"Нед. Перекресток судеб"

— Что за тоннели?

— Ты не знаешь — пожала плечами Далида — до конца никто не знает. Но вход есть.

— А чего молчала-то? — фыркнул Васаба, скаля белые зубы — я бы ушел туда, и все! А теперь что делать?

— Переговоры вести. Договариваться, чтобы не тронули слуг — жестко отрезала женщина — уйти, потом открыть ворота. Штурма с магами мы не выдержим.

— А если я уйду у них на глазах? К примеру — спрыгну со стены — вас не тронут?

— Тронут. После того, как мы перебили сотню, не меньше, солдат — нас повесят. Теперь мы мятежники. Впрочем, ты знаешь, мы и до штурма были мятежниками, если бы открыли ворота, выдали тебя — все равно хорошим бы это не закончилось. Жила с мятежником — значит мятежница. Тем более, что это нападение было не просто так устроено. Не переживай — ты не виноват. Наплевать. Уйдем к твоему другу. Мятежники — значит мятежники. Кстати, Шессель, откуда они взяли камнеметалки?

— С кораблей, госпожа, откуда же еще? Собрали из деталей — долго ли? Горшки же с 'небесным огнем' всегда есть в запасе каждого полка. Кстати — на складе гарнизона были — видимо оттуда и взяли. Что касается тоннелей — это риск. Плана тоннелей нет, неизвестно, куда они выводят.

— Куда ведут все — я не знаю, но куда выведет один тоннель — я знаю. Не переживайте, я вас выведу — усмехнулась Далида — я в свое время посылала туда добровольцев — за хорошие деньги. Так, на всякий случай. И сама там бывала...по молодости. У меня есть карта — не полная, но есть.

— Это хорошо — еле заметно, облегченно вздохнул начальник охраны — вот только дурные слухи ходят об этих тоннелях. Я, конечно, не верю всяким рассказам о живых мертвецах, призраках и всяком таком, но то, что там может водиться какая-нибудь пакость типа стай одичавших собак или еще чего похуже — это запросто. Да и разбойники — говорят Сура устраивает там свои склады. Как бы не нарваться на неприятности.

— А вы на что? Вы охранники, или дети малые? — скривилась Далида — мечи есть, броня есть — чего может устрашиться мужчина?! Только если женщину...

— Точно. Против такой как вы никакая броня не поможет — ухмыльнулся Шессель — а что со слугами? Мы не сможем их всех забрать с собой. А раненых куда?

— Оставляем. Идут только крепкие боеспособные мужчины. И женщины — если такие найдутся — нахмурилась Далида — остальные пусть тушат дом, и...молятся, чтобы их оставили в живых. Сейчас я попробую договориться с капитаном этих дерьмецов, чтобы выторговать нам отсрочку и успеть уйти. Как только уйдем — слуги откроют ворота. Ну а там уже — будь что будет. Дом восстановим, а деньги у меня есть, кое-где припрятаны. Это же не одно мое поместье, в конце концов. Заберу только свои драгоценности, их не так и много. Я никогда не была любительницей увеживать себя безделушками. Только мамины — они мне дороги как память. Отберите нужных людей, распорядитесь, чтобы каждый взял еды, питья — а я сейчас поговорю с командиром этих ослов!

— Слушаюсь, госпожа — кивнул Шессель, и с улыбкой добавил — вам бы отрядом наемников командовать, а не поместьями!

— Всегда жалела, что родилась не мужчиной, и что боги дали мне смазливую физиономию вкупе с соблазнительным телом — рассмеялась Далида, и лукаво посмотрев на Васабу, добавила — хотя...иногда это мне нравится. Все, по местам, парни!

Женщина хлопнула в ладоши, вздохнула, и прижавшись к зубцу на стене, чтобы не попасть под выстрел лучника, громко крикнула в сторону солдат, копошащихся на противоположной стороне площади:

— Эй, вы там — переговоры! Зовите командира, будем говорить!

* * *

— Это сухой тоннель канализации, он заложен с двух сторон — голос Далиды звучал гулко и громко в темноте подземелья — через сто шагов будет дверь. Вот там и начнутся настоящие подземелья — здешние так, ерунда, все равно что спуститься в домашний погреб.

