Без выбора. Общий файл. Комменты оставлять Тут:)

-Нравится? — я не заметила, как прошла в широкую галерею где-то в центре дома, соединяющую видимо два крыла. Данте бесшумно возник у меня за спиной.

-Очень — пробормотала я, все еще находясь под впечатлением от картин.

-Разбираешься в Северном Возрождении? — он встал рядом и стал рассматривать картину Дюрера, возле которой я остановилась.

-Не понимаю... Это не может быть подлинником, я видела этот портрет в Мюнхене, в Старой пинакотеке. Освальт Крель, конец 15го века — я повернулась к Данте, ожидая ответа.

-Думаю, не стоит сейчас начинать разговор о подлинности картин, выставленных в музеях — он улыбнулся — Хотя вот этот портрет подарил мне лично Освальт, в память о нашей дружбе. То, что висит в пинакотеке, копия сделанная самим же Альбрехтом, так как ему самому очень понравилась работа. Поэтому, можно сказать что обе картины подлинны.

Я стояла и хлопала глазами — мне только что рассказали может быть самый интересный факт из биографии художника, две картины! Два портрета Освальта и об этом неизвестно никому, кроме Данте.

-И ты молчишь? Ведь это же такая находка для искусствоведов! — мною завладел праведный гнев — Да об этом периоде достоверных фактов по пальцам пересчитать можно, а это же просто сенсация!

-Зари — он ласково посмотрел на меня — Если тебе так интересно, то готов прочитать тебе целую лекцию о нидерландской и немецкой живописи того периода, поверь, это еще не самый таинственный момент.

-Конечно! — я аж подпрыгнула на месте от нетерпения — Что ты знаешь о Босхе? Ты был с ним знаком? Когда он точно родился? А датировка Сада Наслаждений..

-Зари — он смеялся — Не сейчас, обещаю, что отвечу на твои вопросы позже. Я хочу показать тебе кое-что еще.

Он взял меня за руку и я по привычке дернулась, запоздало вспомнив, что я все еще в перчатках. Он же казалось этого даже не заметил и продолжал вести меня куда-то наверх.

Мы поднимались по лестнице, а я глазела на работы, которые считались утерянными или выставлялись во всемирно известных музеях и чувствовала себя ребенком в магазине игрушек.

Наконец мы вышли на огражденную площадку, как оказалось, одной и башен. Вид, который мне открылся оттуда просто невозможно передать словами. Создавалось впечатление, что я плыву в небе, еще шаг и меня подхватят воздушные потоки и унесут вглубь этой лазуревой неги. Или это будут волны, которые сейчас плещутся в вышине? Я завороженно наблюдала за раскинувшейся красотой и даже не заметила, как Данте аккуратно обнял меня сзади.

-Это мой дом, Зари. Работы закончились раньше и я хотел показать тебе его до нашего отъезда, ведь теперь он и твой тоже — я кивнула, не в силах оторваться от вида. Мы стояли несколько минут молча, а потом я почувствовала, как он уткнулся лицом мне в волосы и глубоко вздохнул.

-Ты расскажешь мне, что с тобой происходит? — я аккуратно высвободилась из его объятий и повернулась к нему лицом.

-О чем ты? — он вскинул бровь, придавая лицу выражение полного непонимания.

-После того, как ты вернулся вчера, ты странно себя ведешь.

-Ты так думаешь? — он ослепительно улыбнулся и приблизился вплотную ко мне.

-Думаю. Раньше ты себе такого не позволял...

-Раньше я многого не понимал — возразил Данте.

-А что ты понимаешь сейчас? — я злилась, этот разговор определенно не принесет ничего хорошего.

-Намного больше... — Данте подошел к бортику и присел на него, спиной повернувшись к обрыву — Один умный че — он замялся — человек открыл мне глаза на мою жизнь. И я не собираюсь теперь терять те драгоценные минуты счастья, что у меня есть.

-И что же это за минуты? — он склонил голову набок и несколько прядей упали ему на лицо.

