— Напротив, ты все понял, старый друг, — пистолет вновь уставился в затылок Винтерс. — Тебя сюда мы завлекли затем, чтоб посмотреть на выбора возможность. Хочу сказать: не знал я, что за выбор тебе придется сделать. Он не сказал мне, что второй из жертв напарница твоя вдруг станет. Но он все просчитал. Хотя и это странным может показаться, он знал, что так все сложится. Я верю.
— Значит, твой таинственный сутенер хочет посмотреть, как я умею делать выбор, — даже голос толстяка неуловимо изменился. В нем появился странный отзвук, как будто кто-то где-то выключил неведомый клапан, и из горла Ватанабэ начало доноситься тяжелое металлическое скрежетание заклинившего механизма. — Он не думает о том, куда я запихаю ему его знающую и предвидящую голову?
— Твой гнев понятен. Ты ведь знаешь, что удовольствия не вижу в этом я, — Фауст вновь приставил ствол к голове японки.
— Знаешь, меня как-то не волнуют рефлексии тех, кто наставляет пистолет на людей, которые мне дороги.
— Ты в этом весь, эмпатии лишенный. Но выбор все же должен сделать ты. Умрет одна, твоей души хозяйка, или другая, верная слуга. Без этого не будет разрешенья. Как только жизнь одной прервется, ты получишь и данные, и жизнь второй.
Мегуми, чувствуя затылком холод и смертоносное спокойствие пистолета, слушала разговор. И понимала, что жизнь ее конечна. Девушка понятия не имела, в чем заключался смысл престранной игры того, кто привел их в этот отель и столкнул с Фаустом во второй раз. Ей было наплевать, какие тайны станут явью после разрешения их страшной ситуации. Канзаки понимала лишь, что никогда уже не встанет с колен. Проклятый итальяшка предельно ясно все сказал: в обмен на одну из них и что-то еще Сэм должен позволить убить вторую. И не было никаких сомнений в том, кем именно пожертвует толстяк.
Проклятый Ватанабэ... Стоило же поверить этому негодяю. Он практически лично подвел ее под пулю. Неуклюжий дурак... Дурак. Дурак, дурак! За что все вот так?..
Он выберет свою Кэтрин и будет смотреть, как Мегуми вышибают мозги. А она умрет, навсегда, насовсем. И последним, что она увидит, станет это проклятущее лицо с идиотскими очками посреди ночи.
За что? Так же нечестно...
Кэтрин, в отличие от своей подруги по несчастью, не задумывалась о превратностях выбора. Она вообще почти не слышала, о чем говорили мужчины. Все внимание певицы было обращено на Сэма. Да, это действительно был он, ставший еще крупнее, отрастивший бороду, но все такой же, узнаваемый с первого взгляда.
Вот ведь странно. Прошло полтора десятка лет, а она узнала чужого незнакомого мужчину с первых секунд. Как так? Кэтрин сама не понимала. Но Сэм стоял сейчас перед ней, и в этом не оставалось никаких сомнений. Даже в этих странных черных очках женщина узнавала сосредоточенное, угрюмое и решительное лицо. Так он смотрел на врага в далекие годы их молодости. Так он смотрел на всякого, кто пытался причинить ей вред. Так он подавался вперед, чуть склонив шею и едва заметно отведя руки назад. Так смотрелась его плотная фигура, так звучал голос, изменившийся, но не растерявший прежней глубины.
Сэм снова пришел за ней. В безбрежном бурном океане опасности и страха он появился, подобно могучему кораблю, рассекающему штормовые волны. Сэм снова спасал ее. Весь ужас происходящего осыпался шелухой к подножью этого осознания.
Но этот страшный тип в красном... Что он сказал? Выбрать? Выбрать одну из них? Сэму предлагают позволить кого-то убить?
Рядом с Кэтрин Канзаки неожиданно для себя почувствовала злость. Все здесь было дико, нелепо и противно! Этот расфуфыренный придурок с пистолетом, эта вялая дурища, за которой какого-то черта волочился через весь свет Ватанабэ, да и сам Ватанабэ!.. Наглый, мерзкий, сумасшедший. Эгоистичный, толстый... Ну почему она сейчас умрет?! Почему он ее не спасет вот сейчас же, сию же секунду?!
