Поддельный шотландец

— Ты угадала, нисколько не боюсь, — ответил я, — у меня с ним договор: я не лезу в его дела, а он в мои не суёт своего длинного носа.

— Ха-ха-ха! — искренне и звонко рассмеялась она, — А ты смелый, молодой виг, самого Сатаны не боишься. Но что ты скажешь на счёт моей собаки? Для Льялла догнать и убить оленя ничуть не труднее чем справиться с пройдохой вроде тебя!

Я внимательно посмотрел на пса. Действительно, это был не волкодав, как мне показалось ранее, а дирхаунд, оленья борзая. Огромный лохматый кобель, в холке под восемьдесят сантиметров и весом явно более сотни фунтов был хотя не первой молодости, но и до старческой дряхлости ему было ещё далеко.

— Если честно, мне бы очень не хотелось бы убивать столь замечательного пса, — ответил я с улыбкой после небольшой паузы, — он мне нравится.

Пёс, до этого с любопытством прислушивавшийся к нашему разговору, с глубоким вздохом положил голову на лапы. Он не чувствовал во мне ни страха ни агрессии. И, я могу в этом поклясться, прекрасно понимал, что пистолеты и кинжал у меня на поясе висят не только для красоты.

— И всё же, — продолжила разговор красотка, — зачем ты сейчас явился сюда?

— Во-первых — чтобы представиться. О тебе я и так наслышан, Эйли МакГрегор, как и об твоей невесёлой истории, — ответил я согласно заранее намеченному плану на разговор, но затем неожиданно Остапа понесло: — меня же самого на равнине зовут Дэвид Бэлфур, в горах — Мартин Стюарт, а в далёких заморских землях звали Максим Хван. Я есть душа самоубийцы, непонятно каким образом попавшая вместо заслуженного места в аду в тело этого несчастного юноши, и намеренная как возможно более затруднить его и без того весьма нелёгкую жизнь.

Вот блин, кто ж меня за язык дёргает? Я ведь просто хотел немного весело потрепаться, а вовсе не выворачивать здесь свою душу наизнанку. Но собеседница, как это не удивительно, всё ещё не смотрит на меня как на скорбного умом. Наоборот, в её взгляде отчётливо читается... надежда? Обдумывая эту странную реакцию на мой дурацкий спич, я немного подзавис.

— Ты сказал "во-первых", — наконец прервала она затянувшуюся паузу, — значит ли это, что будет и во-вторых?

— Конечно будет, — отмер я, — кроме всего прочего я глубоко в душе рыцарь без страха и упрёка, который просто не может спокойно пройти мимо красивой женщины в нелёгком положении. Или же, если ты предпочитаешь другой вариант, не сможет не присоединиться к оргиям красивой ведьмочки, если уж ему подвернулась подобная возможность. А может я даже волшебник, который исполнит твои сокровенные желания...

Эйли, не став дослушивать мою речь, ловко спрыгнула с высокого камня, на котором сидела во время нашей беседы. При этом юбки её взлетели гораздо выше чем дозволяли местные приличия, настолько высоко, что я воочию убедился — нижнее бельё у женщин здесь носить не принято. Быстрым шагом подойдя ко мне, она обошла вокруг на расстоянии шага, не отрывая пристального взгляда от моего лица.

— Я не знаю кто ты на самом деле, человек или даже посланник дьявола, но мне определённо по душе твои дерзкие речи, — наконец остановившись прямо передо мной и в упор глядя в глаза, сказала она.

Глаза её лихорадочно горели на побледневшем от душевного волнения лице, а многочисленные мелкие веснушки стали ещё заметнее. Было очевидно, что она о многом хочет меня расспросить, но пока вопросы ещё не оформились у неё в голове я не стал медлить, благо наши лица разделяло не более двадцати сантиметров. И не прогадал — первоначальное ошеломление от моего напористого поцелуя сменилось у неё естественными реакциями тела практически без задержки.

