Темная Прага

Воспоминаний хватило для того, чтобы девочка повела себя осмотрительно и не

бросилась на Анну с криком: "Убийца! Убийца!", как она уже неосторожно поступила пару дней назад.

Пока же она с тихой ненавистью взирала на графиню из глубин коридора, неосмотрительный инспектор Тесарж шел навстречу Анне. Вик машинально нащупала на шее маленький золотой крестик, хранимый ею как воспоминание о жизни в Лондоне, и сжала его.

— Виктория... Вик! — окликнул ее кто-то.

Девочка вздрогнула, и лишь через мгновение поняла, что ее зовет Мартина. Первым ее желанием было броситься на шею девушке и рассказать ей все-все ужасы, которые она имела несчастье видеть. В конце концов, Мартина за последние несколько дней стала ей едва ли не самым близким человеком во всей Праге: именно она приютила ее в доме Анны, защищала от нападок графини... но и она же служила графине Варвик!

Вик остановилась в нерешительности. Что если Мартина является пособницей этой валькирии... Или она сама вампирша? Или находится под властью своей хозяйки?! Хотя ничего плохого в ней Вик не ощущала, она решила вести себя осторожно. Что же это? Враги, кругом враги?!

— Вик, пройдем на кухню. Я хотя бы накормлю тебя, — произнесла Мартина,

увлекая за собой девочку.

И, несмотря на то, что половина слов была ей непонятна, "накормлю" Вик разобрала очень отчетливо.

И вот кухня. Пара нервных взмахов ножом, пара умелых пассов руками и, вуаля! Перед Вик лежит огромных размеров хлеб с сыром, колбасой и зеленью. Мартина стояла над девушкой, переминаясь с ноги на ногу, явно желая что-то сказать. Вик с опаской осмотрела хлеб со всех сторон и осторожно откусила. Было вкусно.

Все это время Мартина словно разрывалась между желанием накормить Вик и необходимостью прислуживать за столом Анны и инспектора. Наконец, графиня отпустила ее, и Мартина смогла вернуться на кухню.

Здесь стало куда как холоднее, чем было раньше. Все слуги разъехались, остались лишь Мартина да старик Йиржи. Теперь на плечи молоденькой горничной свалилось все хозяйство, но она даже не пыталась им заниматься — словно понимала, что карточный домик графини почти разрушен, и не хватает только одного дуновения ветерка...

— Спасибо! — слизывая последние крошки с тарелки, поблагодарила Вик. — Мне, — после некоторой паузы начала Вик, проявляя себя гением лингвистики, — нужен. Помощь. Твоя, — чуть ли не по слогам проговорила бродяжка, доверчиво глядя Мартине в глаза. На инстинктивном уровне они друг другу все же верили. — Пойдем. Вааааарвик.

— Что "Вааааааарвик"? — передразнила Мартина. Говор Вик был смешен, но

ясен. Мартина не понимала только, что эта девочка от нее хочет, произнося имя ее хозяйки.

— Ваааааарвик. Вэм... Вэмпайрс. Вам...пир. Она вам-пир. Надо найти! Вещи, -

коряво, но все-таки объяснила девочка.

— Что надо? Я не позволю рыться в вещах моей госпожи!— воскликнула

возмущенная служанка. Вампиры вампирами, но служба службой. К тому же она была девушкой серьезной и не верила во все те сказки, коими питала ее вся суеверная семья с самого детства.

— Да, да! До-ку-мен-ты! — сложное слово "документы" далось ей даже почти с

первого раза. Виктория в тайне очень гордилась собой. — Надо. Там могут

быть до-ка-за-те-льства! — еще одно сложное слово, услышанное от Рихарда.

Оно было сложным. И длинным. Ударения на нужный слог Вик еще не умела ставить, но успешно училась.

Она схватила Мартину за рукав, и та, наконец, сдалась. Победило любопытство и желание помочь этой девчонке. Но любопытство — в первую очередь.

— Ох... Ну, ладно. Пойдем. Ну и попадет же мне, если нас поймают!

