Мир на продажу

У нас в картотеке зарегистрировано десятков пять торговцев, попадавшихся на продаже запрещённых вещей. Из них около десятка приторговывали онтроникой, пока мы их не прижучили. Однако если мы начнём шерстить их по очереди, то первый же, к кому мы придём с проверкой, сообщит остальным, и они пойдут в отказ. У торговцев взаимовыручка сильна, несмотря на конкуренцию. Менталитет, видать.

Пока добросовестный лейтенант трудился, наводя справки о "Смежности", я развлекался, таскаясь каждый вечер на сектантские сборища. Светка, привычная к моим постоянным задержкам на работе, даже начала ревновать. Куда это я, видите ли, каждый вечер ухожу, нарядный и выбритый. Я, по старой привычке, не вдавался в подробности, рассказав ей в самых общих чертах, что мы ловим особо опасных преступников, способных нарушить самые фундаментальные законы природы.

Сектанты собирались по вечерам в актовом зале дома культуры железнодорожников. Их набралось с полсотни, в основном женщины бальзаковского возраста, наиболее падкие на всякую религиозную муть. Среди ипостасьевцев болтался и Седельников, которому я вернул топорик и велел вести себя тихо. "Если брякнешь брату Евпраксию, — пригрозил я пловцу, — сам знаешь, что будет тебе и твоему папаше высокопоставленному". Рома стал моим главным консультантом в сектантских делах. Собрания были скучнейшие — бесконечные нудные проповеди и "внутренние беседы с богом", однако я заметил, что после собраний, когда основная масса верующих уходит, брат Евпраксий оставляет "избранных", человек двадцать. Седельников объяснил мне, что избранные — это те, у кого есть ипостасники. Счастливчики учатся владеть ипостасниками и тем самым приближают себя к богу. Чтобы вступить в число избранных, нужно перечислить крупную сумму денег на счёт бабки брата Евпраксия. Рома назвал сумму, и я ужаснулся.

Если бы у меня имелась такая сумма, брат Евпраксий вручил бы мне ипостасник. Я бы попросил Гришу или на худой конец Олега проследить за сектантом и узнать адрес торговца. У Петровича выпрашивать такие суммы на подотчёт — дохлый номер: он до сих пор мне за дорогой кофе из "Кофемании" деньги не вернул, ссылаясь, что я не предоставил чеки. Не у Шершавого же в долг просить! Пришлось обратиться к более богатой конторе — коллегам из службы безопасности Русской православной церкви. У меня там одноклассник опером работает, Мирошников Боря. Он, вняв моим мольбам, свёл меня со своим шефом, начальником опергруппы отцом Сергием. Мне пришлось привлечь всё своё красноречие, чтобы добиться результата.

— Поймите, отец Сергий, мы с вами делаем общее дело! — взывал я к совести начальника опергруппы, вспомнив, как несколько дней назад меня точно так же совестил стаб Гладиатор. — Законы природы написаны богом, и их нельзя нарушать! Значит, я делаю богоугодное дело, борясь с их нарушителями. Так помогите мне!

— Это большие деньги, сын мой, — сомневался церковный чиновник, услышав о нужной сумме.

— Да, риск есть. Но ведь это выгодно нам обоим. Вы устраняете конкурентов на своей территории, которые уводят у вас паству...

Отцу Сергию не понравились такие слова, и он нахмурился:

— Послушай, сын мой! Бог один, и ни о какой его делёжке нет и речи!

— Бог-то один, да посредников между ним и паствой много, — брякнул я и тут же спохватился. — Помогите мне справиться с лжепосредниками. Они каждый вечер изображают из себя бога, пользуясь запрещёнными предметами.

— Бог с ними. Ты-то что затеял, сын мой, расскажи.

— Всё очень просто, батюшка. Вы переводите деньги на счёт, который я назову, под мою расписку, разумеется. Я вычисляю поставщиков преступных вещей и ловлю торговцев. А в благодарность я сдаю вам секту — людей, адреса, пароли, явки...

— Как ты говоришь, секта называется? — заинтересовался отец Сергий.

Но со мной такие номера не проходят:

— Название секты и всё остальное я скажу, когда поймаю торговца.

— А если не поймаешь? Он, скажем, уедет или застрелится.

— Тогда мы вместе берём секту, и я лично вышибаю из её руководителя долг.

— Ручаешься за него, Боря? — строго поглядел на Мирошникова начальник опергруппы. — Деньги-то большие...

Я знал, что Боря за меня поручится. Не так давно я здорово его выручил, помог разобраться с конкурентами из смежных миров, которые пытались протащить в наш город свои религиозные доктрины.

— А как мы потом деньги вернём? — волновался церковный чиновник. — Они ведь на частное лицо будут переведены.

— Господи, отец Сергий! — воздел я руки к небу. — Мы ведь опера с вами! Пообещаем руководителю секты пару-тройку лет скостить от срока, он сам принесёт денежки и положит вам на стол!

После перевода денег брат Евпраксий несколько собраний словно не замечал меня, и я уже начал волноваться. Конечно, операция с деньгами рискованная, но другого способа узнать торговца я не знал. Шелестов Гриша предлагал притащить Наймушина к нам в контору и потолковать как следует, но он плохо знал, какие упёртые люди, эти сектанты. Вряд ли бы стал брат Евпраксий колоться. А то ещё мог зарезаться в кабинете или устроить самосожжение, тогда нас Черепанов точно бы лишил тринадцатой зарплаты, всю группу с Петровичем во главе.

Я не знал, как поступит Наймушин, получив деньги. Возможно, он выкупит ипостасник у торговца и потом вручит мне его в торжественной обстановке. Поэтому, я выпросил у Петровича Гришу на недельку и велел Шелестову держать под наблюдением сектанта не спуская глаз. Но в эти дни брат Евпраксий никаких подозрительных мест не посещал.

На третьем собрании, когда закончилась проповедь, на которой меня по обыкновению страшно клонило в сон, ко мне подошёл Наймушин.

— Готовься, брат, завтра мы будем тебя посвящать в избранные, — обрадовал он меня.

Я старательно изобразил готовность приблизиться к богу на одну ступеньку. И после того, как мы расстались, я немедленно связался с Гришей и велел в оба глаза присматривать за сектантом и докладывать мне каждый его шаг.

Шелестов следовал за сектантом. Тот шёл пешком, как и я предпочитая в это время суток пешие прогулки. За плечами Наймушина болтался пустой рюкзак. Если мои расчёты верны, то через час-другой в рюкзаке появится туристический топорик — мой персональный ипостасник, который переведёт меня в стройные ряды избранников. По такому случаю я одолжил Грише свою рентгенку, строго-настрого запретив отвлекаться на разглядывание молоденьких прохожих женского пола.

Сам я, как тигр в клетке, расхаживал по тротуару взад-вперёд, держа в руке телефон. Опытный старший лейтенант отзванивался каждые десять минут, сообщая очередной шаг сектанта: "Прошёл торговый центр "Радуга". Свернул на Красногвардейскую. Прошёл мимо аптеки "Панацея". Пересёк проспект Шаталова".

Неожиданно раздался звонок, на экране телефона отсветился Барышев. Без предисловий он гаркнул так, что я чуть не выронил единственное средство связи:

— Вася, пляши! Ты знаешь, кто является главным бухгалтером "Смежности"? Только не падай!

— Неужели Петрович? — стараясь казаться равнодушным, ответил я.

— Шутки у тебя!.. Главбух фирмы — Виталий Смирнов! — радостно прокричала трубка голосом Олега.

— Ты думаешь, я знаю всех Виталиев Смирновых на свете?

— Всех знать не надо. Этот Смирнов — один из тех дилаперов, которые делали проект в Миогене! Он тогда стажировался на дилаперском проекте.

Сказать, что я удивился, нельзя. Я нутром чуял, что это ниточки из одного клубка: Седельников, секта ипостасьевцев, пока ещё неизвестный торговец, "Межмирторг", дилаперы, Миоген...

— Может, это другой Смирнов. Их ведь тысячи... — на всякий случай спросил я.

— Нет, тот самый. Он по делу об онтронике свидетелем проходил, у меня есть фотки из зала суда. Я запросил фото Смирнова из Завьяловского ГОВД — это один и тот же человек! Как ты думаешь, Вася, "Смежность" — дочерняя фирма "Межмирторга"?

— Не знаю. Варианта два: или "дочка", или просто Смирнов решил полевачить на сделанном проекте.

— Что значит "полевачить"? — удивился неискушённый лейтенант. — Нет, я знаю, как левачат таксисты, врачи, учителя даже...

— С дилаперами тоже такое случается. Пашет такой разрушитель миров на какой-нибудь "Межмирторг", пашет, а потом вдруг ему захочется самому кое-что поиметь с продилапированного им же мира. Он открывает в этом мире фирму или что там бывает у них, и начинает своё дело... Погоди, я перезвоню, у меня звонок на второй линии!

Гриша заорал в трубку не слабее Олега:

— Ты чего треплешься?! Потом не мог?! Слушай, твой подопечный вошёл в здание развлекательного центра "Клубничка", пробыл там минут пятнадцать и вышел. Я просветил ему рюкзак. Топорик в рюкзаке!

Ну, вот и гора с плеч! Всё стало на свои места. Нам с Гришей хорошо известно это злачное место, потому что хозяина заведения мы в прошлом году ловили с онтроникой. Значит, он снова занялся противоправным бизнесом.

— Всё, Гриша. Спасибо, отбой! Я выдвигаюсь к "Клубничке". Твоя помощь сегодня больше не потребуется. Я сам поговорю с хозяином.

5

Между развлекательным центром и притоном разница невелика. И зачастую её не видно, как у "Клубнички". Подобных заведений у нас в городе пруд пруди, но это — самое "клубничное". Его содержал Махамет, выходец из смежного мира (смеж на нашем оперском жаргоне). Когда его родной мир продилапировали, он всеми правдами и неправдами умудрился получить наше гражданство и прочно обосноваться у нас в городе.

Родной рабовладельческий мир Махамета был слабо развит в технологическом плане, зато сфера низкопробных развлечений была в нём переразвита. Дилаперы "Межмирторга", делавшие проект в том мире, погрязли в грехах настолько, что пришлось к ним на подмогу вызывать службу внутренней безопасности, которые сами едва не ступили на путь порока. Земное общество потребления пришлось по вкусу Махамету, бизнесмену от бога, и он прекрасно в него вписался. Когда он понял, что в родном мире больших денег не заработать, он перебрался к нам и открыл тут своё богомерзкое заведение. Вскоре "Клубничка" стала популярнейшим местом отдыха мужской половины города и объектом ненависти женской половины.

В этом притоне, помимо стандартных стриптиза, приват-танцев и пип-шоу, имелись и другие развлечения — предмет "культурного" обмена между нашими дружественными мирами. Например, можно заказать баньку, в которой тебя вымоет симпатичная обнажённая девушка с помощью языка. У нормальных людей подобное удовольствие вызовет рвотный позыв, но, к сожалению, таких у нас в городе мало. А ещё у Махамета растёт биопластовое дерево. Подходишь к нему, представляешь себе человека, и дерево его тут же материализует. Правда, созданные биопласты живут недолго, часа три, но зато неотличимы от настоящих людей. Естественно, дерево используется в "Клубничке" для всяких недомужиков с вывернутыми мозгами; они материализуют известных актрис, фотомоделей или просто недоступных красавиц, а потом используют их все три часа в своё удовольствие. Наши опера из биологической группы давно точат зуб на это дерево, но никак не могут определить, какой закон биологии оно нарушает.

Про такую мелочь, как выступление полностью обнажённых гимнасток, стеклянные женские раздевалки, плавательный бассейн для голых, не стоит даже упоминать. "Клубничка" — настоящий рай для идиотов с комплексами, где они могут полностью воплотить свои необузданные извращённые фантазии. Махамет гордился тем, что его заведение частенько посещают довольно известные в городе люди: предприниматели, депутаты и чиновники из мэрии. Для статусных посетителей у Махамета имелась VIP-зона, скрытая от глаз обычной публики, с такими развлечениями, от которых даже у отъявленного извращенца волосы бы дыбом встали.

Год назад я поймал Махамета с онтроникой. "Межмирторг" продал ему сверхняк — такая штуковина, которая любые свойства делала "сверх". Есть в физике сверхпроводимость и сверхтекучесть; а сверхняк мог сделать сверхтвёрдость, сверхупругость, сверхёмкость. Даже человеческие качества можно сделать "сверх": сверхсилу, сверхсмелость, сверхнаглость. Понятно, что упругость и твёрдость Махамета не интересовали. Он за весьма солидную плату присваивал посетителям сверхкачества иного плана, которым находилось применение в его притоне. Кроме сверхняка ушлый смеж охотно использовал и другую онтронику.

Поскольку Махамет онтроникой не торговал, а только извлекал из неё выгоду, суд приговорил его к пяти годам условно. Наша незрячая Фемида часто бывает гуманной не с теми, с кем следует. Мне удалось убедить смежа, что это именно я настоял на условном сроке; благо он не сильно разбирался в нашем правосудии и плохо понимал, чем отличается опер от следователя, судьи или прокурора. Хозяин "Клубнички" мне нужен как осведомитель, тем более, что после суда он клялся и божился, что будет доносить о любом торговце запрещёнными вещами. Но, наверное, страсть к деньгам сильнее боязни заключения: осмелев, Махамет снова занялся преступной деятельностью. Топорики стал продавать.

Я добрался до развлекательного центра к восьми вечера. "Клубничка" встретила меня сиянием неоновых реклам и грохотом музыки. На крыше трёхэтажного здания движущаяся голограмма изображала полуобнажённую девушку, завлекающее надкусывающую сочную клубнику, видимо, символизирующую название этого злачного места. Я немного полюбовался юной соблазнительницей, продумывая предстоящий разговор с хозяином притона, и, когда девушка надгрызла ягоду в четвёртый раз, шагнул к входу.

Дверь передо мной растаяла в воздухе, и, лишь я вошёл внутрь, снова материализовалась — Махамет хотел поразить воображение посетителей с самого входа. "Надо будет послать наших экспертов-физиков проверить эти тающие двери", — подумал я, оглядываясь.

У входа меня встретил охранник-смеж огромного роста и мощного телосложения. Выходца из смежного мира в нём выдавала синеватая кожа и жёлтые кошачьи глаза. У Махамета весь персонал клуба из его родного мира, нашим людям он не доверял.

— Ты куда, молодой человек? — с лёгким акцентом спросил охранник, выйдя из-за стола и преграждая мне путь.

— Поразвлечься хочется, — наивно улыбнулся я. — С биопластовым деревом. Оно ещё не засохло?

Смеж пристально оглядел меня сверху донизу, и я пожалел, что не успел забежать домой переодеться. Вид у меня далеко не клубный; неброский оперский наряд — короткая кожаная куртка, кепка, джинсы и мягкие ботинки на толстой подошве. Мне стало понятно, что мордоконтроль я не прошёл.

— Сюда нельзя в таком виде, — нахмурился охранник. — Приходите в другой раз.

Мимо меня продефилировал франт, одетый как попугай: длинное пальто с бантом сзади, брюки в обтяжку, туфли с длинными носами и клетчатый шарф, обмотанный вокруг шеи. Его смеж пропустил сразу же, едва глянув на наряд. Мне стало обидно, и в голове заиграл великодержавный шовинизм:

— Послушай, страж! Это мой мир, мой город! Ты — гость, а я живу здесь! И в своём городе я хожу там, где хочу!

— Ах ты, фашист! — рассердился охранник и демонстративно положил руку на электрошокер, висевший в него на поясе. — Я сейчас полицию вызову, и тебя за такие слова...