Палаццо Сольяно. З.К. Модиньяни

Антония же возразила:

— Мой зять — замечательный олодой человек, моя дочь его любит, и я надеюсь,что они будут счастливы.

Никто из них и представить себе не мог,что по окончании войны, эта чопорная невеста оставит своего добропорядочного мужа и сбежит с моряком-американцем, сыном династии свиноводов из Монтаны, и потом с огромным удовольствием займется свиноводством. В дальнейшем Антония будет получать от своей средней дочери множество писем с вырезками из газет, где Матильде постоянно будут присуждать призы за "самых красивых свиней".

"Здесь я чувствую себя на своем месте, — писала Матильде. — Нет надоедливых салонных сплетен, которые я всегда так ненавидела. Я обожаю своего Джека, он дарит мне все, что нужно: уважение, нежность, труд и много радости. Наверное, я была рождена, чтобы жить в Монтане и просто не знала об этом. Я всегда чувствовала себя уродливой рядом с сестрой, за которой гоняются такие красавцы, мечтающие о настоящей итальянской жене, хотя бы потому, что мы умеем готовить, в отличие от американок. Пусть Маргарита скорее приезжает ко мне".

— К дикарям? Моя сестра, как всегда, такая дурочка, — отрезала Маргарита.

Антония грустно вздохнула и призналась сама себе, что не может справиться с неуправляемой дочерью. Когда освободили юг Италии, Маргарите исполнилось девятнадцать. Ее красота расцвела, и она по-прежнему делила свою привязанность между двумя рыцарями, Винченцо и Саверио. Этот скандальный союз не был секретом ни для Антонии, ни для Клотильде, которые делали все возможное, чтобы скрыть отношения троицы от окружающих.

Клотильде же переживала за своего Ренцино, который ушел в Африку — воевать бок о бок с немцами. Он пережил ливийскую компанию, пережил Черинаику, потом его захватили в плен англичане, и семья перестала получать от него известия.

Клотильде попросила Антонию приехать в Торре вместе с дочерью — женщина нуждалась в поддержке подруги, да и красавица Маргарита будет подальше от Неаполя.

Антония проверила и закрыла маленькую квартирку — съемное жилище, которое они нашли по возвращении из Капри, и уехала вместе с дочерью, не устраивавшей в этот раз никаких сцен.

Они приехали в палаццо Сольяно, где производство уже вновь было запущено. Наконец стала известна судьба Ренцино — его освободили, перевели в Тобрук, в Ливии. Ренцино открыл маленькое дело еще с одним итальянцем и совсем не собирался возвращаться на родину. Он прислал несколько фотографий — вместе с другом и женами-туземками.

-Антония, у него негритянка! — негодовала Клотильде. — Как я наберусь смелости рассказать обо всем мужу?

— Действительно, эта война изменила мир, — ограничилась замечанием Антония.

— Мало того, что между мужчинами и женщинами творится непотребство! Сейчас еще и негритянки! Со всеми их срамными болячками!

— В действительности, это белые принесли им заразу. Не будем уже говорить о позорной резне, учиненной и немцами, и итальянцами. Не хочу даже говорить об отвращении, когда слышу об "избранной расе" Гитлера — еще со времен крестовых походов мы сеем ужас. А однажды эти презренные нам отомстят, — заявила Антония.

— Я схожу с ума от отчания из-за того, что сын не хочет возвращаться, а тут ты еще подливаешь масла в огонь со своими заключениями!

— Твой сын вернется. Пусть развлечется, наберется опыта, а потом вернется.

— А ты, у тебя как получается справляться с Маргаритой?

Антония вдруг ударилась в слезы:

— Разве мы можем что-то изменить?

Вдали от своих "рыцарей" Маргарита дневала в лаборатории. Она тесно работала с мужем Клотильде, завела подробную переписку со своими сестрами. Как-то за столом девушка заявила:

— Когда война закончится, откроются новые рынки: США, Южная Америка — повсюду ценятся итальянские товары. Американцы в Неаполе сошли с ума из-за коралловых сувениров. Может, имеет смысл поехать за границу и посмотреть, какова ситуация на месте?