Женщина уверенно зашагала вперед, держа в руке зажженный фонарь. Васаба, усмехнулся, шепнул несколько слов и над его плечом повис яркий светлячок магического фонаря. Далида округлила глаза и подняв светлые брови укоризненно сказала:

— Не знала, что ты маг! Почему никогда об этом ничего не говорил?

— Ну... я не хотел хвастаться — скромно пояснил Васаба, и женщина прыснула со смеху, хлопнув его по заду:

— Ну, уморил! Не хотел хвастаться! Да ты только и делал, что хвастался все дни и ночи, что мы с тобой были!

Васаба посмотрел на смеющуюся подругу и тоже хихикнул. Потом посерьезнел и вздохнул:

— Слабый из меня маг. Почти никакой. Но кое-что могу. А если бы у меня был заряженный магической силой амулет...

— Если бы — не считается. Но и это хорошо — Далида кивнула на 'светляка' — можно факел гасить, а то закоптит, как дичь на костре. Терпеть не могу запах факелов. Шессель, все прошли? Сколько человек?

— Сто сорок. Легкораненых я забрал с собой. Оставил только тех, кто не мог идти. Люк заперли — они его не вскроют. Ну а если и вскроют...нас тут уже не будет. Двадцать молодых женщин с нами — это кроме ста сорока бойцов. Пожелали уйти, боятся, что их будут насиловать.

— Хорошо. Уходим!

Женщина решительно зашагала вперед, подтолкнув Васабу, он пошел рядом с ней, прислушиваясь к звукам в тоннеле и держа наготове копье, готовое рассечь любого врага. Сейчас Васаба очень жалел, что Нед не успел заколдовать его копье, посадить туда демона. Раны саднили, перевязанные лекаркой, а с демонским копьем давно бы зажили. Впрочем — эти раны не мешали ему двигаться и никак не повлияли на боеспособность. Гигант был опаснее двух десятков солдат, и Далида, искоса наблюдая за тем, как он двигался, чувствовала, как кровь приливает к ее лону:

— Хорош, мерзавец! Может и вправду околдовал? Маг же! Ну не может же быть так, что я хочу его днем и ночью, как больная безумием матки! А может это любовь?

Далида слышала о так называемой любви, но как-то за двадцать три года жизни ей не пришлось испытать этого чувства. Ее выдали замуж в тринадцать лет, едва пришли первые крови. За блестящего офицера, на поверку оказавшегося настоящей пьянью, едва сумевшего лишить ее девственности, и захрапевшего рядом, воняя перегаром и потом из волосатых подмышек. После этого Далида решила, что любовь — это придумка досужих балладеров, а постельные удовольствия — никак на зависят от мужчин. Лучше уж женщина — чистенькая, пахнущая притираниями, благовониями и свежестью — как подруга Гира, исчезнувшая следом за 'мятежником' Недом в Черном городе. Перед тем, как поселиться под кровом 'бунтовщика', Гира пришла к Далиде, обняла и сладко поцеловав в губы, туманно сказала: 'Я ухожу к своему будущему. Но мы еще встретимся, и не раз. И тебя тоже ждет великое будущее. Все в твоих руках. Не упусти свой шанс!'

Далида долго думала — что бы значили ее слова, ведь Гира провидица, но так и не пришла ни к какому выводу. Слова пророчиц часто туманны, и лишь когда событие уже произошло, человек понимает — вот оно то, о чем его предупреждали. Только уже поздно...

Васабу она встретила в городе, на рынке, когда ехала в паланкине — возвращалась от дяди — злющая, как демон. После беседы с этим старым идиотом ее всегда колотило от раздражения и хотелось напиться. Или прибить кого-нибудь. Он опять требовал от Далиды, чтобы та срочно вышла замуж, и настаивал, чтобы это был старый, пахнущий мочой очередной аристократ из 'благородного семейства' — конечно, для укрепления влияние дяди в обществе. И вот когда женщина проезжала мимо рынка, сумрачно глядя на улице сквозь кисейные занавеси паланкина, ее взгляд упал на чернокожего гиганта, стоящего возле стены дома и опирающегося на странное копье. Вначале она решила, что это чей-то раб, но потом отбросила эту мысль — никакой раб не может ходить с копьем. Кроме того, Васаба носил множество амулетов и украшений, что для раба тоже было странно.

