Во всем теле слабость и очень хочется присесть, но Рома дергает меня за руку и улыбается. Я улыбаюсь в ответ и шепчу:
— Не делай так больше...
— Хорошо, — его голос, нежный, ласковый и внутри всё сжимается. Я соскучился. Я дико соскучился.
— Ты мне тоже вроде бы что-то рассказать хотел? Нет?
— Да...— Рома всё-таки притащил меня к отделу с игрушками. — Мама нас ночью слышала, — отпустил мелкого рассматривать витрины. — В общем...она всё знает...
— Ага...
— Вот тебе и ага...
Молчание. Задумчивое дыхание в трубке и сияющие глаза Романыча, заметившие что-то жизненно необходимое.
— И что она сказала? — Сашу еле слышно.
— В радостных конвульсиях она, конечно, не билась, но ничего против я тоже пока не услышал.
Саша снова молчит.
— Сашенька, всё хорошо. Ты чего там?
-...я аж вспотел...
Я рассмеялся.
— Не смешно! — но в голосе хорошо слышны улыбающиеся нотки. — Эндрю...
— Ммм...— Рома взял меня за руку и сложив все пальцы, кроме указательного, ткнул им в витрину.
— Я знаю, что ты скажешь, что я дурак, но...— он вдохнул и спросил. — Ты не передумал?
— Нет,— и уже не передумаю.
Глава 67. Цирк приехал!
Опускаю глаза вниз и смущенно улыбаюсь, слушая, как он мурлычет мое имя. Всё тело обдает горячими волнами, просто от звука его голоса, и мне хорошо. Хорошо и спокойно, от одной мысли, что я кому-то нужен. Помимо своей семьи.
"Кто бы знал, что он сможет вызвать во мне такие эмоции..."
Рома выклянчил мыльные пузыри и теперь довольно попискивает, когда они лопаются, коснувшись чьей-нибудь одежды или стоящих рядом вещей.
Мы в зале ожидания. Я, Роман Сергеевич и Саша, точнее Сашин голос.
"Интересно, сколько раз я уже пытался положить трубку?"
Но он всё болтает, а я улыбаюсь и чувствую себя счастливым идиотом.
— Сааш?!
— Ммм... — радостные нотки сразу исчезли.
— Мне, правда, пора, — поманил к себе мелкого. — Машута написала, что они уже приземлились.
— Хорошо...
— Ну, ты чего сразу скис? — присел, подставив Роме шею, чтобы он зацепился и поднял, придерживая свободной рукой.
— Ничего. Всё нормально, — фальшивая радость.
— Точно?
— Да. Не волнуйся, — первые пассажиры с рейса уже выходят. — Завтра в девять?
— Ага. Если я встану, — он хихикнул, Рома весь вытянулся, высматривая наших.
— Если ты вообще сегодня ляжешь...
— Что более, вероятней, — как же мне нравится, когда он смеётся!
— ПАПА! — я оглох на левое ухо!
— Ого, себе! — мне ОЧЕНЬ нравится его смех.
— Ладно, Саш, я пошел...
— До завтра...
— До завтра...
Он хотел сказать что-то ещё, но всё здание аэропорта заполнил писк Ромы, увидевшего Женю и не менее голосистый ответ Женьки, заметившего Рому.
— Пока, Эндрю...— тихий смех и нежный прощающийся шепот и я снова смущенно улыбаюсь и шепчу в ответ.
— Пока...
Вот они. Вот они! ВОТ ОНИ!!!
Папа, нагруженный чемоданами и сумищами, ещё больше, чем когда я забирал мамины вещи у Ники. Машута, которая с каждым приездом всё выше и выше, худее и худее и в этот раз с красным цветом волос. И Женька, в нетерпении качающийся в Машкиных руках.
— Пусти меня уже! — Романыч недовольно бурчит в ухо. — Ну!
— Ну, иди уже, — опускаю его на пол. — Под ноги...только смотри.
Какой там! Едва его ножки коснулись поверхности, Рома полетел вперед, словно у него крылья за спиной выросли.
— Женя!!
— Ррома!!
Лучшая встреча братьев в аэропорту! Жаль на Оскар не номинированы. Взяли бы главный приз.
— Вот жопы маленькие! — раздался недовольный голос моей младшей сестры. — А нас обнять? Не соскучились что ли?
