Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну, если он драться не будет. А то шиш я ему что покажу, так и знайте!
— Карась...
— А можете меня по имени называть, а то как его — так Топа, а как меня — так Карась?
— А как? Вчера Топа представился, а ты молчал, как... рыба.
— Горькун я. Только Горем не называйте, особенно луковым.
— Гошей можно?
— Можно! Гож — он везде гож. А дядьку звать Гордей Бровастый. В деревне еще один Гордей есть, но тот Гордей Дубина. Как есть дубина стоеросовая! Взамен ума куча дерьма. А дядька умный, и много чего может. Вы его тоже инициируете?
— Не всех сразу, — говорю. — После инициации человек с декаду себя плохо помнит, со стихией сживается.
— Да уж, пока погодим, — в развалины зашел кузнец. — Я вашу защиту малость изменил, чтоб она своих впускала-выпускала, а то уже день на исходе, а вы все спите. А есть-то охота.
Однако, вот такой неинициированный самородок. Везет мне на интересных людей, это точно.
— Я в деревне был, — продолжил кузнец. — Ну, что могу сказать — была деревня. А теперь ее нет. Может, кто и спасся, но только навряд. Ни людей, ни скотины, даже пчелы в ульях исчезли, — Гордей развел руками. — Вот, немного меда набрал, но что-то есть его не хочется. Какой-то он...
— Неправильный, — подсказала я.
— Да.
Вот так, никого я там не спасла. Тварей было больше, может быть, намного больше, чем пятеро. Надо было оставаться около деревни и защищать ее. Впрочем, тогда бы погибли кузнец с подмастерьем и чудный парень Топка Кобеня. Неравноценный размен...
— Ладно, — говорю. — Дайте попить, да я еще поохочусь. А вы подержите защиту, чтоб, если какую тварь пропущу, она вас не слопала. Потом разберемся с едой, есть у меня подходящий глиф для синтеза. Дождитесь меня только. Ладно?
— Конечно, вэль Хюльда, — кивнул Гордей. — Поодиночке и волки не бродят, а люди — и подавно. Мы вас не бросим.
Я поправила канал от своего источника на Топке, сняла и отдала безрукавку Гордею, кивнула нахмурившемуся Гоше — и поднялась в воздух. Сверху виднее. День заметно клонился к вечеру, снег частично растаял, и дорога превратилась в липкую ленту для ловли путников, не говоря о телегах. Я-то над ней левитирую, а Гордей пехом шел. Вон, местами хорошо заметные следы, там, где снег не дотаял. Только его, других нет. В деревню, из деревни... а вот и она. Спускаться и разглядывать побоище у меня нет ни времени, ни желания, я отмечаю разваленные дома и сараи, разметанную крышу, кровь на снегу и поднимаюсь выше, причувствуясь к эфирным возмущениям. Ага! Есть. Включаю "зеркальное" состояние, и меня резко влечет к тварям. Да, вот они! Из глубины души рвется темная радость — я хочу, просто жажду выпить их жизни, и тут вспоминаю один из критериев человечности. Нет, ребята, это не мое состояние — ваше, а я буду уничтожать без малейшего озверения, просто потому, что вас здесь быть не должно, ни в каком виде и никогда. Сбрасываю отзеркаливание, заключаю смех в оболочку разрушения, а получившееся — в приманку живой и такой манящей силы, и осыпаю тварей подарками. И в небо! Уши привычно закладывает, из открытого рта разлетаются слюни. Так, спуститься, добить... Уф! Снова поднимаюсь, осматриваюсь и причувствуюсь. А потом еще раз. Вроде, все, кончились твари. Пока что. Если какие-то и есть, то очень далеко. Надеюсь.
Возвращаюсь к развалинам кузницы. Там все спокойно, никаких ужасов и близко не подходило.
— Еще семь мелких. Всех ликвидировала.
— Почему мелких? — спрашивает Топка.
— Потому что с крупными хищниками я так просто бы не разобралась. А эти мелкие и глупые, им бы только жрать. Вот я и покормила, — улыбаюсь.