Уже потом, после внезапно случившегося пира плотской любви, мы лежали на мягком мху у подножия круглого валуна и Эйли, рисуя пальцем узоры на моей груди, неуверенно спросила:

— Так ты поможешь мне отомстить за мужа?

И я уверенно ответил, хотя сам слабо понимал о чём идёт речь:

— Конечно. Думаю, что мы в этой жизни встретились не просто так.

XXVI.

Было уже около половины августа, и стояла прекрасная, теплая погода, обещавшая ранний и обильный урожай. Как я говорил уже, не прошло и месяца с начала нашей остановки, а мы уже готовы были продолжать путь. Лежал он теперь прямиком в Глазго, один из крупнейших городов Шотландии, с населением более двухсот тысяч человек. Нам же нужен был всего один из них, да ещё отделение Королевского Шотландского Банка, которое выплачивало премии за пойманных преступников, но о последнем знал пока лишь я. Кроме того, в связи с последними изменениями в планах, мне вдруг таки понадобилось поместье Шос в личном владении и поэтому надо было срочно посетить поверенного Бэлфуров, чтобы заявить свои права на отцовское наследство и прищучить дядюшку. Но до этого нам предстояло ещё каким-то образом пересечь охраняемую границу между Хайлендом и Лоулендом, преодолев пограничную реку Форт.

— Главный принцип в военном деле, — говорил Алан, — идти туда, где вас менее всего ожидают. Форт затрудняет нас. Вы же знаете поговорку: "Форт — узда для дикого горца". Итак, если мы будем пытаться обойти истоки реки и спуститься у Киппена или Бальфрона, то там именно нас с Дэвидом и будут стараться поймать. Но если мы прямо пойдем на старый мост в Стерлинге, то, даю вам слово, нас наверняка пропустят не останавливая.

Следуя этому плану, мы в первую же ночь дошли до дома МакЛарена в Стратэйре, родственника Дункана, где и переночевали 21 августа. Оттуда мы снова с наступлением ночи сделали следующий легкий переход. 22-го мы, в кустах вереска, на склоне холма в Уэм-Вар, в виду стада оленей, безмятежно проспали счастливейшие десять часов на чудном, ярком солнце и на такой сухой почве, какой я никогда не видел в Шотландии. Единственным недовольным в нашей компании остался пёс Эйли, которому не дали поохотиться. В следующую ночь мы дошли до Аллан-Уотера и, спустившись вдоль его берега, увидели внизу перед собой всю равнину Стерлинга, плоскую, как блин; посередине на холме расположен был сам город с замком, а лунный свет играл в плавных излучинах Форта.

— Теперь, — сказал мне Алан, — не знаю, рад ли ты этому, ты снова на своей родине. Мы уже перешли границу Хайлэнда, а если нам теперь удастся перебраться через эту извилистую реку, мы сможем бросить шапки в воздух в ознаменование удачно сделанного дела.

На Аллан-Уотере, близко к месту, где он впадает в Форт, мы увидели небольшой песчаный островок, заросший репейником, белокопытником и другими низкорослыми растениями, которые могли бы прикрыть нас, если мы ляжем на землю. Здесь-то мы и расположились лагерем, совсем в виду Стирлингского замка, откуда слышался барабанный бой, так как близ него маршировала часть гарнизона. В поле на берегу реки весь день работали косари, и мы слышали лязг камней о косы, голоса и даже отдельные слова разговаривавших. Нам же большее время нужно было лежать, прижавшись к земле, и молчать. Но песок на островке был прогрет солнцем, зеленая трава защищала наши головы, пища и вода были у нас в изобилии, и, в довершение всего, мы имели приятную компанию в лице Эйли с её псом. Правда последний бессовестно залез в заросли и проспал там весь день, только изредка спускаясь к реке чтобы шумно полакать воды.

Как только косари кончили свою работу, в начале сумерек, мы перешли вброд на берег и направились к Стирлингскому мосту вдоль рвов, пересекавших поля.