-Те, что я провожу с тобой — я опять замерла, раскрыв рот от удивления. Это мне что, только что в любви признались?

-Но... Ты же... Я же... Не можем... И вообще — я не могла закончить не одну свою мысль — Что за чушь ты несешь?!? У нас договор, ты мстишь за свою Тайну, я тоже мщу этому ублюдку и мы разбегаемся, чтобы я могла наконец закончить начатое и грубо прерванное тобой! О каком счастье ты говоришь? Тебе эта гребаная связь в голову ударила? — в ответ на мою тираду Данте нарочито медленно слез с ограды и подошел ко мне.

-Наш договор и месть не мешают мне наслаждаться тобой. А связь санг, как ты знаешь, всего лишь усиливает те чувства, что есть между связанными. Есть над чем задуматься, правда? — он усмехнулся и не прикасаясь к коже, убрал с моего лица выбившуюся прядь волос.

-Но... Ты же обещал, что не будешь ко мне прикасаться и ..

-И я сдержу свое обещание. Но это ведь не означает, что я не могу пытаться влюбить в себя свою санг? Если ты сама будешь прикасаться ко мне, наш договор останется в силе — прошептал он мне в губы, отчего по телу побежали мурашки.

-Зачем тебе это? — еле слышно произнесла я.

-Если хорошенько подумаешь о том, что я тебе сейчас сказал, то найдешь ответ — он наклонился к моей шее, все также не касаясь кожи и легонько на нее подул. Теперь тело била мелкая дрожь от близости его тела, аккуратных не-прикосновений и легкого дыхания на моей коже. Я закрыла глаза, пытаясь справиться с этим наваждением, но этот вампир только усложнил мне задачу, потянув за рукав и немного оголив мое плечо, которое теперь щекотал своим дыханием.

-Прекрати. Сейчас же. — я открыла глаза. Данте выпрямился и усмехнувшись, пошел в дом. -Пойдем, я расскажу тебе пару забавных историй о жизни твоего любимого Босха — донеслось до меня уже из дома. Постояв еще пару минут, я пошла вслед за Данте. Время подумать над его словами у меня еще будет, а вот узнать факты биографии Босха из живых источников возможность может представится еще не скоро.

Мы расположились в небольшой уютной гостиной, обставленной антикварной мебелью. Как ни странно, она оказалась очень удобной, хоть мне и было слегка страшно присаживаться на невысокий диванчик, на который мне указал Данте. Вообще, обстановка в доме напоминает один из дворцов-музеев, что я огромном количестве посещала в России. Я ловлю себя на тех же ощущениях, что возникали при осмотре этих сказочных домов — пока не видят смотрители зала, забраться на один из этих манящих диванчиков или кресел, или с разбегу запрыгнуть на кровать, в прошлом принадлежащую какому-нибудь графу или князю.

И сейчас, по домашнему подобрав под себя ноги, я удовлетворенно улыбнулась исполненной детской мечте.

Мы уже больше часа разговаривали с Данте о любимом мною периоде Возрождения, он рассказал множество интересных историй, которые, к сожалению, я уже не смогу поведать моему любимому преподавателю истории искусства или описать в какой-нибудь научной работе. Кто поверит, что основные мотивы картин Босха были навеяны отнюдь не его набожностью и желанием запечатлеть грехи мирские, а спором с одним вампиром о том, что он сможет изобразить одну из их "вечеринок", да еще и повесить это изображение в церкви? И правильно, мне до сих пор это кажется бредом сумасшедшего, но, когда Данте показал мне пару работ, определенно принадлежащих кисти Иеронима и изображающих парочку веселых вампиров, пришлось поверить, хоть и все мое естество до сих пор против такой трактовки гения любимого художника.

Плавно разговор перешел на тему искусства, как такового и я с удовольствием впитываю то, что рассказывает мне Данте, опираясь на свой многовековой опыт.

