Сейчас его глаза были похожи на глаза хищной кошки: блеск, ярость, глубина, которой позавидовала бы любая сирена:
"Спокойно!!! ... Саша, говори! ... Медленно и внятно".
Но так, как хотел Ловец, так, как было бы правильно, естественно, не получилось. Информация ударила неостановимым потоком, буквально сшибая все заслоны на своем пути, проникая в каждый потаенный уголок сознания. Образы появлялись и исчезали с калейдоскопической быстротой, словно ты несешься на резвом скакуне по Золотой галерее королевского дворца, где по стенам развешаны картины. Ты ничего не успеваешь рассмотреть, но в памяти остается блеск зеркал, светильников и блики на золоченых рамах.
Он хотел задержать в памяти хоть что-нибудь особенное, необычное, но особенным было буквально все: движущиеся без лошадей повозки; летающие, как драконы аппараты; рукотворные пещеры под городом, где без опаски ходят люди. Заметьте, люди, а не тролли! ... Ах да! ... Удивительно, нелюдей в его мире вообще не было!
Саша все это многообразие как-то называл, но называл словами непереводимыми на язык доступный Ловцу. Мысли парня текли как бы в двух плоскостях одни на нормальном языке, другие на "ненормальном". Происходящее чем-то напоминало случай в замке у полусумасшедшего барона — обилие слов, которые обозначают то, что есть где-то, но не здесь, и которые могут свершать то, что невозможно сделать там, но делается здесь.
"Может быть, это и есть настоящее всамделишное волшебство?" — Ловец с трудом оторвался от открывшего для него многообразия. — "Наверное, так чувствуют себя утопленники, которых вытащили на берег, когда они уже распрощались с жизнью".
Ловец моргнул несколько раз и отпустил Сашу.
— Ты кто?
— Я? ... Студент. — Ничего умнее Сашке в голову не пришло.
— Что ж ты, студент... от университета так далеко ушел? — Как всегда после магических действий пересохло в горле, и Ловец закашлялся так, что Саше пришлось пару раз стукнуть его по спине.
— Это я и сам понять хочу.
— Ну-ну. Вот погуляем вместе еще с месяцок, глядишь, и поймем на пару. — Ловец искренне хотел, чтобы его желание сбылось, хотя, в душе он знал, что так никогда не будет. — "Чтобы там ни говорили Учителя, мир не познаваем".
— У тебя ко мне все?
— Нет. Как язык к тебе пришел?
— Просто взял и пришел. Разговариваю с тобой и удивляюсь. Слова вроде как сами появляются раньше, чем я начинаю думать.
Со стороны красно-желтого Макдональдса долетел звон стекла.
— Мужики! — Никодим дубиной выбивал стекла из дверей ресторана. — Ну, где вы там?
— Идем, идем! — Ловец широко улыбнулся и помахал рукой. — Ты что же просто открыть дверь не мог? Обязательно разбивать?
— А кого это волнует? — Хмыкнул виллан. — Я ентой хибаре не хозяин, чтоб ее беречь.
— Логично.
Ловец таким рассуждениям нисколько не удивился. Уж кому-кому, а крестьянам все рассуждения о нуждах общества и государства были до известного места. Тем более, не интересовали их интересы науки и магии. И известна эта простая истина была в теории и на практике.
Так отдал один барон в знак любви и уважения к человечеству свое поместье вилланам. Те обрадовались, благодарили от всего сердца, а потом сад вековой вырубили на дрова, теплицы с редкими растениями на стекло разобрали, пруд с форелью спустили, в заповедном лесу всех зверей перебили, усадьбу сожгли по пьяни. Словом, произошло полное единение дворянства и народа, после которого проект освобождения крестьянства надолго застрял под сукном.
— Е-ге-й! Тут же все настоящее! — В дырке в стекле показалось улыбающееся лицо Сашки, который быстрее всех забрался внутрь ресторана. — Лезьте сюда!
