Практическая антимагия

— Почему он напал на нас? — поинтересовался Буверт, кивая в сторону колдуна.

— Потому что Эрик едва не убил его собрата.

— Я?.. Убил?.. Но я... не хотел, — забеспокоился пекарь.

— Не волнуйся. В любом случае я бы успел тебя остановить.

— Значит, у него получилось, — догадался Буверт с грустью.

— Да, — подтвердил я. — И у тебя получится. На сегодня занятия окончены.

Утомленные впечатлениями и упражнениями, они молча двинулись к замку. А я направился к карете, где меня дожидались агенты, маги, смотритель, лучник и опытный колдун.

— Меня зовут Богарт, — назвался он мрачно.

Агенты, видимо, уже успели разъяснить ему, что да как.

— Думаю, мне не нужно представляться, — сказал я и почувствовал на себе недобрые взгляды Маркуса и Пронта. — Анхельм Антимаг, — вздохнул я и добавил: — Странно, что ты по собственной воле прибыл сюда. В то время, когда король уничтожает твоих собратьев по ремеслу.

— Анхельм, — осадил меня Пронт.

— Я не одобряю того, что он делает, — пояснил колдун спокойно. — Но буду верен Арцису до смерти, что бы он ни задумал. Потому что только благодаря его храбрости моя дочь жива и здорова.

— Понятно, — покивал я и поплелся к замку.

Дочь. Мою дочь спасать некому, кроме меня. А я кисну тут, не в силах покинуть эти стены. Проклятье!..

Глава 8

Ненависть

Созданный Богартом ярко-зеленый огонек пролетел над обеденным столом и, прыгнув в открытый рот пекаря, исчез. Вместе с огромным куском морской совы.

— Сделай еще. Для Буверта.

Богарт лениво шевельнул пальцами, и новорожденный магический шарик засверкал над тарелкой колдуна, а после нырнул в кубок, поднятый дворянином. Ни Эрик, ни Буверт уже не обращали внимания на волшебную приправу. Моя идея; Фихт до подобного не додумался. А ведь благодаря этой маленькой хитрости ученики очень быстро привыкли к волшебству.

Волшебство. Ох это волшебство. Чистое и измененное. Целительное и смертоносное. Проклятое волшебство!.. Вначале оно перестало их пугать, затем перестало быть для них чудом из чудес.

Они питались магией.

Они пили магию.

Они дышали магией.

Они управляли магией.

Они светились магией.

Они сами стали частью магии.

— Еще парочку, — попросил я. — Для обоих.

Богарт недовольно потряс рукой и, освободив ее от магии, принялся обсасывать тонкие косточки. Все-таки насколько сильно изменились его интересы с момента нашей первой встречи. Две недели назад колдун только и думал о том, чтобы увидеть антимагов в действии, ныне его куда больше занимали копченые куриные крылышки. Как, впрочем, и присланных королем магов, как и агентов, как и смотрителя с дочерью — все они спокойно обедали, не замечая волшебства.

Прошел всего лишь месяц. Тридцать дней. А кажется, что с тех пор, как меня заперли в замке, минул не один год. Если бы, если бы не ошейник... Чтоб сдохли кузнецы и колдуны, сотворившие его! Чтоб сдох тот, кто надел на меня эту проклятую железку. Чтоб сдох Арцис Храбрый.

Перед глазами не в первый раз повисла яркая картина жестокой мести.

Сидящие рядом маги начали падать. Один, другой... Они кричали и стонали, дергаясь от нестерпимой боли. Боялись. Я же смеялся, отражая жалкие атаки и изменяя магиату в колдовских телах. Торнак корчился от удушья: скудная магиата забила его легкие. Мирмак вспыхнул, словно соломенное чучело; из ноздрей и разинутого в беззвучном крике рта вырвалось пламя. Ворлан превратился в кусок льда, и я сшиб его тяжелую башку; красные льдинки звонко, подобно бусинам, запрыгали по полу. Яростный вихрь поднял Богарта к потолку, чтобы бросить на стол. На ножи, на посуду. Если колдун не сдохнет, я подниму его снова и опять брошу вниз, точно куклу. И буду бросать так до тех пор, покуда он не испустит дух. Буду бросать...