Кабинет графини выглядел строго и серьезно — пожалуй, таким должен быть кабинет какого-нибудь важного начальника. Если не считать одного "но" — стол был практически девственно пуст, Анна не часто утруждала себя письменной работой и, определенно, редко пользовалась кабинетом. Вик прошла по мягкому ковру с затейливым узором, оглядываясь. Здесь живут вампиры... Не так представлялись в сказаниях места их обитания — там были склепы, гробы, кладбища — а вовсе не обычный дом с таким вот кабинетом, который выглядел обжитым, как... Как обычный человеческий, черт возьми! То тут, то там, словно нарисованные кистью художника, лежали милые человеческому сердцу аксессуары — пресс-папье на столе, забытый графиней гребень для волос, портсигар герцога фон Валленштайна...

На полу, у резной ножки стола, лежало несколько старых книг, видимо, принесенных из библиотеки. Вальтер, Дюма, — прочитала Вик на корешках. Когда-то давно, еще в той, прошлой жизни, она слышала эти имена, но сейчас уже не помнила, кто это такие. Кабинет был погружен в полумрак, и девушкам пришлось зажечь несколько свечей, чтобы как-то разогнать его. В центре ковра Вик заметила небольшое пятно свернувшейся крови. Ужасные воспоминания накатили на нее волной... Не думать! Клыки прокусывают кожу, разрывают вену, кровь течет по подбородку, капает на ковер... Не думать! Виктория повертела головой, чтобы избавить от фантомов памяти.

"Так. Преступим. Первое место, куда надо заглянуть — это ящики", — серьезно рассуждала Вик, пока Мартина торопила ее, и то и дело подбегала к двери посмотреть, не идет ли кто. Вик села на колени и выдвинула нижний ящик. Рисунки... Старые, пожелтевшие, перевязанные толстой ниткой. Ничего интересного, хотя в целом альбом был весьма занимателен. Вот какой-то красивый, немного детский пейзаж — яркое закатное небо, река, деревенские домики в отдалении... Снизу неаккуратным почерком было подписано: "Анна де Сен-Тьери". Дальше следовали еще несколько рисунков похожего незамысловатого содержания. Но следующий рисунок привлек внимание Вик — хмурое небо над таким же хмурым и мрачным замком. Все нарисовано грифелем. Не подписи, ничего — только серые облака, плывущие над слегка неровными стенами... Оставалось лишь гадать, один ли человек нарисовал эти рисунки — по-своему красивые, но по-детски неаккуратные.

Вик ничего не понимала в настоящем художественном мастерстве, но она подивилась, насколько сильно были переданы эмоции. Мартина села рядом с ней, заглядывая через плечо.

— Я никогда не видела этих рисунков... — пробормотала она, — неужели это все рисовала пани хозяйка?..

Вик достала следующий листок: вот это уже что-то знакомое. Граф Варвик. "А он красивый, — в очередной раз подумала про себя Вик, глядя на картинку, — и улыбка у него приятная... Ах! Любоваться и любоваться!"

Только вот надо искать дальше. Хотя... Странная подпись привлекла внимание

юной сыщицы. "Эдвард, сентябрь 1695". Вот это уже интересно... Ладно.

Вик отложила листок в сторону, пытаясь оторвать взгляд от портрета. Время. Его всегда не хватает. Она быстро просмотрела оставшиеся рисунки, особое внимание уделяя портретам Эдварда и датам под ними. В остальном ящик был неинтересен. Ну, или почти..

Вик быстро засунула клочок бумаги в карман. Тесаржу это должно было понравится.

— Быстрее, быстрее! — подгоняла под руку Мартина. Служанка явно нервничала,

переступая с ноги на ногу. — Она скоро может прийти. И тогда...

— Тсс! — цыкнула на неё Виктория.

Она так увлеклась ролью сыщика, что никакие вампиры, никакие графини не могли её оторвать от этого увлекательного занятия!

Так... Поехали дальше. Следующий ящик был полон ворохом каких-то писем.

"Дорогая подруга, милая моя Анна!

Твои письма всегда так много значат для меня, я с нетерпением жду весточки

от тебя...

...Мишель Гласье.

18 августа 1666 г."

