Эбергард меланхолически кивнул, — Пока все правильно, Михаил Васильевич, но я не вижу каким образом это соотносится с теми, экстраординарными, не побоюсь сказать, мерами, которые вы наметили для России?

— Андрей Августович, все то, что я рассказал, кажется вам банальным потому что вы, с позволения сказать, правильный дворянин. Вы служите и тем искупаете все то, что вложено в вас от рождения и до сего момента. Но должны ли быть такие же привилегии у тех представителей дворянского сословия, которые не служили и не собирались служить на благо России? Неужели вы хотите делить свою честь, славу и гордость с нахлебниками, которые только и способны, что проедать добытое предками. Отвечу вам прямо — нет, нет и нет! Указ маразматика Петра Третьего "О вольности дворянской" должен быть отменен, а сословие очищено от паразитов. Вы же хотите сохранить в Российской Империи абсолютную монархию, или говоря по русски Самодержавие? Хотите! Значит надо усилить и те сословия, на которые оно опирается. Может вы будете удивлены, но вторым после дворянства сословием, поддерживающим в России Самодержавие, является крестьянство. Кроме того, крестьянство еще и самое многочисленное из российских сословий и представляет подавляющую часть населения страны. Кстати, Андрей Августович, вы что-нибудь слышали о так называемой "мальтузианской ловушке"?

Эбергард отрицательно покачал головой, — Мальтус, кажется британский экономист? Нет, Михаил Васильевич, мои интересы лежали несколько в иной области.

— То, что вы о ней ничего не слышали, никак не отменяет того факта, что Россия попала в эту самую ловушку. А означает это следующее, что начиная с конца семнадцатого века, в России население растет быстрее, чем растет производство продовольствия. Товарищу Сталину, в свое время, удалось вырваться из этой сужающейся спирали ценой больших жертв, в том числе и ценой гибели жертв Гражданской войны. Продовольствие оно вообще находится в основании фундамента всех экономических процессов. Мы, в отличие от вас, прекрасно знаем, что бывает, когда потеряна продовольственная безопасность. Как вам формула: один еврей за три мешка фуражной пшеницы? Доходило и до такого, натуральный обмен в виде разрешения на эмиграцию для этой малоприятной части населения в обмен на продовольственные поставки. Кроме того, крестьянство дает государству самый ценный ресурс для обеспечения его безопасности — солдат. Офицер без подчиненных, это как винтовка без патронов, можно использовать лишь в качестве очень дорогой дубины. А посему быстрое и радикальное изменение состояния крестьянского сословия за счет не используемых земель представляется нам насущной необходимостью. Что же касается всяческих революционных идеек, что того же можно достигнуть изъятием помещичьих земель, то отвечу что таковых земель элементарно недостаточно, чтобы снять проблему хотя бы на поколение вперед, и поэтому такой глупостью явно заниматься не стоит. В результате крестьянской реформы Россия должна получить равномерную плотность сельского населения в зоне пригодной для земледелия, от Бреста и до Владивостока. Равномерную, а не так, что где то много народа и мало земли, а где-то много земли но почти некому ее пахать. Да, на это уйдут огромные деньжищи, но и отдача будет во много раз больше. Да, кое-кому придется ужать свои аппетиты, но это необходимо для выживания страны, что может случиться, если этого не сделать, вы уже видели.

— Михаил Васильевич, да я, в общем-то, ничего не имею против такой реформы, — поднял голову Эбергард, — тем более что в ваших планах этот вопрос расписан четко как военная операция. И со стратегической необходимостью такого шага могу согласиться, действительно, не по государственному это, когда земля лежит в запустении. И насчет индустриализации все понимаю, такая великая страна должна самостоятельно обеспечивать себя не только хлебом и мясом, но и машинами и кораблями. Меня больше смущают планируемые вами изменения во внутренней политике. Если посмотреть со стороны, то вы хотите всю страну превратить в единый военный лагерь.

— Военных поселений, как господин Аракчеев, не планируем, — отпарировал я. — А Россия, между прочим, и есть военный лагерь, вдобавок со всех сторон осажденный врагами. А кроме иностранных держав, Андрей Августович, против нас играет крайне суровый климат на большей части территории страны, и все те богатства, что запрятаны в ее недра. Уж слишком много ушлых людишек желают сделать наши богатства общечеловеческими, то есть своими. Нет, чистка дворянства, реальный запрет масонских и прочих тайных организаций, создание служб государственной безопасности и военной контрразведки по лучшим образцам, принятым в наше время, являются необходимыми действиями для сохранения нашего государства, не более того. Не получится, Андрей Августович, сохранить и Россию и привычные вольности, кончать надобно, с дурными-то привычками.

— Ну, меня вы, положим, убедили, — Эбергард встал, — Да и для военного человека ваши нововведения мало что изменят. А для нижних чинов ваши порядки вообще послабление преизрядное, но вот в верхах... Государыню Марию Федоровну вы, положим, убедите. Она по большей части, как и супруг ее покойный в корень зрит, и поймет, что и для чего надобно. Положим, она с вашей помощью в чем-то сумеет убедить Государя. Не во всем, а только в чем-то. Но как вы убедите тех кто постоянно окружает государя денно и нощно и уверен в своей вышей ценности и значимости. Ведь именно их привилегии вы собираетесь ущемлять. Да вас живьем съедят.

