Третий том

...Ефрейтор Отто Грубер, вжавшись в простенок, напряжённо вслушивался в доносившиеся снаружи звуки боя. Вроде, русские двигались чуть в стороне от его позиции, так что может быть удастся пересидеть день, а ночью уйти.

Нет, господи: ухо немца уловило негромкое урчание. Судя по звуку — новая американская зенитка, которая всё чаще встречается в последнее время на Ост-фронте. Точно, она — русские машины грохочут двигателем и лязгают гусеницами, словно стремясь оповестить всех о своём приближении. Эта рычит тихо, можно сказать добродушно, если забыть на минутку о паре 2,5см автоматов, способных в минуту выбросить сотни снарядов, уничтожающих всё живое. Некстати вспомнилось, как такая же машина, прямо у него на глазах, разрубила пополам лёгкий немецкий броневик. Рокот всё ближе и Отто вытянул из-за пояса гранату и выдернул предохранитель.

Раз.

Шаг в сторону, удача — установка прямо под окном.

Два.

Граната, с почти догоревшим замедлителем, летит вниз.

Три.

Шагнуть назад, понимая, что уже не успеешь.

...Короткие очереди пистолет-пулемётов ударили в появившуюся в окне фигуру, швырнув тело немца обратно в комнату, за мгновение до того, как брошенная граната разорвалась на высоте полуметра от башни 'вяза'...

...— Машина почти не пострадала, а те, кто в башне...

...— Вот что, девоньки, с самоходкой разберётесь?

— Да! То есть 'Так точно'.

Москва, 16.06.1942, кабинет Начальника 4 Управления НКВД. (Wild Cat)

Ващенко Пётр Семёнович вошёл в кабинет Судоплатова ровно в 14-00. Он ещё не совсем привык лично отчитываться перед столь высоким начальством, и потому испытывал двойственные чувства. С одной стороны — робость и скованность, боязнь сказать или сделать что-то не так. С другой — возможность быть замеченным 'наверху'. Это могло сулить как перспективы карьерного роста (хоть вроде и стыдно думать о чинах и должностях в ходе столь тяжёлой войны), так и судьбу приближенных прежнего руководства. Короче говоря — и страшно, и интересно, и непонятно...

— Старший лейтенант Госбезопасности Ващенко по Вашему приказанию прибыл!

— Не ори, не на плацу. Проходи, рассказывай.

Такое начало разговора, с небольшими вариациями, становилось своеобразной традицией, нарушать которую Ващенко не собирался.

— Получена радиограмма от отряда 'Победители'. Банда ликвидирована. Первым заходом лётчики накрыли посадочную поляну и кустарник между поляной и хутором, где и ждала засада. Второй заход, вдоль кромки леса, уничтожил постройку и отрезал уцелевшим бандитам пути к отступлению. Уцелевших полицаев добили наши разведчики. Установить точное число погибших не представляется возможным — всё-таки авиабомбы вещь специфичная. Но тело командира опознано. Найденные при нем документы и пакет, который вез курьер бандитов, отправлены в партизанский отряд товарища Ф., завтра будут доставлены по воздуху в Киев для детального изучения. Кроме того, пленный и подслушанные разговоры бандитов у костра дали кое-какую информацию о судьбе старшего майора Государственной Безопасности Ярошенко.

Ващенко сделал паузу, ожидая разрешения продолжить.

— И что там с ним? — Павел Анатольевич заинтересовался.

— Как удалось выяснить, один из бандитов нарушил светомаскировку в то время, когда товарищ Ярошенко опускался на парашюте. <...>, вероятно, увидел дом и понял, что дело нечисто. Он попытался управлять парашютом так, чтобы сесть в стороне от встречавших. Бандиты бросились в погоню. Ярошенко, приземлившись, с помощью термитной шашки уничтожил имевшиеся у него документы, завернув их в часть парашюта. Еще перед приземлением нашего офицера бандиты открыли огонь и, похоже, ранили его. Ожидая, пока документы сгорят, старший майор принял бой. Он расстрелял почти в упор первую группу преследователей, но был ранен ещё дважды, в спину и в шею и, в тяжёлом состоянии захвачен в плен. По имевшимся у бандитов данным в сознание он до сих пор не пришёл. Лже-партизаны потеряли в стычке троих убитыми и двоих ранеными. Один 'тяжёлый', лечится в немецком госпитале. Второй был ранен легко и отлёживался на хуторе...