— А покажите, как вы этот корм делаете! — просит юный маг.
— Да показать-то можно, — соглашаюсь. — Рунную магию изучал?
— Ну, немного, — с сомнением тянет Топа.
— А изначальную, которая магия состояний?
— Кобеня! — одергивает его Гордей. — Это тебе пока выше головы, понял?
И протягивает мне безрукавку.
— Ну, почему выше головы? — не соглашается Топа. — Вот тетя Хюльда меня будет учить, а я — Кара... э... Гожа.
— Так ты у нас теперь Гож? — оборачивается к подмастерью кузнец. — И на что тебя гожим признали?
— Учиться магии! — с затаенной гордостью произносит подмастерье.
— Учиться — оно, конечно, хорошо, — вздыхает Гордей и поднимает на меня глаза, я как раз подпоясалась. — А вы только голышом можете свою магию творить?
— Нет, — отвечаю я. — А что?
— А то, что если это чудо начнет тут, размахивая мудями, летать, то много народу сгибнет зазря, — на полном серьезе говорит Гордей.
— Это почему же?
— Со смеху!
Конец первой части второй книги Хюльды. (В этой книге планируется еще две части).
Часть II. Построить дом, вырастить дерево...
Глава I. Эти загадочные "свои".
— Да ладно, тетя Хюльда, мы тебя в обиду не дадим, — Гордей уже не в первый раз называет меня тетей, хоть я и выгляжу младше его.
Наверно, чтобы не употреблять "вэль". Не спорю, кому понравится указание на то, что собеседник может диктовать тебе свою волю. Но этого-то я как раз и не могу: мало того, что способностей к внушению чуть меньше, чем никаких, так меня сегодня и в отделении Конторы послали — далеко и надолго.
Вчера уже в сумерках мы вышли к Мшане, то ли расползшемуся на несколько километров поселку, то ли неопрятному городку, выросшему вдоль разработок местного бумажного сырья. Мох — длинный, мохнатый, сочащийся слизистым соком — вычерпывали из болота зубастыми ковшами два простейших, но огромных, как карьерные экскаваторы, голема, и грузили на подвесные тележки, нескончаемым потоком идущие в крытую галерею цеха. Промывка — отжим — измельчение — отбеливание — литье и вальцовка. Дальнейшая обработка хранится втайне от непосвященных, а на выходе имеем плотные листы с ощутимой фактурой, от бурого до снежно-белого цвета, очень прочные и не гниющие даже в помойке.
Стоит ли говорить, что с местной газеткой в туалет не ходят? Не только потому, что ею можно, при сноровке, и зарезать кого-нибудь, сколько по причине дороговизны. Оно и хорошо, и плохо. С одной стороны, всякой дряни не печатают, хотя "книжки для народа" у нас есть, но до порнухи и боевичков в Империи пока не додумались. В ходу бессмертный кирпич "Тысяча бытовых заклинаний", сказки, легенды и сильно откорректированные хроники, ну, и любовно-исторические романы, конечно. Рыцарские романы, за неимением рыцарей, отсутствуют как класс, а "про магов" — это, сами понимаете, уже совсем не то. Но, вот, с другой стороны, не очень-то народ к знаниям тянется. При бесплатном начальном образовании почти половина населения неграмотна. Обидно!
Хотя, вон, не успели в город войти, как Гордей тут же у знакомого газетку спер, узнать, "что в мире творится". Дядька стоял на площадке между големами и, должно быть, следил за их работой. Кузнец подошел, поздоровался с ним и выхватил газетный листок, тот и рта раскрыть не успел, как остался с пустыми руками.
А Гордей еще поиздевался:
— Чего не понятно? Работаешь — так работай, дома будешь читать.
— Да, еть тебя, дылду лохматую, тут такие дела, что дым в полнеба и земля трясется, а острова чуть под воду не ушли. Ты, в своей деревне...
