В конце апреля Тисский егерский полк оказался на границе Львовского княжества и Пшемысльского воеводства, относящегося к польской короне. Граница эта проходила по речке Вяр (правому притоку реки Сан) и охранялась вообще-то Львовским егерским полком. Однако по сведениям разведки в Пшемысле скопилась крупная группировка польских войск (не менее 10 тысяч пеших и конных), которая намеревалась, видимо, нанести удар вдоль тракта Пшемысль-Львов. Соответственно, кроме егерских полков в районе указанного тракта были сосредоточены сопоставимые с польскими силы: Тираспольский гусарский полк, лейб-гвардии кирасирский, а также три пехотных полка и два артиллерийских дивизиона. Во всех полках были, естественно, маги — атакующие, защитные и лечащие.

Берсеневу по прибытии в полк было присвоено внеочередное звание поручика и командование взводом в эскадроне ротмистра Стояна. Он тотчас развил активную деятельность по изготовлению в своем взводе пуль Минье для штуцеров. Сначала хотел сагитировать на это весь эскадрон (а то и полк), но осекся по двум причинам: 1) масштабное применение этих пуль неотвратимо привело бы к их рассекречиванию и появлению у противника 2) успехи именно его взвода гарантировали новые поощрения Берсенева со стороны начальства, а значит рост чинов, а потом и титулов. Что делать, в феодальном обществе живем! Иначе не пришлось бы щи лаптем хлебать да ломом подпоясываться....

Основную ударную силу взвода он сделал из своего десятка бескидовцев. Для этого приучил их располагаться в бою строго за своей спиной, в линию. "Меня магические файерболы не берут, огибают, — заверил он бойцов. — Значит, не возьмут и вас, если атака магов будет фронтальной. При этом первый боец за моей спиной должен стрелять только вправо, второй — влево, третий — опять вправо и так далее; ну, вы поняли. Атаковать в конном строю будем тоже колонной и рубить-колоть врага в том же порядке — тогда наши потери будут минимальны".

— А если вас, командир, убьют? Что нам делать?

— Мне ребята будет уже все равно, извините. Воюйте дальше как получится....

— А как воевать прочим бойцам взвода?

— А прочие будут воевать во фронтальной линии, но рассредоточенной — чтобы одним магическим ударом или артиллерийским снарядом нельзя было поразить двух-трех егерей.

— А нашу колонну ядро может всю положить!

— Значит, это будет воля божья под названием "не повезло"!

Первого мая утренняя заря едва начала брезжить на горизонте, как вдруг на западе, в районе моста через Вяр началась стрельба. Егеря Берсенева еще спали в палатках, укрытых внутри березовой рощи, метрах в 300 от речки.

— Тревога! — закричал Сергей, споро одеваясь и обуваясь. — Все на позицию!

Частые тренировки дали себя знать и через десять минут все бойцы взвода оказались в заранее отрытых и замаскированных ячейках на бровке речной террасы высотой метра три; впрочем, десяток поручика занял поперечную щель длиной 10 м. По фронту позиция взвода тянулась на 300 м, а до моста было 200-500 м. Речка в связи с продолжающемся паводком была шире обычного (до 30 м против 10) и достигала в глубину 1,5-2 м при течении 1,5 м/сек, то есть представляла собой приличную преграду. На левой стороне реки никаких войск пока видно не было, но стрельба у моста только усиливалась.

— Да польские драгуны уже на нашей стороне! — воскликнул Берсенев, приникший к оптическому прицелу. — Как же так: по плану при нападении мост должен был быть взорван! Черт, и помочь мы своим не можем: не видно почти ничего!

— А вон скачут гусары, — сказал его денщик. — А за ними вроде латники!

И точно: из-за невысокого холма, заросшего кустарником, по дороге от Пшемысля густо шла польская конница. Кирасиры были еще далеко, с километр, но гусары мчались в галоп и передние были уже в 100 м от моста.