— Хорошо, с этим вопросом всё? Что с группой товарища Ивановой?

— Начало совещания у Коха запланировано на 14-00. По плану, операция должна начаться в 14-20, то есть, — Ващенко посмотрел на часы, — через шесть минут.

— Добро. Как только будут какие-то данные по этой операции — сразу же ко мне, адъютант в курсе.

Саня

Танковая бригада и стрелковый полк на автомобилях догнали нас только в пригороде Сафоново, недалеко от того места, где наши авиаторы разгромили колонну, остановленную и отброшенную моей засадой.. Пехота пересела из кузовов ЗИСов на броню танков. Подавив немецкую противотанковую батарею на окраине огнем ИСов с большой дистанции, мы начали штурм городка. Двигались медленно, тщательно проверяя дома и дворы. При обнаружении сильно закрепившихся немцев, стрелки не бросались на штурм без прикрытия Т-34 или Т-50, а если обнаруживали орудия или вражеские танки, то приходила очередь ИСов. Через три часа Сафоново было полностью очищено от немцев. Потери с нашей стороны около полусотни убитых и сотня с небольшим раненых, один Т-34, как раз командира бригады, полезшего в лоб на ШТУГ, Т-26 и два Т-50. Командование сборной танковой группой принял я.

Пока мы приводили технику в порядок после штурма, около сотни местных жителей группами и по одному пришли с оружием к нам и стали требовать зачислить их добровольцами. Они же поведали нам о хорватском батальоне, объявившемся в этих местах и роте СС состоявшей из эстонцев. "Старые знакомые" вновь принялись за свое — воевать с женщинами и детьми и удирать сломя голову от наших войск.

После тяжелейшего боя за Сафоново и переправы через Вопь по гати на базе остатков немецкого понтонного моста две деревни вдоль по Минскому шоссе проскочили буквально ходом — три мелкие перестрелки. Перед самым Ярцевым нам в лоб выскочили семь ШТУГов с длинными стволами. На шедшем первым ИСе добавился шрам на башне, а в четырех из семи новообразовавшихся костров было трудно опознать даже танками ли они были ранее или штурмовыми орудиями. Штурма Ярцево не было — несколько отдельных очагов сопротивления подавили легко. Кроме того, удалось захватить довольно большую колонну грузовиков с топливом и едой. Как ни странно, в большинстве немецких боекомплектов в технике и около пушек была большая нехватка снарядов, мин и гранат. Да и запасы патронов были явно невелики.

...Следующая на дороге в сторону Смоленска деревня, Мушковичи, встретила нас ожесточенным, но каким-то бестолковым сопротивлением. Складывалось впечатление, что обороняющиеся просто не понимали, что два бездарно установленных пулемёта и несколько десятков бьющих вразнобой винтовок не способны доставить нам серьёзных проблем. Сопротивление не прекратилось даже после того, как выстрелами из танковых орудий были подавлены оба пулемёта и разрушено несколько домов, откуда винтовки били особенно густо. Пришлось прочесывать деревню дом за домом, выкуривая стрелков по одному.

Пока мы приводили в порядок технику, я решил попробовать разобраться, что произошло. Очень уж странно выглядело поведение оборонявшихся. Загадка разрешилась, когда в штаб, подгоняя пинками, пригнали пару захваченных в деревне пленных. Один из них был совсем мальчишкой, белобрысый хрупкого сложения, парень лет восемнадцати-девятнадцати, с торчащей из воротника непривычного покроя буро-зеленого кителя шеей. Другой — плотный мужик, на вид около сорока, в мокром кителе похожего цвета и покроя, но явно лучшего качества, с знаками различия капитана полиции безопасности (СиПо) в петлицах. От него невыносимо разило отхожим местом.

