— Значит, границы ловушки — вот там и заканчиваются? — вторил ему Колин, который ошарашенно хлопал глазами на точку, увеличивавшуюся и обретавшую знакомые очертания летящего дракона. — Так высоко-о... Нет, Хельми не сумеет нас всех отсюда вытащить. Во всяком случае — за раз.

— Спускаться он будет долго, — решил Коннор. — Ведь он пока не знает, какова площадка для него здесь, а мы пока не можем ему передать картинку нашего местечка. Пойду, разбужу Мику.

— Возьми две морковки, — протянул ему корнеплоды Мирт. — И скажи ему, что для Хельми у меня тоже остались и что скоро будут ещё. Пусть ест спокойно.

И Коннор с добычей, на которую глядя, до сих пор улыбался, заторопился к древу. Он так и не сказал ребятам, каким именно образом собирается будить мальчишку-вампира. Влез вовнутрь древа и некоторое время посидел на коленях перед Микой. Весь ритуал он помнил, но ещё надо подумать над тем, что сказать младшему собрату, когда тот очнётся.

И занялся пробуждением Мики. Вокруг своей ладони на этот раз он прихваченной грязью осторожно, чтобы не смазать, нарисовал небольшой символ отторжения. Когда Мика вцепится в его ладонь и сотрёт часть рисунка — это уже не страшно. Главное, что он прикоснётся к символу губами... Коннор поднял тело мальчишки так, чтобы тот сидел, приваливаясь к его плечу, а потом снова порезал свою ладонь.

Когда Мика насытился и, снова чувствуя себя виноватым, отпрянул от руки Коннора, тот сказал:

— Мика, не бойся. Привязки к жертве не будет. Мы остаёмся братьями, и ты не будешь зависеть от меня, как от донора.

— Откуда ты знаешь? — нервно проворчал младший братишка, исподлобья глядя на него в сумраке древа. — Я у тебя уже столько выпил, сколько в жизни ни у кого не пил... Я не хочу быть привязанным к тебе. А вдруг в следующий раз я не выдержу и убью тебя?..

— Мика, я провёл ритуал отторжения, — спокойно сказал Коннор, опять плотно обматывая тряпицей порезанную ладонь. — И ещё раз объясняю тебе: ты не будешь видеть во мне только еду.

— Ты знаешь такие ритуалы? — поразился Мика, торопливо жуя морковку.

— Когда мы стали братьями, я решил, что буду знать обо всех вас всё, что только могу. На тот случай, если вам будет нужна помощь.

— Ух ты... — впечатлился Мика. — А я как-то не подумал...

— Время есть — подумаешь ещё, — улыбнулся Коннор. — Доедай корень — и идём встречать Хельми. Судя по ветру, который даже сюда задувает, он уже близко.

Он спрыгнул первым и помог спуститься всё ещё слабому мальчишке-вампиру. С первых же шагов по грязи Коннору пришлось держать Мику за плечо: ноги от слабости у него подгибались. Но вскоре обернулся Колин — и тут же бросился на помощь мальчишке-вампиру. Освободившись, Коннор взглянул наверх. Становилось всё темней — словно ливень возвращался на отвоёванную территорию. Но, прикидывая размеры дракона-собрата, мальчишка-некромант, чем дальше, тем больше успокаивался: место остаётся не только для размаха драконьих крыльев, но даже с запасом для свободы маневрирования, если Хельми это понадобится.

Странно, но понадобилось. Хельми спускался необычно медленно, хотя его-то взгляду пространство внизу наверняка было видно как на ладони. И потому было непонятно, почему он спускается, планируя и кружась по спирали.

На всякий случай Коннор даже ещё раз перепроверил, не подошли ли те трое похитителей слишком близко, не из-за них ли медлит старший собрат. Нет, всё тихо.

На ствол древа Хельми садиться не стал. Видимо, он уже хорошо представлял, в каком состоянии здесь все поверхности, когда-то бывшие твёрдыми. Как не стал оборачиваться, едва коснувшись лапами земли, — была у него в последнее время такая фишка (как это дело называла Селена).