Я вновь глотнул вина, чтобы заглушить зверя по имени Ненависть. С каждым прожитым днем здесь, вдали от Лили, он рос и становился злее. Пожирал меня. Часто пытался вырваться. Пока безуспешно. Но неизвестно, сколько я еще смогу его сдерживать. Неделю? Две? Месяц?

— Почему ты не ешь? — поинтересовался наблюдательный Пронт.

И в зале повисла тишина. Лишь всеобщий любимец Фырк (а именно так теперь все называли троллика) продолжал хрустеть костями под столом, периодически прерываясь на то, чтобы укусить кого-нибудь за сапог или проверить на прочность собственную цепь.

— Что-то не хочется, — улыбнулся я и кончиками пальцев коснулся шеи. — И без того ошейник давит.

— Ну-ну, — покивал Маркус хмуро.

— Оставь его, — сказал Пронт. — Куда он от нас денется.

— Никуда, — тихо подтвердил я и уставился в пустую тарелку, слушая, как поблизости чавкает пекарь. — Ни-ку-да.

Кусок в горло не лез. Я ел изысканные блюда, пил превосходные вина — и ненавидел себя за это. Я сидел за одним столом с магами — и ненавидел себя за это. Но больше всего я ненавидел себя за то, что не мог помочь дочери. Беспомощность продолжала кормить зверя, который рос внутри меня и постоянно рвался наружу, а ученики, по мнению агентов, все еще не были готовы.

Нет, еще два месяца я тут не протяну. Либо умом тронусь, либо натворю глупостей. Ни то, ни другое Лилю не спасет.

Новая темница с мягкой кроватью, сытными обедами и свежим воздухом оказалась значительно хуже прежней, вонючей и мрачной, ибо сейчас я точно знал, где искать дочь. И это знание терзало мой разум и серой пеленой закрывало все прелести замка.

"Так, придержи лошадей, — оборвал поток мрачных мыслей внутренний голос. — Вспомни, сколько раз ты клялся, что будешь думать только о занятиях с антимагами?"

Я вспомнил и демонстративно взял кусок грибного пирога, дабы не гневить агентов. Потом завалил чистую тарелку всем подряд, переплюнув в этом пекаря: даже он, неизлечимый обжора, покосился на меня удивленно.

"Правильно, ешь! — возликовал внутренний голос. — Тебе нужны силы для обучения антимагов. А чем быстрее ты их обучишь, тем скорее получишь свободу. Тем скорее покинешь замок и отправишься к Желтым горам спасать дочь. Это твоя цель".

Я был безумно рад его услышать. В последнее время он почти не появлялся, его глушили ненависть и тревога. Что ж, по крайней мере я еще могу мыслить здраво. И тушить мысли о том, чтобы перебить всех посланных королем магов.

Я вновь отхлебнул вина...

Трапеза была в самом разгаре, когда в зал вбежал солдат. Его появление, словно заклинание, в мгновенье ока погасило застольный шум. Даже Эрик перестал жевать — так и замер с набитым ртом. Только спящий под столом троллик немного портил тишину. Посапывал, пофыркивал.

И целитель, и я, и мои ученики, и колдуны, и агенты его величества понимали: что-то случилось.

С каждым солдатским шагом тишина все больше наполнялась тревогой. Никто не знал, какую весть принес потный солдат. Но в том, что весть была, никто из сидящих за столом не сомневался. Потому все хотели ясности, с надеждой поглядывая на солдата.

Он остановился возле агентов и четко произнес: "Они едут". Кем были эти самые "они", заставившие его пробежать несколько этажей, солдат не уточнил, тем самым еще сильнее сгустив тревогу. Агенты молча встали из-за стола и почти бегом направились к дверям, не соизволив, как всегда, ничего объяснить. По всей видимости, не только я понимал, что в таких случаях агентов лучше не тревожить вопросами. Да и так внезапно они покинули зал, что никто не успел открыть рта, чтобы спросить: "Каких демонов там принесло?"