Я опять окинул мальчишку взглядом, стараясь понять, зачем мне притащили щегла, затем перевел глаза на молоденького лейтенанта, командовавшего конвоирами.

— Он вроде по-русски что-то разумеет — ответил на немой вопрос тот.

— Я. Учить! Русский. Гимназия!!! — запинаясь от ужаса и старания убедить этих страшных красноармейцев в своей полезности, залепетал пленный.

— Нуу, тогда показывай, чему там тебя "учить" — протянул я — Имя?

— Шлижюс, Чесловас Шлижюс. — немедленно выпалил тот.

— Звание?

— Солдат в 13-й батальон Литовской полиции безопасности, рота три. Приданы комендатуре Рудни для помощи в установлении порядка.

— Чтоо? — протянул я, — А это что ещё за батальон???

Из дальнейшего допроса выяснилось, что речь идёт о литовском добровольческом батальоне, одном из трех десятков* подобных подразделений, сформированных литовскими коллаборционистами и числившимися приданными по ведомству СиПо. Тринадцатый батальон был сформирован в Расейняй, из набранных в уезде добровольцев. Шлижюс был сыном зажиточного владельца лесопилки из Расейняй, который и отправил сына учиться в "Прогрессивную гимназию" в Шауляй. Советы национализировали лесопилку в 1940-м, оставив отца главным инженером при присланном откуда-то из Вильнюса коммунисте-директоре. Когда в 1941-м пришли немцы, местное отделение LAF** сочло паренька из пострадавшей при коммунистах семьи подходящим кандидатом для полицейского батальона и сделала ему "предложение, от которого невозможно отказаться". Грамотный, но хрупкого сложения выпускник гимназии быстро сделался писарем роты, состоящей в основном из люмпен-пролетариев Расейняй и Юбаркаса

* * *

...

— Ну, хорошо, — я прервал многословные, хоть и на ломаном русском, объяснения Шлижюса, и показал на второго. — А это кто?

— Наш рота командир, капитан Артурас Вискас — с готовностью выдал писарь, с явной неприязнью поглядывая на мордастого офицера, и вдруг как выплюнул тому в лицо. — Сссобачья сссамка, убийца проклятый, ещё "волком" себя называть!

— Ну-ка, ну-ка — заинтересовался я словами пленного — ты это о чем? А ну, держите того, чтоб не дергался!

Второй пленный при словах Шлижюса дернулся так, как будто хотел броситься на того, чтобы заставить замолчать. В ответ один из конвоиров, совершенно автоматически, сделал выпад из упражнения "коротким коли". На счастье Вилката, укороченный СКТ танкодесантника был без штыка, так что пленный просто свалился на пол, держась за откормленное брюхо, и получил несколько увесистых пинков, чтобы не суетился без приказа.

— Он быть офицер полиция в Юбаркас в тридцатых — заторопился Шлижюс. — Там быть поджог на лесопилка Файнберга

* * *

, полиция из Расейняй

* * *

* расследовать, он быть замешан в поджоге, бежать в Германию. Вернуться с немцами год назад, офицер Вермахт. Убивать евреев и советских в Юбаркас вместе с командир милиция

* * *

**, учитель школьный

* * *

* * *

. Потом к нам, в Расейняй, приехать с отрядом активисты, называл себя "Капитан Волк", тоже убивать. Потом батальон сделали, он стал капитан в нашей роте.

— А тут, под Смоленском, что делали? — снова прервал я рассказ Шлижюса.

— Они умиротворять деревни. С немецкими представителями ездили.

— Погоди, а что это у вас за форма такая?

— Обычная литовская армейская форма

* * *

* * *

— явно не понял вопроса тот.

— Даа, вам даже фельдграу давать стремно... Стоп, вы литовцы, а эстонцы где?

— Они тут были, отдельная рота СС. Им машины дали, а нам нет

* * *

* * *

*. Оставили нас здесь! Я могу чем-то спасти жизнь? Я только неделю здесь, я болел инфлюэнца до того. Я никого не убивал! Я сохранить архив роты! Я немецкий знать!