— Потом! — даже не обернулись, Ромкины мыльные пузыри уже в руках у Женьки. — Мы заняты!
— Заняты они, не видишь что ли? — подошел к ним, и Машута сразу потянулась ко мне. — Привет!
— Хэй! — она повисла у меня на шее, поджав ноги.
"Пушинка, блин!"
— Как долетели? — через её плечо, спрашиваю у папы.
Он промолчал, сведя свои черные брови вместе.
— Понятно, — я улыбнулся и протянул ему руку. — С прилетом!
— Наконец-то!
Вещей не просто много, их прямо до фига! В багажник не помещаются! Кое-как утрамбовал.
Близняшки уже в машине. Женька что-то рассказывает, оживленно размахивая ручками, а Рома слушает и, прикрывая ротик ладошкой, хихикает. Машка пытается разглядеть себя зеркале заднего вида и по третьему разу переплетает свою огненную косу, расческа всё громче опускается на крышу.
— В хвост собери, — захлопываю багажник, надавливая сверху, чтобы точно закрылся. — Чего мучаешься?
— Короткие плохо, — она снова распустила волосы. — Отрастешь косы, ещё хуже, — пару движений руками и у неё аккуратный красный хвост. Красный!
— И кто ты теперь? — снимаю волосинку с её плеча.
— Не знаю, — она обернулась. — Не определилась ещё...
— Неформалкой ты была. Готом была.
— Готессой...
— Проссстите, — слегка поклонился. — Следующие...эмо? Панк?
— Всё будет зависеть от того, — она ткнула расческой в моё солнечное сплетение. — Как я проведу здесь твой отпуск.
— Ни фига себе?! — я засмеялся, а Машка с невозмутимым выражением лица сгребла свои приблуды с крыши.
— Мы уже едем или че? — Женькина головешка высунулась в окно.
— Что это за "че"? А, Евгений Сергеевич, — Машута недовольно цокнула.
— Абнаковенное лусское, — Ромка выглянул рядышком. — Чееоо!!!
Когда я с ними, думать о чем-то плохом, просто не возможно. Они занимают абсолютно все мысли.
— Потерпите, — берусь за козырьки их кепок и сдвигаю вместе. — Папа сейчас придет и поедем.
Женька, что-то буркнул и залез обратно, а Ромка так и остался торчать в окно, повиснув вниз головой. Присаживаюсь рядом и заглядываю ему в лицо.
— Я апша на ушах, — выдал, не открывая глаз.
Вот собственно и всё. Я посмотрел на Машу и нас накрыло.
Лучший допинг, чтобы хотеть жить.
Глава 68. Дома
— Ты в туалет через Миндерлу ходил? — вытащил мобильный, чтобы посмотреть, сколько мы ждем, когда папа вернется.
— По-твоему, я один такой...— он, тяжело вздохнув, опустился на сиденье. — Долготерпящий... Половина ещё и не работает, как обычно.
Евген вырубился, свернувшись калачиком около Машки. Романыч сидит у неё на коленях и усердно вдавливает кнопки в её сотовом.
— Папа...— смотря на эти действия, произнесла Машута. — Мне нужен новый телефон!
— Я помню, родная.
Теперь можно и домой.
— Мама! — Женька с порога кинулся маме на руки.
— Вот он, мой мальчик! — она прижала его к себе, целуя в подставленную им щечку.
— Вы всю квартиру сюда привезли? — катить чемоданы по полу в аэропорту одно, поднимать их вверх в подъезде совсем другое. — У меня руки, по-моему, в два раза длиннее стали.
— Это всё Машкино барахло! — папа снял с плеча сумку и положил сверху двух чемоданов и трех баулов. — Заколебала уже со своими тряпками.
— Тряпкой мама полы моет! А это качественная дизайнерская одежда! — стряхнув сумку, как я понял с папиными вещами, Машка взяла в зубы ремень от одного из баулов и, вцепившись руками в чемоданы, потащила это всё в комнату, где до этого спали мама и Рома. Ближайший месяц мне предстоит провести на диване в зале, потому родителей туда не положишь. Что ж, ничего не поделать.
— Дизайнерская одежда, — заворчал отец, поднимая сумку. — И титьки на голе и задница...