— Об этом тебе пишут сестры? — спросила Антония.

— Именно об этом.

— Я бы не стал недооценивать твою девочку, — заметил глава семьи Сольяно.

— Об этом вы все время шушукаетесь? — спросила Клотильде у мужа.

— Именно. Думаю, пришел момент открывать представительство в Нью-Йорке. Скоро поедем с тобой в Америку, — заявил коралларо супруге.

Клотильде и Антония обменялись понимающими взглядами. Они просто не должны упускать эту возможность, чтобы окончательно разлучить Маргариту с Саверио и Винченцо.

— Вы с дочерью поедете с нами, — заявила Клотильде.

Антония и Маргарита вернулись в Неаполь, чтобы подготовить документы для поездки за границу. Девушка отправилась навестить своих рыцарей, в их квартирку в Кьяйе — и конечно, молодые люди были осведомлены о том, что их сердечная подруга уезжает.

— Почему ты не воспротивилась этому решению? — спросил Саверио.

— Мы не хотим, чтобы ты попала в лапы какому-нибудь американцу, наверняка за границей тебя будет ждать толпа ухажеров, — запротестовал Винченцо.

— А для меня это прекрасная возможность наконец определиться, с кем из вас двоих я захочу остаться, — подытожила девушка.

— Я устал делить тебя с ним. Выходи за меня, Маргарита. Я стану прекрасным мужем, — заявил Винченцо.

Они впервые заговорили о браке.

— Хорош дружок! — буркнул Саверио.

Это был первый раз, и когда парни оценили друг в друге возможного соперника. Винченцо сделал первый шаг. Маргарита вопросительно посмотрела на Саверио — пусть и не такого импульсивного, но такого же собственника. И Саверио заявил:

— Я еще не готов жениться, но если ты дашь мне пару лет — чтобы встать на ноги, я попрошу твоей руки, и ты знаешь, Маргарита, я выполняю свои обещания.

— Я подумаю. До моего отъезда еще целых две недели.

— А между тем в Америке у нас появится третий соперник, который украдет тебя у нас, — взволнованно выдал Винченцо.

— Мне не нравится, когда вы ругаетесь из-за меня. Я должна выбрать кого-то из вас, так не может продолжаться вечно.

— Почему нет, если мы с ним согласны? Неделю ты будешь с ним, неделю — со мной, — пошутил Винченцо.

— Ты правда так думаешь? — спросила разозленная Маргарита.

— Не говори ерунды! — разозлился Саверио, и хлопнув дверью, выбежал из дома.

— Он просто взбесился, — прокомментировал действия друга Винченцо.

— А что еще ему было делать?

— Заняться с тобой любовью, например. Ну раз наш друг ушел, может быть, пойдем в спальню? — Винченцо попытался обнять девушку. Маргарита вырвалась из его объятий и тоже ушла.

На следующий день, Саверио подарил девушке букет желтых роз.

— Я банален, но я просто не знаю, как сказать тебе, что люблю и что ужасно ревную.

— Хорошо, что ты не застал маму. Проходи, — расчувствовалась Маргарита.

Саверио крепко прижал к себе девушку. Они воспользовались отсутствием Антонии, и в этот жаркий полдень Маргарита рассталась с невинностью.

5.

В Нью— Йорке Сольяно сняли маленькую квартирку в огромном палаццо на Мэдисон-авеню. Там же поселились и Антония с Маргаритой. Розина с мужем и детьми остановились в отеле Пьер. Сначала все были охвачены эйфорией. Американские друзья повсюду приглашали Сольяно.

Сольяно гуляли в Центральном парке, в его окрестностях, ходили в кино, в театр, делали покупки в больших шопинг-центрах. Еще нужно было подобрать место для открытия ювелирного магазина. Дон Сольяно должен был решиться на это обременительное вложение, если хотел расширять рынок. Тем временем съемная квартира превратилась в своеобразный штаб — сюда прибывали и отсюда отправлялись каблограммы в Торре дель Греко, в Тобрук, в Японию, сюда звонили со всего мира, и даже из Монтаны, где два свиновода постоянно откладывали свой приезд, потому что у беременной дочери Антонии были проблемы со здоровьем.

