Ну, ну, разговор с моими предками определенно ее воодушевил. Или тут что-то другое? Подтверждая мою догадку, не замолкающая ни на секунду Аня, наконец, добралась до главной новости дня.
— Тим, к нам ненадолго заехала мама. Ты же не против? Давай перекусим, а потом перед клубом ее отвезем?
Я замер в прихожей, пока на меня медленно пытались надеть ошейник, не сразу находя приличных слов, чтобы ответить ей. Бл**, да какого черта?!
— Я тебя днем предупредил, что мы сегодня никуда не поедем.
— Как не поедем? Ну, ты что? Я думала, ты пошутил, — кислое выражение лица мгновенно сменилось умоляющим взглядом. — Сейчас поужинаем, чуть-чуть отдохнем. И к полуночи ты будешь уже как огурчик. Тебе срочно надо развеяться. Я не узнаю тебя, Тим!
Я открыл, было, рот, чтобы ответить Ане все, что думаю в этот момент о ней. Но прежде, чем я успел произнести хоть слово, из гостиной крайне не вовремя явилась Анина мать. Наталья Петровна. Мои скулы тут же заныли от натянутой в уголках губ улыбки.
— Тимурочка, сынок, — мама Аннет была в своем репертуаре.
Сынок?! Опять?
Я уже дважды прямым текстом просил, чтобы она не называла меня Тимочкой, Тимошечкой и прочими бл
* * *
ими производными от имени Тим! Но Наталья Петровна, не иначе как, страдая склерозом, упрямо продолжала говорить со мной, как с душевнобольным. Порой меня так подмывало сказать ей в ответ такое же разлюбезное 'Наташуля'. Единственное, что останавливало меня от этого самоубийственного шага — это Анин отец.
— Ты, наверное, устал после работы? — Наталья Петровна обняла и по-родственному похлопала меня по спине так, будто я на самом деле стал ей родным сыном. — А мы с Анечкой приготовили для тебя отличные отбивные. Сочная телятина, чесночный соус. Ох, просто пальчики облизать! Пойдемте скорее за стол! Мы так давно не виделись, не сидели вот так по-простому... Ну, Тимурочка, ну, расскажи, как у тебя дела на новой работе? Аня мне шепнула на ушко, что тебе поручили руководство отделом...
Да, неужели? На ушко, значит, шепнула? С моими родителями она тоже шепотом говорила?
Б
* * *
, а ведь хотел же повесить боксерскую грушу для таких моментов!
Я покосился на Аню, улыбающуюся мне точно так же, как улыбалась мне ее мать. Анютка стояла по правую руку и смотрела на меня почти с щенячьим восторгом.
Жаль изначально я не разглядел подвоха.
В коротком розовом платье, с волосами, струящимися по обнаженным плечам, Аня была похожа на божество, сошедшее с небес во плоти. Раньше это ангелоподобное сходство здорово меня заводило в постели. Но сейчас... я тихо бесился, глядя на то, как невинно мой ангелок хлопал ресничками и пытался задурить мне мозги песнями о превосходной жрачке.
Что ж, вы говорите, ужин готов? Ну, давайте, по-семейному поболтаем!
Я ответил улыбающейся Ане очередным мрачным взглядом. И прежде, чем она что-то успела мне возразить, ушел на кухню.
— Я открою вина, — сообщил из-за двери и, пока Аня о чем-то шушукалась с матерью в коридоре, успел опрокинуть в желудок сто грамм отменного французского коньяка. 12 лет выдержки. Курвуазье — просто шикарно. Приятное тепло растеклось по желудку, и собственная жизнь перестала казаться таким д
* * *
м.
— Тим, ты идешь? Здесь все остывает.
Ч-черт.Ты вообще помолчишь или нет?
Из-за сумасшедшего графика на работе я не нашел даже пяти минут, чтобы оторваться от дел и утолить голод. Сейчас живот ощутимо кололо, и ароматы, плывущие по квартире, будили во мне зверский... почти... аппетит.
В любом случае, пока Наталья Петровна у нас в гостях, разговор с Аней лучше не начинать.