— Больше тебя знаю. И что труполюбы в Бездну калитку открыли и все в нее сгинули, и что тварей оттуда к нам напустили — мы, вон, только благодаря Топке да тете Хюльде отбились. Топа, просвети городского, какие они, эти твари, а я пожрать принесу. Как откуда — твой обед заберу, скажу — Комар животом скорбит, под кустик пошел, я за него обедаю.
Механик подскочил и попробовал вырвать газету, но кузнец поднял ее над головой и помахал, как веером.
— Пляши, Комар, мы тебе сейчас такого расскажем! Никто пока что не знает! Только мы. И ты будешь. И, самое расчудесное — все правда! Вот тетя Хюльда не даст соврать. Она — маг, ага, боевой. Ты не смотри, что мелкая и зеленая, она тварей как ветошь рвала! Ну-у, не руками, конечно...
Механик, не долго думая, зарядил приятелю под дых, в касание, не всерьез, и тот так же картинно схватился за живот и продекламировал:
— А! О! Мой лучший друг! О, как ты мог предать меня, содеяв злое дело? Я ухожу...
— Погодите, — останавливаю паясничество. — Потом подеретесь, когда все срочное спихнем. Ты мне говорил, тут можно связаться с Конторой.
Еще как можно, мне ли не знать. Бумага — такое стратегическое сырье, которым реально взрывать не то, что страны — целые континенты, вопрос лишь в том, в чьи руки она попадет, что тот на ней напишет и кому адресует. А если не писать, а печатать, то это может выйти вообще оружие массового поражения мозгов. Так что строгий учет и контроль: что именно продано, кому, какого и сколько. И чтобы тут чего-то вроде нашего первого отдела не было? Да не смешите!
Темяш Комар взялся меня отвести, с условием, что Гордей вместо него за големами последит. Я осмотрела себя, пригладила волосы, проверила непрозрачность энергетической одежки, и мы двинули вокруг сада с песня... то есть, вокруг цехов с механиком. Комар явно показывал всем, что он — не просто болтун, у него вон какие источники сплетен! Ой, информации, конечно. А выглядела я так, что сразу понятно — не кто-то там погулять вышел, а самый настоящий маг. Сделав защитный "кокон" непрозрачным, я не побеспокоилась о том, чтобы как-то его украсить, и теперь он делал меня в полном смысле слова белой и пушистой, ну, белой — потому что отражал и рассеивал свет, а "пушистой" — это я излишнюю упругость убрала, так что теперь меня было очень приятно касаться. Сама минут пять гладила собственную коленку, земных кошек вспоминала. Все-таки, эфирные поля можно сделать гораздо интереснее реальных материалов. В общем, представьте этакий белый комбинезон, с зазором в сантиметр следующий контурам тела, не выделяя сапоги и перчатки, открывающий только лицо, и то не всегда. И мою зеленую и раскосую рожу, торчащую из него. Местных таких точно нету.
Отделение Конторы представляло собой донельзя противную тетку-менталиста неопределенного возраста, сидящую в тесной комнатенке со стеллажами вдоль всех четырех стен (как только на потолок не прикрутили). Когда нам разрешили войти, эта швабра мучила чей-то личный кристалл, и я заранее пожалела мага, которого он идентифицировал. С таким обращением испортить данные — раз плюнуть, а человек неприятностей огребет.
— Слушаю вас, — и ни здрассте, ни представиться, у нас в лаборатории даже голем себя культурней ведет.
— Нужна связь с центральным отделением, — раз вы так, то и я рассусоливать не буду.
— Говорите, я с ним связана.
— А что, нормального переговорника нет?
— Я сказала — говорите. Кому надо, тот все услышит.
— А кому надо?
— Вы что, человеческого языка не понимаете? Вам по-орочьи сказать?
Тетка явно нарывается, по тону понятно, но к словам не придерешься, да и устраивать дуэль с менталистом — это смешно и нелепо. Разве что на анекдотах, кто первый заржет. Там она имеет против меня шансы, а то, о чем вы сейчас подумали, не сработает: невозможно овладеть сознанием того, у кого автоматически включается бредогенератор. Не было бы его — ситуация стала бы прямо противоположной.
