Под завязку боя, Ганс и другие наблюдатели из его роты получили неожиданный бонус — возможность самим поучаствовать в событиях. В результате очередной атаки, оборонительный круг штурмовиков распался, и "иваны" поодиночке ринулись кто куда. "Худые" азартно кинулись в погоню. Один из штурмовиков, видимо неправильно сориентировавшись, или, может, желая таким образом избежать преследования, устремился не на восток, а на юг — прямо над ничейной полосой. Впрочем, если русский и желал таким способом отделаться от истребителей, то надо признать, что ничего у него не вышло. Один из сто девятых быстро зашел ему в хвост и, после нескольких очередей, "крыса"[50] рухнула на буряковое поле, простиравшееся перед позициями разведывательного батальона, несколько в стороне от импровизированного НП Нойнера. По-видимому, пилот пытался посадить поврежденную машину на брюхо, но получилось это плохо — самолет пропахал в рыхлой почве довольно приличную борозду, после чего зарылся своим массивным, словно обрубленным, носом в землю и перевернулся через капот.
Правда, одержавший победу немецкий пилот вряд ли успел порадоваться своему успеху. Практически сразу после падения его противника он и сам оказался под обстрелом. Откуда вывернулся этот русский истребитель, Ганс не заметил — увлекся зрелищем падения штурмовика. По всей видимости, вернулся один из двух уцелевших эскортов, ушедший в облака в самом начале — крутой парень, раз сумел уйти от преследования и не побоялся вернуться и вступить в бой, который уже был бесповоротно проигран! Причем в одиночку, потеряв обоих напарников, один из которых наверняка был сбит! Мда...
Для немецкого пилота эта атака также оказалась полной неожиданностью. "Мессершмит" напоролся на трассу, протянувшуюся от русского истребителя, резко рыскнув в сторону, потерял свой и без того минимальный запас высоты и, зацепившись хвостом за землю, грохнулся на тоже самое поле, в котором только что закопался советский штурмовик. — Ганс опустил бинокль и сдвинул фуражку на затылок. — Ну и дела, а как все хорошо начиналось...
Дальше события понеслись вскачь. Взвод легких зениток, прикрывавших расположение разведбата, дружно обстрелял русский истребитель, который не стал испытывать судьбу и, заложив крутой вираж, удалился на восток. После этого Ганс еще раз детально осмотрел оба разбившихся в зоне прямой видимости самолета.
— Ага! Русскому пилоту кажется хана, а наш уцелел. Только чего он там возится? Эй, Дитер! — Командир первого взвода оторвался от бинокля и повернулся к Нойнеру.
— Возьми отделение и сгоняй к самолету. Если пилот ранен, притащишь его сюда. И самолет осмотри — может, удастся его ночью вытащить...
— Jawohl.
Руст, на ходу отдавая команды, тут же бегом ринулся к своему взводу, стоявшему в резерве. Через минуту группка пятнистых фигурок уже пробиралась по ничейной полосе к валяющемуся вдалеке самолету. Русские тоже решили полюбопытничать и от их позиций в сторону упавшего "Месершмитта" вскоре тоже отправилась небольшая, но весьма подозрительная компания. Ганс, следивший со своего импровизированного наблюдательного пункта за всеми этими перемещениями, тут же отдал Геро команду на эскалацию конфликта. Несколько минометных мин, легших в непосредственной близости от русской разведгруппы, заставили тех поспешно отступить. Видимо такая постановка вопроса местное советское командование не устроила, потому что вскоре заговорила уже русская минометная батарея, заставив отделение Руста рассредоточиться и срочно искать хоть какое-то укрытие. Воздушная битва плавно перетекала в наземное сражение, стремительно набирая обороты.
Следующий ход сделал Бестманн. Связавшись с артполком, командир батальона затребовал артподдержку дивизионных гаубиц, и вскоре на позиции русских обрушились пудовые осколочно-фугасные чемоданы. На такой аргумент "иванам" возразить было нечем. В результате минометный обстрел вскоре стих, а вслед за ним замолчала и гаубичная батарея. Маленькая битва большой войны закончилась, так толком и не начавшись.
