Пока мы обменивались мнениями, ганворцы приблизились достаточно близко, чтобы распознать их предводителя. Наверняка, какой-нибудь барон. Он приблудный, в смысле мимо проходил и случайно забрел на огонек к прежнему владетелю, или у меня существует пятая колонна?

— Машк, слетай, принеси лук со стрелами.

Фей, как ему и положено, разворчался и даже не подумал разворачивать крылья.

— Мявка, — позвал я, — придай ему ускорение.

Кошка с удовольствием включалась в, как ей казалось, игру. Прибавив за ночь в размерах и весе, как стало очевидно сегодня утром, она уже с легкостью побеждала феев. Раньше нелюди охотились за моей девочкой, выбирая моменты, когда она отходила от меня, и игрались с нею. Теперь ситуация радикально изменилась. Мявка с радостью устраивала сеансы вольной борьбы с Машком или Верком или с двумя сразу. У феев был только один выход — взлетать вверх на максимальной скорости, пока кошка не подскакивала и не вцеплялась зубами в нижние лапы. Все попавшееся в пасть Мявка рассматривала как частную собственность, принадлежавшую только ей, и не выпускала, даже если феи в отчаянии подлетали. Впрочем, на большее их не хватало. Феи — не грузовые вертолеты.

Услышав команду и увидев поспешившую к нему Мявку, Машк сиганул прямо со стены. Следом сорвался и Верк, справедливо полагая, что кошка сработает по принципу взаимозаменяемости и не найдя Машка, набросится на него.

Стоящий на стене Стен, разглядев штандарт, побледнел:

— Граф Курин де Стоун. Мы пропали!

Я потребовал от него разъяснений.

— Граф де Стоун один из сильных магов Ганвора. Если бы он использовал свой мощь для созидания, он мог бы построить для населения герцогства рай на земле. Но это мерзавец, простите, ваша светлость, что так говорю о благородном человеке. Для него доставляет удовольствие с изощренной жесткостью убивать сотни, тысячи людей одновременно, используя заклятие душевной боли, причиняя страдания телу. Он с восторгом распнет часть жителей Кларии, сожжет другую часть на слабом огне, и изрежет остальных на части. А чтобы мы умирали не так быстро, станет поддерживать жизни казненных магией.

Мне стало интересно. В прошлой жизни садистов я не встречал, во всяком случае, открыто они себя не проявляли. В этом мире в условиях перманентных стычек и сословных перегородок заниматься бандитизмом было куда проще и тебе за это ничего не было.

— Это который? — попросил я мэра, бывшего в полубессознательном состоянии от осознания страшного будущего.

— Слева от штандарта, — ответил за Оринда Даррг, показал рукой на расфуфыренного всадника на единороге. Богатенький, Буратино, раз пренебрегает ходить пешком. Посмотрим, каков он в магическом одеянии.

Я переключился на магическое зрение. Мэр, конечно, прав. Маны у графа побольше, чем у Даррга, и магической силы поэтому тоже. Но у меня, по словам Хета, больше. Во всяком случае, он так утверждал.

Надо расправиться с графом, его воины без мага, — я скептически посмотрел на отряд в три сотник голов, — Кларию в таком составе возьмут не скоро. Точнее сказать, никогда не возьмут.

На расстоянии дации отряд остановился. Вперед выехал трубач, который звонко протрубил сигнал нечто вроде "Слушайте все"!

Выехал граф, опередивший свой отряд шагов на двести, громко заговорил, явно используя магическое усиление:

— Где этот старый хрыч, почему я не вижу ни его туши, ни хотя бы ментального оттиска?

Все-таки приблудный отряд. По крайней мере, можно порадоваться за честность своих поданных. Я жестом приказал всех отступить, спрятавшись за защитными сооружениями. Со мной остались только Мявка и Серог, не пожелавшие обеспечить свою безопасность ради удовлетворения любопытства.