— Я поеду к Матильде, — наконец решилась Антония, не знавшая ни слова по английски и никогда ранее не совершавшая подобных путешествий. Однако, когда это было необходимо, Антония становилась легка на подьем.

Маргарита развлекалась с детьми Розины, и подружилась с обаятельным тестем, который по-прежнему был все тем же внимательным и обожающим супругу мужем. А в остальном предприимчивый бразилец, так же как и Сольяно, стремился выгодно использовать свое пребывание в городе. Детей доверили английской гувернантке, за "хозяйством" приглядывала бразильская домоправительница, и у двух сестер оказалось предостаточно времени для себя.

Прошел почти месяц с их прибытия в Нью-Йорк, и как-то утром, за чашкой чая в баре Пьер, Маргарита призналась сестре: "Боюсь, я беременна".

— Ты же шутишь, правда, — встрепенулась Розина.

ОБНОВЛЕНИЕ ОТ 11.02.15 — 23.02.15

— Я еще никогда не была столь серьезна и никогда так не волновалась. У меня двадцатидневная задержка, и ты знаешь, что мой цикл всегда был точен, как часы.

— Кто отец?

— Саверио Сольяно, — прошептала Маргарита.

— А Винченцо?

— Я даже не знаю, как он может среагировать.

— Я знала, я чувствовала, что эта дурацкая история плохо кончится! Я тебе сто раз писала, но ты, ты когда-нибудь кого-нибудь слушала? А мама, что скажет мама, когда узнает?

— Не читай мне мораль, это не тот случай. Если бы не Винченцо и не весь мир, сплетничающий обо мне, я была бы даже счастлива.

— Ты идиотка, — отрезала сестра. Остальные посетители заведения вдруг все обернулись на звуки ссоры и стали смотреть на девушек, а Розина почти кричала.

Маргарита стала беззвучно плакать, Розина, поднявшись из-за столика и направляясь к выходу, сказала:

— Послушай меня. Езжай в больницу на чистку. Это единственный способ сохранить доброе имя.

— Мне безразлична моя репутация! Маму только жаль, как она все воспримет? Но если она пережила трагическую кончину отца, то переживет и рождение внука у незамужней дочери.

— Ты не просто идиотка, ты клиническая идиотка! И даже не надейся, что я буду помогать тебе с этим ребенком.

— Бедняжка, он только начал расти во мне, и ты уже хочешь его убить. Никогда, никогда, никогда! — раскричалась Маргарита.

— Маргарита, я уверена, что ты вызовешь войну между Сольяно и Скапече, в итоге обе семьи от тебя отвернутся, и ты останешься одна-одинешенька, с нашей несчастной матушкой, и будешь растить безотцовщину, — предрекла Розина.

Дома Маргарита постаралась спрятать красные и опухшие глаза.

— Что случилось? — спросила донна Клотильде.

— Ничего. Я поругалась с Розиной.

— Вечно ты с кем-нибудь сцепишься, — обреченно махнула рукой женщина.

— Хотите знать, почему?

— Нет, я ничего не хочу знать. Звонила твоя мать. Ты стала теткой в четвертый раз. У твоей сестры мальчик, и она неплохо себя чувствует. Антония предлагает тебе приехать в Монтану как можно скорее, потому что тебя там ждет парочка неженатых свиноводов.

Маргарита проводила Клотильде, осталась одна и заказала междугородный разговор с Неаполем.

Ожидая соединения, девушка нервно бродила по квартире. Розина права, абсолютно права — Маргарита только вызовет войну между Скапече и Сольяно, и в итоге останется одна с ребенком. Хотя, если выбирать из двух вечных соперников и ее вечных кавалеров, именно Саверио всегда внушал ей больше доверия.

Зазвонил телефон.

— Неаполь на линии, — предупредительно сообщила телефонистка.

Маргарита услышала голос Винченцо Скапече.

