Возвращение

Виктор ничего не ответил, и на кухне повисла тишина. До Виктора не сразу дошло, что тишина воцарилась не только на кухне, но и во всей квартире. Он подошел и открыл дверь ванной. На полу, крепко обняв унитаз руками и согнутыми в коленках ногами, положа голову на сиденье, спал Дима. Унитаз был полон отторжениями его организма. Ими же был испачкан вокруг пол.

Виктор подошел и стал трясти его за плечи. Дима зашевелился, с трудом оторвал голову от унитаза и открыл глаза. Он посмотрел перед собой, а потом медленно поднял взгляд на Виктора.

-Бать, ничего, он чистый... — проговорил он и снова уронил голову.

-Лёня, помоги, — позвал Виктор, приоткрыв дверь.

Пришел Лёня, они вдвоем подняли его с пола, и раздев догола, положили в ванну. Виктор включил воду и запихнул всю снятую с Димы одежду в стиральную машину. Прежде, чем положить брюки, прощупал карманы, из которых извлек начатую пачку презервативов и сигареты с зажигалкой.

-Джентльменский набор, — прокомментировал он, кладя это на умывальник.

-Вил, прости, но я иду спать, — сказал Лёня и вышел.

Виктор включил машину и повернулся к Диме. Он включил душ, направив на его голову холодную воду. Дима поморщился и слегка застонал. Он поливал его, тер обильно политой шампунем мочалкой, а Дима то приоткрывал, то закрывал ничего не выражающие глаза.

'Почему, ну почему он такой? — мучительно думал Виктор, — Неужели Лёня прав, и достучаться до чего-то в нем невозможно?'

Он вспомнил письмо, которое невозможно было читать без слез, вспомнил его глаза, когда он говорил ему: 'Не сомневайся во мне'... Он поливал и мыл его, пока не звякнула за спиной стиральная машина.

Виктор вынул и развесил на просушку вещи, а потом вытащил из ванной их обладателя. Дима уже обрел способность передвигаться и почти самостоятельно дошел до дивана. Виктор уложил его, и прикрыв одеялом, вышел на кухню. По пути он зашел в ванную, смыл унитаз, убрал последствия с пола, тщательно вымыв после этого руки, и вытащил из лежащей на умывальнике пачки сигарету.

Не зажигая света, Виктор сел у окна и закурил, чего не делал уже, наверное, около десяти лет.

14.

-Как самочувствие? — спросил Виктор, когда на кухне появился замотанный одеялом вокруг пояса Дима.

Они с Леней уже закончили завтрак. Встали они молча, лишь пожелав друг другу доброго утра, и сейчас так же молча сидели за столом.

-Дай попить, — тихо попросил Дима.

Виктор достал из холодильника бутылку Фанты и поставил перед ним на стол. Дима дрожащими пальцами открыл пробку и припал к горлышку, судорожно глотая холодную газированную воду. Наконец, он отставил бутылку, рыгнул и сел за стол, опустив голову. На кухне воцарилось молчание. Виктор начал мыть посуду, а Леня безучастно смотрел в окно.

-Мужики, — послышался тихий голос Димы, — простите меня.

-Мы тебя прощаем, — сказал Виктор, — Но не знаю, как ты простишь себя сам, если в тебе осталось хоть что-то человеческое. Ты помнишь что-нибудь?

-Чего? — поднял голову Дима.

-Что было вчера?

-Ну, помню... Я еле в метро прорвался. Уже закрыто было. Потом от Южной пешком шел...

-А до этого?

-Чего — до этого? На дискотеке был...

-Где и с кем напился, помнишь? С кем трахался, помнишь?

Чем больше говорил Виктор, тем голос его становился громче и наполнялся гневом.

-С кем я трахался? — округлил глаза Дима, впервые увидев Виктора таким.

-Ты еще и врешь?!

-Почему, вру?

-Посмотри на свою мотню! — Виктор рванул с него одеяло, — Не трахался?! Может, сейчас скажешь, что и не напивался?! Не блевал?!

-Да чего ты? — растерянно заморгал Дима, — Чего ты орешь? Ну, так получилось. А чё, мне нельзя? Я чё, не человек, что ли?