Проклятый врун, он же сказал, что она ему небезразлична!
Винтерс ощутила, как в желудке образуется тяжелый ком. Значит, ее сюда заманили... ради чего? Ради того, чтобы сделать приманкой для Сэма? Да что же это такое... Что вообще происходит?! И кто этот тип? Кто они вообще все?!
Почему, в конце концов, она не может просто заговорить с Сэмом?! Почему этому все мешают?!
Канзаки осознала, что ее с головы до пят пронзает невыносимый злобный жар. Хотелось развернуться к чертову итальянцу и откусить ему, ко всем чертям, ноги. Ватанабэ так и продолжал стоять, не отвечая, а пистолет тыкался ей в голову. И это страшно бесило!
Фауст, очевидно, делая поторопить толстяка, в очередной раз повел рукой. Переводя оружие на Винтерс. Этот краткий миг заставил нутро Мегуми взорваться от нетерпеливой ярости. Да пускай он хоть уже пристрелит ее к чертям собачьим! Девушка рванулась назад.
Трикстер никак не ожидал сопротивления со стороны женщин. Когда японка вдруг удивительно ловко схватилась заведенными за голову руками за конечность с пистолетом, итальянец замешкался. И с удивлением обнаружил, как с другой стороны разворачивается в броске с колен вторая заложница. Обе беспомощные пленницы, не сговариваясь, обратились в разъяренных фурий. Фауст поспешно стряхнул Канзаки с одной руки, второй отвесив могучую оплеуху Кэтрин. Он сразу понял, что Сэм не будет стоять на месте. В противостояние вступать было поздно. Оставалось лишь успеть убить одну из женщин, как было приказано. Правая рука наставила пистолет на упавшую Мегуми.
Девушка услышала громкий и резкий, с присвистом, выстрел. Она не видела, что происходит сверху, ибо упала набок и не успела перекатиться на спину. Но одновременно с грохотом в пол рядом с ней ударило что-то маленькое, стремительное и горячее. Щеку обожгло горячим воздухом, что-то капнуло на кожу. Она поспешно откатилась в сторону, разворачиваясь.
Сэм, припавший на одно колено, стоял между ней и Фаустом. В спине толстяка виднелась аккуратная дыра, немилосердно, впрочем, кровоточащая.
— Свои буффонады надо продумывать получше, — прошипел Ватанабэ, нещадно ломая перехваченную в последний миг руку Фауста. Захрустела кость, и итальянец сдавленно зарычал. Пистолет упал, цокнув о крышу. Сэм выпустил не опасную более конечность и схватил противника за отвороты плаща. Тот не сопротивлялся. Толстяк одним резким движением отшвырнул итальянца прочь от вертолета и раскиданных по земле женщин. Неприятно стираясь о поверхность крыши, Фауст укатился к самому краю. Сэм, молниеносно поднявшийся, уже был рядом. Подхватив не успевшего оправиться врага, он вздернул худое тело в воздух.
— Не ожидал подобной я развязки, — стукнувшись сломанной рукой о бок толстяка, прохрипел итальянец. — Воистину, ты знаешь в дамах толк.
— А еще я знаю толк, угадай в чем? — все тем же скрипуче-тяжелым голосом спросил Ватанабэ и хорошенько тряхнул Фауста. Поняв, что снова расположен вертикально, тот опустил взгляд к болтающимся в пустоте ногам и увидел, что нависает над глубокой черной бездной. — В прыжках без парашюта.
Красный плащ трепетал на ветру, когда его обладатель, вися ногами над сотнями метров дороги к смерти, говорил, сбивчиво и торопливо.
— Таков был тест... Считай, что он закончен. Я знаю, что ты зол, я тоже был бы... Как хочешь, поступай, но знай, что мы... что он тебе не враг, пока что. Возьмите вертолет, пилот уж в курсе. Инструкция дана вас увезти отсюда...
— Информация, — коротко сказал Сэм.
— Все в голове. Бери, барьера нет...