1666 год! Такого быть не может... Или может? Вик испугалась своих мыслей. Одно дело — лишь думать о том, кем же на самом деле являются граф и графиня Варвик, но другое — держать в руках неоспоримые доказательства. Сколько же им лет...

— Матерь Божья... — севшим голосом пробормотала Мартина.

За голосом последовал шорох юбок и стук двери, ведущей коридор. Вик была настолько увлечена чтением чужой корреспонденции, что очнулась только тогда, когда чья-то холодная рука легла ей на плечо. По телу тут же пошла предательская дрожь. От Эдварда

веяло чем-то мускусным, мужским. Силой, наверное. Вик сглотнула и медленно обернулась, утопая в темно-карих глазах графа Эдварда Варвика.

— Нехорошо читать чужие письма, — по-английски произнес граф, наслаждаясь возможностью говорить на родном языке. — Мамочка тебя не учила, что маленьким мисс так делать нельзя? — улыбнувшись, поинтересовался Эдвард. Он взял в руки один из рисунков Анны, рассматривая самого себя, изображенного читающим книгу.

Графиня прекрасно рисовала. Вампир всегда забирал с собой парочку ее очаровательных эскизов, когда покидал ее, отправляясь в новое путешествие. Это было лучшей памятью о чудесных часах, днях и десятилетиях, которые они проживали вместе. Сам граф рисовать не умел, может быть, поэтому он так восхищался чужими работами.

Эдвард положил рисунок на стол, и прошелся по кабинету.

— Анна пишет исторический роман о вампирах. Главный герой списан с меня, — скромно соврал граф. — Веришь?

Вик отрицательно покачала головой.

— Я ведь не обязан перед тобой отчитываться! — гневно воскликнул он, испугав Викторию внезапной сменой настроения.

Вампир сел перед ней за стол, внимательно смотря ей в глаза.

— Извини, я не хотел тебя напугать, — положив свою руку на ее, спокойно произнес граф. — Ты ведь знаешь правду? Это ты вчера подглядывала за Анной в это окно, — граф указал на все еще разбитое стекло. — Ты чувствуешь нас! Я заметил это еще в первое твое появление в поместье. А почему?

Граф задумался, выпустив руку девочки.

— Какой-то грязный оборвыш-вампир, проник в дом твоих родителей и убил их у тебя на глазах? — предположил граф. — Ага, я угадал, — улыбнулся Эдвард, заметив едва заметную, но все еще такие живую боль в глазах Вик, которую та старалась скрыть ото всех.

Но он слишком много видел в своей жизни, чтобы не узнать столь знакомые очертания никогда не заживающей раны, которая возникает после потери близкого человека.

— Мне очень жаль. Уверен, тот, кто погубил их, уже мертв сам. Упокоился окончательно. Сыграл в ящик, как говорится. Хотя то, что он сохранил тебе жизнь, означает, что правила ему известны. Детей трогать нельзя. Жаль, сами люди этих правил не соблюдают. Ох, прости, я ведь не дал тебе даже вставить слово. По всем правилам, я должен тебя убить, а не разговаривать с тобой... Но я не хочу этого. Ты очень смелая девушка и это мне очень нравится. Не каждая способна на подобную храбрость — пролезть в дом вампира и вернуться позже, не испугавшись гнева графини!

Вик слушала графа, широко распахнув глаза. Слова... Сладкие, певучие... Правдивые? Возможно. Ей так хотелось в это верить. Ей так хотелось верить ему. Такой человек... "Нет. Уже не человек", — поправила себя Вик. Такой не может лгать. По крайней мере, глядя глаза в глаза. Его глаза горели праведным огнем. Её — наливались слезами. И вдруг, сама от себя такого не ожидая, Виктория разрыдалась, уткнувшись носом в сюртук графа.

— Ну-ну... Не плачь, — он неловко погладил её по спутавшимся волосам. "Мягкие... Живые..." — промелькнуло у Эдварда в голове.

"Его руки... Они как живые. Заботливые. Нежные... Но ведь этого не может быть. Не может! Он мертв. Он пьет кровь. Живет за счет других!"