— Не надо, — говорю. — По-орочьи, тем более, что диалектов в нем несколько десятков, и не факт, что вы все их знаете.
— Излагайте на любом, там разберутся.
— Когда, — спрашиваю. — Разберутся?
— Когда надо.
Ну, что с ней сделаешь? Плюнула и рассказала все, начиная с моего появления в деревне, а откуда — ее не касается. Мало того, указала, чем тварей уничтожать, а чем — не стоит и пытаться. Сообщила о гибели деревни. На протяжении всего рассказа менталистка сидела с презрительно поджатыми губами, а когда дошло до того, что стало с деревней, так вообще скривилась, как от кислятины.
— Это все?
— В целом — да. Что собираетесь предпринимать?
— Все необходимые меры.
— А именно?
— Это вне вашей компетенции, вэль Хюльда!
Надо же, она все-таки узнала, с кем говорит. Какой прогресс!
— И все же... Возможно, я смогу вам помочь.
— Мы в вашей помощи не нуждаемся.
— А Мшана?
— Мшана, поверьте мне, тоже.
И меня выставили за дверь.
Вот после этого-то Гордей и сказал, что меня в обиду не даст. Кому? Да никому! А Топка с Гошей усиленно закивали головами, потому что за обеденным столом не очень-то поболтаешь, особенно после суток голодного ходу. Ели так, что треск за ушами стоял. А Гордей, уже наевшийся и ублаготворенный, грыз свиной хрящик и ждал, когда принесут пирожки с вареньем. Что обойдется без них — можно и не надеяться, здесь традиция такая, булочно-пироговая. Хлеб едят помногу и во всех видах, даже на первое. Один из шедевров местного кулинарного искусства — мучная похлебка в хлебном горшочке. Кормила нас полная женщина с добрым лицом и наивным взглядом, вся такая милая и уютная, что у меня даже не возникло вопроса, чего в ней нашел наш кузнец. Есть люди, вокруг которых всегда тепло и светло, даже в зимнюю полночь.
— Меня послали, — жалуюсь. — Лесом. Я-то не в обиде, но эти люди не знают, с чем связались. Даже те, которые в Конторе. Твари, с которыми мы четверо недавно схлестнулись, намного устойчивей к магии, нежели те, что идут из-за Гребня. Эти могут останавливать свое разрушение и обращать его вспять. Собственно, и мир, из которого они к нам явились, характеризуется остановленным разрушением. Там все гниет, но не может сгнить, умирает, но никак не умрет. Довелось заглянуть.
— Паршивое, должно быть, местечко, — вставил свое веское слово Топа. — Не представляю, как это — гнить многие годы.
— Не годы, — уточняю. — Десятки тысячелетий, а, может, эоны.
— Правда, что ль? Это тебя, значит, могут хоть всего в лепешку раздавить, но если ты из этого мира — то будешь страдать каждым куском плоти... тысячи лет? Теперь понимаю, почему они дуром лезут под заклинания. Умереть хотят.
— Не думаю, — говорю. — Они привыкли; гниение, разложение, боль — их образ жизни, он там нормален. К тому же, сюда они попадают в астральной форме, без плотных тел, тела наращивают из наших страхов. Бояться — значит, давать им дополнительные силы.
— А не бояться — погибнуть.
— Ну, не обязательно. Ты когда-нибудь пробовал до конца пережить страх?
— Конечно, второй курс, медитативная практика.
— Нет, я не об этом. Вы же конкретные страхи изживали, да?
— Да. "Нельзя двигаться вперед со старыми гирями в заплечном мешке".
— Так я не об этом. Я о страхе, как о состоянии. Если лишить его образов, отделить от причин, которые его вызывают, что мы получим?
— Изначальное состояние страха.
— Вот и попробуй пережить его до конца, сделай, так сказать, сухую возгонку. Алхимию помнишь?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |