Dreams

Мы выехали поутру, ещё солнце не взошло, было холодно, сыро, в машине быстро согрелись, да и сладкий горячий кофе помог. Ехали часа два, два с половиной. Дорога петляла среди вековых сосен. Андрей рулил на известный ему ручей, спрятавшийся где-то в тайге, о котором он слышал от буровиков. Машина почему-то барахлила, барахлил генератор, еле еле восстанавливая заряд аккумулятора, мотор перегревался, и мы даже пару раз заглохли. После того как замолкал мотор снова его можно было запустить только с толкача. Дорога же была отнюдь не прямая, она то долго снижалась, то круто подымалась. Казалось, что лед выдавливал дорогу из земли и она бугрилась холмами. Чтобы завестись приходилось толкать машину. Когда она стояла на горе и катилась с горки, все было отлично, а вто если скатившись она так и не завелась, то ее приходилось чуть ли не наруках заносить ее на гору. Толкая машину мужики замучилась и решили сделать перерыв, заехав на ближайшую буровую. На буровой было тихо, и кроме сторожа и собак никого там не было.

Сторож появился на пороге одного из балков с ружьем в татуированной руке, хриплым голосом, чередуя через каждое слово маты, он вежливо поинтересовался кто мы такие. Когда он узнал Андрея, то радостно предложил проходить. Балок был не большой, стол, две шконки, печурка. Несмотря на летнее тепло печурка была растоплена. Мужчины сели, разговорились. Сторож был страшен, если честно. Татуированные мощные руки, толстые мозолистые пальцы, согнутые ревматизмом, со въевшимся в кожу машинным маслом, напоминали старые грабли или корни деревьев, лицо, которым только пугать в подворотнях, каркающий смех, оскал, который открывал черный провал рта, в котором отсутствовала большая часть зубов. Не, если честно, такому, если бы остановил меня в подворотне, я бы сам кошелек начал отдавать. Но все оказалось не так страшно. Он угостил нас чифирем, который готовил на буржуйке, рассказал последние таежные новости, куда лучше идти, а куда бесполезно, все одно ничего не найдем, выкурил с нами нашу сигаретку и, как говорится, пожелал нам счастливого пути. Я чифир тоже попробовала, не понравилось, вяжущий привкус, какой-то, а через несколько минут еще и бешено заработавшее сердце. Как его пьют, не понимаю. Может дело привычки? Наконец мы выбрались на ручей.

Парни распутали снасти, достали аккумулятор, закинули все в резиновую лодку, мне сунули в руки сачок с проводом по кольцу сказали макать в воду и нажимать кнопку. Постоянный ток аккумулятора преобразовывался в импульсный, повышался до нескольких тысяч вольт и бил рыбу током. По идее эффект должен был быть как при глушении рыбы тротилом — оглушенная током рыба должна всплывать к верху брюхом. Минут через 10 тыкания в воду ни одной рыбы так и не всплыло. Андрей сделал предположение, что может не работает и сунул руку в воду. А я нажала кнопку.

Оказалось работает. Андрей ласточкой вылетел из лодки, оглушенный ударом тока, плюхнулся в воду и начал орать бешено хлопая руками по воде. Было очень смешно. Особенно еще раз нажать на кнопку, пока он был в воде, он так смешно сокращался. Я оказывается столько матерных оборотов не усвоил за всю жизнь, сколько он выдал за минуту. Поучительно. Наконец он выбрался в лодку, я выслушала о себе много лестного, на рыбалке решено было поставить крест на сегодня, и мы поплыли обратно к месту стоянки. Процесс сушки вещей был долгий и сопровождался обильными возлияниями, а напившись они попадали спать, даже комары и мошка им не мешала. Так и прошел день.

На рыбалку на сегодня забили, решено было с утра пройтись по ручью обычным способом. Я ворочалась у костра съедаемая комарами, мошкой, наконец не вытерпев решила спрятаться в машине. Визуально направление помнила. Вроде показалось не далеко, пошла. Вечером спустился туман и я где-то не там не на тот профиль свернула и в результате заблудилась. Петляла полночи, только к утру вышла. Вот только непонятно куда. Туман еще не рассеялся. В нем стояли столбы, опутанные колючей проволокой, за ними появились бараки, стены которых поросли мхом, почернели от дождей. Повсюду разбросаны брошенные вещи, старые драные куски одежд, одиночные башмаки, груда алюминиевых перекошенных тарелок. Стояла тишина, часть строений терялась в тумане, и тишину изредка разрушал протяжный скрип. Я вспомнила фильмы Тарковского, очень похоже было. И так же жутко. Ужас захлестнул с головой и я дернула оттуда, что есть мочи. Мне повезло, я интуитивно выбрала правильное направление и буквально минут через десять выскочила к нашему кострищу, где все еще спали.

Хруст веток под моими ногами разбудил их. Удивительно, может это сосновый воздух так работает, но они просыпались без похмельных болей, только сушняк мучил, но и он был заглушен оставшемся чаем в котелке. Я рассказала о виденном, а меня подняли на смех. По словам Андрея, здесь исхожено все вдоль и поперек и никаких бараков здесь нет. Я попыталась отвести, но тоже ничего не получилось, я элементарно не смогла найти путь. Мда, интересно, что это было и было ли вообще? Обратную дорогу радовал тот факт что мы наполнили багажник парой ведер рыбы, добытой обычным способом. Искусанные, уставшие мы возвращались домой, но зато с добычей.

Недалеко от города нас обогнали пацаны на мотоциклах. Одно слово стая. Кстати, эта стая натолкнула меня на мысль, я вспомнила дядьку с фурой, на которого навела Рустама. Интересно пройдет ли подобная идея на этот раз. Как показало время, получилось.

Я нашла их. Я помнила, что мотоциклисты собирали по помойкам запчасти, значит денег у них нет. Интересно, на что они готовы пойти ради своих железных коней? Я нашла предводителей мотобанд и предложила:

— Привет. Я по делу. Меня на трассе дальнобойщик обидел. Поможете отомстить?

— Плечевая что ли? А что нам за это будет?

Девочкой быть еще хорошо из-за того, что парням предоставляет возможность обоснованно помахать кулаками, за честь дамы, пусть и маленькой.

— Нет, не плечевая. Но он тоже так же подумал, приставал, а когда отказала, попытался изнасиловать. Я ему дала ногой меж ног и убежала. А он гнался за мной, догнал, избил. Если все удачно получится, то много чего можно получить.

— Ну рассказывай.

— Смотрите, у него фура, груженная всяким, но это не важно, важно то, что он за груз отвечает, чуть ли не головой. Догоняете его на мотоциклах, останавливаете, и просите вежливо поделиться деньгами и грузом. Он конечно будет ругаться, выступать, покажите ему кулек с бензином. Заартачится, не захочет делиться, скажите, догоним, на ходу закидаем и сожжем. Он так и так теряет. А не поделится, потеряет всё.

Мы выехали на трассу, проехали километров пятьдесят, и встали в засаду. Я сказала, что он постоянно здесь ездит, должен быть и сегодня. Я врала, на примете никого не было, просто я заметила, что водители без груза обычно ставят на лобовое стекло картонку со словом 'пустой', а груженые без картонки и немного просевшие на осях. Выберу любого груженного, на него и покажу. Догнали. Остановили.

Дядька платить отказался, более того вытащил обрез, грозился перестрелять всех. Его отпустили, он дал по газам и рванул прочь. Но разве на груженой фуре уйдешь от легкого мотоцикла? Сожгли его на ходу.

Молва о сожженной фуре быстро распространилась среди дальнобоев, а мотоциклистам понравилось ощущение власти и силы на дороге и они обложили кусок трассы данью. Часть с их доходов перепала и мне. Попробовало бы не перепасть — я о них сказала старику, а тот пряча смешинку сказал:

— Вот видишь, а ты переживала, придумываешь же, как денежку заработать. А то, что они поделятся, не переживай. Куда они денутся.

