Полагаю, что читатель понял принцип, так что на том свои комментарии заканчиваю. Дальше будет только по делу.)
157.040 / 05.12.2100. Пояс, неуточненная локация. Лиза
О том, что у нас проблемы, я поняла с первого взгляда на лицо скользнувшего в отсек Роджера. Разумеется, выражение его глаз под окулярами я не видела, но напряженно оттянутая нижняя губа, приоткрывавшая стиснутые зубы, говорила сама за себя. Хотя конференц-зал и считался теперь нашим жильем, он даже не удосужился предупредить, что входит. А может, просто забыл. Уши заложило от быстро падающего давления: воздух выходил из зала в коридор.
— Извиняюсь, — сквозь зубы бросил Роджер. — Мне нужен большой экран.
Не обращая больше на нас внимания, он включил большую, на полстены, электронную доску и вывел на нее изображение внешнего пространства. Звезды сияли на фоне бездонной тьмы, но внеза явно интересовали не они. Он поводил руками, наводясь на какой-то участок, потом максимально приблизил его.
— Ну? — нетерпеливо спросил незнакомый мужчина, вплывая в отсек. — Что там?
— Не вижу. Оптика больше не увеличивает, а цифрой бесполезно, только шума добавляем. Видишь? — Роджер ткнул к экран пальцем. — Вот они, только все равно бессмысленно без подсветки.
Только тут на фоне звезд я рассмотрела два угловатых пятна, лишь чуть более светлых, чем окружающий угольный фон.
— Вижу, — незнакомый почти воткнулся в экран носом. — Действительно, ни кутаса не видно. Стой... смотри сюда. Видишь? Арматура торчит, не иначе. И они явно на расходящейся траектории, словно им пинка под задницу дали! Невооруженным взглядом видно, как расстояние увеличивается.
— Да как? — рявкнул Роджер. — Что там могло случиться?
— Ну, аккумуляторы хоть и редко, но взрываются...
— Раз в миллион лет! И потом, сразу в двух сборках? — Он резко выдохнул. — Надо либо включать радарную подсветку, либо выходить самому.
— Энергия. Выход наружу — откачка воздуха из шлюза, трата ресурса скута и батареи комбеза и так далее. Если на самом деле то, что мы думаем...
— А подсветка энергии не требует?
— Мгновенный импульс. Полторы секунды, сканирование узким пучком. Тоже немало, но куда меньше.
— Плюс риск обнаружения.
— Если это диверсия извне, нас уже обнаружили, — отмахнулся незнакомый. — И прятаться смысла нет. Кира, я задействую радар.
— Думаешь? — с сомнением спросила Кира, вплывая в отсек. — Впрочем, ладно. Ты у нас здесь эксперт, ты решаешь. А-а... Лиза, Ати, познакомьтесь с Сатишем, нашим специалистом по связи и вообще всему, что принимает и излучает.
— Очень приятно, — я постаралась улыбнуться как можно приветливее, но, кажется, получилось плохо. Сердце билось все сильнее. — Что-то случилось?
— Так, программа есть... — под нос прошептал Сатиш. — И... пошло.
Темные пятна на экране внезапно обрели объем и яркость. Я не слишком хорошо разбираюсь в технике, особенно в космической, так что смысл двух примерно пятиметровых решетчатых конструкций не понимала. Однако они каким-то образом выглядели ужасающе неправильно. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять: перекладины решеток выглядели так, словно по ним врезали гигантскими молотами.
— М-мадар чуд! — почти простонал Роджер.
— Согласна по существу, если не по форме, — тяжело вздохнула Кира. — Ну вот вам и ответ, куда с ними связь делась. Поздравляю, у нас больше нет энергоресурса сверх того, что запасено на борту. А на борту — шестьдесят три процента. Вот вам и заменили на пассивном участке...
— Я проинформировал остальных, пока еще лазерная связь действует, — резким скрипучим голосом сообщил Сатиш. — Нам нужен план, если только не хотим подавать SOS прямо сейчас.