Во внешности чернокожего было что-то такое...животное, сильное, он был похож на молодого вороного жеребца, дикого, необузданного, красивого. И Далида внезапно ощутила такое неистовое желание оказаться с ним в постели, что не выдержала, и послала слугу — найти чернокожего и пригласить его к себе в дом.

В этот же вечер они оказались в постели...и больше не расставались, ни на день. Далида мучительно ревновала Васабу даже к друзьям, а он, все-таки вырываясь назад, к своим, скоро возвращался, потому что испытывал к этой женщине такое же влечение, как и она к нему. Вероятно — это была любовь с первого взгляда. Боги любят шутить над смертными...неисповедимы их пути и планы.

— Вот тут — Далида пошарила рукой по стене, выбрала какое-то место и нажала, после чего кирпич мягко ушел в стену, а сама стена начала отодвигаться, бесшумно, по смазанным жиром полозьям. Васаба заметил, что полозья только недавно мазали и вопросительно посмотрел на женщину, молча подмигнувшую любовнику. Она ничего не пояснила, а Васаба не стал спрашивать. Захочет — сама расскажет, а мужчине не пристало проявлять излишнее любопытство!

Колонна беглецов медленно втянулась в темный тоннель, под гул и треск горящих факелов. Из подземелья тянуло запахом земли, камней, чем-то неуловимо неприятным, как если бы раздавили жука и его кишки размазали по мостовой. Что находилось там, в подземельях — никто не знал, потому все люди были насторожены — мужчины держали руки на рукоятях мечей, а женщины боязливо кутались в плащи, скрывающие их с ног до головы. Последней у входа в подземелье осталась Далида, закрывшая за собой тайную дверь, не доверив ее секрет ни одному человеку.

* * *

Они шли уже три часа — Далида и Васаба впереди, за ними Шессель, воины. Женщины шли в середине — распоряжение Далиды. Тоннели ветвились, расходясь в стороны, и время от времени предводительница останавливалась, проверяясь, сверяясь с какими-то метками на стенах, и снова шагала дальше, туда, где по ее словам должен был быть выход на поверхность.

— Сколько еще идти? — Васаба внимательно заглянул в темный отвержек тоннеля сбоку — ему все время казалось, что оттуда за ними наблюдают чьи-то глаза. Васаба не любил темных холодных тоннелей, он любил солнце и тепло.

— Часа полтора...или два — слегка запнувшись, неуверенно ответила Далида — по расчетам где-то так. Если я не ошиблась в этих самых расчетах.

— Ты тут бывала когда-нибудь? — осторожно осведомился чернокожий.

— Да. Но давно. По молодости частенько тут ходила. Я люблю все необычное, странное. Разве ты не заметил?

— Заметил — улыбнулся Васаба, и неожиданно добавил — поедешь со мной в мое королевство? Ты будешь моей королевой! По твоему приказу тысячи воинов будут бросаться в бой и умирать, славя твое имя!

— У тебя много жен? Мне придется их убить — Далида улыбнулась, и пощупав стенку тоннеля, выдолбленного в белом камне, свернула вправо, туда, откуда тянуло холодным сквозняком — я не потерплю рядом с тобой конкуренток!

— Много жен! Очень много! Я отдам их тебе — убивай! У нас есть алтарь богини плодородия — там лучше всего приносить их в жертву. И тебе хорошо, и богине приятно! Дождь даст, урожай даст. Я же должен заботиться о моем народе, правда?

— Правда.

Далида помолчала, потом прыснула со смеху:

— Что, правда отдашь мне их на заклание? Всех своих жен?

— Правда — немного сердито ответил Васаба — ты что думаешь, я шучу? Я всех своих жен убью по твоему приказу, только скажи, любовь моя!