— Да, мы живем в долг. Но мы не можем иначе, — отвечая на мысли девочки, тихо сказал Эдвард. — Нет, нет! Не бойся. Я не читаю твои мысли. Ты так молода, что они все написаны на твоем лице, — он слегка улыбнулся, глядя на то, какое изумление теперь плясало в её глазах. По щеке катилась очередная слеза, которую он размазал большим пальцем по девичьей коже. Живая... — Мы не можем иначе... — вновь повторил граф, казалось, убеждая еще и себя. — Нам тоже надо как-то жить, чем-то питаться. Вот вы — люди. Едите мясо животных. — Тут Вик замотала головой — она-то мясо не ела. Денег на него не было. — Все равно едите, — упрямо возразил Эдвард. — А это почти то же самое, что и... — он замолчал.

— Люди — не скот, — это была чуть ли не первая фраза, которую произнесла Вик за время общения с графом. Голос был чуть хриплым от слез и долгого молчания. Раньше голосом пользоваться как-то не приходилось. Только звуками, жестами и мимикой.

— Не скот. Ты права. Но ведь и животные не давали согласия на то, чтобы быть убитыми, — и вновь эта мягкая, успокаивающая улыбка. Почти человеческая... — Вот подумай, я знаю, ты это умеешь. Ты умная девочка. Подумай, вот вы, люди, делаете многое для того, чтобы ваш... скот процветал. Даете им хороший корм, лечите от болезней, стараетесь улучшить породу... Вот и мы так же. Знаешь, сколько великих открытий в медицине сделано нами? Великое множество! А сколько людей было спасено за счет наших открытий и... создания себе подобных? Ведь как только человек становится... одним из нас, он получает хорошее здоровье, гарантированный иммунитет от всех болезней, мгновенную регенерацию тканей и вечную жизнь! Многие бы отдали за это не только свою кровь и свою жизнь, но и целое состояние, состояние своих близких и их жизни. Но за это мы хотим всего ничего — чтобы нас не трогали. Дали жить нормально. Не загоняли, как зверей! — тут глаза Эдварда полыхнули гневом, а клыки обострились. Ева... — Нет, нет! Не бойся! Это я... вспомнил одну старую знакомую, — усмехнулся граф.

А через секунду дверь кабинета распахнулась, и на пороге возникла графиня Варвик.

— Эдвард! — грозно и немного удивленно произнесла она, глядя то на Эдварда, то на Вик — что здесь происходит? Что эта девчонка...

Вик быстро вырвалась из рук Эдварда и вылетела в коридор, по дороге снеся дорогую вазу. Любимую вазу графини.

— Подумай, Вик! Подумай... — в след крикнул ей Эдвард.

Из дома она вылетела на той же скорости, пробежав мимо ошеломленного инспектора Тесаржа. Лишь очутившись за воротами поместья, она смогла перевести дух.

Инспектор повернулся, чтобы вернуться в дом и найти несносную бродяжку, как вдруг дверь внезапно распахнулась, так, что он невольно отскочил в сторону, и Виктория выбежала на улицу, не оглядываясь, побежала прочь. Тесарж кричал ей вслед, но она словно не слышала. Он сделал несколько шагов, опираясь на трость, попытался догнать ее, но куда там. Виктория сбросила туфли и уже давно скрылась за поворотом.

Инспектор, бормоча себе под нос ругательства, заковылял обратно к дому, подобрал слетевшую шляпу и нахлобучил ее на голову.

— Мерзавка посмела посягнуть на самое дорогое, — спокойным голосом сообщила появившаяся на пороге графиня. Инспектор обернулся:

— Хотите, чтобы я послал за ней жандармов? — невесело усмехнулся Тесарж.

— Теперь вы видите, — продолжила Анна, кутаясь в темную шаль, — кого привели в мой дом. Это стало последней каплей. Убирайтесь немедленно, и чтобы духу вашего здесь не было!

— Иду, уже иду, — примирительно заявил инспектор. — Только не забудьте, что вечером прибудет ваша охрана...

Анна ничего не ответила, но с такой яростью захлопнула дверь, что стекла в окнах на первом этаже задрожали.