-Боюсь, что у нас с тобой разные представления об этом понятии, — спокойно заговорил Виктор, твердо отчеканивая каждое слово, — Когда-то в электричке ты мне сказал, что я мудак. Я мудак, потому что потратился на дорогу, на угощение и не воспользовался тобой. Я мудак, потому что посочувствовал тебе и пришел на помощь в трудную минуту. У тебя не мудаки те, кто использует тебя, как кусок мяса, а потом ему нет дела до того, что с тобой. Не мудак тот, кто продаст и предаст тебя ради личной выгоды, у кого много денег, кто ловит кайф от жизни. Тебе насрать на нас, как на твою мать тем, кого ты называешь е..рями, а ей на тебя. И я не собираюсь тебя переубеждать — твоя жизнь и тебе расхлебывать все, что ты в ней наворотишь. Только здесь е..рей нет и не будет! В этом доме понятия и приоритеты другие, и будут другими всегда! И если это тебе не подходит, убирайся к тем, кого ты считаешь правильными и сильными! Выбирай сам, кто для тебя мудак, а кто человек!

Виктор уже кричал, и глаза его, устремленные на сидящего с опущенной головой Диму, сверкали гневом. Даже Лёня вскинул голову и пристально смотрел на него.

Когда Виктор замолчал, Дима встал, не поднимая головы, и не подобрав валяющегося на полу одеяла, ушел в комнату. С минуту стояла тишина, а потом до них донеслись рыдания.

-Сильно ты ему врезал, — нарушил молчание Лёня, — Я тебя никогда раньше таким не видел.

-Прости, сорвался, — тихо ответил Виктор.

-Да нет, по сути все правильно. Только бесполезно. Черного кобеля не отмоешь добела. Вот увидишь — поплачет, а потом опять все будет по-прежнему.

-С такими понятиями, Малыш, я не посоветовал бы тебе работать с детьми, — сказал Виктор, пристально глядя ему в глаза, — хоть ты и хороший преподаватель.

-Ну вот. И до меня дошло, — вздохнул Лёня.

-А он, между прочим, порывался найти тех, кто тебя чуть не убил, и рассчитаться за тебя.

-Ты... Ты ему все рассказал? Зачем?

-Ты помнишь, когда-то мы с тобой увидели по Интернету взорванный дом, а потом поехали туда? Вспомни свои чувства, когда тебе рассказывали и показывали, и когда ты увидел все своими глазами. Говорить можно много, но пока сам не испытаешь и не переживешь чего-то, это будет пустым сотрясением воздуха.

Рыдания становились все сильнее. Это была уже истерика. Они переглянулись. Виктор встал, налил в стакан холодной воды и пошел в комнату. Дима лежал на диване, зарывшись головой в подушки. Его плечи конвульсивно вздрагивали.

-Ну, ну, Димон, перестань...

Виктор сел на диван, и приподнял Диму. Лицо того было бледным и мокрым от слез.

-Ну успокойся, я погорячился, — сказал Виктор, прижав к себе его голову и гладя по волосам, — Тихо, тихо...

Дима постепенно стал затихать, сам крепко обняв его руками.

-На вот, хлебни, — Виктор поднес к его губам стакан с водой.

Дима выпил до дна, два раза судорожно вздохнул и задышал ровно.

-Полежи, приди в себя, а потом будем обедать — сказал Виктор.

Виктор попытался встать, но Дима продолжал прижимать его к себе.

-Не уходи, — прошептал он.

-Да не уйду я никуда. Лёнь, принеси его труселя из ванной, а то он у нас ходит, как Аполлон Бельведерский.

Лёня, усмехнувшись, выполнил просьбу, и Виктор натянул их на Диму.

-Все, Гаврош, отдыхай. Придешь в себя, приходи на кухню, — завершил он, вырвавшись, наконец, из Диминых объятий.

-Едем на ВДНХ? — спросил Виктор Лёню, ставя на плиту обед.

-Может, вам лучше поехать вдвоем? — отведя глаза, вопросом на вопрос ответил тот.

Виктор внимательно посмотрел на него.

-Я так и знал...— тихо проговорил он.

Лёня молчал.