— Обсудим, — холодно сказала Кира. — Не здесь. В мой отсек, пожалуйста.
И она исчезла в коридоре. Оба мужчины последовали за ней. Люк захлопнулся и давление в отсеке, к моему облегчению, начало постепенно подниматься.
— Ати, что случилось? — растерянно спросила я.
— Мы в глубокой жопе, — судя по тону, Аттила тоже пытался собрать мысли в кучку. — Ох... Извини.
— А по существу?
— Похоже, мы только что потеряли оба резервных энергохранилища.
— Ати, я не понимаю, — я перевернулась в сети и заглянула ему в лицо, старательно подавляя раздражение. Нервы. Нужно контролировать нервы, а Ати, разумеется, ни в чем не виноват. В том числе в том, что в прежней жизни мне не требовались даже элементарные технические знания. — Объясни по-человечески специально для тупых. Что такое "энергохранилище"?
— Энергохранилища...
Ати вздрогнул и замолчал, когда свет в отсеке вдруг притух почти до полной тьмы. Только слегка светилось синее аварийное освещение, вокруг выхода и душевой кабинки слабо фосфоресцировали указатели да панель жизнеобеспечения жизнерадостно горела зелеными индикаторами.
— Что случилось? — почему-то шепотом спросила я, хватаясь за наглазники и отчаянно вспоминая, как вручную включить коррекцию освещения. По коже медленно ползали мурашки, а где-то у дальней стены отсека даже померещилось привидение. Потом окуляры мигнули и снова придали окружению нормальные цвета и оттенки.
— Темнота — друг молодежи, — терпеливо пояснил Аттила. — Ничего страшного. Переход на режим максимальной экономии. Включи в наглазниках просветление, если впотьмах некомфортно.
— Уже. Ати, что происходит?
— Ты знаешь, откуда в поселениях вообще берется электричество?
— Ну... вроде как из солнечных батарей...
— В том числе. Но фотоэлементы чем дальше от Солнца, тем меньше производят. А фоновое космическое излучение до сих пор эффективно в электроток преобразовывать не научились. В общем, Пояс слишком далеко, чтобы за счет фотоэлементов обеспечить энергией каждый модуль. Можно, конечно, приделывать гигантские сборки фотоэлементных генераторов к каждому модулю, но это неэффективно и создает дополнительные сложности — ориентация, обслуживание, маневрирование в непосредственной близи и так далее. Так что в каждом поселении обычно есть несколько генераторных ферм, не только фотоэлементных, но и на базе термоядерных и атомных реакторов.
— Но мы же улетели из поселения?
— Именно. А взять с собой генераторную ферму очень сложно — они массивны и не предназначены для разгона, их вектор обычно корректируется отдельными тягачами. А раз у нас есть отдельные реакторы, возникает вопрос: как передавать произведенную энергию с фермы в модули?
— А я знаю! — я даже обрадовалась, что могу продемонстрировать свои крохи знаний. Все не такой идиоткой себя чувствую. — Лазерным лучом... или нет, какое-то излучение...
— Направленный луч микроволнового излучения — один из способов. Но КПД такой передачи достаточно печален, не говоря уже о том, что попасть под луч — весьма малое удовольствие. Так что энергия транспортируется способом, изобретенным еще полтора или два века назад — в аккумуляторах. Не тех, разумеется, что двести лет назад, куда более емких и эффективных, но все равно в них. А аккумуляторы хранят в таких вот конструкциях, что ты видела на экране. Я так понял, с нами летело два склада — а потом вдруг что-то произошло и мы остались без них. И вообще без запаса энергии. Теперь мы даже маневрировать не можем.
— Почему? В двигателях же топливо сжигается, разве нет?
— Топливные двигатели используются только в лайнерах и некоторых грузовиках. В космосе его слишком сложно добывать. C Земли не навозишься, оно даже не золотым станет, а бриллиантовым. Водород и кислород добывают на Юпе и его спутниках, но оттуда их тоже еще доставить надо. И гравитационный колодец там не лучше, чем на Земле. Нет, в Поясе по большей части используются электрореактивные двигатели — газообразное вещество разогревается электротоком и выбрасывается реактивной струей. А теперь у нас есть только та энергия, что запасена на борту модуля. И ее всего две трети от максимума.
