— Теперь я вижу, что не врешь! Знаешь это как говорят ученые-греки, интуитивно, нутром чуешь правду говорят или нет!
Димка вздохнул, посмотрел на небо, солнце уже перешло зенит, но до заката еще было прилично, а чувство усталости и голода усиливалось. Хотелось хотя бы шашлыка в кетчупе из ананасов, томатов, манго , или...
— А знаешь! Искусство соврать, да так чтобы тебе поверили, пожалуй самое важное для выживания! А тем более для успеха!
Эномай покачал головой:
— Может с точки зрения эгоистической ты и прав, но я как раз хотел и за то сражался, чтобы всегда побеждая правда.
Димка удивился:
— А ты говоришь не как раб из каменоломен, и где умных выражений нахватался, может тоже сын патриция?
Эномай резко тряхнул головой:
— Да нет! Я сын и внук рабов, как это ни странно! Просто когда я был маленьким, то прислуживал во храме, там были греки-жрецы, они научили меня грамоте и я от них много нахватался. Даже таблицу умножения знаю, как говорили у мена талант. И мог бы пойти далеко.
Димка подколол:
— Самый легкий путь на кривую дорого, что ведет к прямо к эшафоту с тяжелым топором!
Почему ты дальше не учился?
Эномай тяжело вздохнул:
— Я раб! Хозяин меня забрал из храма и отправил, хотя я был еще мал на строительство дороги. Там я едва не умер, несколько раз падая в обморок, от усталости помогая взрослым невольникам перетаскивать плитку и камни. Потом когда дорогу достроили, меня решили продать на галеры. Выставили на аукцион, тут я и неожиданно встретился со Спартаком.
Димка перебил:
— Ну прямо как в кино! Внезапная встреча!
Эномай переспросил:
— А что такое кино?
Димка хотел потереть лоб, но веревки мешали:
— Это когда ты видишь красочные картины вроде как во сне! Только в отличие от сна, когда там грезишь, черт знает чем, в кино видишь картины которые тебе хочет показать хозяин.
Эномай поморщился:
— Смотреть то, что хочет показать хозяин, о пусть спасут от этого Боги! Лучше видеть, то что сам хочешь!
Димка согласился:
— Конечно лучше, но не всегда бывает, то к чему стремишься. Вот мне лично меньше всего хотелось быть рабом.
Эномай кивнул:
— А я и сам сначала не понимал, чего хотел! Мне было плохо, но иной жизни не знал, хотя служа в храме поумнел. Так вот Спартак тогда уже был свободным и достаточно богатым. Он бросил мне яблоко, я поймал его на лету. Тогда будущий вождь восстания объявил:
— Я покупаю мальчика, он станет доблестным гладиатором. И надеюсь прославится, как в свое время прославился Спартак.
Димка заметил:
— Да! Это тоже спорное счастье, не очень велика шансы выжить на арене!
Эномай возразил:
— Но в этот миг возликовал всей душой. Думал, что смогу выйти из состояния постоянной боли и унижения. Попал в школу, где занимались мальчишки вроде меня. Тренировки зверские, от ударов деревянных мечей и копий, живого места на теле не было. Потом провел свой первый и единственный бой в цирке...
Димка перебил:
— Но ведь тогда, еще маленькие были!
Эномай надулся:
— Для мужчины нет понятия, большой или маленький! Решили испытать в поединке с другим, таким же полуобученным мальчишкой. Так на разминке перед серьезным боями чемпионов. Драку помню смутно, словно был тогда сильно пьян. Меня ранили пару раз в грудь один раз , я ранил в ответил. Но короче говоря победил, хотя и истекал кровью. Зал кричит добей, повернули пальцы вниз, и рука сама дернулась перерезав горло. Все было в кровавой дымке, чувствую что падаю сам. Потом словно раскаленной иглой прожгло до затылка, прижгли босую пятку левой ноги. Я открыл глаза и меня выволоки. Бросили в чулан, и даже воды не дали. Три дня и три ночи был в Гадесе между жизнью и смертью, Но сумел выкарабкаться, дополз до двери, оттолкнул. Мне дали попить, поесть, положили на солому. Я парень крепкий, быстро все зажило, пока залечивал раны Спартак восстал и с горсточкой гладиаторов скрылся. Конечно сразу же бежал, и ориентируясь на народную молву настиг его отряд уже на Везувии. Там было еще несколько мальчишек, нас определили в разведку. Так начался к сожалению недолгий период настоящей жизни!