— Когда ты вернешься?

— Скоро. Прилечу самолетом. Я бы хотела поговорить с Саверио.

— Он в Торре. А почему ты не хочешь разговаривать со мной?

— Потому что именно за него я выйду замуж.

Воцарилось молчание, настолько долгое, что Маргарита подумала, будто связь прервалась.

— И ты так спокойно мне об этом говоришь?

— Не думай, что выбор был легким. Я всегда буду любить тебя, Винченцо, но моего решения это не изменит. Пожалуйста, скажи Саверио, что я скоро прилечу.

Маргарита полетела домой одна, она дрожала от страха, но в то же время была преисполнена решимости расставить все точки над "и". Саверио встречал девушку в аэропорту Рима с огромным букетом роз.

— Я столько свечей поставил Мадонне дель Арко, я так долго молился ей, и она услышала мои молитвы, — воскликнул счастливый Саверио, прижав к себе Маргариту.

Когда они возвращались в Торре на машине, Маргарита спросила его:

— Как отреагировал Винченцо?

— Он уехал на острова Фиджи.

— Где это?

— Где-то между Китаем и Австралией. А перед тем как уехать, он заявил, что объявляет мне войну.

— Что?

— Коралловую войну. " Я скуплю не только весь жемчуг и кораллы, я скуплю все мидии и всех черепах. Я заставлю тебя заплатить за это, Саверио, и заплатить дорого".

Однако юный Сольяно выглядел триумфатором — одной рукой он крутил руль Альфа Ромео, а второй рукой обнимал дрожащую девушку.

— Не будь таким самоуверенным, ты не знаешь всего, — прошептала Маргарита.

— Что еще я должен знать? Ты сделала свой выбор, и мне этого достаточно. Через два года, как я и запланировал, мы поженимся, и счастью моему не будет предела.

— Я не думаю, что у нас есть столько времени, потому что я жду ребенка. Ты помнишь, что случилось перед мои отъездом в Нью-Йорк? — прошептала Маргарита.

Рука Саверио сползла с ее плеч, он припарковал машину у обочины, повернулся к девушке и сказал:

— Это значит, что мы должны пожениться как можно скорее, потому что я привык нести ответственность за свои поступки.

— Конечно, я знаю об этом, и именно поэтому я выбрала тебя. Ты любовь всей моей жизни, — заявила Маргарита.

Саверио крепко прижал ее к себе и прошептал:

— Я люблю тебя, я буду счастлив на тебе жениться, и я рад нашему ребенку.

6.

Саверио стоял над колыбелькой маленького Микеле и счастливо ему улыбался. Маргарита подошла к колыбельке и вынула малыша, села с ребенком у окна и стала кормить его грудью. Саверио устроился рядом и заявил:

— Я люблю нашего малыша и его прекрасную мамочку, жду не дождусь, когда можно будет дать жизнь второму.

— Милый, дай мне вздохнуть. Может, в следующем году.

— Может? Ты в чем-то не уверена?

— Беременность — это довольно утомительное состояние, меня пугают и боли в родах. Мне нужно больше времени, чтобы забыть об этом.

— Не заставляй меня чувствовать себя виноватым, — пошутил Саверио.

— Что мы будем делать сегодня вечером? — спросила Маргарита.

Они должны были присутствовать на благотворительном вечере в Яхт-клубе, молодая женщина с нетерпением ждала первого выхода в свет после утомительных месяцев материнства.

— А разве ты не знаешь? — удивился Саверио.

Маргарита все прекрасно знала и даже долго готовилась. В Неаполе она приобрела пышную шуршащую юбку из черной тафты и изящную белую шелковую блузку — этот скромный, но элегантный наряд только подчеркивал ее красоту. Маргарита знала, что обязательно встретит Винченцо Скапече, она не видела его больше года, и хотела выглядеть наилучшим образом, даже если боялась этой встречи.

Девушки, благосклонно принимающей ухаживания "двух рыцарей", больше не существовало — зато появилась юная новобрачная, обожающая мужа и своего малыша.