— Заткнись! Пусть НКВД с тобой разбирается. Может, споешь чего интересного. — и, не сдержавшись добавил — и что же у вас за литовская безопасность, мать вашу за ногу и об угол, смоленских баб с детьми малыми убивать! Где Смоленск, а где Жмудь?

Я перевел взгляд на стоявших по бокам Шлижюса бойцов.

— К особикам, а пока на "скорую помощь" привяжите. Хоть будет у авианаводчика свой небольшой щит.

Пока уводили писаря, я перевёл взгляд на второго пленного. Тот исподлобья смотрел на меня глазами затравленного волка. Я понял, что, скорее всего, из-за торчащего пуза прибавил ему несколько лет. Отвык я за год войны от раскормленных пузатых морд. Ему было, скорее, слегка за тридцать.

— Ну, а что ты расскажешь?

Пленный явно понял вопрос, но косноязычный ответ понять было невозможно. Пришлось прибегнуть к помощи Ларочки, нашего штатного переводчика с немецкого. Впрочем, ничего толкового тот не сказал и с переводчиком. Беспорядочное перечисление имён командиров и сослуживцев, вперемежку с уверениями, что писарь его оговаривает.

Я перевёл взгляд на лейтенанта, который командовал приведшими пленных бойцами и до сих пор стоял в углу комнаты.

— Ты откуда его достал, красивого такого?

— Из сортира, товарищ подполковник, в яме прятался.

— Вот туда его и вернуть. Головой вперёд. И проследить, чтобы не вынырнул.

Лейтенант дернул цыплячьей шеей, явно порываясь что-то сказать. Но затем, видимо, вспомнил ходившие обо мне легенды. В глазах его мелькнуло мгновенное понимание, почему этот молодой и так непохожий на других подполковник стал героем такого количества захватывающих и страшных историй.

— Слушаюсь, товарищ командир! — и, поворачиваясь к бойцам — Гоните его, только сами не замарайтесь.

Вилката пинками и толчками стволов выгнали на улицу. Когда я через какое-то время вышел по нужде (а что я, не человек, что ли), ноги в добротных офицерских сапогах (ишь ты, как разбаловались, мелькнула мысль, даже сапогами побрезговали) ещё торчали из полужидкого из-за недавних дождей содержимого отхожего места.

* В реале этих батальонов было 26, но в этом мире эскапады попаданцев в Белоруссии в 1941-м и бОльшее внимание Ставки к работе в немецком тылу впоследствии привело к тому, что немцем нужно было больше полицаев карателей.

** Литовский фронт активистов (Lietuvos Aktyvistu Frontas) — подпольная литовская националистическая организация, существовавшая в октябре 1940 — сентябре 1941 и ставившая целью восстановление независимости Литвы при поддержке Германии.

* * *

Оба городка были типичными местечками черты оседлости, в которых практически вся промышленность контролировалась евреями. Потеря российского рынка для литовских товаров после 1917-го спровоцировала экономический кризис и миграцию "лимитчиков" с окрестных литовских хуторов в города, где они были согласны на любую работу. Своих (в большинстве еврейских) работодателей эта публика, мягко говоря, недолюбливала, и вообще обвиняла во всех своих бедах "инородцев". В реале эти места были бездонным источником добровольцев для коллаборционистов.

* * *

Реальный случай, реальная фамилия.

* * *

* Никто, наверное, не поверит, что местная полиция будет добросоветсно копать преступления против инородцев. А вот приезжие "варяги" из уездного города — могут, они не так замешаны в местных раскладах.

* * *

** Шлижюс автоматом использует слово "милиция" в западном смысле, "иррегулярное местное ополчение".

* * *

* * *

Реальный факт, командиром палачей в Юбаркасе был местный школьный учитель.

* * *

* * *

Реальный факт, вспомогательная полиция носила армейскую форму буржуазной Литвы, со знаками различия СиПо.

* * *

* * *

* Эстонцев считали гораздо более надежными и боеспособными, чем литовцы и прочие, поэтому при торопливом бегстве им наверняка отдали бы предпочтение.