Эномай замолчал. Димка тоже пока не спешил задавать вопросы. Усталость становилась все заметнее, ремень натирал грудь, голые ступни припекало. В опустевшем животе тоскливо пищало. Мальчишка подумал: а ведь он никогда даже мысленно не сочувствовал рабам, а теперь...
. ГЛАВА Љ 10
И снова внимание Жозефины перенеслось на командный пункт, там было просто "пульсарно".
Обжора-маршал, крутил лапками, словно подбитый вертолет пропеллером:
— Ну, чего вы пузыряетесь, пора засандалить полный фиг вам!
Едок-маршал выгибаясь(соски это могут) дугой, вяло попискивал, вроде сломанного будильника:
— А как же наши разведданные! Противник что-то готовит! Мы можем серьезно обгадиться!
Обжора-маршал Бу-бу провыл:
— А что у него есть?
Едок-маршал шепнули выпустив искорки из своего пуза:
— Фекалиопространственный нагнетатель! Я слышал о этом от лазутчиков и внедренных в принцесс-пространство мондавошек.
Бу-бу простонал:
— Ого я начинаю тухнуть! А ведь подобное название Фекалиопространственный нагнетатель звучит, как придурковатый прикол!
Едок-маршал Би-би замигал рядами глаз, на животе:
— Вот мы скоро увидим, что за это прикол!
Перед Жозефиной выскочил не совсем типичный, именно двуместный Биоплан. Его пилоты, тоже из числа редкостей в этой брани: шоколадка и вафелька. Очень симпатичные милашки, рядов глаз у каждого целый четыре.
Они пропели:
— В жанре Брендон Ли, я пишу стихи! Ты поймешь что пишет каждый в миллионы лет! В каждой язве — гиперплазма! Бешеный прикол! Это все что я пою, не тратя лишних слов!
Жозефина показал язык, он был таким тонюсеньким, с ромбовидным концом. Ответила им:
— Стих мой не один! Конченый дебил! Надоело словоблудье, больше не проси! Лучше пуп драчи!
Двуместный Биоплан палит сразу из двенадцати поражающих орудий. Это ведь не просто мощь, даже вакууму больно и он стонет, как кашалот выброшенный в сточную канаву. Жозефина усмехнулась:
— Нагнала не мало веса, стала просто как принцесса!
Бандитка ушла по траектории восклицательного знака. Ей вспомнилось как в Звездных войнах джедаи, сражались с лазерами. Но вот почему не сделать звездолет, с принцесс-плазменными мечами. Что такое принцесс-плазма? Слово всплыло в голове Жозефины. Вообще-то принцесс— обозначает по латыни — первенствующий, значит это кое-какая разновидность материи... Надо у ученого-шизика спросить, он вроде специалист, по тем типам сущего, до которых даже фантасты не додумались.
Бандитка выкладывала виражи, но пока не отвечала, может ей даже стало жалко аннигилировать такую гламурную пару:
— Да ребята слабость — не всегда доброта, но доброта всегда слабость!
Шоколадки и вафелька засмеялись в ответ:
— И это ты добрая! Да у тебя аура ведьмы!
Жозефина печально кивнула, всем туловищем сардельки:
— Может я и ведьма, но поверьте, никто не любит Божье творения как Сатана! Что не верите?
Аппетитная пара заморгала глазками в виде отрицание:
— Да нет! Так не бывает и почему?