— Знаю, Андрей Августович, но по иному нельзя. И боюсь, что Государыне Императрице Марии Федоровне придется сперва взять на себя куда более тяжелую миссию, поскольку вскоре начнутся коллизии с больным Цесаревичем, именно ей предстоит протолкнуть через госсовет отрешение тяжело больного ребенка от наследования престола. Я думаю кошачий вой поднимется в первую очередь вокруг этого вопроса, и не забывайте что многие имеющие влияние на Государя резко впадут в немилость на основании своего поведения в известном вам году и позже. Конечно Государь Николай Александрович не обладает развитой волей, способной перебороть все искушения ради блага страны, как у Петра Великого, Николая Первого или Александра Третьего, но то влияние которое мы к тому времени сможем оказывать на Государыню Марию Федоровну, его брата Михаила, его сестру Ольгу, его друга детства Великого Князя Александра Михайловича не оставит ему никаких шансов. Да и желание избежать Ипатьевского подвала пусть не для себя, а для супруги с детьми, тоже будет подстегивать его в нужном направлении. Конечно, будет нелегко, так нам никто и не обещал легкой жизни.

— Честь имею, Михаил Васильевич! — откланялся Эбергард, — а теперь позвольте пойти и обдумать ваши слова. Мы то немцы привычны к порядку, так что за себя я не боюсь, но для большинства русских это будет шоком.

— Честь имею, Андрей Августович, — откланялся я в ответ, — а куда они денутся с подводной лодки? Земля-то маленькая, и круглая. А их дети и внуки нам еще и спасибо скажут.

— Не скажут, — повернулся от дверей Эбергард, — они же никогда не узнают, из какой кровавой трясины вы их вытаскиваете.

— Не скажут, так не скажут, — согласился я, — не за спасибо работаем — за идею!

26 марта 1904 года, 09-42 по местному времени.

острова Эллиота, полевой лагерь учебной бригады морской пехоты.

подполковник Новиков Александр Владимирович.

Только что завершилось общее построение бригады. Ровные коробки рот стояли в едином строю. Они пока еще одеты либо в пехотное белое, либо в морское черное, но "Трибуцем" уже захвачены трофейные штуки отличного британского сукна цвета хаки, что позволит ввести в бригаде свою форму одежды лишь минимально отличающейся от привычной в нашем двадцать первом веке. Кстати, Дарья Михайловна обещала, что ее девочки обслужат бригаду качественно и в кратчайший срок, ибо в этом веке еще не родилась кореянка не умеющая шить. А из Мукдена уже едут два десятка швейных машинок Зингер с ножным приводом, это все что нашлось на местных складах фирмы. Этот заказ, по просьбе Пал Палыча, оплатил управляющий Наместника. Сам Евгений Иванович в ответ на просьбу только махнул рукой, — Чего уж там, свои люди, сочтемся. — но, сказать честно, все это было это надо вчера, поскольку сегодня завершился первичный отборочный цикл обучения морских пехотинцев и сейчас те из кандидатов, что успешно прошли отбор, уже превратились в курсантов. Вот тут бы их и одеть в новую форму, но, увы, за неимением гербовой, пишем на простой. Но вот сводный оркестр доиграл "Прощанье славянки" и наступила тишина. Кстати этот самый оркестр еще одна примета, что временное собрание вооруженных людей превращается в полноценную военную часть. Теперь у меня даже есть временно исполняющий обязанности начальника штаба, это всем хорошо знакомый Александр Петрович Агапеев. Так что парадокс, командир бригады по званию младше начальника штаба, хотя ситуация в данном случае кристально прозрачна, после первой же успешной десантной операции получит Александр Петрович погоны генерал-майора и рванет вверх, только успевай задирать голову. А пока у меня есть очень хороший начальник штаба, который позволил мне снять себя все вопросы за исключением непосредственно учебного процесса. Помню тот разговор с Наместником Алексеевым, когда я попросил у него хорошего начальника штаба для бригады.

— А чем же тебе, подполковник, Александр Петрович Агапеев плох? Все равно он пропадает у тебя и днем и ночью, совсем свои дела в штабе Макарова забросил. Вот мы и переведем его к тебе, начальником штаба, пока. Вот ты его своей тактике учишь, так учи до конца. Вот в деле с тобой побывает, тогда и посмотрим, что выйдет и из него и из всей этой затеи. А штабист он отменный, мне его все хвалили. Да и Степан Осипович против не будет, я уже говорил с ним. — вот именно это "Степан Осипович" сказанное без скрежета зубов тоже есть очередная примета нового времени, притираются господа адмиралы к друг другу, начинают понимать и принимать.