Между тем парни Руста возобновили движение и вскоре достигли сбитого самолета. Пилот к тому времени уже пришел в себя и сумел выбраться из кабины, спрятавшись за корпусом самолета и поджидая разведгруппу. После непродолжительных переговоров, пилот и разведчики еще немного покопались возле самолета, после чего двинулись в обратный путь. Удостоверившись, что новых сюрпризов не предвидится, Ганс, оставив Ланга следить за обстановкой, отправился в штаб батальона готовиться к приему нежданного гостя.
* * *
Летчик оказался совсем молодым парнем, на вид даже моложе Ганса. Лет двадцать от силы. Невысокий, худощавый, с косой темной челкой, падающей на лоб, в летном комбинезоне и ботинках. Свой летный шлем он нерешительно мял в руке. После пережитого боя, падения и последующих приключений парень явно пребывал не в своей тарелке. К тому же на фоне рослых, здоровых эсэсовцев, обвешанных оружием с ног до головы, щуплый и встрепанный летчик смотрелся довольно комично. Нойнер, едва только глянув на этого "аса" сразу же вспомнил "Счастливчика" Подольски, правда, тот ростом был повыше. А так вообще похож, такой же grunschnabel[51] — явно недавно на войну попал, может даже сегодня первый раз в бою участвовал, вот и не привык еще ходить рядом со смертью.
— Лейтенант Курт Райх, пятьдесят вторая истребительная эскадра. — Парнишка явно старался произвести впечатление настоящего вояки, даже вытянулся по стойке смирно, для солидности.
Бестманн и Нойнер скептически переглянулись.
— Штурмбаннфюрер Вальтер Бестманн, дивизия СС "Тотенкопф" — Вальтер как бы невзначай повел подбородком, отодвигая ворот камуфляжной рубашки и ненавязчиво демонстрируя недавно полученный рыцарский крест (первый в дивизии!): знай наших! Затем последовал кивок в сторону Ганса — оберштурмфюрер Ганс Нойнер, это его парни тебя вытащили. Садись, лейтенант, передохни пока.
Ганс кивнул Русту, маячившему у входа в хату. Взводный отсалютовал рукой и, хлопнув по плечу стоявшего рядом гренадера, скрылся из виду. Гренадер молча сложил в углу парашют и несколько железяк, после чего тоже исчез. Пока происходило это молчаливое действо, Бестманн (тоже молча) добыл из-под стола бутылку коньяка и, набулькав приличную порцию в обычную жестяную кружку, пододвинул ее летчику.
— Пей, парень, а то выглядишь ты, как angewarmte leiche[52], если не сказать еще хуже.
Летчик с сомнением поглядел на кружку, но, под строгим взглядом комбата, все же взял ее в руки и, затаив дыхание, выпил, чуть не поперхнувшись напоследок.
— Другое дело! — Ганс от души хлопнул кашляющего лейтенанта по спине, от чего тот едва не полетел на пол.
— Э... а вы можете сказать, где я сейчас нахожусь?
— На земле! — Ганс с командиром весело расхохотались, глядя на вытянувшуюся физиономию летчика. — Не ожидал? Причем целым, а не по частям, с чем я тебя и поздравляю. — Ганс, все еще ухмыляясь, подхватил початую бутылку и ловко разлил остатки содержимого по трем кружкам.
— Prosit![53] — Эсесовцы дружно опрокинули кружки, лейтенант выпил свою чисто машинально.
— Слышь, вояка, ты на фронте-то давно?
— А? — От пережитого и выпитого летчик уже начал медленно впадать в прострацию.
— Воюешь давно? Сколько "иванов" сбил?
— Сегодня — первого. Я меньше месяца как на фронт попал, из учебной группы перевели. Сегодня мой третий бой был и уже сбили. Я его даже не заметил! Откуда он взялся вообще? — Язык у летчика стал ощутимо заплетаться, делая речь все более бессвязной, но зато появилось желание выговориться. Причем эти два фактора явно вступали в противоречие.