Он сел неловко, так что почти шлёпнул одной лапой в грязь — и опять-таки не обернулся, несмотря на то что неуклюже покачнулся и едва не свалился набок! Братья, шарахнувшиеся к краю "колодца", чтобы не помешать его неловкому приземлению, даже испугались. Вторая лапа дракона оказалась слегка поджата, но к телу не прижималась. И чисто инстинктивно Коннор первым бросился к Хельми, чтобы освободить его от того, что он держал второй лапой и что мешало ему обернуться в человека.

Как хорошо, что следом кинулся Мирт! Вдвоём легче было перехватить из разжавшейся лапы Хельми мужчину, который был без сознания и в котором ребята от неожиданности не сразу узнали Джарри.

Глава тринадцатая

Они думали — непривычно и невероятно злой Хельми сказал это, имея в виду плачевное состояние Джарри:

— Человечес-ская форма ужас-сающе уязвима!

Но спустя минуты, слушая его рассказ, Коннор сообразил, что старший собрат говорил о себе.

Пока же мальчишка-некромант, Мирт и даже помогающие им младшие втащили полумёртвого, по поверхностным впечатлениям, Джарри в древесную пещерку.

Ограниченное пространство земли, на которое их стараниями перестала падать небесная вода, всё ещё было жидким, и оставлять на ней отца и друга Коннор и его братья даже не подумали... Коннор вообще чуть позже удивился, что он не бросился к отцу, чтобы затормошить его и немедленно заставить прийти в себя... Совсем как маленький... Как маленький, который испугался, что останется без отца.

Хельми влез в тесное, но сухое древо последним, огляделся — и его злость ощутимо начала смягчаться и уходить. Наверное — потому, что прочувствовал не только тепло странного временного убежища, но и его устоявшуюся сухость. А тут ещё Колин щедро протянул ему пару белых морковок.

— Ешь! Они мытые!

Они все сумели даже усмехнуться, когда юноша-дракон с треском вгрызся в первый сочный корень.

Коннор и Мирт переглянулись. Перед этим оба, и не сговариваясь, обратились к проникающему зрению. Темно же. Осторожно и удобно уложили тело Джарри в выдолбленном помещении. Когда ещё втаскивали, заметили, что вокруг его тела едва уловимо сияют какие-то смутно разноцветные линии. Усилив магическое проникновение взгляда в темноте, обнаружили: тело Джарри буквально купается в сплетении сложных структур незнакомых им пентаграмм. Попытавшись определить функции этих пентаграмм и подозревая, что они отнюдь не охранные, Коннор примерно, по некоторым знакомым символам, сообразил, что они стабильно удерживают жизненные процессы полумёртвого тела на том уровне, на котором Хельми нашёл семейного Селены.

Мирт быстро обследовал неподвижное тело.

— Сквозная колотая рана, очень нехорошая. И несколько укусов... Что с ним случилось, Хельми? Если знаешь...

— Рана — не знаю. А укус-сы... — Дракон злобно ощерился. — Его пыталис-сь с-сожрать мёртвые крыс-сы! — И на волне той же злости бросил Коннору: — Почему ты только в ш-штанах? Тебе жарко?

Сам он был в лохмотьях от рубахи и в драных штанах — эта одежда, в целом виде — естественно, привычна глазу тех, кто живёт в Тёплой Норе.

— Капище, — спокойно сказал Коннор, и глаза Хельми сощурились, яснея. — Я очнулся на нём в таком виде. Как выбрался ты? Я "слышал", как ты злишься — там, на том камне, к которому тебя приковали. А потом вдруг пропал.

— Я почуял с-силу, похожую на твою, — объяснил Хельми, всё быстрей возвращаясь к своему обычному состоянию бесстрастия. — Реш-шил, что ты с-слегка изменил с-свои характерис-стики в с-силу обс-стоятельств. А когда добралс-ся до мес-ста, вс-спомнил, что некоторые твои характерис-стики с-схожи с-с характерис-стиками Джарри.

Коннор на странный вопрос об одежде не обиделся. Видел, что Хельми сильно чем-то был взбудоражен и до сих пор на взводе. Теми самыми мёртвыми крысами? Зато теперь мальчишка-некромант сам успокоился. Как недавно он думал, что, будь один, он бы давно выбрался отсюда, так сейчас уверился: выход из мёртвого леса для братства, собравшегося в полном составе, — вопрос времени.