— По гусарской колонне безостановочно огонь! — скомандовал поручик и стал выпускать пулю за пулей — преимущественно в лошадей. Прошка споро перезаряжал то один штуцер, то второй, и Сергей выдерживал темп в 12-15 выстрелов в минуту. Уже через две минуты в результате дружной и довольно точной стрельбы взвода (впрочем, и со стороны, конечно, помогали) перед мостом образовалась большая груда из лошадиных и человеческих тел, преодолеть которую оставшиеся гусары никак не смогли и поскакали назад, к своим основным силам.

Кирасирский полк подошел к мосту уже под магическим щитом. Маги же стали расчищать проход к мосту, но в это время были атакованы магами "москалей". Завязалась дуэль, в которую соваться обычным воинам не стоило. Тогда гусары рассеялись по левому берегу Вяра в попытке обнаружить броды, но вскоре оставили эту затею, так как вновь попали под егерский огонь. На смену им явились пехотные егеря и фузилеры, попытавшиеся подавить массовой стрельбой драгомирских егерей. С егерями Стояна им это почти удалось, но бойцы Берсенева стреляли так часто и метко, что польские стрелки стали уползать от берега все дальше и дальше.

Вдруг в сторону центра позиции Берсенева (то есть по нему и той самой щели) прилетел ослепительный файербол! К счастью, он ожидаемо отклонился и щель миновал, взорвавшись на полпути к роще. Сергей пошарил по тому берегу взглядом, потом видоискателем, но безрезультатно.

— Кто найдет мага напротив нас, сообщите мне! — крикнул он егерям. После чего выстрелил и попал в давно облюбованного офицера. В ответ прилетел второй огненный шар, легший совсем близко со щелью.

— Вон он там, за пнем стоит! — раздался голос из цепи. — От реки в 20-30 саженях!

Сергей пригляделся и теперь увидел серую фигуру, шевелящую руками.

— Все видят пень и мага за ним? — воскликнул он. — Внимание, стреляем залпом. Огонь!

И случилось чудо: сосредоточенный рой из 30 конических пуль опрокинул мага! К нему тотчас кинулся второй, ранее невидимый, и стал кастовать, низко пригибаясь. "Видимо, маг Жизни, — подумал Берсенев. — Черт с ним, пусть вытягивает. А мы пока будем стрелков уполовинивать".

Но когда Сергей решил, что оборона победила нападение, вдруг от Стояна пришел приказ срочно отступать к своим палаткам и коновязям и далее к городку Вишня, стоящему на полпути к Львову! Стукнув кулаком о бруствер от досады, а еще и плюнув, поручик Берсенев дал команду на отход. По дороге ротмистр его подождал и пояснил, что их позицию поляки сумели обойти ниже моста и, опрокинув тираспольских гусар, вышли во фланг и частично тыл основной группировке драгомирской армии. Любой военачальник страшно боится оказаться в окружении (хотя вражеские подразделения, зашедшие в тыл, можно сосредоточенно рассекать и уничтожать по частям) и потому князь Друцкий-Соколинский, которому Властилина доверила командование Львовской армией, распорядился отступать.

Глава сорок пятая, в которой герой отступает, но набирает баллы.

Впрочем, егерей Тисского полка как особо стойких и умелых, отрядили в арьегард, предназначенный сдерживать напор польских кавалеристов, пока пехота и тяжеловесная артиллерия драгомирцев телепается к Вишне. И они сдерживали: сначала из лесного массива на окраине села Шегинь (на целых два часа), затем из леска на западной окраине села Мостищи, а потом из-за речки Сечня за этим селом. В центре обороны полковник Черный всякий раз ставил эскадрон Стояна как самый успешный, отступать же приходилось из-за тех же фланговых охватов. Но задачу свою полк выполнил: когда под вечер егеря явились к Вишне (городок находился на холме за одноименной рекой), там уже оборудовали редуты артиллеристы и рыли траншеи пехотинцы. Да, да, атаки магов вынудили пехоту зарываться от файерболов и ледяных стрел в земельку родненькую, и она в большинстве случаев их спасала — если в дело не вступали немногочисленные маги Земли. Показательно, что для сооружения редутов бойцы просто напросто разбирали на бревна окрестные избы, успокаивая их обитателей: "Да их маги и вражеские пушкари все равно сожгут или разнесут. Когда все кончится, вы себе лучше дома отстроите, причем за государственный счет!".