Правда, запрета оставлять зал не было, и мы разом встали из-за стола. Пришлось разбудить всеобщего любимца, который, выражая недовольство, попытался укусить Клариссу за ногу. В ответ сразу получил по губам.

Чем закончилось противостояние Клариссы и Фырка, я не увидел, потому что был у лестницы первым. А затем понесся по ней — словно ребенок, узнавший о приезде любимых родителей, слушая, как ступеньки бьют ноги колдунов и антимагов.

Я вылетел на крыльцо и остановился рядом с Пронтом. Увидев меня, он покачал головой. Агент топтался здесь, дымил трубкой и щурился от яркого солнца, наблюдая, как солдаты распахивают ворота. Маркус с высоты северной стены разглядывал незваных гостей. Или... званых?

— Кого мы ждем? — прямо спросил я.

— Помощь, — быстро ответил Пронт.

— Помощь? Зачем? Кому тут помогать?

— В королевстве неспокойно. Несколько лишних мечей не помешают. Да и припасы нужно пополнить.

— О нас что — узнали? — встревожился я.

— Конечно нет, — ответил агент уверенно.

Я прыгнул в темноту. И устремился туда, за ворота. В привычном мраке. В поисках магии...

Не знаю, сколь долго я блуждал за пределами замка, пока во тьме не наткнулся на серебристо-серый круг. Слабый источник магии светился во мраке и быстро-быстро приближался к стенам замка Пяти мечей. На моей памяти лишь единственный эленхаймский предмет исходил подобной магией — рабский ошейник, который по-прежнему висел на моей собственной шее.

Я открыл глаза и оказался в окружении четырех облаков магиаты. Колдуны были тут как тут. Как и антимаги, они топтались на крыльце и во все глаза глядели на ворота. Чуть позже появились и смотритель с дочерью. Клариссе удалось-таки притащить на цепи вредного троллика, хотя было видно, что далось ей это нелегко. Фырк, кстати, чего-то опасался. Жался к ногам хозяйки, скалился на ворота.

— Одним рабом больше, — тихо сказал я.

— Ты и эту магию видишь? — спросил Пронт.

Под "этой" он подразумевал магию, заключенную в волшебных предметах. Магию, так и не давшуюся мне.

— А я разве не говорил?

Пронт ничего не ответил. Так мы и стояли молча, покуда в пределах взгляда не появились незваные гости.

И что тут началось! Удивленные возгласы посыпались со всех сторон. Даже видавший виды Богарт что-то там прогнусавил от изумления.

Изумляться и впрямь было чему. Не каждый день увидишь во главе людского отряда серого орка, да еще и на здоровущем красноглазом белом волке. Теперь понятно, кого почуял троллик.

— Кай-Нул! — воскликнул Пронт и стрелой полетел к воротам. — Чтоб я сдох! Ах ты, хмырь клыкастый! Вот уж кого не ожидал увидеть!

— Ррыы! — с улыбкой рыкнул орк и спрыгнул с волка.

Трудно сказать, что поражало больше: орк во главе человеческого отряда или восторг агентов при виде этого орка. Пронт даже обнял его — как старого доброго друга. Маркус ограничился рукопожатием.

— Я и подумать не мог, что Арцис пришлет тебя, — продолжал радоваться Пронт, не без опасения, правда, поглядывая на белого волка. — Надеюсь, он у тебя сытый?

Орк был немногословен.

— Сытый, — ответил он.

— Но лучше его где-нибудь запереть, — предложил Маркус. — В сарайчике, на заднем дворе.

Кай-Нул взял волка за ошейник и окинул взглядом замок.

— Я провожу, — тотчас вызвался Пронт.

— Закрывайте! — крикнул Маркус солдатам, когда последняя повозка въехала во двор.

Конечно, появление орка в замке — событие невероятное. И восторг агентов по случаю его прибытия — тоже. Но куда удивительнее — отсутствие рабского ошейника на толстой орочьей шее. Орк приехал сюда по собственной воле. Во всяком случае, выбор у него был, в отличие от меня.