Вступительные экзамены я не сдавала, просто меня оформили, как поступившую, где нужно дали на лапу, старик был прав, неподкупных в последнее время всё меньше. Первый студенческий день ознаменовался неожиданностью, в моей группе был и Олег и еще две одноклассницы. Они тоже был немало удивлены встрече. Позже, они выловили меня, приперли к стенке, прошипели, мол чего я здесь забыла? И еще, чтобы я не смела даже думать об Олеге, он их. Надо же, а Олег то видать очень перспективный жених, если за ним и здесь охота продолжается. А вот хрен, им назло. Мне сняли квартиру, и Олег, узнав об этом, напросился меня провожать, а девицы смотрели на меня со злобой.

11 сентября — день граненого стакана. Студенты безбашенный народ, конечно же его отмечают. У нас в группе было предложено было выбраться на речку. Идея была поддержана всеми единодушно.

На шашлыки собралось человек двадцать, шесть девчонок и четырнадцать парней. Было весело, парни жарили мясо и купали нас в своем внимании. Сентябрь уже не располагал для купания, вода была холодная, но мои одноклассницы двинули идею, искупаться. Они медленно раздевались, демонстрируя красивое кружевное дорогущее белье, и плавно покачивая бедрами пошли в воду, взгляды парней, Олега, прикипели к ним, к их формам. В воду далеко они не пошли, так смочили ступни ног водой и остановились. Все таки вода холодновата была. Да и кружевное белье для плаванья не предназначено. На берегу, обернувшись ко мне, они крикнули: Санька, ну что же ты, айда с нами. Заразы. Подготовились.

Я не планировал купания, и не располагал нижним бельем, способным притягивать взоры как у них, так обычный хлопок не для показов. Решение просто — если нет того, что есть демонстрировать, то и не надо стараться. Я скрылась в кустарнике, и просто разделась. И так, вообще без ничего, голяком вышла из кустов и пошла в воду. Видели бы вы глаза окружающих, сплошной восторг и вожделение.

Стыдиться своего тела после всех тренажерок, занятий мне было незачем, наоборот, всем девчонкам могла бы дать фору. Один заплыв, обратно и быстро одеваться. Есть! Я их сделала! Однако моей одежды не было на месте, её держал Олег в руках.

— Выкуп.

— Какой?

— Поцелуй.

Я его поцеловала, отобрала одежду, быстро оделась, и пошла к остальным. Вечер закончился хорошо. Вообще все девчонки были позабыты, всё мужское внимание было мое, все старались уделять мне знаки внимания. Олег же пытаясь быть альфа самцом всячески это не приветствовал и пытался быть единственным. Закончилось тем, что он заявил, что в холодной воде я замерзла и меня нужно отогреть. Сел возле костра на бревно, посадил меня на колени, и обхватил кольцом рук, утверждая свои права на меня. Я всегда говорила, что инстинкты рулят. Хочешь что-то получить от человека, воздействовать на него, дави на его инстинкты, а лучше на пару базовых.

Олег просто прикипел ко мне после этого. Вот только я помнил, что желаннее всего та, конфета, что развернута, но еще не попробована. Однажды Олег возле подъезда остановил меня, прижал к двери и пытался поцеловать. Видать сцена на берегу ложно создала у него картину моей доступности, получил коленом меж ног. Но тут же и слова утешения:

— Дурачок, я сама не против, зачем же силой добиваться, и так не романтично, на улице, перед подъездом. В кафе бы, для начала бы пригласил бы, красивых слов наговорил, и потом бы попытался. А вообще, замуж позовешь и всё у тебя будет, а пока — нет, засмеялась и скрылась в подъезде.

Олегу еще не было восемнадцати. До этого ему было еще полгода расти, а без этого никто нас не поженит. Пусть помучается. От самого себя я ничего даже в душе не скрывал. Мне не нужен был Олег, мне были интересны возможности, к которым открывал он, деньги его родителей и их связи.

Первая суббота октября считается днем учителя. Все студенты во всех группах, с подачи старост и кураторов, готовились поздравлять преподавателей. Праздник должен был пройти традиционно: в актовом зале сбор всех групп, преподаватели на первых местах, директор традиционно скажет поздравительную речь, потом традиционно будет выступление студентов с отрепетированными номерами. Это все продлится достаточно долго, чтобы наступить вечеру.

