Поневоле-3

С появлением скороходок и увеличения количества раций Белов перестал бояться за судьбу отдалённых крепостей. Все города на Каме и Волге становились доступными для доставки воинов по рекам в рекордные для средневековья сроки, в пределах недели самое большее. Несколько хуже обстояло со Златоустом и Ёбургом, хотя и туда конного пути не больше недели, в любую погоду. Проложенные к обеим крепостям прямые дороги оставались проезжими круглый год, грузы перемещались постоянно, все поломки мостов и ямы на дороге исправлялись по первому замечанию. Роды угров, проживавших вдоль трасс, обязаны были поддерживать качество пути, за это старейшины родов получали неплохую плату виде уральских товаров.

Самой отдалённой в плане быстрой доставки воинов оставалась крепость на Печоре, туда этим летом отправляли дополнительно полсотни пленников для прокладки прямой просеки и строительства мостов на речушках. Царь считал сохранение Печоры в руках уральцев одним из важнейших финансовых рычагов давления на новгородцев, кроме того, привезённые этой весной по последнему льду меха, моржовый клык и тюлений жир стали серьёзным подспорьем для царской казны, сильно оскудевшей за зиму. Белов спешил использовать имеющийся ресурс рабочих рук для соединения довольно разбросанных уральских территорий надёжными дорогами. С учётом сведений из Новгорода, половина пленников скоро уплывёт на родину, надо придумать им 'дембельский аккорд' для пользы уральцев.

Как говаривал незабвенный кот Матроскин, 'Совместный труд для моей пользы сближает'. В данном случае сближение произошло в реальности, именно новгородцы к весне закончили прямой тракт от Прииска до Ёбурга, выстроили двенадцать крепчайших высоких мостов из лиственниц, опоры этих мостов, 'быки', были защищены каменной кладкой, по большей части, скреплённой бетоном. Собственным, уральским бетоном, которым разродились через год экспериментов нанятые южные строители. Новгородцы, как оказалось, великие умельцы по зимнему строительству мостовых опор на реках. Они умело опускали срубы под воду, вырубали намёрзший лёд и опускали срубы ещё глубже, до самого дна. Благо, реки в Приуралье не отличались особой глубиной, большую часть опор строители ставили на берегах и мелководье. Именно по этому тракту Белов с Поповым планировали проложить первую железнодорожную ветку, доставка чугунного литья и сталей окупит её строительство быстрее трёх лет. Да и строить можно прямо от Прииска, отливая там рельсы.

Как обычно, в ожидании вскрытия рек при наступающем половодье, образовалась неделя безделья. Поздний рыхлый и сырой снег, с водой поверх земли, не способствовал дальним поездкам. Мальчишки на улицах вовсю устраивали 'обманки', маскируя ямы с водой сверху снегом и, спрятавшись за угол, наблюдали за прохожими, хохоча во всё горло, когда очередная жертва проваливалась в воду по колено. Обескураженная жертва редко вымещала гнев на детях, уральцы не успели ещё забыть такую забаву в своём недавнем детстве. Выругавшись, жертвы быстрее бежали в дом, чтобы переодеться и высохнуть. Рассматривая из своего окна соседских ребят, подглядывавших за очередной растяпой, сыщик заметил, что ей оказалась Хорг, видимо, ни разу не сталкивавшаяся с 'обманкой'.

— Куда же она шла? — задумался он, глядя на девушку, выливавшую воду из сапога, — живёт она на Песках, работает там же, похоже, ко мне направлялась. Простынет же, неумеха.

Белов выбежал на улицу, привёл девушку в дом, по его просьбе Лариса выдала гостье валенные 'коты' на ноги. Усадив Хорг в кресло у камина, уралец сел в соседнее кресло и налил ей чашку горячего чая. Прихлебнув из своей любимой кружки, ещё из двадцать первого века, хозяин наблюдал за хургой, бросившей в свою чашку кусок сахара и с интересом размешивающей чай ложкой, наблюдая за растворением сахара. Когда-то он сам, в далёком детстве всегда наблюдал за тающим в воде сахаром, рассматривая таяние крупинок в горячей воде. За зиму он несколько раз встречался с Хорг, удивляясь такому обилию в этом мире нечеловеческих рас. С другой стороны, о чуди белоглазой сохранились исторические сведения и в двадцатом веке, да и каких-то, генетически не являвшихся человеками, останков находили на Алтае множество. Сколько таких 'нечеловеков' были истреблены или вымерли естественным путём за тысячу с лишним лет практически непрерывных войн и репрессий, трудно даже представить.

— Я шла к тебе, — глотнула чай Хорг и посмотрела на Белова, — я видела своё будущее, далёкое, когда мне будет тридцать лет.

— Надеюсь, там всё в порядке, — сыщик, навидавшийся в этом мире достаточно, не сомневался в способностях девушки, — неприятности нам не грозят?

— У меня будут свои дети, сразу трое,— чуть не кричала, не выдерживая скрытого напряжения, хурга, — мы не одиноки в мире. Где-то есть ещё хургу, найди их, спаси мой народ от вымирания.