— Приехать не успели, а уже ругаетесь,— мама опустила Женьку на пол, и он тут же убежал следом за Ромкой.
— Здравствуйте.
С кухни выглянула улыбающаяся физиономия Ники, и мне снова стало, как-то не по себе.
"Какого черта я её здесь оставил?"
Вот, что значит, голова другим забита. Во всех смыслах...другим.
Вся мамина уборка превратилась в хаос из вещей и игрушек сразу, как только Женька вытащил мой подарок. Большого серого слона. Такого восторженного удивления на его личике я ещё не видел.
— Это мне? — произнес он шепотом, не сводя глаз с игрушки.
— Тебе, — ответил Романыч, придерживая своего тигра за голову. — А у меня вон какой!
Мы их не видели до самого вечера. Только изредка слышали Романовский смех или Женькино ворчание.
Машка утащила Ники, хвастаться обновками. Малая как-то рассказывала про одного, горячо любимого ею, сумасшедшего Кутюрье, и когда мы с Сашей шарили по супермаркету в поисках подарков, я увидел его магазинчик.
"Надеюсь, с размером угадал..."
— Попо! Спасибо! — судя по восторженному воплю из комнаты, цвет ей тоже понравился.
— Не за что, моя радость! — крикнул ей в ответ и, открыв дверь, вышел на балкон.
Вся семья в сборе. Я рад. Я действительно рад, что смогу почти месяц провести вместе с ними. Но...
Но сейчас у меня дикое желание побыть одному.
Сотовый в руках. Я снова и снова листаю Ромкины фотографии.
"Разве может быть человек настолько не обходим?"
— Ты чего спрятался? — услышав за спиной её голос, я вздрогнул.— Шкодничаешь?
— Воздухом дышу, — ответил, не взглянув на неё, и быстро убрал телефон в карман.
Ники стоит рядом. Плечом к плечу. Любовь, как совсем недавно казалось, всей моей никчемной жизни. Стоит и молчит. И у меня к ней только один вопрос.
— Успела с мамой поболтать?
— Она тоже знает?
Повернулся, и ничего не говоря, просто посмотрел на неё.
— Нет. Я ничего ей не сказала.
В таких случаях принято говорить: "Между ними повисло напряженное молчание..."
Оно не просто повисло, я его вижу, в её искусанных губах и чувствую в сжимающихся в карманах кулаках.
— Андрюш, ну прости, — Ники обернулась ко мне лицом, её рука гладит мою. — Я, правда, за тебя рада. Он хороший мальчик.
Я молчу и очень хочу, чтобы она убрала от меня свои руки.
— Я уверена, что когда ты нас познакомишь, мы с ним подружимся. И не надо на меня свою бровь поднимать, — она улыбнулась и провела пальцем по уползшей вверх левой брови. — Я уверенна, что именно так и будет.
Что-то её такая уверенность, мне уверенности не добавляет. И вообще она ведет себя подозрительно.
"Я параноик!"
— Дети мои, вы кушать идете? — в дверном проеме показалась Машута. — Папа уже нервничать начинает.
— Сейчас идем, — ответил я и глазами показал, чтобы она скрылась.
— Ты меня простил? — как только сестренка ушла, Ники снова начала гладить меня по рукам.
Я отстранился и обошел её, направляясь к двери.
— Простил. Только сделай так, чтобы отец об этом не от тебя узнал.
Глава 69. Вечер
"Да, давно я так не ржал!" — носилось в голове, пока Машка рассказывала, как они долетели.
— Ма, я тебе серьезно говорю! — она забралась с ногами на диван и вертелась то ко мне, то к маме, то к Ники. — Папа только поднимается, у Женьки тут же сигнализация срабатывает. Такой писк!
— Я представляю! — смеялась мама, ковыряя йогурт.
— Он мне поспать не дал!
У меня болят щеки и живот, но я не перестаю улыбаться, слушая болтовню своей младшей сестры. Если бы ещё Ники не косилась и не пыталась, при каждой возможности ко мне, прикоснуться, вечер был бы более чем замечательный.
Папа спит. Ушел сразу после ужина со словами:
— До утра не кантовать!
Судя по Машкиному рассказу, понятно, почему старик так быстро выдохся.
— Что-то мальчишки притихли, — сказала мама, и мы все замолчали, прислушиваясь к возне в коридоре.