Егерей встретил сам командующий, горячо их поблагодарил (в лице полковника Черного) и отрядил позиции на левом фланге, за цепочкой прудов со словами "Там вы малость отдохнете ну и полячишек издалека пощелкаете. Набили вы в этом руку, хвалю!". Однако когда Берсенев привел взвод к назначенному пруду, то язвительно засмеялся: тот пруд был самым нижним на пути к реке и находился в 100 м от тракта, по которому будут ломить основные силы пшеков. "А чего ты хотел? — спросил внутренний голос. — Кто способен возить, на том и возят. А пока рой-ка окопы, поручик". Умотался он за день, надо сказать, основательно и потому заснул почти сразу, когда вернулся в палатку, расположенную и в самом деле вдалеке от будущей линии огня.

Поляки оказались тоже не железными и наступать следующим днем не стали. Их командиры подолгу ездили верхом и даже в коляске вдоль позиции москалей, посверкивая подзорными трубами. Сергей, сидя в своем окопе, тоже приник к трубе и стал всматриваться в наглого колясочника. "Ба, да это же мой инвалид, пан Потоцкий! Вон ему трубу к глазу прикладывают — видать, не фунциклируют еще кисточки-то.... А не пугнуть ли мне его или даже подстрелить? Тут далеко, метров восемьсот, но как раз на пределе прицельной дальности". И он стал тщательно целиться, благословляя практическое отсутствие ветра. "Бах!" — грянул выстрел, и подобострастный помощник Потоцкого исчез из окуляра. Сергей глянул поверху и, кривясь, кивнул: помощника потащили за руки и за ноги. Коляска же дернулась и поехала за холм.

Во второй половине дня поляки установили свои батареи на вершине того самого холма и начали обстрел городка, среди домов которого замаскировались редуты драгомирцев. Им стали отвечать, но не редутные пушки, а фланговые, упрятанные в капониры. В итоге батарея, стрелявшая с севера, из пригорода Вишни, сумела нанести такой урон, что поляки в срочном порядке эвакуировали оставшиеся орудия и прислугу подальше от реки. Вдруг из реки напротив батареи взвились вверх водяные смерчи и помчались к капонирам. Но батарея оказалась прикрыта магическим щитом, и маг Воды не сумел нанести значительного урона. Более в течение дня ничего существенного на поле боя не происходило.

Зато наутро драгомирцы были потрясены известием: ночью героических батарейцев вырезали, подчистую! Пушки их были заклепаны и на ближайшее время из строя выведены. "Вот так! — переполнился желчью Берсенев. — Ты даже не подумал о ночной вылазке, а польские диверсанты порезвились! Суки кровавые!". Впрочем, долго самоедствовать ему не пришлось: польские полки двинулись в атаку! Батареи драгомирцев ожили (в том числе и центральные, в редутах), но вражеские маги стали очень ловко сбивать ядра на лету! Тогда в бой вступили егеря, чьи пули переловить было невозможно. Однако когда Сергей стал выцеливать офицеров, то убедился, что почти все они находятся под магической защитой: то ли артефактами обвешались, то ли их опекают персональные маги. Зато рядовые и тем более лошади оказались вполне уязвимы.

Кроме лошадей кирасиров и самих латных всадников. Наступил момент, когда в атаку пошел кирасирский полк. И вот его маги заблокировали от выстрелов наглухо! Егеря Берсенева (и все прочие) лупили в них безостановочно и кучно, но из мощно надвигающегося железного клина никто не выпадал. И вдруг передовые кирасиры, достигнув дефиле между прудом и речкой стали все-таки лететь из седел на землю! Из-за того, что кони под ними стали шарахаться и спотыкаться!

— Сработал наш железный "чеснок"! — закричал Прошка, обернувшись к командиру. — Сработал! Я густо его там посеял! Ох, густо! Никто не проскочит!