Ужин прошел для меня почти незаметно. Я насыщал свой ворчащий желудок, пропуская мимо ушей все не относящиеся к моей работе вопросы. Говорить о своих предках я себе категорически запретил. Любознательная Анина мама в конечном итоге устала меня донимать.
Ну и, чего вы добились?
Напряженная атмосфера, повисшая в столовой, ощущалась с каждой минутой острей.
— Тим, может, ты не будешь увлекаться вином? — Аня робко попробовала меня придержать, когда я достал из домашнего бара вторую бутылку.
— Мы так редко встречаемся с твоей мамой, Анют, — я постарался, чтобы мой голос звучал спокойней, хотя внутри я чувствовал себя, как бык, заходящийся в приступа гнева и злости. Удивительно, как это Аня с ее нюхом до сих пор не заметила моего состояния. Или присутствие maman усложняет эту задачу? — Это же отличный повод, чтобы открыть Монроз (Chateau Montrose — прим. автора).
Польщенная вниманием Наталья Петровна тут же расцвела, как майская роза. А Анечка вздохнула и попросила налить несколько капель ей. В отличие от своей матери, Аня пила очень редко.
К 11 часам вечера, когда стол окончательно опустел, а о выпитом вине напоминала только пустая бутылка, Наталья Петровна вдруг снова попробовала меня "разболтать".
— Тимочка, я слышала, тебе нравится осень? Если бы вы с Анютой свадьбу устроили в сентябре, такие красивые фотки бы получились...
Мечтательный тон никак не вязался в одну картинку со взглядом. Напряженным и ждущим.
Я что-то должен ответить сейчас?
— Да, года через два надо будет об этом подумать, — откликнулся невозмутимо и залпом опрокинул в себя последний глоток вина. Аня вздрогнула на своем стуле.
— Что это значит?
Я равнодушно пожал плечами. Алкоголь уже притупил мою ярость. Заветную фразу 'будет так, как я решил' произносить еще было рано.
* * *
— Тим, что с тобой происходит? Что-то на работе случилось?
Анютка сосредоточенно собирала со стола посуду и делала вид, что смотрит мимо меня. Ее волнение выдавал только голос. Звенящий и нервный. Хорошо, что Анина мать только что покинула нас, отправившись домой на такси.
— Работа на работе случилась, Ань, — раздраженно ответил, расстегивая пуговицы на манжетах. Хотелось раздеться и, наконец, завалиться спать. Если бы не Наталья Петровна, я бы видел уже десятый сон.
— Что-то не так с Вронским? — предположила Аня, не замечая моего тона, и с бокалами в руках на несколько минут скрылась на кухне.
Я закатал рукава рубашки к локтям и подошел к столу, чтобы помочь Анютке. — О, ты уже все сложил! Спасибо, — Аня мимолетом поцеловала меня в щеку и снова оставила одного. — Так что с Вронским? — сквозь шум работающего на кухне крана до меня донесся очередной вопрос.
Интересно, а она меня слышит?
— Сделка почти сорвалась, — сообщил в пустоту, усаживаясь на диван и хватаясь за пульт, чтобы включить телевизор. Сейчас бы поспа-а-ать.
— Ты совсем сонный, — Анютка появилась из кухни в тот момент, когда я начал зевать. — Это все из-за вина, не надо было пить так много.
А еще двух стаканов коньяка, о которых ты ничего не знаешь.
— Завтра суббота. Утром можно подольше поспать, — ответил, снова зевая.
— А как же сегодня? — разочарованно поинтересовалась Аня и присела рядом со мной на диван. — Я такое классное платье купила... Хочешь сейчас посмотреть?
— Нет, — откликнулся без энтузиазма.
— Как нет? — удивилась Анютка. — А дискотека?
Опять двадцать пять
— Мы сходим завтра.
Аня несколько секунд молчала.
— Но я уже сказала девчонкам, — неуверенно сообщила и хлопнула ресницами пару раз.
— Значит, позвони и скажи снова.
— Но ты обещал, — Анюта гневно сощурила глаза. Верный признак того, что своим поведением я разбудил в ней стерву.
— Я передумал, — откликнулся просто. Знал, что нарываюсь на очередной скандал, но из принципа не желал уступать. Кажется, Аня успела забыть, кто из нас двоих главный.