— То есть мы попали...
— И еще как.
К горлу вдруг подкатил ком, и я с трудом сдержала приступ тошноты. Мар завертелся вокруг, словно я в первый раз оказалась в безвесе, и я лишь огромным усилием воли привела себя в чувство, хватаясь за Ати и сеть. Ати, почувствовав мое настроение, осторожно, но крепко прижал меня к себе. И в очередной раз мягкое тепло его тела отогнало накатывающий волной страх. Нет, никому его не отдам. Сошью себе карман, положу туда и стану везде с собой носить, как талисман. Мужчины — те же дети, только размерами побольше, так что пусть даже не вздумает рыпаться.
— Ну, ну, ну... — успокаивающе сказал он. — Ничего страшного пока что не происходит. В режиме максимальной экономии мы не один месяц протянем... Ну, я не знаю, сколько людей на борту, но вряд ли много. В крайнем случае в комбезы переберемся, в них гораздо дольше продержаться можно, чем в большом гермоконтуре.
— Ати, у меня нет комбеза!
— Ну... Не страшно. Есть спасательные отсеки специально на такой случай. Размерами чуть больше гроба, но достаточно комфортные. А еще... Мисси?
— Да, Ати? — в допреальности проявилась картинка Мисс Марпл, на сей раз маленькая и статичная.
— Я что-то читал о лекарственной летаргии в экстремальных ситуациях. Я ничего не путаю?
— Есть такое. Средства для летаргии входят в стандартный спасательный набор внезов. Квалифицированный медик может долго поддерживать жизнь, введя человека в бессознательное состояние. Потребление кислорода резко уменьшается, вода нужна только для увлажнения дыхательной смеси, что в замкнутой системе циркуляции...
— Да, точно. Спасибо. В общем, Лиза, не беспокойся. Выживем. Приятного будет мало, но в конце концов не помрем.
— Утешил, — вздохнула я. — В комфортабельном гробу, да еще и в коме — веселая перспектива.
Я отлепилась от Ати и снова устроилась в сетке. Я уже наловчилась совершенно автоматически впутывать в нее ноги и руки так, чтобы иметь возможность дотягиваться пальцами до наглазников. Сейчас, однако, я впуталась в нее полностью, чтобы избавиться от внезапно вернувшегося ощущения падения в бесконечность. Ати погладил меня по голове, словно маленького ребенка. Я только тихо фыркнула. Ладно уж, я все-таки не малолетняя истеричка, чтобы в панический амок впадать каждый раз, когда что-то происходит. В конце концов, не первое такое приключение за последние недели.
Требовалось отвлечься. Я подумала и решительно закрыла текстовую сводку новостей от Мисси, которую читала перед тем. Ничего хорошего с Земли все равно не шло — одни сообщения о введении военного положения во всех земных блоках, экстренной мобилизации армии и тому подобного. Локальную сеть, связывающую модули поселения в единое целое, давно отключили, а земные широковещательные каналы, которые все еще транслировались в ее огрызке внутри модуля, отставали на несколько часов. Чем заняться? Зубрежка линго в голову сейчас точно не полезла бы. Фильм посмотреть из заранее запасенных? Или в какую-нибудь максимально тупую игру на реакцию сыграть, чтобы мозг отключить? Где-то на грани сознания зудел надоедливый комар — ощущение, которое я никак не могла ухватить, словно тонкий буравчик пронзал мозг. Появилось оно за несколько минут до явления местных, потом скрылось под потоком эмоций, а теперь почувствовалось снова.