Уралец задумался, благотворительность дело хорошее, но, не слишком ли дорого выйдет воссоединение хургов? Особенно в свете предстоящих войн с родственниками булгарского царя, которых оказалось больше, чем думали. Кроме близкой родни в Болгарии и Киеве, ещё дедушка царя Авара породнился с каганом и черкасами. Говорят, даже в Тмутаракани умудрился заполучить зятя. Как раз из Киева и Тмутаракани никакой информации уральцы не получали, нет людей для работы в тех краях. Перефразируя старую поговорку, можно выразиться, 'С кем не воюем, того не знаем'. При таком окружении покидать Уральск с целью розысков мифического племени царь откровенно не хотел. Отказывать девушке нельзя, как никто другой, он понимал её чувства, сам всего двенадцать лет назад был на её месте, когда поплыл искать людей, в ужасном предчувствии своего одиночества в это мире.

'Хороша девица, — мужчина обернулся на собеседницу, девушка действительно была красивая, красотой нездешней, не местной. Ни круглого лица и могучих бёдер, ни мягких линий сильной фигуры, так любимых уральскими мужчинами. Хорг скорее напоминала худенькую студентку, стройность фигуры подчёркивали её неземные огромные янтарные глаза на непривычно узком лице, нос с горбинкой и тонкие губы, на удивление прямые и непропорционально длинные для людей ноги. Даже двигались хурги иначе, чем люди, покачиваясь при ходьбе, как жирафы. К счастью для них, жирафов видел один Белов, уральцам не с кем сравнить, задразнили бы мальчишки, острые на язык. Рассматривая хургу взглядом скорее родственника, чем мужчины, он подумал, — жаль девушек, попробуем совместить полезное с приятным, но не сейчас'.

— Этим летом твоих родичей искать не будем, возможно, предстоит отражать нападение на уральцев. На будущий год, коли всё пойдёт нормально, поедешь сама вместе с казарами искать своих соплеменников. Пока решим так. За оставшийся год попробуй отыскать их так же, как нашла меня, во сне, или определить наиболее вероятное место, где их будешь искать. Времени у вас будет одно лето, думай.

Обнадёжив, он проводил гостью и вновь подошёл к окну, рассматривая, как у складов копошатся далёкие фигурки грузчиков и торговцев. Последние годы он с трудом мирился с вынужденной административной деятельностью, с невозможностью надолго оставить Уральск. Прошлогоднее путешествие немного развеяло скучный образ жизни вынужденного хозяйственника. Зимние проблемы опять накопили раздражение малоподвижным образом жизни, катание на лыжах и конные прогулки мало в этом помогали. Авантюрная жилка оперативника тянула Белова в народ, заводить знакомства, узнавать новое, драться, в конце концов. Какие могут быть знакомства в крохотном по меркам двадцать первого века Уральске, где всех жителей вместе с детьми до сих пор не набиралось пять тысяч, где каждая встречная физиономия знакома. Не просто знакома, а со всей подноготной, кто такой, с кем живёт, где работает, какие связи и недостатки.

Белов с детства рос горожанином, хоть и провинциальным. Он привык к обществу множества незнакомых людей, где встреча знакомого лица приятная редкость, где не надо здороваться с каждым встречным, опасаясь обидеть невниманием, и можно просто идти по городу, размышляя о своём, не высматривая знакомых и родственников. Год назад, он вынуждено принял решение о своём царском статусе, тогда это смотрелось вполне логично и отвечало требованиям времени. За зиму титул совсем задавил уральца, простого подполковника милиции, никогда не командовавшего более, чем сотней человек. Он и на работе стремился жить по старому армейскому принципу, 'Подальше от начальства, поближе к кухне', вернее, не к кухне, а к работе. Чураясь роскоши и связанных с царским титулом внешних признаков власти, старый сыщик понимал их необходимость, по крайней мере, для большинства уральцев и чужеземцев. Эта вынужденность существовать в двух ипостасях, одна из которых неприятна, серьёзно портила жизнь, особенно в последнее время, когда появился официальный высокий статус, и вокруг царя скопилось множество бояр, купцов и посланников. Частенько отставной подполковник ловил себя на желании послать всех подальше, да уехать далеко-далеко, где его никто не знает.

Возможно, другой на его месте, человек с амбициями, чувствовал бы себя великолепно. Ещё бы, такая 'карьера', за двенадцать лет пройти путь от одинокого поселенца в незнакомой местности, до царя процветающего царства. Другой, но не он. Белов порой мечтал бросить всё хозяйство, или передать в надёжные руки, а самому снова жить в доме с семьёй, заботиться только о них, без всяких политических игр и военных планов. Разве, что, для души моторку и мотодельтаплан держать. Увы, прошлого не вернуть, даже путём обнищания или отшельничества. Слишком многие люди поверили в него, старый сыщик не может обмануть их надежды.

— Как всё надоело, — прижался лбом к оконному стеклу уралец, — бросить бы всё, да уехать с Хорг на Алтай, хоть на лето. Может, действительно, привести дела за этот год в порядок, разобраться с друзьями и недругами, да устроить себе ещё одни каникулы?

 Ох, как тяжела она, шапка Мономаха.

...

Часть текста удалена по требованию издательства