Сержант ещё раз окинул обнаруженного пацана взглядом потомственного стоматолога и ему этот экземпляр решительно не понравился. От пацана резко несло сгоревшим порохом, да и немецкие сапоги настораживали.
— Касимов, — распорядился сержант. — Вяжи этому гаду лапы, чтобы не дёргался. Верёвку с него сними.
Боец ловко стянул с задержанного пацана верёвку и его же верёвкой тщательно связал ему кисти рук. Пацан не реагировал, а только тупо моргал своими глазюками. Он так и не произнёс ни одного слова, абстрагировавшись от этого мира до такой степени, что его ничего не способно отвлечь. Димка молчал, руководствуясь поговоркой, что каждое лишнее слово это лишняя боль в почках, поэтому резко преисполняться искренностью не торопился.
— Сдаётся мне, что это диверсант, — зло проговорил Бочкарёв. — Смотри боец на этого фрукта: сапоги вражеские; гимнастёрка снята с убитого бойца — видишь заштопанные дырки от пуль; весь порохом пропах; глянь на его указательный палец правой руки — видно, что стрелок. А ну-ка боец задери ему на голову гимнастёрку. От это красавец — всё плечо в синяках. Значит, стрелял недавно этот фрукт.
Обыск пацана ничего не дал. В карманах у того ничего не обнаружилось. А зачем диверсанту лишние вещи?
— Где его оружие? — недоумённо спросил Касимов. И куда он стрелял?
— Ясно где, — бросил сержант. — Выбросил винтовку в траву или зарыл. Искать надо, но сейчас некогда. А куда стрелял и что он здесь делает, он мне сейчас подробно расскажет. С диверсантами нам церемонии разводить не с руки; мы действуем по законам военного времени.
С этими словами сержант перехватил автомат в левую руку, а правой рукой заехал пацану по носу, капитально его расквасив. Диверсант не признавался, а только хлюпал разбитым носом. Пришлось ещё залимонить ему в ухо, и поставить синяк под глазом. Такого поворота Димка от "честной драки" не ожидал, когда двое здоровенных на одного мелкого и связанного верёвками.
— Молчит гадёныш, — констатировал Касимов. — Не признаётся, кто таков.
— И так понятно, кто он такой, — высказался сержант, перестав избивать пацана. — Или выблядок белоэмигрантов или западенец. Ничего, в особом отделе он всё расскажет. — Всё это сержант говорил, чтобы жути нагнать на задержанного.
— Куда его сейчас? — поинтересовался Касимов.
— Куда... — подумал сержант. — Сдадим нашему Молчанову. Пусть командир решает, куда этого вражину отправлять дальше. По мне, так расстрелять и все дела.
— Ну, чего встал столбом? — двинул Димку прикладом Касимов. — Хорош клювом щелкать: давай, двигай окороками в темпе вальса.
Приняв окончательное решение, бойцы РККА погнали Димку в сторону передовой сдавать его лейтенанту Молчанову. Не в тыл же его тащить. Пусть особисты сами возятся с диверсантом, а простым бойцам надо отражать атаки врага. Пришлось Димке смирно следовать со своими вооружёнными конвоирами. Он знал, что капут ему придёт, если он дёрнется в сторону. Правильные мысли появляются, когда заглянешь в дуло огнестрельного оружия: как в зеркале жизни увидишь свою незавидную судьбу.
Вот уж кому сейчас нет никакого дела до какого-то мелкого и непонятного диверсанта, так лейтенанту Молчанову. Командиру наблюдатели только что доложили о шевелении на немецких позициях, что говорило о скорой атаке со стороны фашистов. Молчанову сейчас не до всяких проходимцев: надо готовиться к атаке, согласовывать свои действия с начальством, а не заниматься допросами диверсантов. Не "щёлкает" командиру от них.
— Тащ лейтенант, я тут подумал...— начал сержант.
— Это ты зря, — отмахнулся лейтенант. Его лицо имело такое характерное выражение, какое появляется у людей, несущих неподъёмный груз на плечах. — Заприте его куда-нибудь и сторожите, — приказал командир, посмотрев на задержанного диверсанта, как бык на матадора. — Сообщу в батальон, пусть там решают.