— Не переживай — Вальтер похлопал незадачливого летуна по плечу — еще отомстишь. Первого ведь сбил — дальше легче пойдет. Ты с какого аэродрома, кстати? Надо же твоих успокоить.
— Я? Из под Чугуева. Вторая группа, четвертая эскадрилья...
— Ага. Ну, отдыхай, гроза небес. Мы твоим отзвонимся, если надо — подбросим до аэродрома. Но лучше ты у нас пока посиди. Ночью мы попробуем твой самолет вытащить, он вроде не сильно разбился, может и починят еще. Ну и ты вроде как не с одним парашютом вернешься. Согласен?
— Я? Я — да. Мы с вашими солдатами приборы с самолета скрутили. Часы там, высотомер... По инструкции положено! Где они? Я помню, мы их несли... — Курт закрутился на табуретке в поисках утраченных приборов.
— Да сиди ты, на месте твои железки. Вон на парашюте валяются.
— Ганс, у тебя коньяк есть? А то я последнюю бутылку истратил, чтоб этого "орла Геринга" в чувство привести.
— Нету! — Ганс решительно отмел поползновения командира на его недавно обретенное в боях с интендантской службой имущество.
— Штурмбаннфюрер, срочное сообщение! — появившийся очень кстати связист не позволил Бестманну облечь свои подозрения по поводу честности Нойнера в словесную форму.
— Боевой приказ?
— Нет, обычное сообщение по радио.
— А что там тогда может быть срочного?!
— Наши войска вступили в Москву! Только что из Берлина передали, я подумал: вам захочется знать...
— Правильно подумал. Ладно, можешь идти, молодец, что сообщил!
— Jawohl!
Ганс с Вальтером переглянулись, затем так же синхронно уставились на очумело крутящего головой летчика.
— Я за коньяком!
— Ты ж говорил: "нету"!
— А теперь есть! Хотя, пожалуй, ненадолго — такую победу надо отметить!
— Точно! Пусть это не мы вступили в Москву, но в этой победе есть и наша заслуга. И люфтваффе тоже. Так что тащи свой коньяк — лейтенант сегодня никуда не поедет, это уж точно!
Глава 9 "Третьего не дано"
— Что значит "отступили"?!!! — Гитлер буквально кипел от негодования, отчего его речь срывалась на шипящий шепот, а во взгляде, устремленном на командующего сухопутными силами, плескалась такая ярость, что Браухич невольно отшатнулся.
— Мой фюрер, войска устали, тылы растянуты, снабжение неудовлетворительно и не в состоянии полностью покрыть потребности наступающих войск...
— Не хочу даже слышать этот лепет! Москва должна быть взята! Любой ценой!!!
— ОКХ работает над этим, но войскам нужна хотя бы кратковременная передышка, на время которой наступление и было приостановлено — это временная мера, мой фюрер. — Гальдер поспешил вмешаться, чтобы прикрыть главкома, растерявшегося под эмоциональным напором Гитлера, однако буря, бушевавшая в восточно-прусской ставке, и не думала утихать.
— Временная мера?! Замечательно! А почему МЕНЯ не поставили в известность об этой мере заранее??? Берлинское радио уже сообщило на весь мир о том, что германские войска вступили в большевистскую столицу! И что теперь?! Какое впечатление произведет в мире известие о том, что мы вновь ее оставили? А как на это отреагируют наши доблестные войска, сражающиеся сейчас по всему фронту?
Йодль! Что вы скажете по этому поводу? — Однако начальник оперативного отдела ОКВ и главный "военный советник" Гитлера, с индифферентным выражением лица флегматично наблюдавший за разносом армейского начальства, вместо ожидаемой фюрером безоговорочной поддержки, предпочел занять нейтральную позицию.
— Я бы хотел услышать аргументы ОКХ, прежде чем делать выводы, мой фюрер. — Спокойный и вежливый тон фактического начальника "личного штаба" несколько остудил Гитлера.
— Хорошо! — фюрер даже слегка пристукнул кулаком по столу, стремясь унять навалившееся нервное напряжение — Докладывайте! Что там у вас, Гальдер?