— Барон Домун Ла Карус больше не существует на этом свете, — громко сказал я. Мне, в отличие от графа, приходилось напрягать свои связки. Заклятие магических усилителей оставалось для меня за семью печатями.

— Да? — искренне удивился граф. — А кто же теперь барон Кларии? Слабый маг, прячущийся за стеной? Не смешите моих предков на кладбище, они и так слишком часто бренчат костями, мешая мне жить.

— Я! — гордо сказал я и почувствовал проникновение чужой магии. Граф осторожно проверял мой потенциал. Нахал! Даррг сказал мне накануне, что попытка проверить ману дворянина без разрешения является тягчайшим оскорблением. Оскорбленный в праве убить обидчика магией или вызвать на дуэль. Однако, я ему не мешал. Граф, как человек сторонний, должен проверить эффективность моей маскировки. И он не подвел.

Маскировка сработала! Граф ничего не нашел, убедился, что перед ним простолюдин и грубо приказал:

— Открывайте ворота, я проведу расследование в смерти барона Кларийского и накажу виновных. А ты, самозваный владетель, жестко поплатишься за свое самоуправство и убийство дворянина.

Мои поданные, услышав слова графа, пришли в отчаяние. Просить у помощи было не у кого, я явно не котировался на роль защитники. При появлении графа кларийцы от страха позабыли о том, что я, как никак, восстановил рубин.

Я небрежно прокричал:

— Граф, а вы изрядны нахал, придется вас высечь.

Маг пришел в неописуемую ярость. Даже на расстоянии было хорошо видно, как исказились черты его лица, а из рта полетели невнятные слова:

— Ты..., да я..., сволочь..., да мне.

В бешенстве граф поднял единорога на ноги. Похоже, что словесный поединок сейчас перейдет в магический. Я закрыл глаза. Граф пульсировал большим пятном маны, в которой быстро вращалась магическая энергия. Сильно же обиделся феодал местного разлива.

Сейчас решится все — правильно ли распознал во мне мага Хет, правильно ли он рассчитал мой уровень маны, правильно ли научил меня Даррг. Умею ли я хотя бы что-то?

Граф меж тем принял решение. От него отделилось два облачка заклятий — один на меня, другой на город. Заклятия я, разумеется, не распознал. Со смятением на души и сильно бьющимся сердцем я выпустил два куска маны, представил, что на пути заклятий возникли два зеркала.

Удержат или нет? Я закрыл глаза. Удержали! В магическом осязании это отразилось как сближение двух облачков заклятий и золотистой энергии, вспышки маны и разброс мелких обломков заклятий.

Граф, к сожалению, дураком не был и правильно понял причины исчезновения заклинаний.

— Кто ты? — изумился он. — У тебя нет магической силы и магических артефактов. Как же ты отбиваешься? Откуда берешь ману?

Я вновь почувствовал прикосновения чужой энергии. На этот раз я не стал их игнорировать а рубанул мечом, созданным из извлеченной энергии.

Граф схватился за голову, застонал и вывалился из седла. Благодаря его магическому усилителю речи, оставшемся в целости, я все слышал. По-видимому, своим ударом я нанес по "гостю" что-то вроде ментального удара. И теперь он находился без сознания и тихо стонал.

Но пора его приближенным намекнуть, что пора сдаваться. Я, вытянул еще капельку силы и, не мудрствуя лукаво, как при прежних упражнений с маной, просто метнул ее в центр ганворского войска. И ошалело уставился на дело рук собственных.

Капелька маны, по моим расчетам должна была бабахнуть петардой, или, по крайней мере, слабенькой гранатой. Однако взрыв оказался такой силы, что даже стены крепости задрожали и выразили желание рухнуть кучей обломков в восторге от моей магической силы. Меня чуть не сбросило со стены, пришлось упасть и вцепится из всех сил в бревно парапета. Атакованный отряд, скорее всего, раскидало на сотни метров. Точнее сказать я не мог, поскольку поле боя укутало большим облаком пыли. Придется подождать.