Жозефина ответила:
— Человек имеет в том сходство с Богом, что умеет творить и изобретать. В этом отношении у него есть по сравнению с Всевышним, во-первых, людей много и они все разные, во-вторых, человек закален жизненными трудностями и для него прогресс — это способ выживания и в третьих, лучшие из людей не бояться создавать себе сильных помощников для ускорения творческого процесса — например компьютеры! Ну, а Сатана как никто другой способен управлять и подчинять людей! И чем сильнее человечество, тем мощнее Люцифер!
Сидевшие двуместном биоплане ребята развесили уши слушая откровения бандитки. А та не долго думая: бах-бах и сбила их. Осколки от шоколадки и конфетки успели только пропеть, умирая:
— Родина нас зовет! В космос забросим лот!
Жозефина даже выбросила из своего чрева пару слезинок:
— Увы на войне приходится убивать и людей приятных во всех отношениях! Хотя нет в данном случае не людей!
Приторно-маршал Гав-гав также не дремала. Приготовленное сладкоперделками фекалиопространственные нагнетатели выстраивались в ряды. Они напоминали заварные пирожные, но только гораздо красивее. Такие богато украшенные цукатами, словно усыпанные драгоценностями, в виде немыслимых для человеческого воображения узоров.
На фоне подобной красоты, в космосе творилась трагикомедия, на фоне ежесекундно гибнущих съедобных индивидом.
Вот два флагманских линкора в конец "дободались", их стало плющить, гиперреакторы слишком уж разогнались, и начали все буквально сминать. А Жозефина видала, воспринимая и это, картину разом гибнущих десятков миллионов конфет и котлет.
Драже-паж совсем еще юный мальчик, впервые в подобной гиперплазменной катавасии. Он перебирает лапками и подпевает:
— Пускай на часть рвутся звездолеты,
Галактики сдурели словно шнапса напились!
Мы выроем и вакууме доты,
Клыки напрасно скалит — в звездах рысь!
Конфета виконтесса Си, предупреждает мальчишку:
— Выполнять наводку, через биосканер!
Драже-паж верещит:
— Наводка закончена, клемма прострочена!
Но вот когда каюты, залы, ячейки, коридоры стали сжиматься — это просто чудовищно. Даже свет сгустился, сладкоперделки забегали, две из них, столкнулись лбами, разом скисли залившись слезками. Виконтесса Си лупанула из кинезкваркового лучемета, импульсы прошили перегородку, кислород и азот разом запылали. Пламя при этом шипело змеёй, да еще поигрывало.
Драже-паж заелозил, поверхность флагманского линкора, этого гибрида, самолета— транспорта и мамонта разогревалась. Слезинки что скатились с животика драже упав свирепо зашипели.
Виконтесса наконец сообразила:
— Надо бежать!
Приторно-сладкий мальчик вместо ответа, бросился по неумолимо сужающимся коридорам. Это чем-то напоминало падающие костяшки домино, только еще и под дых спертый воздух молотит! Десяток сладкоперделок разам застряли в проходе, из капала пастила, и поднимался удушающий пар. Драже-паж совершенно растерялся, его ударила сжимающаяся перегородка. Виконтесса воскликнула в досаде:
— А ведь мне предлагали работу в тылу! Причем не фотонную! Ну какая я вакуумная дура, польстилась на звездную романтику.
Драже-пах вывел мораль:
— Романтика войне — отличается от сигаретного дыма, тем что последний отгоняет комаров, а первая привлекает мух!
Девушка-леденец уже наполовину раздавленная арматурой, рыдала, из под её обёртки торчали косички:
— Ну, до чего же корявая и не справедливая штука смерть! Она всегда приходит так рано, что...
Огонек прошелся по косичками, крошка леденец замолкла. Драже-паж, попробовал вскочить в спасательный кинезпространственный модуль( в виде гибрида лимона и утку), то него уже набилось столько леденцов и конфет, что машина не могла сдвинуться с места.
Драже дергая лапками запело:
— И вот на скамье подсудимых в потоках торнадо стою, и под гиперплазмой ранимой, дремучие бредни творю!
Воздух спрессовался настолько, что невозможно было произнести, даже звука. Затем стены стали сжимать корпус. Неописуемая боль под жгучим прессом, дичайший хруст всего сущего, ломка наркомана по сравнению с ней пустяков укус блохи на фоне плазменного реакторы!