Начальник штаба ОКХ немного пошелестел бумагами, сверяясь со своими записями, после чего, поправив очки, приступил к докладу, время от времени иллюстрируя свои слова заученными движениями указки по масштабной военной карте, с нанесенной на ней оперативной обстановкой.
— За последние три недели наши войска на центральном направлении продвинулись на восток на двести-триста километров, выйдя на ближние подступы к советской столице. В настоящее время 9-я полевая армия Штрауса занимает позиции фронтом на север от Осташкова до Калинина и далее вдоль Волги до канала Москва-Волга. Фактически армия прикрывает весь северный фланг нашей московской группировки и обеспечивает связь с группой армий "Север". Далее вдоль канала Москва-Волга располагается 4-я танковая группа Гепнера, которая захватила и удерживает крупный плацдарм на восточном берегу канала в районе Яхрома-Дмитров. В настоящий момент противник предпринимает упорные контратаки с целью ликвидации этого плацдарма и восстановления обороны по берегу канала. С целью максимально затруднить действия наших войск, противник также предпринял меры по затоплению местности, используя свою ирригационную систему. В результате наши войска на плацдарме в течение двух дней были отрезаны от снабжения и только благодаря исключительно эффективной поддержке авиации смогли продержаться до восстановления переправ, а затем и расширить захваченный плацдарм, перерезав железную дорогу. — Гальдер перевел дух и, оторвавшись от своих записей, обвел взглядом окружающих, стараясь оценить их реакцию и предугадать неизбежные вопросы.
— Непосредственно перед Москвой находится 4-я полевая армия Клюге. Линия фронта на ее участке проходит через Красную поляну, Крюково, Истру, Звенигород, Кубинку, Наро-Фоминск и Серпухов. Далее до Коломны, фронтом на север, располагается 2-я танковая группа Гудериана. От Коломны на юг, до Ельца фронт занимают войска 2-й полевой армии Вейхса. В резерве группы армий в районе Клин-Солнечногорск находится 3-я танковая группа, командование которой, в связи с назначением Гота временным командующим 17-й полевой армией, принял генерал Шмит, ранее командовавший XXXIX-м моторизованным корпусом. 12-я танковая и 20-я моторизованная дивизии из третьей танковой группы переданы в состав четвертой. 60-я моторизованная дивизия передана в состав второй танковой группы.
Гитлер, изо всех сил сдерживавший свое раздражение на протяжении неторопливой речи начальника штаба ОКХ, все же не выдержал.
— Гальдер! Почему наши войска, стоящие на пороге Москвы, остановлены приказом ОКХ? Вашим приказом! Почему, части УЖЕ вошедшие во вражескую столицу, отошли назад, покинув пределы города? — Вскочив из-за стола, Гитлер принялся нервно расхаживать по залу для совещаний, вынуждая присутствующих генералов крутить головами, отслеживая его перемещения.
— Войска остановлены потому, что попытка взять город сходу провалилась. Советское командование смогло стянуть в город и на ближние подступы к нему довольно значительные силы, а также бросило в бой части столичного гарнизона, включая войска НКВД и различные формирования ополченческого типа. — Гальдер изо всех сил старался остаться корректным, хотя и чувствовал, что после совещания нужно будет выпить что-нибудь для нормализации давления. Лучше всего хороший французский коньяк — он заодно и нервы успокаивает.
— И что?! — Гитлер не собирался сдаваться. — По-вашему это достаточный повод для остановки наступления целой группы армий?! Наступления, решающего исход всей войны?!
— Мой фюрер, наступление остановлено потому, что потеряло шансы на быстрый успех. — Фельдмаршал Браухич успел оправиться от полученного разноса и поспешил на помощь своему начальнику штаба. — А если взять столицу на плечах отступающих войск не удалось, то наиболее целесообразным решением является приостановка войск и подготовка планомерного штурма, как это было проделано нами в Польше, под Варшавой. Именно в таком духе и были отданы распоряжения ОКХ. Как только восстановится снабжение, завершится перегруппировка и будет завершен ввод в действие резервных корпусов, наступление тут же возобновиться. Взятие Москвы до окончания кампании остается приоритетной целью нашей стратегии на востоке.