Мост находился вблизи холма, на котором возвышался замок: это был старый, высокий, узкий каменный мост с башенками. Можно себе представить, с каким интересом я смотрел на него, хотя бы потому, что это довольно известное в шотландской истории место. Одиннадцатого сентября 1297 года здесь произошла знаменитая битва между повстанцами Уиллема Уоллеса и английскими войсками. Уоллес тогда победил превышавшего по численности врага, став символом независимости Шотландии и замедлив её окончательное завоевание Англией ещё на целых два века. Правда, бывший тогда здесь деревянный мост давно заменили каменным, но я с любопытством осматривал его мало изменившиеся с той поры окрестности.

Месяц ещё не взошел, когда мы пришли сюда; немногочисленные огни светились вдоль фасада крепости, а ниже виднелись немногие освещенные окна в самом городе. Но все было совершенно спокойно, и казалось, у прохода не было стражи.

Я стоял за то, чтобы тотчас же отправиться через мост, но Алан был осторожнее.

— Как будто всё спокойно, — сказал он, — но мы всё-таки немного ещё полежим здесь во рву и посмотрим.

Так мы лежали около четверти часа, то молча, то перешептываясь и не слыша ничего, кроме лёгкого плеска воды над устоями моста. Наконец мне это надоело.

— Послушай, Алан, — сказал я шёпотом, — почему бы нам не послать на разведку Эйли с её пёсиком? Её ведь не объявляли в розыск.

— В самом деле, — обрадовалась Эйли, которой уже тоже надоело мёрзнуть здесь. — Если там будет караул, я попытаюсь дать вам знать, сколько их.

— Ладно, — согласился Алан, — если что, жди нас в Стерлинге, на большом постоялом дворе, что не выходе из города в сторону Эдинбурга.

Стук её шагов по брусчатке вскоре затих вдали.

— Она, наверное, уже прошла, — шепнул я.

— Нет, — ответил Алан, — её шаги все ещё глухо звучат по мосту.

В эту минуту послышался грубый голос:

— Кто идет?

И мы услышали, как приклад ружья загремел о камни. Я сначала подумал, что часовой раньше спал и что если бы мы попытались прокрасться, то прошли бы незамеченными. Но теперь он проснулся, и случай был упущен. Но всё было ещё хуже.

— А чего это вас здесь так много? — услышали мы громкий голос Эйли, — уж не меня ли вы встречаете всем десятком?

— Может и тебя, — хохотнул в ответ какой-то из солдат, — вот мы сейчас сменимся со стражи и пойдём в таверну греться. Пойдёшь с нами?

— Нет, не могу, — с отлично разыгранным разочарованием сказала Эйли, — мне завтра с утра пораньше надо быть на рынке в Стерлинге, хочу собаку продать.

Затем говорившие стали говорить тише, и звуки речи стали неразборчивы, а ещё позже всё стихло, видимо наша спутница перешла мост.

— Этот путь нам не подходит, — сказал Алан, — нам никак не удастся пройти через такое количество солдат, Дэвид.

— Постой, Алан, — отвечал я, — раз у них сейчас смена караула, скоро их станет меньше. Можно будет попробовать прорваться силой.

— Нет, не получится, — разочарованно произнёс он, — их всё равно слишком много и мы не знаем сколько в случае тревоги набежит ещё.

И, не прибавив больше ни слова, он пополз прочь через поля. Немного далее, когда мы были вне поля зрения часовых, Алан поднялся и пошел по дороге, направляющейся к востоку. Я не понял, зачем он это делает, но поверил своей идее, что у него есть запасной план. Когда же мы протопали пару километров вдоль реки, решил окончательно в этом убедиться.

— И что теперь будем делать? — спросил я.

— Ну, — отвечал Алан, — чего же ты хочешь? Они не такие дураки, какими я считал их. Нам все ещё остается перейти через Форт, Дэвид... Проклятие дождям, питавшим его, и холмам, между которыми он течет!

— А зачем мы идем к востоку? — спросил я.

— О, просто на удачу! — сказал он. — Если мы не можем перейти реку, то надо посмотреть, не переправимся ли мы через залив.