Осознав ощущение, я сосредоточилась на нем. Да, словно далекий назойливый комар в ночной спальне, когда непонятно, то ли на самом деле насекомое пробилось сквозь все защиты и теперь ищет тебя по запаху, то ли звенит далекий водопроводный кран, то ли просто кровь в ушах шумит. Ухватить чувство отчетливо не удавалось. Я слегка покашляла, чтобы нарушить мертвую тишину отсека, лишь слегка нарушаемую дыханием Ати обок. Зудение никуда не делось.
В других обстоятельствах я бы наверняка отвлеклась на что-то другое и тут же забыла бы про ощущение. Однако сейчас намотанные на кулак нервы не позволяли сконцентрироваться ни на чем осмысленном, я даже и пытаться не стала. Вместо того я отключила адаптивную подсветку в окулярах, погрузив окружающее во тьму, и решила попробовать поспать. Что-то, а заставлять себя засыпать я умею в любых обстоятельствах. Привычка мотаться между разными часовыми вынудила научиться паре простейших приемов медитации, позволяющих отключиться где угодно — даже на жестком кресле в зале ожидания посреди гудящей толпы и объявлений по громкой связи. Вот и сейчас мне удалось.
Почти.
Потому что в последний момент перед тем, как провалиться в сон, я вдруг осознала, где уже встречала то самое ощущение. На корабле Чужих, где меня выхаживали после вакуума, разумеется, сразу после первого пробуждения. И это воспоминание почему-то мгновенно прогнало сон.
— Что? — встревоженно спросил Аттила, видимо, почувствовав, как я дернулась.
— Не знаю... — на меня вдруг снова волной накатил страх. — Ати... ты ничего не слышишь?
— Нет. Что именно?
— Зудение. Далекое, тонкое, как комариное.
— Н-нет... Погоди, сейчас. — Он поманипулировал наглазниками. — Нет, не слышу. Даже акустические усилители не регистрируют ничего подобного. Обычный для жилого модуля фон, ничего больше. Может, ты так вентиляционную систему воспринимаешь? Вытяжки работают постоянно.
— Не знаю. Возможно. Или кровь в ушах гудит в тишине.
— Наверняка. И вообще, я читал об экспериментах, когда людей полностью изолировали от окружающих воздействий на органы чувств — вода с температурой тела, полная темнота и так далее. Сразу галлюцинации начинались, мозг таким образом компенсирует сенсорный голод. Мы, конечно, не в полной изоляции... У тебя подсветка включена?
— Нет, я спать хотела.
— Так спи. И не бойся ничего, я же рядом.
— Знал бы ты, как это утешает! — хихикнула я. — Ладно, попытаюсь поспать.
— Спок ночи.
Я снова включилась в режим медитации, сосредоточившись на мерном постукивании пульса в ушах и биениях сердца под грудиной. Потом властно скомандовала себе "Спальник!" (вот такое у меня ключевое слово на засыпание) и представила, как лечу сквозь бесконечный извивающийся коридор мерцающего света. В общем, все то же самое, что и пару минут назад.
И меня тряхнуло снова.
На сей раз — куда сильнее, чем перед тем. В мозг вонзилось уже не отдаленное зудение, а настоящее сверло. И не только в мозг: сквозь височные и ушные динамики наглазников одновременно вдруг ударил резкий пульсирующий звук, хаотично меняющийся от разрывающих череп низких частот до пронзительного визга. На какое-то время я утратила чувство реальности, а когда более-менее очухалась, Алекс крепко прижимал меня спиной к себе, в отсеке ослепительно-ярко горел свет и какой-то незнакомый мальчишка... ой, мужчина-внез как раз отнимал от моей шеи пистолет-инъектор. Сердце колотилось так, словно намеревалось разорваться в клочья прямо сейчас.
— Лиза! — словно сквозь вату донесся голос Аттилы. — Лиза! Ты меня слышишь?
Я попыталась ответить, что уже в порядке, но рот отказывался повиноваться. Раздалось только невнятное то ли мычание, то ли стон. Сознание быстро прояснялось, и я попробовала снова.
— Жи... ва... — с трудом выдавила я, едва способная разжать челюсти. Челюстные мышцы пронзала острая боль, как после судороги. Вот так меня прихватило!