Студенты будут традиционно прятаться по темным углам и кто медленно, тайком, а кто стремительно, напиваться по туалетам и темным углам, потом традиционно, по окончании концерта всех пригласят в подготовленную столовую, и там уже будет пьянка до ночи, сопровождаемая живой песней на маленькой символичной сцене столовой. Когда начали готовиться в нашей группе, искать желающих выступить, то мои заклятые подруги настроили мнения старосты, куратора, группы, и всех других. Они были уверенны, что я должна буду выступить, я же такая разносторонняя личность. Что ж, ладно, выступлю. А потом накажу.

Выступить мне было с чем. Я решила показать тот восточный танец, что я готовила для Рустама. Вместо восточного сари будут два платка, один на бедра, другой на голову, из тюли сшил полупрозрачные шаровары, из латуни лобзиком выпиливал кругляши будущих украшений, что потом должны будут звенеть у меня на лбу, кистях, ногах, бедрах, потом чеканил эти заготовки, потом делал бусы. Вспомнил перед зеркалом все движения. Вроде бы ничего не забыто. Занятия в тренажерке увеличили ягодичные, грудные, ножные мышцы, формы округлились как надо, в движении все было очень даже замечательно.

Приготовления я держала в тайне, просто говорила, что будет танец. Какой? Какой получится. Завистницы знали, что я не занималась танцами, они готовились к моему провалу.

День начался буднично, так же буднично подошел момент моего выступления. У меня начался мандраж, я стояла на ступеньках за кулисой и мелко дрожала, и это было заметно. Кто-то сунул мне в руки бутылку с крепким алкоголем, я сделала пару-тройку крупных глотков, пищевод обожгло, и вдруг, дрожь отпустила. Через пару минут в голове исчезли тревожные мысли, накатила бесшабашная хмельная эйфория. Вот и мой выход.

В лучах прожекторов блестела звенела латунь украшений, рассыпаясь золотым звоном и блеском, босые ноги отбивали ритм, бедра заученно выдавали вязь качающихся движений, плечи, поясница исполняли танец кобры. Негромкая ритмичная музыка, блеск металла, извивающиеся движения, полупрозрачный наряд, под которым пряталось голое тело, все это набросило на зал гипнотический транс, все смотрели только на меня. Вот и затихли последние звуки. Выдох.

Аплодисменты грохнули с силой, оглушившей меня. Я выходила со сцены победительницей. Как и планировалось, вечер перетек за столики в столовую. На столах открыто разливали не крепкое, а под столами, втихушку, разливали уже по взрослому. Градус алкоголя в крови крепчал. Народ требовал зрелищ. У кого-то появилась идея вызвать меня на бис. Во мне тоже плескалось немало. А почему бы и нет? Согласилась. Сбегала быстро в туалет, переодеться. На сцене было яркое освещение, трезвый зал, сейчас же был полумрак. Не сильно освещенный участок мини сцены, скорее небольшого возвышения, подиума, назначенного только обозначить сцену, ритм музыки и звон латуни, и потная, пьяная толпа. Танец был воспринят еще лучше, чем тот что был на сцене зала. Вот так и становятся звездами. Снова была оглушена хлопками.

Я убежала переодеваться в туалет, не стала оставаться в зале в сценическом наряде. Ну их, от греха подальше. Взгляды были такие, что казалось, что меня разложат сейчас прямо на столах. И Олег был в их числе. В туалете возле открытого окна курили. Мои одноклассницы. И обсуждали меня. Зло обсуждали. При моем появлении они сделали вид, что меня не видят, и не останавливали свое злословие, периодически делая паузу затяжкой сигареты и театрально сбрасывали пепел с кончиков сигарет в горлышко пустой бутылки, что стояла на подоконнике и использовалась в этот вечер в качестве пепельницы. Я не стала делать вид, что ничего не слышала, наоборот, хмель в крови ослабил путы воспитания, приличия, и я обрушил на них всё то множество слов, что я услышала от Андрея в свой адрес, когда он упал в воду на рыбалке, а я нажимала пару, тройку раз, кнопку электроудочки, даря ему незабываемые ощущения элетроразрядов.