— Так же, как и о свадьбе? — Анютка вскочила с дивана. — Ты и здесь передумал?
— Там было о чем думать? — изобразил удивление.
— Хамить не надо, — в раздражении Аня оттолкнула попавшийся на ее пути стул, деревянные ножки оставят теперь царапины на паркете. — Я просто спросила тебя о свадьбе. А ты молчишь, будто это тебя не волнует!
— Нежелание разговаривать теперь считается хамством? — усмехнулся и снова принялся бороться с рубашкой. Надо переодеться и валить спать.
— А с какой стати ты не хочешь со мной говорить?! — Аня почти кричала.
— А ты еще не наговорилась сегодня? — зло уточнил. В конце концов, это она устроила этот скандал.
— О чем ты? — Анютка сбавила обороты, нахмурилась, пытаясь сообразить, что я имею в виду.
Ну да, мисс Невинность.
— О том, что ты сказала моей матери, — напомнил сухо. Или об этом разговоре она тоже успела забыть?
— Ты запрещаешь мне с ней общаться?
Почему она вечно пытается все перевернуть?
— Я запрещаю обсуждать с ней вещи, которые не имеют к ней отношения!
— А наша дальнейшая жизнь не должна ее больше касаться? — голос Анюты дрогнул. Она заморгала часто-часто, пытаясь сдерживать слезы.
— Должна, — ответил уже спокойней. — Только не надо ей выдавать твои планы за свершившийся факт.
Аня выглядела возмущенной. Пальцы, сжатые на локтях, нервно дрожали.
— А что еще мне остается делать?! Мы с тобою увязли в болоте, и ничего, абсолютно ничего не изменится в ближайшее время!
Опять мы возвращаемся к старой теме.
— Мы же договаривались еще чуть-чуть подождать, — напомнил мягко.
— Чуть-чуть?! — Аня всплеснула руками. — Это ты про два года, о которых за ужином заявил? Мы с тобой говорили о нескольких месяцах, а не о паре лет!
Я хмыкнул. Так вот в чем проблема, значит.
— Мы обсуждали все это в начале марта. Сейчас неподходящее время, чтобы думать о свадьбе. И ты, между прочим, тогда со мной согласилась.
Аня фыркнула и отошла к столу.
— Согласилась... А что еще мне остается делать, — ответила глухо и через мгновение снова обернулась ко мне. — А если для тебя это подходящее время никогда не наступит? Если каждый раз будут находиться удобные отговорки? Твое поступление в Вышку, аспирантура, переезд в Москву, в этом году — работа и новая должность. Что будет дальше?
— Мы все это уже обсуждали!
— Это ты обсуждал! Моим мнением ты даже не поинтересовался!
— Окей, ты хочешь его озвучить? — Я сцепил руки под грудью, уставился на молчащую Аню. — Чего тебе не хватает?
— Семьи, — отозвалась просто, вскинула голову, чтобы казаться смелей, — Чтобы не эта фикция! Не подобие жизни, а настоящая жизнь!
— Чем тебя не устраивает то, что у нас есть сейчас? Почему мы просто не можем отложить свадьбу?
— Чем не устраивает?! А ты сам не видишь?
Я качнул головой. Суть Аниных претензий была по-прежнему мне не ясна. И, может быть, единственное, чтобы было мне видно — это мерное движение маятника за спиной Ани. Туда-сюда. Туда-сюда. Тяжелая цепочка с гирей летала от одного края к другому.
— Нет, — откликнулся после секундной заминки. Стрелки часов замерли на отметке 12:03.
— Надо мной все смеются... — призналась горько.
Что?
— Кто над тобой смеется? — фыркнул неверяще.
— Друзья! — Аня схватила со стола оставшийся после ужина графин с соком. — Ты понимаешь вообще, как наши отношения выглядит в их глазах?
Мы, что, теперь играем в загадки? Откуда я знаю, что на уме у ее подруг!
Анютка тем временем оставила графин в покое, но ее руки, вряд ли, осознанно, потянулись к стоящим в центре стола цветам. Два дня назад я подарил ей без повода шикарный букет, теперь ни в чем не повинные розы, исполняли роль деревенских ромашек. Она гадает на них?