-Но подожди, как ты можешь утверждать, что создаваемое художником не отражает его отношения к миру? Ведь если бы они могли описать все это словами, то возможно не появились бы все эти прекрасные работы! — последний аргумент Данте никак не вязался с моим ощущением мира искусства, о чем я не преминула ему сообщить.

-Смотря с какой стороны посмотреть. Вот как ты например сможешь проассоциировать современные картины абстракционистов с их самовыражением? Что хотел сказать Малевич, рисуя свой Черный квадрат, мы можем только догадываться, так как в нем нет характерных сообщений, таких, какие были, например, у того же Босха. Искусство художников очень зависимо от толкователей их творчества, как бы глупо это ни казалось. Но ведь это касается не только изобразительного искусства, что ты скажешь, например, о появлении атональной музыки или творчестве таких литераторов, как Пруст и Джойс? Мне кажется, нельзя всерьез воспринимать ноту самоистолкования творца в его произведении, надо просто чуть глубже рассмотреть эту проблему. И конечно, нельзя упускать из виду долю экспериментаторской и модных новаций, что следуют за искусством с древних времен.

-Не знаю, Данте. Я не задумывалась об это с такой стороны. Но что значит глубже, если искусство не является интерпретацией самого себя?

-Позволь я попробую это объяснить. Рассматривала ли ты когда-нибудь искусство с точки зрения его развития и развития общества? — в ответ я фыркнула, настолько наивным показался мне его вопрос. Данте лишь кивнул и продолжил:

-Тогда давай введем три понятия, которые единственно могут характеризовать историю искусства и его сущность. Первое понятие — мимесис, Подражание. Уверен, этот термин тебе знаком — я кивнула — История подражания пришла к нам еще из античного искусства, когда художник пытался воссоздать в своих работах само существо природы, подражая ей и пытаясь олицетворять человека с ее помощью. Вторым понятием станет Выражение, что отчетливей всего видно в музыкальной эстетике, там где меньше всего являет себя подражание. Согласись, выражение в музыке играет наипервейшую роль — я кивнула — Теперь мы подходим к третьему понятию, с такой же глубочайшей историей — Понятие знака и языка знаков. Не буду читать тебе лекцию о роли знака в древнем и современном искусстве, если конечно у тебя нет возражений — я замотала головой, вспоминая длиннющие лекции о знаковых формах в храмовой живописи Средневековья.

-Но подожди, ты привел три категории, которые, я не могу спорить, имеют важное место в восприятии сущности искусства, но если с Возрождением это еще работает, то как ты объяснишь творческие течения хотя бы последнего столетия? Кубизм, абстракционизм? Все то, что сейчас выставляется в галереях? — я даже слегка приподнялась на своем месте, ожидая, что Данте сейчас покачает головой и скажет, что у него нет ответа на этот вопрос. Но этот вампир опять меня удивил.

-Ты очень точно подвела итого к моим предыдущим словам, эти три понятия как раз помогут мне объяснить то, что происходит с современным искусством и той глубиной, которую вообще содержит в себе понятие творчества.

Если не вдаваться в Кантовскую философию, а также в архетипичное понятие Мимесиса у Аристотеля или порядка у Пифагора, я думаю ты уже сейчас начала догадываться к чему я клоню, после перечисления этих философов?

Я задумалась. Если брать за основу теорию "прекрасного" Канта и его основание гениальности, и соотнести это с классическим мимесисом Аристотеля, то можно сделать выводы, что мимесис, использованный в искусстве есть узнавание себя в произведении, а уровень гениальности зависит от той радости узнавания, что этому процессу соответствует. То есть, любое произведение является зеркалом в мир, давая возможность человеку соотнести видимые образы с чем-то исконным, непререкаемым и отраженным в самом себе. Но каким боком сюда входит Пифагор с его теорией порядка, я так и не сомгла понять и заинтересованно посмотрела на ухмыляющегося Данте.

-Я так понимаю, у тебя вызвал затруднение Пифагор? — я нехотя кивнула.