Бочкарёв задумался. Куда же этого задержанного запереть? Здесь в траншеях отдельных камер с дубовыми дверями и крепкими запорами не наблюдается. Придётся сунуть этого вражину в блиндажик, где хранился боезапас, сейчас раздаваемый бойцам для отражения атаки.
Лейтенант свалил заботу о задержанном диверсанте на сержанта Бочкарёва, а сержант доверил сторожить вражину рядовому бойцу Касимову. Касимов расстроился. Накатила на бойца тяжёлая печаль, как печаль евнуха из гарема султана: все другие бойцы готовятся к сражению, а ты тут стой и охраняй вражину. Может его...того...при попытке к бегству?
Блиндажик, куда отконвоировали связанного по рукам Димку, представлял собой небольшой перекрытый брёвнами в один накат Г-образный отнорок в ходе сообщения. Теперь этот блиндаж превратился в камеру предварительного заключения для игрока; соответственно обстоятельствам Димка почувствовал себя зеком, чалящимся по расстрельной статье. Прежде всего, игрок, как и всякий сиделец, осмотрел свою "хату". "Хата", честно говоря, так себе: низенькие потолки, с которых сыплется за шиворот земля; теснота; часть стен отделаны горбылём; на полу тоже есть немного плохоньких досок; вместо входной двери весит плащ-палатка. Совсем не номер в пятизвёздочном отеле: душа нет, кровати нет, даже параши и то нет. Зато рядом с блиндажом на свежем воздухе тащит службу вооружённый вертухай. Этот Цербер охраняет вход в блиндаж, как вход в Аид. В блиндаже душно и грязно, присесть некуда и темно, как у негра в желудке. Темнота, правда, Димке побоку — он и в темноте прекрасно видит. Но то, что он видит, ему не нравится. И собственный вид ему совсем не нравится. Получается, что удача повернулась к Димке своей очаровательной задницей. Но горестно выть белугой мы не станем.
С помощью своей способности наблюдать за всем как бы со стороны, Димка рассмотрел своего аватара. Ну и видок. Вот это морда лица. Левый глаз у игрока заплыл, на скуле синяк, губы разбиты, нос расквашен, ухо, как лопух, весь в пыли и грязи. Мордой игрока, доведенной до безобразнейшего состояния, только детей пугать. Если учесть, что у аватара вконец дебильная внешность, то картина получается весьма неприглядная.
— Да уж, народ здесь простой, сразу по лицу норовит пнуть, — подумал Димка, разглядывая свои ранения. — Злые они. Уйду я от них. Вот только освобожусь от верёвок и уйду.
Особых сложностей с освобождением от верёвок, перехвативших запястья Димки, не имелось: пальцы-то имели подвижность, а в инвентаре лежал остро отточенный штык. Несколько минут возни, и вот Димкины руки уже свободны. Хотя — подумал Димка — от верёвок и без ножика можно освободиться, если просто отправить их в инвентарь. Но мы что-то растерялись и пошли по длинному пути. Теперь надо достать аптечку и употребить белую таблетку номер три, ибо после избиения остался сильный дискомфорт.
Через пару минут игроку значительно полегчало, и он не стал походить на упыря, пришедшего с охоты. Теперь осталось обдумать, как из этого узилища "делать ноги". Варианты, конечно, имелись, но все связанные с риском. Димка в самом зародыше задавил в себе авантюрный порыв прорываться с боем. Риск, конечно, дело благородное, но только если он оправдан. По этой причине Димка и не дал своему пламени решимости разгореться до безобразия. Прорываться с боем — это значит, что придётся стрелять в своих, а за ущерб своим Система назначит штраф. Нет, надо уходить тихо и незаметно. Например, сделать подкоп с этого блиндажа до соседнего хода сообщения: всего-то надо прорыть лаз длиной в два метра. Вертухай стоит так, что он не заметит, как игрок выползет из прорытого лаза в соседний ход сообщения. А там уже надо тихонечко, на цыпочках, покинуть это негостеприимное место.