Хотя оставалась проблема с Джарри. Помогут ли боевому магу пентаграммы Хельми, созданием которых он увлёкся в конце первого школьного семестра?

Пока Мирт въедливо осматривал Джарри, снимая с него лоскуты разорванной явно чьими-то когтями куртки и рубахи и бережно откладывая в сторону их, уже как будущий перевязочный материал, Коннор кивнул юному дракону:

— Рассказывай, что у тебя было.

Хельми, который давился торопливо поедаемой белой морковкой (слишком помногу кусал — и уж точно не от жадности, судя по обострённым от худобы скулам), ответил, для начала машинально потянувшись потрогать затылок:

— Что... Они хорош-шо спрятались и тщательно с-спрятали с-своё намерение. Даже моё предвидение на три с-секунды вперёд не помогло. Я только увидел, как мы вс-се одновременно падаем. И не успел с-среагировать. Мне кажется, я даже удара не с-сумел почувс-ствовать. Они... меткие, — сквозь зубы признал юный дракон. — И с-стреляли одновременно. Человечес-ская плоть... Был бы я в ш-шкуре дракона, затылка они бы не пробили... Пришёл в с-себя на камне — с-скованный по рукам, по ногам. И дождь... Чуть не захлебнулся — такой с-сильный. С-сначала пытался ос-свободиться, ис-спользуя личные с-силы. Оковы оказалис-сь заговорёнными.

— Я использовал некромагию, — заметил Коннор в паузе, пока Хельми хрустел следующим корнем.

— Не с-сообразил, — хмуро признался юный дракон. — Но, когда я реш-шил, что это ты умираеш-шь... Когда ис-спугался — раз ты умираеш-шь, значит, и братья... — Он огляделся с непередаваемым чувством, а потом, чтобы обнять, за подмышки подтащил ближе к себе Мику и Колина, другой рукой вцепился в свободную руку Коннора. Тот правой рукой напрямую вкачивал силы в стопы Джарри. Мирт был далеко, в изголовье Джарри, и потому мальчишка-эльф только мельком улыбнулся, подбадривающе кивнув Хельми. — В общем, как только я реш-шил, что ты умираеш-шь где-то далеко, я с-сразу подумал о том, чтобы перекинутьс-ся. Хотя до этого такая мыс-сль немного пугала... Но тут как-то с-стало всё равно... Я был уверен, что всё получитс-ся.

— Мама Селена называла это всплеском адреналина, — вспомнил Коннор.

— Помню, — вздохнул Хельми и улыбнулся: младшие братья, прижавшись к его горячему после полёта телу и пригревшись, начали с трудом таращить глаза, засыпая. — Ну и перекинулс-ся. И только потом с-снова испугался, что оковы могут порвать мыш-шцы. Но личная броня выдержала — оковы лопнули. И я сразу выяс-снил, что лететь с-сквозь этот ливень невозможно. Даже драконом. Вода вбивала крылья в землю. Пролетел с-совсем немного и понял, что не с-смогу вовремя долететь до умирающего. Обернулс-ся в человека — отдохнуть, а потом попробовал взлететь над дождём.

Лететь вверх, как ни странно, оказалось легче. Вода соскальзывала с крыльев, а не наполняла перепонки между костями, словно кожистый сосуд, оттягивая их. Тяжело было лишь в те мгновения, когда, устав подниматься "свечкой", Хельми поневоле расправлял крылья. Но высота дождя была небольшой, и уже среди туч уставший молодой дракон буквально ожил, освободившись от постоянного давления воды. Шныряя между пасмурными дождевыми облаками, он рвался на плохо слышный отзвук знакомой магии. Правда, пару раз всё же поэкспериментировал подняться ещё выше, но получил по голове и по крыльям невидимой границей наверху. Это открытие взбесило Хельми до такой степени, что чуть позже, опомнившись, он сумел собрать силы из сильной эмоции и вернуться к прежней цели.

И лишь на месте, точней — над местом, понял, что внизу не Коннор, а Джарри, источающий переработанную машинную магию. Джарри, чьи жизненные характеристики медленно, но упорно слабеют.