Внутри было на что посмотреть: странная, неудобная и некрасивая архитектура; диковинные аппараты неизвестного назначения; столы и стулья из... Из пластмассы. Уж что-что, а элементарные представления о технологическом уровне Учителей Ловец представление имел, хотя и очень поверхностные.
— Чем это здесь так воняет?! — возмутился Сашка, высунувшись из-за стойки. Он раскопал где-то фартук и теперь напяливал его на себя, забыв снять с головы форменную кепи ресторана.
— Кажется... — Ловец не договорил до конца, проверяя свою догадку.
— Чем, чем? — Теперь студент бегал вдоль стен, тыча всюду тыча руками.
— Волками.
— Нашел! — Одновременно с криком везде зажегся яркий белый свет.
Никодим с испуга забился под ближайший стол, нелепо выставив вперед дубину.
— У-у-ух! Здорово! Всегда мечтал оказаться в каком-нибудь таком месте и похозяйничать самому.
— Сбылась мечта идиота, — прокомментировал Ловец. — Никодим вылезай.
— Надо же, парень. Быстро ты со всем здесь разобрался. — Виллан, впервые увидевший зал в свете, с горящими витринами, все же был несколько напряжен.
— На том стоим! — крик Сашки донесся из дальнего конца кухни. Он залезал на склад в поисках лимонада.
— Никодим!
— Да, лекарь.
— Почему здесь волками так пахнет? — Ловец не любил оставлять невыясненными важные вопросы.
— Только Боги это знают. — Виллан смотрел на фигуру человека, размалеванную под шута. — После того, как людей отсюда увезли, многое изменилось. Волков в округе много.
— Странно, а ты в лес за грибами не боишься ходить.
— Я вам сейчас приготовлю настоящий "Биг-Мак"! — заорал Сашка, вновь появившись у стойки.
— Это что еще за такое? — проявил живой интерес к предложению парня Никодим.
— А вон, наверху нарисовано. — Защелкали из кухни тумблеры и аппараты стали потихоньку оживать. — Надо же! Все работает! ... Как же это может быть без "Eh`llektri`schi`stwah`"? ... Алекс, иди сюда!
— Как ты сказал? — Ловец встал и пошел осматривать здание, оставив Никодима сидеть за столом. Он решил, что виллан никуда не денется, тем более, хотелось осмотреть дом. — Я второй раз слышу это слово и, как понял, это что-то вроде энергии.
— Ага! — Сашка с упоением открывал разные коробки, которые натащил со склада. — Понимаешь, без него ничего бы здесь не работало бы. А так... сам видишь.
Ловец видел, и то, что он видел, его не радовало. Не здешнее все это было, ненужное какое-то.
— Что это?
— Это стакан. — Вооружившись ножом, Сашка резал картошку.
— Почему бумажный?
— Так удобней.
— ?!
— Ну вот ты попил из него и можно выкидывать.
— Как выкидывать?
— Брать и выкидывать. Если бы из него другой человек еще раз попил, то он, например, чем-нибудь мог бы заразиться.
— У вас что, так много больных?
— Да почти все! — Глупее Сашкиной улыбки было не придумать
— Как это?
— Всякие там гриппы, ОРЗ, еще что-нибудь гадкое. Ну, ты понимаешь?
Но Ловец ничего подобного не знал и ни слова не понял, что и было заметно на его недоумевающем лице.
— В таких местах бывает очень много народу за день. Один болен и все заразились.
— Больные должны сидеть дома. — Ловец выдал прописную истину тоном старого ментора. — И... ну, какому нормальному человеку придет в голову приходить сюда и есть вот такую белиберду, которую ты готовишь вместо того, чтобы заказать хороший кусок мяса и добрую пинту пива?
— Наверное, ты прав. Даже скорее всего ты прав, но понимаешь... — Саша впервые в жизни затруднился объяснить человеку преимущества цивилизации. Для него это было сродни непонимания разницы между древним 286 и четвертым Пентиумом. В сущности, одно и тоже, а разница колоссальная. — Понимаешь, людям надо поесть очень и очень быстро, чтобы потом бежать на работу, заколачивать деньги. Им домой ехать далеко, а пиво пить нельзя, ну и... Да и потом, из бумаги получается дешевле.