— На реке есть мост, а в заливе его нет, — сказал я.

— Конечно, есть мост, — сказал Алан, — но какой от него прок, если он охраняется?

— Но, — сказал я, — реку можно переплыть.

— Можно тем, кто это умеет, — отвечал он, — но я не слышал, чтобы кто-нибудь из нас с тобой был очень искусен в этом деле. Что касается меня, то я плаваю, как камень.

— Я не могу сравниться с вами в умении возражать, Алан, — сказал я, — но мне кажется, что мы худое меняем на ещё худшее. Если трудно переплыть реку, то, очевидно, ещё труднее переплыть залив.

— Но ведь существуют лодки, если не ошибаюсь, — сказал Алан.

— Да, но лодку ещё надо достать! — сказал я. — Но вот что всего важнее: если вы перейдете мост, то мост ничего никому не расскажет. Но если вы переплывете залив и лодка окажется не на той стороне — сразу все поймут, что кто-то должен был переплыть на ней, — начнётся переполох во всей округе.

— Полно тебе сомневаться! — гаркнул Алан. — Если я сотворю лодку, я создам и лодочника, чтобы было кому отвезти её назад! Итак, не приставай ко мне больше с глупостями, а знай себе шагай — это все, что от тебя теперь требуется, — и предоставь мистеру Алану думать за тебя тоже.

Я усмехнулся во тьме, но промолчал.

Таким образом, мы всю ночь шли по северной части равнины у подножия высоких Охиллских гор, мимо домов Аллоа, Клэкманнана и Кулросса, которые мы обошли стороной. В десять часов утра, проголодавшиеся и усталые, мы добрались до маленького поселка Лаймкилис. Это местечко расположено близко к берегу залива, на другой стороне которого виден город Куинзферри. Над поселками, городом, деревнями и фермами поднимался дымок. Жатва была окончена; два корабля стояли на якоре; взад и вперед по заливу плавали лодки. Все это представляло для меня очень приятное зрелище, и я не мог вдоволь налюбоваться на эти веселые, зеленые, возделанные холмы и на людей, работающих в полях и на море.

В Лаймкилисе мы зашли на небольшой постоялый двор — мы узнали его по шесту над дверью — и купили бутылку вина, окорок, хлеба и сыра у довольно пригожей девушки, по-видимому здешней служанки. Мы сложили все в узелок, думая присесть и подкрепиться в небольшом лесу на берегу моря, который виднелся впереди на расстоянии трети версты, заодно осматривая окрестности. Пока мы шли, я продолжал смотреть на ту сторону залива и думать о своём, не замечая, что Алан тоже стал очень задумчивым. Наконец он резко остановился.

— Обратил ты внимание на девушку, у которой мы купили всё это? — спросил он, похлопывая по котомке с провизией.

— Конечно, — сказал я, — это была довольно хорошенькая девушка, так что на неё просто не возможно было бы не обратить внимания.

— Ты так думаешь?! — воскликнул он. — Поздравляю, Дэвид, это хорошая новость.

— Отчего же? — спросил я с удивлением. — Ты решил за ней приударить? И нет, не смотри на меня так, мне и Эйли вполне хватает.

— Ну, — сказал Алан, кинув на меня плутоватый взгляд, — я надеюсь, что это, так или иначе, добудет нам нужную лодку.

— Думать наоборот было бы ещё вернее, — сказал я.

— Это ты так думаешь, — ответил Алан. — Мне не нужно, чтобы она влюбилась в тебя, а нужно, чтобы она пожалела тебя, Дэвид, а для этого нет надобности находить тебя красавцем. Покажись! — Он осмотрел меня с любопытством. — Мне бы конечно хотелось, чтобы ты был немного бледнее, а не таким загоревшим, но в остальном ты отлично годишься для моей цели: у тебя настоящий вид висельника, или волчонка, угодившего в капкан, знаешь ли. Марш направо кругом и прямо к постоялому двору за нашей лодкой!