— Ух...зверь! — рука женщины ласково обняла любовника за пояс и ее глаза увлажнились — я хочу, чтобы ты бросил к моим ногам все королевство! А я буду вытирать об него ноги!

— Сделаю! Все королевство! Все твое! — довольно кивнул Васаба — вот выберемся, и я попрошу Неда отправить нас ко мне домой. Полетишь?

— Я...

— Госпожа! Госпожа! — Шессель прошел вперед и Далида осеклась — лицо начальника охраны было мрачным и у женщины почему-то по спине прошел холодок. Глаза охранника были расширены, как будто он увидал что-то из ряда вон выходящее.

— Преследование? Что случилось? Вы чего так взволнованы?

— Вам надо это видеть — кивнул Шессель — пойдемте.

Они прошли мимо ряда застывших охранников, женщин, с надеждой проводивших взглядом своих предводителей и остановились в конце колонны, возле группы охранников, разглядывающих что-то на полу тоннеля. Далида просунулась мимо людей, раздвинув их плечом, и оказалась стоящей над молодым парнем в кольчуге и без шлема — он был без сознания, или мертв, и лицо его опутывало что-то вроде паутины — липкой, толстой, такой, что ее невозможно порвать рукой. Далида попробовала эту паутину пальцем, и палец откликнулся неприятным жжением, онемел. Женщина тут же стала вытирать его о стену тоннеля, стирая липкую жидкость — паутина была ядовита!

— Он мертв? — спросила Далида, со страхом вглядываясь во тьму тоннелей.

— Можно считать — да. Не дышит. Госпожа, что это такое? Вы знаете?

— Нет. Так же, как и вы. Раньше такого не было. Возможно, что эта тварь поднялась из глубины, с нижних уровней. Тут их много, уровней этих, и никто не знает — сколько. Я читала, что на нижних уровнях живут древние чудовища, недоступные разумению людей. Но никогда с ними не встречалась. Он один пострадал?

— Нет. Пропали еще трое. Шли последними. Когда на него напали — успел вскрикнуть, товарищи услышали. Бросились к нему — но поздно.

— А что заметили? Видели кого-нибудь?

— Что-то видели, но что — никто сказать не может. Какая-то тень — мелькнула, рраз — и нет ее. Сколько нам еще идти, госпожа? Люди боятся.

— Часа полтора-два — Далида посмотрела в мутные глаза парня, потом перевела взгляд на Шесселя, и спросила — что с ним будем делать?

— А что мы можем...здесь оставим. К нему опасно прикасаться, он считай что мертв. Не тащить же его с собой, и кроме того...

Шессель не успел договорить — в тоннеле сбоку что-то застрекотало, и оттуда вышло существо каких люди не видели никогда — оно было похоже на гигантскую многоножку — розовое членистое тело, бронированная хитиновая голова с красными здоровенными жвалами, покрытые волосками ноги, заканчивающиеся когтями, а сзади — длинный, упругий хвост, на конце которого виднелся шип, влажно поблескивающий в свете факелов и магического фонаря. Глазки чудовища маленькие, размером с орех, в отличие от тела, толщиной превышающего человеческое. Голова крупная, похожая на голову гигантского муравья, и усики на голове беспрерывно шевелились, будто ощупывая воздух тоннеля.

— О боги! Откуда эта тварь вылезла, из какой преисподней?! — ахнул один из охранников и медленно потянул из ножен меч, одновременно прикрываясь круглым щитом. Его примеру последовали и остальные охранники, Васаба же оттолкнул себе за спину Далиду, и встал в боевую стойку с копьем, высоко подняв его над головой и направив наконечник-меч в сторону многоножки.

Существо защелкало челюстями, поводило антеннами, и вдруг выбросило из себя несколько петель паутины, накрывшей одного из парней, стоящих ближе у чудовищу. Тот успел прикрыться щитом, но часть паутины упало ему на волосы, схваченные сзади воинским хвостом, и те на глазах стали съеживаться, будто сжигаемые невидимым пламенем. Его сосед схватил пучок волос товарища и отхватил их почти под корень, бросив отрезанные волосы на пол.