Естественно, Ловец ничего не понимал. Он не мог себе представить размер города, в котором люди предпочитают питаться в таких вот заведениях, и не могут отлучиться домой сытно поесть.
— Так это значит, надо все бумажным делать!
— Угу! ... У нас почти все такое вот одноразовое.
"Хорошо сказал, — восхитился Ловец. — Одноразовый мир. ... Это ж сколько у них мусора! У них что, все мусор?"
— И дома?
— Ну, в некотором роде, и дома. — Сашке кто-то говорил, что большинство панельных домов рассчитано на срок в тридцать лет. Уверенности не было, но все же это почти что бумажный стакан по сравнению с замком барона, в котором он провел столько незабываемых часов. — А у некоторых домов вообще нет.
— У вас должно быть очень тепло. Так?
— Не факт. Совсем не факт — "Как же ему все это объяснить?"
Саша раньше искренне полагал, что в прошлом жили гораздо хуже, чем в его современности, но почему-то выходило, что не все так просто. Главное, он не сомневался, что здесь вокруг было прошлое. Вот только какое-то странное. Да и вообще, не стоит об этом!
— Все. Зови Никодима, будем пробовать.
На столе, на подносе лежало нечто. То, что получилось у Саши, на фирменное блюдо ресторана "Макдональдс" походило мало. Жижа какая-то. Он никогда не пробовал готовить не то что в ресторанах, но и дома. А тут такая необычная возможность проявить себя и показать преимущества цивилизации.
— Где он, а?
— Не знаю. — Ловец внимательно осматривал все помещение. Вот дубина, вот и вилланская котомка, а его самого нет. — Никодим!
Запахло жареной картошкой и горелым маслом.
* * *
— Ты волков боишься?
— Не знаю. Я их только в зоопарке да по ящику видел.
Ловец не совсем понял, что имел в виду студент, но на выяснение обстоятельств того, как волк мог попасть в какой-то ящик, у него не было времени.
— Ты вот что, погаси везде свет и спрячься где-нибудь так, чтобы до утра продержаться. Понял?
— Что-то случилось?
— Случилось. — Ловец старался как можно быстрее настроить зрение на темноту.
— Может, помочь?
— Не мешай и этим очень поможешь.
Вой волка за окном повторился. К первому добавился еще один голос.
На побережье такого зверья не слишком много, и послушать волчье пение Ловцу редко когда удавалось. Леса все давно вырубили, землю обжили. Да и вообще, это сомнительное удовольствие.
К тому времени, как Ловец приготовился, снаружи уже выл целый хор зверья.
Ловец старался двигаться как можно медленнее. Осторожно ступая, высчитывая каждый шаг, он двинулся к дверям. Сейчас его сердце билось очень быстро, зрачки расширились в черные дыры, поглощающие всю окружающую темноту. Ему казалось, что он двигался очень плавно, почти танцуя, хотя на самом деле он выглядел человеком, скованным цепями по всем своим конечностям, который для каждого движения прикладывает максимально возможное усилие. Каждый шаг его был слишком велик по замаху ноги, каждое движение руки превращалось в замах, легкий наклон оказывался глубоким нагибом всего корпуса.
Главное было выбраться из здания, и чтобы в этот момент на него никто не налетел, так как сейчас он был наиболее уязвим в своей беспомощности. Ловца это всегда удивляло и забавляло — быть сильнее многих самых физически могучих людей и зверей, одновременно оставаясь незащищенным.
Но там, снаружи, все замечательным образом изменилось. Сила Земли и Неба, Сила Ночи и близкого Леса бурлили, борясь между собой. Среди волн этих противоборствующих сил можно было летать, медленно планируя вниз или резко набирая высоту. Ловец обожал такие моменты. Наверное, поэтому он и любил свою не слишком чистую и спокойную работу. Здесь на свободе он мог стать той маленькой пушинкой, которая своим весом перевешивает чашу весов. Что может быть лучше?