Мявка, ничуть не пострадавшая и с восторгом наблюдавшая за моими потугами, потерлась о ногу. Ластится, хитрюга, пытается подружиться с великим волшебником. Я почесал у нее за ухом.

Даррг был потрясен моей демонстрацией передовой магии. Или расточительством маны. Это уж как хотите.

— Господин, ваша сила неистощима, — признался он. — Вы можете побеждать, даже не зная заклятий, прямым влиянием маны. Я рад бы стать вашим слугой. Хотите, я дам вам магическую клятву верности?

Я подумал. На всякий случай спросил:

— А что мне это дает?

— Магическая клятва верности навсегда прикрепляет мага к тому, к кому он поклялся. Солнцеликий жестоко расправляется с тем, кто пытается нарушить клятву, он умирает в тяжелых муках, а его душа лишается посмертного блаженства.

— Мне надо подумать, — искренне пообещал я. Городу были нужны маги и предложение Даррга оказывалось как нельзя кстати.

Серог попытался что-то разглядеть в пыли, конечно, не разглядел, махнул рукой, повернулся ко мне. В его глазах мелькнул испуг. Что ж, товарищ орк, теперь-то ты станешь относиться ко мне более почтительно. Не каждый день встретишь мага, и не каждый маг обладает такой большой магической силой.

— Э-э, — стал подбирать обращение ко мне Серог, — господин, — решился он. — может, спуститься вниз, собрать добычу.

Орк оставался самим собой: жратва, бабы, деньги.

Я просканировал пыль. Магическое пятно, обозначающая ману графа Курин де Стоуна, показывало, что задавака — маг еще здесь и жив. Но, к сожалению, узнать, без сознания он или уже пришел в себя, мне не удавалось. Да, как говорил товарищ Ленин, мне надо учиться, учиться, и еще раз учиться (Ленин, правда, говорил немного другое, но не суть).

Я объяснил орку, что пока не в состоянии обеспечить его безопасность. Если граф заметит вышедших из крепости, с легкостью сотрет их в порошок. А я еще не в состоянии обеспечивать безопасность сразу нескольких объектов.

Серог по своим моральным качествам — нытью, занудностью, плаксивостью, — достаточно близок к женщинам. Он достал меня уже через несколько минут. Поразмыслив, я пришел к выводу, что потеря рассудка является куда более серьезным наказанием, чем встреча с графом — садистом.

С собой взял собственный десяток, несколько ополченцев во главе с Этеном и пяток эльфов для огневой поддержки. И, разумеется, Даррга. От него, квалифицированного мага, толку будет, наверное, больше, чем от меня, неуча.

К тому времени, когда мы вышли из ворот, облако пыли начало уменьшаться. В немалой степени этому способствовал поднявшийся вечер, снесший его в сторону. Оставшиеся в живых ганворцы потихоньку шевелились, приходя в себя. Около графа копошилось несколько его поданных, помогая все-таки пришедшему в себя графу приобрести боевую форму. Не влипли ли мы, пойдя на поводу у Серога? На таком расстоянии граф может подкинуть боевое заклятие, замаскировав его под судорожное движение руки. И я не успею его парировать.

Я настороженно проверил графа магическим зрением. Магия двигалась в его теле как-то судорожно, рывками. И цвет имела не золотистый, а багровый. Что-то здесь не так! Я постарался "прощупать" ход маны, в то же время готовый в любой миг активизировать свою магию. Вот оно! Хранилище магии в голове не принимало циркулирующую по телу ману и не выпускало вырабатываемую. Как это бывает при ишемическом инсульте, когда у больного закупоривается сосуд и движение крови прерывается, у мага оказался нарушен свободный ход маны по телу в самом важном и ответственном месте — манохранилище, где мана вырабатывалась, хранилась, очищалась, служа топливом для магии.

