольно сказала та, подключая наглазники к экрану и копаясь в каких-то документах. — Только я тебе ее все равно не покажу. Бебе, я тебя очень люблю, сам знаешь, но правила нарушать не намерена даже для тебя.
— Мне и не надо. Я в медицине не разбираюсь — ни в вашей, ни даже в нашей. Просто сейчас я кое о чем расскажу, а ты как врач подтвердишь, что я не свищу высокохудожественно. Если сможешь, конечно.
— На тему? Некий камисама нечувствительно просветил тебя, что у Лены смертельная болезнь, и ее срочно нужно лечить жертвами и молитвами? Не по адресу запрос. Я не шаман, а медик.
— Не ехидничай, а то на ночь в щечку не поцелую.
— А ты целовал когда-то? — поразилась Маори. — Ну надо же! Почему я не знаю? Или ты тайно прокрадывался ко мне в отсек, когда я уже дрыхла? Бебе, я всегда знала, что ты извращенец, но не настолько же! Поцеловать спящую красотку и тем ограничиться? Кошмар. Импотент межзвездный. Знать тебя больше не желаю, пока на этти не согласишься! Могу себе даже хвостик приделать, маленький, но симпатичный, если без него никак. И ушки нацепить. И челюсти вампирские вставить, где-то валялись.
— Ага, мечтай и дальше, — усмехнулся Бернардо. — Да куда же... а, вот он.
Алекс вплыл в отсек, серебрясь изморосью на комбезе и на ходу отстегивая шлем.
— Чао всем, — поздоровался он, с интересом оглядывая собравшуюся компанию. — Судя по тому, что управляющая хунта в полном сборе, речь пойдет о чем-то донельзя официальном. Бернардо, ты решил выгнать Лену из школы? Она опять украла лишний десерт с кухни и наела полкило на талии? Серьезное преступление, согласен.
Я решила, что либо мое чувство юмора еще не проснулось окончательно, либо количество юмористов вокруг просто зашкалило за все пределы. Ну, или и то, и другое одновременно. Во всяком случае, мне остро захотелось кинуть в него чем-нибудь массивным. Я оценила расстояние до заготовки статуэтки и решила, что не стоит. Заметит и успеет сбежать, к гадалке не ходи. Да и как Мела отнесется к использованию продукта ее хобби не по назначению, тоже оставалось открытым вопросом.