-Малыш, неужели все, что было и есть между нами, так мало стоит, чтобы ушло только из-за того, что мне еще кто-то стал небезразличен, кроме тебя? Тебе обидно, но прости меня! И его прости. Пусть ты не хочешь или не можешь разделить со мной эти чувства, но понять-то меня ты можешь? Ты же знаешь, что твое место в моем сердце — это только твое и ничье больше. Ты искренний, чуткий, добрый, и не все у тебя в жизни было гладко, но тебе это трудно понять потому, что тебя всегда было кому пожалеть.

-Наверное, ты прав, — помолчав, сказал Лёня, — Кому пожалеть меня, действительно, было всегда.

На кухне появился Дима. Он уселся на свое место, и не поднимая взгляда, начал болтать ложкой в тарелке с супом.

-Белого друга не хочешь проведать? — спросил у него Виктор.

-Какого белого друга? — не понял тот.

-С которым ты вчера спал в обнимку. Там, за стеной. Причем так вцепился в него руками и ногами, что мы еле оторвали тебя.

Дима продолжал недоуменно моргать глазами.

-Я многое видел, но чтобы унитаз насиловать — это нечто. Ты извращенец, Гаврош.

Дима, до которого, наконец, дошло, о чем говорит Виктор, смущенно фыркнул и отвернулся к стене:

-Правда, что ль?

-Не отвертишься, у меня свидетель есть, — подмигнул Виктор, кивая на Лёню.

Лёня тоже заулыбался, и напряжение спало. Ушла куда-то тревожная ночь и все связанные с ней неприятности,.

-Поедем, куда собирались? — спросил Виктор.

-Поедем, — согласился Лёня, — Хотя Гаврошу, наверное, будет трудновато после вчерашнего...

-Да чё? Я ничё, я готов, — вскинулся он.

-Тогда одевайся. Твоя одежда в ванной, — сказал Виктор.

И вот они опять втроем идут по улице, садятся в автобус, спускаются в метро. На Лёню опять обращают внимание девушки, да и не только на Лёню. Они все трое выделяются из толпы какой-то неуловимой похожестью друг на друга, хоть и непонятно, что их связывает.

Вот и ВДНХ. Они вошли на территорию и сразу направились в сторону аттракционов. Да и что тут еще теперь делать? Место, где некогда можно было увидеть много интересного и хорошо отдохнуть, превратилось, по сути, в обыкновенный рынок, демонстрирующий единственное достижение народного хозяйства своего времени — покупать и продавать.

-С чего начнем? — спросил Виктор.

Дима огляделся по сторонам, и его взгляд сразу замер на огромном колесе обозрения. Часть кабинок была закрытая, а часть представляла собой кресла с площадкой для ног. Виктору не составило труда определить предпочтение Гавроша.

-Экстремал, — взъерошил он ему волосы, — Идите, я возьму билеты.

-Какие билеты? Мы же уже заплатили, — вскинул на него вопросительный взгляд Лёня.

Дима тоже посмотрел недоуменно. Только не на Виктора, а на Лёню.

-Аллен, у нас помимо входа, за аттракционы платят отдельно.

-За каждый аттракцион?!

-За каждое катание.

Лёня не может поверить, а потом выражение его лица становится таким, что, кажется, он сейчас скажет: "Пойдемте отсюда". И, наверное, сказал бы, но Виктор спешит обратиться к Диме:

-Гаврош, в Америке, когда приходишь, например, в Диснейленд, то платишь крутые бабки за вход, а потом катаешься на чем хочешь и сколько хочешь, хоть целый день.

-Бесплатно? — вытаращил глаза Дима.

Выражение его лица заставляет их рассмеяться.

Они садятся в открытые кресла, и колесо поднимает их куда-то под небеса. Диме этого мало — он начинает сползать, насколько позволяет пристегнутый пояс, вытягивать ноги и дрыгать ими в воздухе, громко крича при этом.

-Уйми сынка-то, — недовольно заметил сидящий к ним спиной парень, катающийся со своей девушкой.

Парню двадцать с небольшим, но ожесточенности в глазах хватит на три его жизни.

-Вы же не одни здесь...— язвительно добавила девушка, буравя их неприязненным взглядом.

Дима резко поворачивается, и выражение лица его становится таким, как будто он готов кинуться в драку.