Ватанабэ легкомысленно убрал одну руку с ворота Фауста. Тот мгновенно повис над черной пропастью на одной руке, держащей его за ворот. Чувствуя, как трещит по швам плащ, итальянец торопливо подставил голову под лопатообразную ладонь. Сэм почувствовал, как прикосновение его руки к голове поверженного противника отдается знакомым покалыванием. А в следующий миг в его разум хлынул поток данных. Имена, места, даты, цифры. Тугая спираль не была защищена барьером недоступности, как бывало обычно. И в этот раз честность пошла врагу на пользу. Попробуй Фауст повредить нервную систему Сэма, он уже летел бы к земле.
Мегуми, поняв, что только что Ватанабэ собой закрыл ее от смерти, дышала тяжело и судорожно. Как только противники куда-то переместились, девушка, не глядя по сторонам, из положения лежа метнулась к выроненному Фаустом пистолету. Схватившись за оружие и ощутив его приятную тяжесть, Канзаки немного успокоилась. Она тут же наставила оружие на вертолет. Видневшийся в кабине пилот равнодушно поднял руки, давая понять, что агрессивных намерений не имеет. Она обернулась.
Сэм держал итальянца над самым краем крыши, грозя сбросить вниз. Вот он приложил одну руку ко лбу Фауста. Канзаки знала, что это значит. Спустя несколько секунд Ватанабэ вновь взялся за противника обеими руками.
— Вот, значит, как, — сказал он.
— Все так. Все, что я знаю, — ответил Фауст, неудобно и нервно покачиваясь. — И что же дальше?
— Я тебя отпущу.
— Не нравится сия формулировка...
— Не зря.
Ни девушки, ни вертолетчик не видели, как на лице толстяка появилась пошлейшая из его кривых ухмылок, когда он разжал пальцы и выпустил из рук тело Фауста. Трикстер кулем рухнул за край, в глухую темную пустоту, подсвеченную лишь далекими огнями ночного города. Пару секунд посмотрев вслед улетевшему, Сэм обернулся.
Канзаки сидела, съежившись в злобный испуганный комок, словно молоденькая ежиха. Она нервно дернулась, когда перед ней возник Сэм, всего секунду назад стоявший далеко. Толстяк деловито, но аккуратно положил ладонь на ее вооруженную руку.
— Тихо, тихо, — сказал он. — Все в порядке.
Мегуми хотела что-то сказать в ответ, но изо рта вырвалось только жалкое и неприличное: "Ик!"
— Ага, понимаю, — кивнул Сэм. — Порядок, порядок.
— Он... — выдавила, наконец, девушка. — Он мертв?
— Если бы, — мрачно хмыкнул Сэм.
Несколькими десятками этажей ниже, лежащий в люльке раскачивающегося и грозящего опрокинуться подвесного лифта, используемого для мытья окон, точно так же хмыкнул, плюнув кровью, человек в красном плаще.
— А.. что теперь?
— Мы улетаем в теплые страны.
Сэм деловито осмотрел Мегуми и провел пальцем по ее щеке. Девушка вздрогнула. Толстяк посмотрел на окровавленный палец. Только теперь Канзаки поняла, что брызнуло ей в лицо вместе с выстрелом. Пуля принесла с собой немного его крови. Сама же японка была цела и невредима. Если не считать состояния выжатого насухо и скрученного жгутом полотенца.
— Можешь встать сама?
— Наверное.
Канзаки увидела, как лицо Сэма сменяется галстуком. Он поднялся и оставил ее. Обернувшись, толстяк шагнул к Кэтрин.
Винтерс, отшвырнутая ударом Фауста, сумела сесть и сидела, слегка раскачиваясь из стороны в сторону и баюкая сильно ломивший висок. Но боль прошла сразу, как только женщина увидела подошедшего мужчину. Сэм снял свои черные очки и убрал в карман пиджака. Без них его лицо казалось совсем прежним, только ставшим тяжелее по краям. Эти глаза, эти карие глаза, которые смотрели на нее так редко, но с таким чувством... Кэтрин помнила.