Я сосредоточился. Близость магиатических облаков мешала увидеть обладателя колдовской железки. Пришлось опять закрыть глаза, чтобы избавиться от помех. Сверкающий серебром круг покачивался в темноте, неподалеку от него висели два желтых огонька. Чуть позже один из них поплыл и почти слился с собратом.

Я поглядел на Маркуса. И обнаружил на его пальцах два подчинительных перстня. Похоже, вон тот солдат, крепкий и загорелый, мгновение назад передал агенту ключ от чьей-то свободы...

В поисках носителя премерзкого ошейника я уже начал осматривать солдат, когда из повозки вылез лысый незнакомец, чью шею и держала колдовская железка. Мы встретились с ним взглядами, и кровь моя закипела, а время стремительно понеслось вспять. Возвращая меня в тот проклятый день, когда я превратился в раба. Забрасывая меня в ту злополучную таверну, где лысый незнакомец забрал мою свободу, пока я спал.

Королевская щедрость начинала пугать. Сперва — прекрасный замок вместо вонючей темницы, теперь — враг, поднесенный на блюдечке с голубой каемочкой.

Мы виделись лишь один раз, но я легко узнал его. Светлое Небо, я узнал бы его из тысячи тысяч таких вот неброско одетых незнакомцев. Этот лысый ублюдок не раз являлся во снах и смотрел на меня из полумрака своими серыми холодными глазами. Кто бы знал, как я мечтал об этой встрече и как часто представлял, что сотворю с ним!

Незнакомец тоже узнал меня. Узнал — и ничего не сделал. На его месте я бы уже бежал к Маркусу, ища защиты. Но незнакомец направился ко мне.

Как неразумно! Неужели он рассчитывал на прощение? Нет, никакого прощения! Он, видимо, не понимал, насколько сильно я его ненавижу. Даже если меня лишат антимагических сил, я раскрою его череп камнем, а если не будет чем поднять камень, тогда я разорву ему глотку зубами.

Подходи. Ближе, ближе. Я жду. Мой удар будет верен.

— Эй ты! — окрикнул Маркус незнакомца. — Куда направился?

Нет, не останавливайся. Проклятье!

Он повернулся на окрик и больше не двинулся. Между нами было шагов тридцать. Голодный зверь внутри меня буйствовал, чуя пищу. Он рвался наружу, а мне не хватало сил его сдержать.

Я глубоко вдохнул и потянул магиату из стоящих за спиной колдунов. Она бойко потекла, наполняя тело нового хозяина. Плевать, что будет с колдунами и как поступит агент, разгадав мои недобрые намерения. Есть только я и мой враг, и последнего нужно уничтожить.

Невидимые ни для кого во дворе разноцветные частицы буйным вихрем закружились вокруг меня.

Забыв об осторожности, я менял и менял их, превращая в агрессивное заклинание. Разноцветный вихрь быстро обретал единый светло-голубой цвет, чтобы совсем скоро понестись сотнями острых льдинок в сторону ворот. Второй попытки не будет, ее никто не даст, и значит, этот, единственный, удар должен быть точным. Если незнакомец столь искусно подкрался к моей кровати, да еще и сумел незаметно надеть колдовскую железку, ловкости ему не занимать. Бегущими огнями его вряд ли возьмешь.

Стало холодно. Не страшно. Главное — враг не уйдет живым. За спиной застонали. Кого-то из магов я слишком обокрал.

— Анхельм! — с угрозой крикнул Маркус.

И незнакомец пугливо обернулся ко мне.

Пора! Я выбросил руки вперед, ощущая острую боль в пальцах, и с радостью увидел, как серебристо-голубые ледяные иглы злым роем ринулись в сторону врага. Пытаясь спастись, он упал и прижался к земле, но рой настиг его и там. Смертоносные иглы с треском выбивали крупные щепки из повозки, вонзались в землю, поднимая пыль, и продолжали рвать одежду незнакомца, прошивая его плоть насквозь.

Я уже был готов повторить атаку, но ошейник безжалостно ожег кожу — и безмолвный океан тьмы простерся передо мной.