Прежде чем спуститься к семейному Селены, Хельми некоторое время кружил над тем местом, где нашёл его. Магический фон не позволял точно определить, что происходит с Джарри. Визуальное наблюдение также не позволяло рассмотреть ни боевого мага, ни место: мешали и деревья, под которыми Джарри находился, и сильный ливень, смывающий любую информацию. Хельми только предположил, исходя из собственного опыта, что Джарри тоже лежит на капище. А поскольку он человек — хоть и сильный маг, личных сил освободиться от удерживающих его оковов у него нет, тем более раз это не удалось даже дракону.

И ещё Хельми потерял время, не решаясь спускаться. Спуск для него — это мгновенная тяжесть воды на крыльях. Убийственно. А перекинуться на последних локтях до земли в человека, падая сложившим крылья, — ещё неизвестно, сумеет ли он добраться до поверхности без травм. Но то, что юный дракон начал ощущать, осторожно подбираясь к самой кромке туч, изливавших бесконечную воду, ему не то что не понравилось — напугало больше, чем страх спуститься. Он понял, что чувствует не просто человека с замирающей жизнью, потому что он находится без сознания. Хельми понял, что чувствует человека, который необычно ярко... умирал. И — решился.

Сложив крылья, Хельми провалился сквозь тучи, надеясь только на своё трёхсекундное предвидение. И, лишь упав в ливень, догадался, что во всём не прав! Если он перекинется в человеческую ипостась за три секунды до поверхности земли, он разобьётся. Если попытается приземлиться в драконьей форме — разорвёт крылья: какими бы гнилыми ни были внизу деревья, они всё ещё стоят, грозя пропороть кожу крыльев. А стояли там деревья довольно часто. Об этой чащобе узнал, пару раз пустив краткий драконий рык к земле и получив пространственный отклик... А разорванные крылья — это травмированные руки. И, если Джарри необходимо помочь, Хельми будет в этой ситуации беспомощен сам.

Всё это Хельми проанализировал, пока падал в сплошном ливне, полураскрыв крылья. И пришёл в такую ярость из-за собственной предполагаемой беспомощности, что не придумал ничего лучше, как пустить поток огня на предполагаемые деревья под собой, настроившись на предвидение и приземляясь чуть в стороне от Джарри. Под сильным дождём огонь, конечно же, пропал впустую, зато, выпуская его, Хельми сообразил чуть развернуться — и спускался так: крыльями вертикально в стороны — лапами вниз. Нагрузки в виде ливня на крылья не получил. Лишь не замеченное ранее дерево (спускался-то из-за дождевых потоков почти слепым!) чуть разодрало низ левого крыла. Он вовремя шарахнулся от корявого чёрного силуэта, ломая его гнилые сучья, но нижняя часть крыла, близко к подмышке, — это слишком нежная, уязвимая кожа... Правда и то, что юный дракон быстро забыл о не самой болезненной ране — из-за захлестнувшей его эйфории, что он всё-таки на земле и даже почти цел и невредим!

Быстро перекинулся — за два локтя от земли — и тут же свалился на скользкой жиже. Ноги дрогнули. Но только фыркнул на грязь. Встал, мгновенно омытый бьющими дождевыми струями, и бросился сквозь сошедшую с ума воду к тем деревьям, от которых исходили эманации умирающего человеческого тела.

Царапина под мышкой саднила, но не мешала. Хельми знал, куда бежит и к кому, но даже в состоянии эйфории сообразил пустить луч внимания, чтобы знать, с чем он может столкнуться. На всякий случай пустить. И, продолжая бег, всё более изумлялся, а потом и насторожился, инстинктивно готовый ударить огнём даже в не лучшей для огня ситуации. Что-то враждебное... Это он уловил поначалу. Что-то жадное. Эти два факта, уловленные лучом внимания, заставили его вспомнить кое о чём. "Его" капище располагалось на небольшой высоте, на холме, который постепенно проседал из-за постоянных дождей. А Джарри находится в густом когда-то лесу! Значит, он не прикован? Может, он отбивается от кого-то, кто напал на него? Но, сколько ни вслушивался юный дракон, сколько ни усиливал луч внимания, ни одной человеческой эмоции не различил. И это заставило его прибавить шаг.