Мелкие уже успели подраться, помириться и, похоже, что опять дерутся. Посмотреть, что они там делают, я не успел. В зал с криком:
— Ачканафт! — влетел Рома и с разбегу уткнулся мне в плечо.
— Эй, ты чего? — попытался к нему заглянуть, но Ромка прижался ещё сильнее.
Меня распирает, но я не смеюсь. Нет. Нет.
Поднимаю мелкого и устраиваю у себя на коленях.
— Евгений Сергеевич, подойдите, пожалуйста, — мама поставила баночку из под йогурта на пол и выпрямилась, смотря прямо на дверь.
Машка сидит рядом со мной прикрывает рот ладошкой, но смех всё равно прорывается. Ники поджала губы и отвела взгляд в сторону. Мы не смеемся. Нет. Нет.
— Женя, иди сюда, — мама позвала его ещё раз.
Теперь все смотрят на дверь, и ждут, когда в ней появится маленькая фигурка.
— Женя не заставляй маму вставать, — произнес я и, наклонив голову к Роме, прошептал. — Ты там хоть дышишь?
— Да, — буркнул тот и поджал ноги.
— Ты зачем Рому опять обидел? — Женька насупился, опустил глаза вниз и молчит, стоя перед мамой. — Женя?!
Он порывисто вздыхает, шмыгает носом и молчит.
— Ачканафт, — проворчали мне в плечо.
— Сам дуррак карртавый...
— Ой, господи, — Машка не выдержала и залилась громким смехом на всю квартиру.
— Тише ты, — мама подняла Евгена на руки. — Отца разбудишь.
"Да, давно я так не ржал!"
— Это всё конечно очень замечательно, — полулежу на диване, придавленный сверху тушкой сопящего Ромы. — Но мне на работу завтра.
— Ну, капец! — Машка недовольно цокнула и закрыла журнал, который она с Ники рассматривала. — Я сюда приехала, чтобы рано спать ложиться?
— Рано? Время двенадцатый час уже!
— Рано!
— Маша!
— Ну, капец!
— Два дня потерпи, е-моё! — осторожно поднялся, придерживая Романыча одной рукой. — Я ещё не в отпуске.
Перетащил спящих пацанов в свою спальню, пристроив под боком у храпящего папы. Не один не шевельнулся.
— Мужики они и есть — мужики, — снова вздрогнул, услышав её шепот.
— Ты специально это делаешь? — вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
— Что именно? — спросила Ники, в недоумении вытаращив свои глаза.
— Вот это!
— Я ничего не делаю, — сама невинность.
— Вы двое, — мамин голос раздался с кухни. — Идите-ка сюда!
"Зашибись!"
Разбор полетов, на ночь глядя. Я догадываюсь, о чем она хочет поговорить.
— Не знаю, какая кошка сегодня между вами пробежала, — мама вытерла руки о полотенце и обернулась к нам. — Но если ты не прекратишь на неё нападать, — правая рука в бок, левая — указательным пальцем направлена на меня. — Я тебе ремня дам и не посмотрю, что тридцать почти.
Молчу и даже не вздыхаю, очень хочется лечь. А Ники сейчас зря хихикает.
— И вы, девушка, — положение рук кардинально изменилось. — Видимо забыли, что эти ваши "ути-пути" его раздражают. Андрею и так сейчас нелегко, еще и ты...шоу устраиваешь.
— Простите, — прошептала Ники, опустив голову.
Я прячу улыбку и, покосившись на нее, вижу, что та прикусывает верхнюю губу.
"Смех, да и только!"
Два, вполне взрослых человека, а ведем себя хуже пятилетних детей.
— А теперь спать, мои дорогие!— мама взяла нас за подбородки и подняла головы вверх. — Успеете наговориться.
После того, как я проводил Ники до её машины и обнял на прощание, я ещё долго стоял на улице. Не мог надышаться. Хотелось раскинуть руки и кричать. Просто кричать. Но я стоял, закрыв глаза, и вдыхал мирный ночной воздух.
Всё меняется так стремительно, что я боюсь лишний раз моргнуть, что бы ничего не пропустить.
"Машута, Женька, Романыч. Совсем недавно это были головастики в подгузниках, а сейчас? Два абсолютно непосредственных сорванца и моя маленькая принцесса. И чем дальше, тем они только интересней".