Я придал лицу надменное выражение и, сопровождаемый Мявкой, а позади — всеми остальными, подошел к графу.

— Кто вы? — с трудом произнес граф, — как вы сумели отразить мои заклятия, да еще нанести удар Когтем праха. Я не знаю мага такого уровня в Майдорском королевстве.

— Послушайте, помолчите, — ласково произнес я. — Мне надо подумать, как вас поинтереснее убить.

Поданные графа упали на колени. Сначала те, кто стол рядом с нами, а через мгновением — все остальные. Будучи спутниками своего господина, садиста по национальности, они насмотрелись всякого, на практике изучив десятки способов расчленения, сожжения, сварения и т.д.

— А вы, граф, станете талисманов моего нового владения.

Граф приложил колоссальные усилия для восстановления манопроходов. Тщетно.

— Тогда он попросил:

— Не убивайте меня, барон. Я передав вам свое войско, заплачу десять тысяч золотых и стану вашим вассалом.

Я задумался.

— Магическая клятва верности! — потребовал я.

Маг побледнел. Видимо, Даррг был прав, это действительно страшное заклятие.

— Послушайте, барон, вы же дворянин, благородный человек..., — попытался поторговаться граф.

— Не имею чести, — отказался я, — не хотите — не надо. Лично вам я обещаю легкую смерть, клянусь честью дворянина. Эй, зеленошкурый, — прикололся я над орком, — возьми людей. Распните графа над воротами Кларии. Приду, прокляну от гниения.

Серог недовольно посмотрел на меня, но подчинился, старательно растянул зубастую морду в садистской улыбке.

— Не надо, — попросил граф и слабым голосом начал читать клятву. Одновременно с этим его манохранилище с большим трудом развернулось, граф давал клятву и на магическом уровне.

Через несколько минут и пары сотен слов я получил еще одного поданного, который уже в этом статусе передал мне контроль над своим войском.

И упал в обморок.

Стоявшие около него солдаты облегченно кланялись своему новому господину, а я закрыл глаза, переключился на магический взгляд и попытался раскупорить магический тромб. Граф содрогнулся. Я уже подумал, что все и единственный мой поданный из дворян загнулся, как граф открыл глаза. Магическим взглядом я увидел, как мана свободно потекла в манохранилище, а сам граф не испытывает проблем со здоровьем.

На всякий случай, я активировал магию. Что придет в голову этому товарищу из садистских дворян. Или дворянских садистов?

Однако граф не собирался вредить мне. Вместо этого он зачем-то потрогал голову, видимо, убеждаясь в ее сохранности.

— Мне очень повезло, что вы не обиделись на меня, когда я так по дурацки пытался наехать на вас, — признался он. — Я бы вас не пожалел, вы же обошлись со мной милостиво. Теперь я ваш вассал на веки — вечные. Это большая честь, служить такому сильному магу. Я, правда, до сих пор не могу понять, каким образом вы работаете с маной, но это и не важно. Главное, вы очень сильны.

Я улыбнулся:

— Со временем вы поймете. Это не трудно. Позвольте мне представить свою кошку.

— Очень приятно, — граф не мог скрыть удивления перед тем, что ему представляют не разумную тварь, но из вежливости бегло скользнул по ней взглядом.

Мявка обиделась на такое невнимание и отвернулась.

Я продолжил:

— Она — знак волшебства и имеет зачатки разума.

Мявка, показывая, как она недовольна такой характеристикой, имитировала прыжок в мою сторону и издала громкий рык, больше похожий на обвал в горах. Картина была занимательной, благо моя кошка росла не по дням, а по часам и сейчас выглядела как переросший амурский тигр.

— Знак волшебства? — встрепенулся граф и, видя ее недовольство добавил: — Извините, достопочтенная кошка, я был недостаточно вежлив с такой красавицей и умницей, как вы.

Мявка угрюмо посмотрела на него взглядом голодного вампира.