-Все очень просто. Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас мы живем в обществе потребления и заменяемости. Вокруг нас нет вещей, которые могут считаться чем-то незыблемым, что проведут с нами всю жизнь и отразят сущность бытия, дадут нам узнать себя и закрепить это узнавание тем восхищением, что вызывают у нас предметы искусства. Вещи теперь являются лишь деталями нашей современной жизни, а отнюдь не опорой в познании мира. Отсюда следует новая роль современного искусства, теперь, предмет искусства должен раскрывать нам в себе опыт прошлого, либо привносить порядок в хаос постоянно сменяющих друг друга вещей. Именно с той стороны, какой описывал порядок Пифагор. Засвидетельствование порядка — вот, то, что от века и всегда значимо; и каждое подлинное произведение искусства даже в нашем мире, все больше меняющемся в направлении униформности и серийности, свидетельствует о духовной упорядочивающей силе, составляющей действительное, начало нашей жизни. В произведении искусства с образцовой ясностью совершается то, что делаем все мы, поскольку присутствуем: постоянное возвещение мира. Художественное произведение стоит посреди распадающегося мира привычных и близких вещей как залог порядка, и, может быть, все силы сбережения и поддержания, несущие на себе человеческую культуру, имеют своим основанием то, что архетипически предстает нам в работе художников и в опыте искусства: что мы всегда снова упорядочиваем то, что у нас распадается. (Г. Гадамер)

-То есть, ты хочешь сказать, что суть искусства есть упорядочивание окружающего нас мира с целью познавания и узнавания себя в нем? — в ответ Данте рассмеялся.

-Да, можно сказать и так. Хотя, кажется, моя формулировка менее путанная — я улыбнулась.

-Возможно. Не думала, что ты настолько разбираешься в искусстве и философии — я спустила ноги с диванчика — Но с другой стороны за пятьсот лет было бы стыдно остаться неучем.

Данте фыркнул и тут же оказался рядом со мной на диване.

-Устала?

-Немного — ответила я, отодвигаясь от вампира подальше.

-Оххх, Зари, ну прекрати — Данте картинно закатил глаза — Я что, настолько тебе противен, что ты даже рядом сидеть не хочешь?

-Нет — прошептала я не совсем уверенно — Просто меня пугает такая близость. И дело даже не в тебе, как ни странно, твои утренние признания не произвели того эффекта, на который ты рассчитывал — я озорно улыбнулась ему — скорее даже наоборот, теперь я знаю, каким способом можно вить из тебя веревки.

Данте фыркнул и уткнулся лицом в диванную подушку, его плечи слегка подрагивали от смеха. Через пару минут он выпрямился и посмотрел на меня, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

-Но что тогда? Если тебя не пугаю ни я, ни мои признания, ты отнюдь не обременена стеснительностью и связь санг притягивает нас как два противоположно заряженных атома, то в чем дело?

-Это сложно объяснить. Ты же прекрасно знаешь мою историю. Влад он — я замялась — Он был первым для меня во всех смыслах, но в нем я видела лишь ненависть, злобу, он мог делать только больно. Я не представляю, как может быть по другому и честно говоря, не испытываю никакого желания пробовать. Наверное, все было бы проще, если бы я в своей жизни "до" хотя бы раз влюблялась или была близка с кем-нибудь, будь у меня хоть один человек, который мог бы вызвать во мне эмоции, будь то дружба или влечение или любовь. Но такого человека не было, а Влад показал мне жизнь с той ее стороны, с которой я предпочитала бы не знакомиться... Так что ты теперь ожидаешь от меня?

-Наверное, шанса. Ведь мое признание тоже далось мне нелегко. Я тоже до последнего сопротивлялся той связи, что возникла между нами. В какие-то моменты я тебя ненавидел, в какие-то жалел, но в начале нашего знакомства я просто хотел тебя использовать. Ты идеальный инструмент, но сама по себе, ты невероятная личность, которая, к моему сожалению или счастью, не может оставлять равнодушным никого. Даже такого подлого интригана, как я — Данте искренне мне улыбнулся.