-Молчи, они правы. Мы ж не в лесу с тобой, — урезонил его Виктор, и с улыбкой добавил, — Ты б еще про мудаков спел...

Дима смеется, моментально забыв обо всем, и продолжает дурачиться, только молча.

"Как быстро он забывает неприятное и умеет прощать, — подумал про себя Виктор, — Сам не знает, дурачок, какой он счастливый..."

-Как впечатления? — спросил Виктор уже на земле.

Лёня с улыбкой пожимает плечами, и он понимает его, зато Дима в восторге.

-Пойдем туда, — зовет он их на американские горки.

Каждая секция имеет по три места. Дима сразу забирается вперед, пристегивается ремнем и задирает ноги. Контролер делает ему замечание, он убирает их, а потом закидывает снова.

-Лёнь, сядь вперед, — попросил Виктор.

-Чего ты? — запротестовал было Дима, но неожиданно согласился, — Давайте, я промеж вами буду...

Раздался короткий звонок.

-Понеслась! — громко воскликнул Дима, и огромная 'гусеница' тронулась по извивающейся спирали, бешено набирая скорость. Их начало кидать в разные стороны, переворачивать вверх ногами и снова бросать. Все мелькало перед глазами, сливаясь в непрерывную круговерть. Виктор крепко прижимал к себе Диму, заражаясь его мальчишеским восторгом, а в голове билась одна только мысль:

"Мой пацан... Мое будущее..."

Ни одна другая не закралась сейчас в его душу.

-Еще прокатимся? — попросил Дима, когда они вышли.

-Давай, — подмигнул Виктор, занимая очередь в кассу.

И опять они летали по спирали, опять кричали все вместе, утопая в ощущении скорости и головокружения. Потом отправились на автодром, и до сумерек гоняли на электромобилях, с упоением врезаясь друг в друга. Уже в темноте направились к выходу, и приподнятое настроение переполняло всех троих.

-Могу себе представить, как у вас в Диснейленде, — сказал Виктор, обращаясь к Лёне.

-Не можешь, — улыбнулся тот, — Там сейчас было бы еще шоу. С пальбой, живым огнем, трюками и фейерверком. Это не расскажешь, видеть надо.

-Может, когда и увижу, — сказал Виктор.

-Запросто, — заверил Лёня, — Делай визу на следующий год. Родители пришлют вызов.

-А что? Это мысль. Ведь следующий отпуск у меня летом. Обсудим потом конкретно?

-Ловлю на слове...

Их догонял прогулочный автопоезд из открытых вагончиков. Не успевший остыть от азарта Дима, не смог проигнорировать такую возможность, и догнав его бегом, прицепился сзади. Они видели, как автопоезд подъехал к выходу, а Дима оказался принятым откуда-то взявшимся бдительным милиционером.

-Наш Гаврош все-таки допрыгался, — сказал Виктор и припустил бегом.

Он подбежал в тот момент, когда страж порядка пытался потащить Диму за собой, крепко держа за плечо, а тот упирался.

-Товарищ... — Виктор задержал взгляд на его погоне, — старший сержант, давайте замнем это недоразумение на месте. Я отец этого оболтуса.

Он полез в карман, и рука держащего Диму милиционера сразу ослабла.

-Ну, схулиганил, будем считать, из озорства. Ничего не сломал, не разбил, никого не оскорбил и не ограбил. Обойдемся без протокола? Все между нами...

Виктор незаметно положил в нагрудный карман сержанта сложенную купюру и получил взамен Димин локоть.

-Следите за сынком, — с напускной строгостью напутствовал милиционер, удаляясь, — Больно говорит много. Из молодых, да ранний...

Дима сделал ему вслед всем известный жест.

-Нет проблем? — улыбнулся, подходя, наблюдавший все это со стороны, Лёня, — В Америке, Вил, ты бы сейчас сел.

-За что?! — с возмущением воскликнул Дима.

-За подкуп представителя власти, — пояснил Виктор, опередив Лёню, — Полицейский — это представитель закона, а закон там — святое.

-А мне бы что было? — поинтересовался Дима.

-School traffic, — ответил Лёня, — Учили бы тебя там, как себя на улице вести. Или, в лучшем случае, штраф триста пятьдесят долларов.