Он протянул руку, нависая сверху. Большую сильную руку. И она вложила свою руку в эту широкую ладонь, тут же потянувшую вверх. Ноги отказывались держать туловище. Как только миновала главная опасность, все горести, опасности и страхи схлынули, вместе с собой унеся крупицы той силы, что вела ее до сих пор. Но Сэм держал. Сэм не давал ей упасть. Как много лет назад.
Оказавшись так близко, лицом к лицу, Кэтрин все-таки сумела заговорить.
— С-сэм? — сказала она. — Это... это ты?
— Я, — ответил мужчина. — Здравствуй, Кэти.
— Ты живой... — Винтерс почти шептала и не чувствовала. Как затуманившиеся глаза начинают плакать. — Столько лет... и вдруг...
— Ты только не реви, — Сэм так и не выпустил ее руку. — А то я тебя знаю...
— Я... не буду... — не понимая, что болтает глупый язык, Кэтрин подалась навстречу толстяку. — Ты же живой...
— В каком-то смысле.
Мегуми наблюдала, как женщина, которую они спасали, льнет все ближе и ближе к Ватанабэ. Тот же в ответ лишь говорил что-то, тихо и неразличимо. Слов было немного, вскоре оба замолкли. И, освещенные снизу оранжевым светом Сиэтла, они поцеловались. Медленно, будто ленясь, их губы соприкоснулись, тела подались навстречу друг другу. Кэтрин Винтерс прижалась к широкой груди Сэма Ватанабэ, обвившего ее талию своими могучими руками.
Мужчина и женщина, похожие на иллюстрацию к романтической книге, стояли, слившись в долгом непрерывном поцелуе. Канзаки смотрела на них и ощущала, как что-то внутри нее медленно и с гуканьем падает куда-то в глубины желудка. По крыше вновь заметался ветер: — пилот заново запускал пропеллеры. Где-то внизу, на лестнице, слышались крики приближающейся полиции. Нужно было торопиться. Но ни Сэм с Кэтрин, ни Мегуми не двигались с места. Первые двое были целиком поглощены друг другом. А молодая японка, пытаясь подняться, вдруг поняла, как неприятно и обидно ей видеть этот поцелуй. А ведь действительно, Канзаки было неприятно. По-настоящему.
Почему, черт подери? Почему ей неприятно смотреть на целующегося Ватанабэ?!
Сэм и Кэт, как много лет назад, были вместе, окутанные ветром и неподвижные. Но только сейчас на них смотрела девушка, которой по непонятным причинам стало горько.
Никто не заметил, как вновь принялся моросить мелкий дождик. Приближался рассвет.
ЧАСТЬ II
Глава 1: Долгий путь к вершине
Город Меркури
10 мая
18: 41 по Гринвичу
Учики Отоко со вчерашнего дня чувствовал себя так, будто нырнул в кристально чистую холодную воду, набрав полные легкие воздуха. Все тело окатывает колючей освежающей волной, изнутри распирает невесомая легкость, и вдруг понимаешь, что вокруг — бесконечность. Вот и юношу точно так же распирало с тех пор, как он признался в любви Инори.
Она ответила взаимностью. Тем вечером они впервые поцеловались, по-настоящему, помня себя, а не в забытьи, как раньше. К своему стыду, Учики тогда едва не потерял сознание. Что-то могучее клубилось вокруг них с Кимико в тот миг, что-то неосязаемое, но сильное. Наверное, та загадочная энергия Наследников, которую держали в строжайшем секрете властители Европы. Но молодому человеку было наплевать. В его руках была любимая, и все остальное отходило на второй план.
Тем вечером Отоко ввалился в их с Маки комнату в общежитии с шумом, которого раньше никогда себе не позволял. Порывисто расстегнув рубаху, юноша с грохотом рухнул на кровать, забыв, насколько она жесткая. Маки, оторвавшийся от просмотра аниме, философски изрек:
— Расстройство гормонального баланса нарисовано на твоем лице масляными красками твоего взгляда.
— А? — в очередной раз не понял соседа японец.
— По внешнему виду становится очевидно, что ты вступил со своей девушкой в физический контакт, — пояснил Маки. — Ты пыхтишь как паровоз, и глаза неадекватные.
— А... — залился густой краской Учики. — Да... нет, ты что!
— Я не уточнял степень близости контакта, — успокоил сосед.