Часть кирасиров все-таки дефиле проскочила, но тут им навстречу вылетели лейб-гвардейцы драгомирского кирасирского полка, и закипела жуткая мясорубка. Защитный экран польских магов с кирасир спал, и егеря смогли поучаствовать в их истреблении, поражая пулями то одного псевдорыцаря, то другого, а чаще их лошадей. В итоге кирасиры бесславно отступили (в половинном составе), а на их место пришли фузилеры и те же егеря, вступившие в перестрелку с москальскими стрелками. При этом они ловко окапывались, пользуясь перманентной магической защитой, и смогли заставить себя уважать. С десяток егерей из взвода Берсенева словил пули и выбыл из боя. Ну а самому командиру две пули прострелили шляпу (накрытую маскировочной сеткой), отчего он всерьез задумался о стальной каске.

Вечер застал противников в очень близком противостоянии, но далее дефиле поляки не продвинулись. Утром же князь Друцкий-Соколинский узнал, что гусары, драгуны и конные егеря противника опять обошли его воинство с флангов, и отдал традиционный приказ на отступление к следующему рубежу: на речке Верещица, что в 20 км западнее Львова. Однако вскоре отступающие части были обстреляны с флангов драгунами, которые в итоге захватили обоз.

— Немедленно отбить обоз! — возопил командующий. — Там все наши боеприпасы и вообще много чего ценного!

— Они отвели телеги по тропе в лесной массив на левобережье речки Ракув, — доложил гусарский полковник. — Пусть егеря их ищут и выковыривают! Драгун этих не больше эскадрона....

— Какой эскадрон конноегерей у вас самый боевой? — спросил князь у полковника Черного.

— Ротмистра Стояна, ваше сиятельство!

— Ну, так пустите его по следу! Или гусар тираспольских дать впридачу?

— Обойдемся, ваше сиятельство.

Так из арьегардников егеря Стояна превратились в авангардников. На острие авангарда был Берсенев. Мрачно поглядев на тропу со следами колес и ее вход в густой смешанный лес, он скомандовал:

-Всем спешиться и обследовать опушку леса, выискивая пикеты драгун. Я с Прошкой пойду вдоль тропы с разведкой. Если услышите звук рожка, мчитесь галопом на помощь.

Вскоре две почти неразличимые в лесном сумраке фигуры споро двигались по обе стороны от тропы вглубь леса. Вдруг тропа со стороны Сергея разветвилась. Он приостановился, посмотрел на треугольник леса, где сам устроил бы пикет, и громко озвучил ранее отрепетированную с денщиком команду:

— Кидай гранату!

Прошка кинул на перекресток припасенный на этот случай камень, но ничего не произошло. Тогда он прошел за деревьями еще с десяток метров и ринулся через тропу к подозрительному треугольнику. После чего выскочил на перекресток и заулыбался:

— Чисто, командир!

Камень же забрал обратно. Таким "макаром" они миновали еще одну развилку, а вот на третьей, где колея свернула вбок, после команды и броска камня от перекрестка кинулись вниз по склону два солдатика с криками "Идут!" и выстрелами. Тут денщик перебежал к поручику и оба заспешили обочь боковой тропы вниз — видимо, к реке.

Вскоре они оказались на краю приречной поляны, где увидели несколько десятков повозок, облепленных драгунами, наспех потрошащими добычу. Впрочем, к началу тропы спешило десятка два всадников с мушкетами — вероятно, для отражения первоначальной атаки.

— Держись сзади и труби! — вполголоса приказал Сергей, достал из-за пазухи давно не бывший в деле пистолет и, встав за ствол дуба, начал стремительный отстрел бедолаг. За полминуты они из бравых всадников превратились в лежачих раненых и даже убитых — хотя экс-пятиборец их пытался щадить, стреляя, в основном, в правое плечо. Пятеро успели сбежать, пока он заменял баллончик с газом. После этого пистолет уступил место двум штуцерам, скорострельность которых оказалась лишь вдвое меньше. А через шесть минут подоспел весь взвод конных егерей, которые подавили огнем сопротивление деморализованных "мушкетеров".