А ведь так мучительно, страшно, умирали разом десятки и сотни миллионов личностей, каждый из которых во что-то верил, что-то любил, о чем-то мечтал! Да были у них мелкие, а порой и он мелкие грешки. Например генерал-интендант леденец Битум переживая сдавливание вспомнил, как он разрешил полукриминальным бизнесменам продавать в рабство представителей практические разумной расы. И конечно кое-что на этом поимел! А один раз даже прибег к заказному убийству. Да еще взорвал при этом ресторан, придурок киллер. Да бывают же такие мерзкие типы! И сами ничего не знают, и гвоздём кое-что ковыряют!
А в другом смятом ультра-линкоре: точно так же трагично погибали сотни миллионов котлет, сосисок, сарделек. И боль, и отчаяние были ничуть не меньшими. Например леди Дэбба, сосиска-фотомодель успела воскликнуть:
— Я не горюю о собственной гибели! Меня тревожит лишь то, что расплющенная стану выглядеть неаппетитно и мои поклонники меня проплюют!
Погибающий офицер-шницель уже не мог ответил, в столь варварски спёртой атмосфера, он лишь подумал:
— Ах какая женщина! Падая в бездну думает о возвышенном!
Потоки извергаемой боли стали тотальными, затем смятые в блин флагманские ультра-линкоры, рассыпались на биллионы кругленьки жемчужин. Тем в свою загорелись как спички, почти моментально рассыпавшись в коричневый порошок. Увы каким порой мелочным кажется исход великой трагедии!
Жозефина развернулась и направила свой Биоплан к космоматке:
— Нет лучше убить одного, чем прислуживать сотне!
Гипергенераторы в форме окороков уже вышли на боевую позицию, они лишь ждали сигнала.
Обжора-маршал присвистнул и лепетал:
А тот кто сердце имеет зайца,
Путь даже крылья и за спинную —
Льву вздрючить гриву и не пытайся,
В ловушке с дыркой — тебя закрою!
Едок-маршал оборвал, глупую песню:
— Не пора ли нанести удар! Уже и так улетучился не один миллион наших звездолётов! Сколько можно...
Обжора-маршал прервал:
— Столько сколько нужно! Вот и нанесем по неверным удар!
Тефтеля-паж зачирикал:
— Пора обратить противника в бегство! В комнате детства с нуждой по соседству, но обращал я небес акварель! Мне от планеты — крутое наследство, брата мечом с гиперплазмы прибей!
Оба маршала так дико загоготали, что даже робот обмочился гидроидным маслом. Лужица почти сразу же задымилась, казалось что и кибернетическая моча имеет душок или дух.
Обжора-маршал стукнул лапой по клавиатуре:
— Все хватит! Наносим сильнейший удар по противнику!
Едок-маршал поправил:
— Противник это слишком мягкий эпитет.
Бу-бу удивился:
— А как по твоему нужно кукарекать?
Едок завыл:
— Чернодырные гиперпрезервативы! Мы вас кинезпружинками обштопаем! Да так, что будет гопак!
Обжора-маршал прорычал:
— Повелеваю атаковать чернодырные, приторно-ублюдочные гиперпрезервативы! Крошка ку-ку!
Жозефина слыша подобное невольно содрогнулась: опять назревает что-то одиозно-ублюдочное! Или наоборот грандиозно-возвышенное, все в этом мире относительное и Бог не ангел и Дьявол не черт!
Бандитка видимо была довольна подобным афоризмом. Особенно когда бригантина в виде гибрида ласки и истребителя ИЛ-16 пошла на таран. Причем бросилась на аппетитный окорок. Такой от этого последовал взрыв.
Жозефина казалась насмотрелась на вспышки всех видов, это... Даже найти ассоциацию трудно, словно взвились огненные змейки с головами крокодилов. И при этом такая немыслимая музыка в голове...
Бандитка пропела:
— Скачет музыка, музыка, музыка,
Гиперплазменным скоком круша!