Кроме оркестра и начальника штаба в бригаде теперь есть батюшка, отец Спиридон. Сначала этот вопрос всех поставил в тупик. Конечно, было понятно, что в нынешних условиях без священника никуда. Но вот задача, батюшка это такая штатная единица, что он очень быстро будет знать о бригаде в частности, и об островах Эллиота вообще ВСЕ! Очень не хочется выпускать тигра из клетки, с явной перспективой того, что невозможно будет загнать его обратно. Но и без священника тоже нельзя, вот ведь парадокс. И тут в Порт-Артур прибывает отец Спиридон, благословленный святым отцом Иоанном Кронштадским на подвиг — служить священником на поле боя. Прибыл отец Спиридон сперва на маневрирующую и стреляющую в окрестностях островов Эллиота эскадру. Там его и представили Наместнику Алексееву. Тот же, сперва, побеседовал с ним лично, а потом уже представил нам с Павлом Павловичем, со словами.

— Сему батюшке, отцу Спиридону, говорить можно все. Духовник он изрядный и не болтлив. О важности вашего дела для России, и необходимости хранить полную тайну, я его упредил. — батюшка мне понравился. Умные, спокойные глаза, выдающие незаурядный ум, аккуратно подстриженная борода, и тело под рясой угадывается скорее жилистое, чем дородное. Это было вчера утром, пролетел наполненный боевой учебой день, а уже вечером у меня нашлось время поближе познакомиться со святым отцом.

— Здравы будьте, дети мои, — отец Спиридон перекрестился, входя в штабную палатку, — Христос с вами Александр Владимирович, и с вами, Александр Петрович.

— Александр Петрович, — остановил я, собирающегося уйти Агапеева, — ты погоди, это дело и тебя касается тоже. — и уже отцу Спиридону, — Вон стул, садитесь отче. Будем знакомиться, как-никак, формально, вы будете третьим лицом в бригаде после меня и начальника штаба.

Отец Спиридон сел, — Александр Владимирович, я провел этот день среди ваших людей, и теперь понимаю, что попал в очень необычную воинскую часть. Если сказать честно, то я в смущении, господин подполковник.

— И что же вас смутило, батюшка? — я повернулся лицом к отцу Спиридону, — говорите, не смущайтесь...

Батюшка прокашлялся, — Господин подполковник, меня смутили ваши люди, те самые прапорщики и поручики по адмиралтейству которых все здесь, называют инструкторами. Во первых, большинство их них еще слишком молоды, даже для самых младших офицерских чинов, но сие дело не мое а властей светских. И если его высокопревосходительство Наместник, присвоил им эти чины своей властью, то значит — тому были основания и необходимость. Но вот другое. Во всех них, да и в вас тоже, я вижу страдающие души опаленные настоящим адским огнем. И теряюсь в догадках, откуда такое в нашем мире.

Я тяжело вздохнул, и подумал — действительно догадливый батюшка, а если с полвзгляда видит, кто чем дышит, то пригодится в бригаде побольше, чем любой замполит. А вот вопрос придется объяснить ему по настоящему, раз уж он такой прозорливец.

Я достал из папки бланк расписки в сохранении государственной тайны, завизированный Наместником Алексеевым. — Честный отче Спиридон, это дело касается тайны особой государственной важности. Мы с вами вместе служим России, я в погонах, вы в рясе. А посему, поклянитесь, что будете молчать до самой смерти, под страхом этой самой смерти, если иного не повелит Самодержец Всероссийский. И будьте любезны, подпишитесь вот здесь, что предупреждены о летальных последствиях даже случайной болтливости.

— Э-э-э, сын мой, а может не надо тайн? — батюшка посмотрел на придвинутый к нему бланк как на ядовитую змею.

— Надо, отец Спиридон, надо! — покачал головой я, — Вы и так уже ухватили краешек этой тайны за хвост. Подписывайте и поговорим! А я, со своей стороны, обещаю быть не слишком суровым и не карать вас за разговоры среди своих, в конце концов, в этом и состоит ваша работа.

Священник взял со стола шариковую ручку и со вздохом подписал предложенную бумагу, — Надеюсь только на ваше милосердие, господин подполковник. — потом отодвинув ко мне бланк, начал вертеть в руках дешевую китайскую ручку прибывшую с нами из двадцать первого века, — О, какое любопытное новомодное изобретение! И весьма удобное к тому же, — отложив ручку, отец Спиридон магнетическим взглядом посмотрел мне в глаза, — Я слушаю вашу историю, господин подполковник?

— Только слушаете? — я достал из-под стола чемоданчик с ноутбуком, — А как насчет посмотреть? Мы действительно прибыли из ада, и этот ад — ваше будущее. Смотрите, святой отец, что случится в мире, если мы не преуспеем! А вы, Александр Петрович, не в службу а в дружбу, кликните там кого-нибудь из НАШИХ, пусть постоит у палатки и говорит всем, что — туман, Шереметьево не принимает.

Полтора часа в палатке не было слышно ничего, кроме звукового сопровождения фильма. Отец Спиридон смотрел, и то что он видел, доставляло ему такие муки что он чуть ли не терял сознание. И только безмолвно шевелящиеся губы, да пальцы, методично перебирающие четки, говорили о том, что он еще жив. Вот фильм закончился, и отец Спиридон поднял на меня покрасневшие глаза.