За всю свою жизнь он не нашел ответа на этот вопрос.
Серые тени были рядом. Такие же серые тени, как и аура сбежавшего виллана. Ловец продолжал называть так вервольфа по привычке. Для него он все еще был Никодимом, хотя это было неправильно. Чуточку человеческой сентиментальности. Почему бы и нет?
"Ага! ... Вот это настоящий волк".
Их оказалось двое. Огромные серые тела, широченные челюсти с зубами, которые могут перекусить с одного укуса человеческую ногу.
Для рисковых людей нет ничего лучше охоты на волков. Неизвестно у кого ума и хитрости больше — у жертвы или у убийцы. Точно так же как неизвестно до самого конца, кто кем станет. Волки — умелые охотники, а значит и противниками они были достойными.
Первый кинулся в открытую, в лоб — комок зубастой шерсти пропитанной злобой. Второй зашел сзади.
Отбив первого обычным силовым ударом Ловец не смог до конца уйти от второго, который навалился на него всем телом, сбив с ног. Видимо, волк не рассчитал, что жертва может изменить свое местоположение уже после того, как он оторвется от земли в прыжке. Обычный человек или зверь не смог бы это сделать, но Ловец в том состоянии, в каком он находился, был мало похож на обычную жертву охоты.
Навалившись своей тушей, волк подставил под удар свой незащищенный живот, чем Ловец тотчас воспользовался. Он порвал ему внутренности голыми руками. По слухам на южных островах лекари так лечат людей, а в королевстве руками научились пока только убивать.
От новой атаки Ловец ушел, быстро поймав на земле восходящие потоки Силы. Несколько движений, и он вырвался на открытое пространство, между зданием едальни и деревней. Кольцо желтых глаз, звериный вой, тени.
Пора начинать собственную охоту.
Ловец успел первым. Тот, что был ближе всех, не ожидал от человека ничего подобного, отводя себе роль простого загонщика. Он стоял справа сзади и вдруг оказался лицом к лицу с противником. Это был вервольф. Он не предпринял ничего, чтобы отразить напор противника. Пальцы мягко вошли в его теплое тело, что-то хлюпнуло липким звуком. Просто дал разорвать себе шею и все.
Он убил тем же способом еще двоих, пока не почувствовал, что пора прекратить это. Слишком много Силы отнимает, слишком много жизни.
Третьего он не убил. Попался опять вервольф. Прижатый к земле он хрипел в бессильном желании освободиться от смертельных объятий лекаря.
— Пусти, человек.
Голос послышался сквозь бульканье видоизменившегося горла. Челюсти волка не слишком подходят для членораздельной речи. И все же он очень сильно походил на разумное существо. В грубых чертах обросшей шерстью морды животного осталась необходимая капелька человека. Человека ли?
"Может быть, так только кажется".
Ловец никогда не видел живого вервольфа. Народец, которого, как считалось, уже давно нет на свете. Его бы пожалеть, но уж очень ситуация для жалости не подходила. За своей спиной он чувствовал жаркое дыхание по крайней мере одного монстра.
— Да? А твои дружки мне хребет перегрызут? — Ему казалось, что он сказал это шепотом, хотя на самом деле у пойманного им существа едва не лопнули перепонки от крика.
— Нет. — Пробулькал вервольф.
— Пусть они отойдут!
Существа послушались.
Хватка ослабла и вервольф, клацнув клыками, оказался на свободе. Ловец поспешил ретироваться в противоположном направлении. Мгновенная реакция на возможное нападение привела его на обгоревшую крышу разваливающегося амбара, которой он достиг за один прыжок.
Его не преследовали.
Ночь опять наполнилась разноголосым воем животных. Но если раньше он лишь усиливался, то теперь он потихоньку смолкал. Они не уходили, они все были поблизости, но они замолкали.