— Ты тянешь время, ищешь все время предлоги, бежишь от ответственности, как от огня, — Анюта отрывала от пухлых бутонов один лепесток за другим. Красные листики, как капли крови, падали на белую скатерть. — И постоянно прикрываешься благой целью. 'Я добьюсь всего сам, не буду у отца ничего просить'.
Голос Ани ломался, она старательно копировала мои интонации и мой тон. Неужели, в прошлый раз я был таким патетичным?
— Что плохого в поддержке родителей? — спрашивала Анюта, и в ее глазах в этот момент горел фанатичный огонь.
Я плотнее сжал зубы, не видя ничего странного в том, что я по каждому поводу не обращаюсь к отцу. История с Яной многому меня научила. И одно из правил, которое я усвоил на всю свою жизнь, никогда не садиться на шею близких.
— Они ведь сами готовы тебе помочь, а ты начинаешь все делать с нуля. Ты даже от покупки квартиры из-за этого отказался! — Аня нахмурилась и уставилась на меня ... В чертах ее лица мне на мгновение почудилась Яна. В последние дни перед нашим разрывом Лили смотрела на меня с не меньшей злостью.
Да, бл*... ей я тоже не мог обеспечить райскую жизнь!
— Для тебя только это важно?! — вскинулся на диване. — Деньги отца? Жилье в Москве?
— Конечно, нет, — Анюта на несколько секунд замерла, нервно передернув плечами. Ответила тише, — Причем здесь жилплощадь... Просто я не понимаю, почему нельзя жить, как все.
Эти еб
* * *
, как все!
Почему обязательно на кого-то равняться? Нельзя быть счастливым самому по себе?
— А как 'все' живут?! Что у нас является эталоном?
Аня взглянула на меня недоуменно. Я тихо бесился, а она смотрела на меня, как на больного. Но разве из нас двоих я так сильно хотел бежать к алтарю?
— Женятся, рожают детей, — просвятила Аня и сочувственно произнесла, — Семья, Тимур, знаешь, что это такое?...
Знаю! Я прекрасно знаю, что моя мать никогда не требовала от отца того, что он не может сделать. Не просила купить ей шубу, когда в девяностых нам нечего было жрать. Не упрекала его в отсутствии по вечерам, когда он только начал развивать свой бизнес. Она была с ним рядом и не полоскала ему мозги своими вечными: 'дай'. Вот это семья. А все остальное — только попытка выехать на чужой шее.
— У нас все это будет, сколько можно тебе повторять?! Я обещал, что мы поженимся, ты меня вообще слышишь?
В ответ на мои вопросы, Аня вдруг подняла голос. Стоя от меня всего в двух шагах, она кричала так, будто я был в ванной и за шумом воды не мог разобрать ее слов.
— Поженимся когда?! Когда ты достигнешь уровня своего папы?! Сколько лет тебе понадобится, что повторить его путь?... Знаешь, твоя Литвинова здорово тебе мозги промыла. — Аня презрительно на меня взглянула. Презрительно??? Вот значит как... — Тебе проще валяться в грязи, чем согласиться на помощь близких.
Упоминание Яны подействовало на меня, как взрыв гранаты. И этой гранатой в тот момент стал я сам. Мы договаривались с Аней никогда не упоминать своих 'бывших', и, уж точно, не делать этого во время ссор!
Я резко поднялся с дивана.
— А кто мозги промыл тебе? — усмехнулся едко. — Неужели, твой Павел, что бросил тебя за неделю до свадьбы? Это из-за него ты так рвешься со мной под венец?
Аня резко вскинула подбородок, сжала плотнее губы, и несколько секунд смотрела на меня ничего не видящим взглядом.
— Ты... ты.... Не смей. Никогда. Говорить. О Паше!
— Так он до сих пор Паша?
Интересно! В другой раз я бы умилился тому, с какой нежностью Аня произнесла его имя.
— Как хочу, так и буду его называть.
— Отлично, — я почти развернулся, чтобы уйти в спальню. Но полный гнева голос Ани как кинжал полетел мне в спину.