Чем рыть лаз проблем не возникало. Димка нашёл на полу кусок горбыля, весом около двух килограмм и поместил доску в инвентарь. Учитывая интересный эффект от появления из инвентаря вещей, то рыть лаз можно совершенно бесшумно и быстро. И темнота совершенно не мешает.
Только Димка приступил к метростроевским работам, как начались события на фронте. Немного не учёл Димка фактор мерзопакостности немцев. А те решили сегодня покончить с большевиками на этом участке фронта. Очень уж хотелось немецкому командованию разъяснить ситуацию с дырявым, как решето танком, разрывными пулями и непонятными взрывами.
Как всегда, перед атакой, немцы обработали передний край снарядами своей артиллерией. Били по уже разведанным позициям и весьма точно. Затем они бросили в бой на довольно узком участке фронта восемь танков и четыре бронемашины, ползущие вслед за танками. Пехота бежала, прячась за танками. Короче говоря, всё, как всегда. Большевикам выдержать такой напор, имеющимися силами, очень трудно, практически невозможно.
Димка чувствовал, что катастрофически не успевает смыться: ни наши ему не дадут, ни немцы. Насчитав количество сил нападающих, и сравнив их с силами обороняющихся, Димка несколько приуныл. Получается перекос в сторону врага. Собственно, при атаке так и должно случиться. На участках "соседей" слева и справа, немец тоже начал активные действия.
В ответ загрохотала советская артиллерия. Орудия били с закрытых позиций по бронетехнике вермахта. Довольно точно, но опытные немецкие танкисты, несмотря на обстрел, маневрировали по полю и не отказывались от своих намерений намотать большевиков на гусеницы своих танков. Только один танк и один броневик потеряли ход от обстрела, а остальные как пёрли, так и продолжают переть. Только кое-где залегла вражеская пехота, напуганная обстрелом, но это ненадолго. Пехоту старались отсекать от машин пулемётным и винтовочным огнём, но как это эффективно сделать, если по тебе лупят с десяток крупнокалиберных пулемётов, рядом рвутся мины и снаряды. Тут нос невозможно высунуть из стрелковой ячейки, а надо. Один за другим замолкали советские пулемёты, да и обычным стрелкам прилетало немало смертельных гостинцев.
Пробегавший мимо Касимова сержант Бочкарёв крикнул бойцу, чтобы тот отправлялся вторым номером к пулемёту. Надо заменить убитого второго номера.
— Тащ сержант, — крикнул Касимов, стараясь перекричать грохот от взрывов и стрельбы. — А с этим что делать?
Бочкарёв долго не думал, а продемонстрировал Касимову жест ладонью поперёк горла: "Сделай и вали к пулемёту". Приговор диверсанту этим жестом вынесен окончательный. На обжалование приговора времени не выделили. Не до гуманизма к врагам сейчас бойцам РККА.
Димка видел, как рядовой Касимов кивнул сержанту и достал нож. Мосинку он отставил в сторону. С ней в тёмном и узком блиндаже как-то не очень сподручно действовать, а нож самое то в уничтожении диверсанта. У врага руки связаны, он избит и деморализован, значит, зарезать его, как барана, не сложно.
Димке страсть как не понравилось такое решение сержанта Бочкарёва и рядового Касимова. Но и убивать простого бойца РККА не дело. Себя позволить зарезать Димка тоже не собирался, значит, намечается драка.
Касимов отвёл руку с ножом за спину, чтобы диверсант не заметил, что его идут резать. Левой рукой боец сорвал с входа в блиндаж плащ-палатку и, пригибаясь, вошёл в сооружение. Глаза бойца при переходе со света во тьму видели плохо, поэтому Касимов на пару секунд остановился у входа, всматриваясь в темноту. Всмотреться ему не дал сильный удар по лбу, от которого боец завалился в проходе.
Хоть внутренний голос и провоцировал Димку швырнуть в Касимова штык лезвием вперёд, чтобы убить бойца, но игрок не поддался на провокацию, а применил своё системное умение метать ножи так, как ему надо. Метнул он в лоб Касимову штык от винтовки, но так, чтобы в лоб бойцу прилетело рукояткой тяжёлого штыка.
— Неужели убил, — обеспокоенно подумал Димка, глядя на лежащего навзничь бойца. — Нет, вроде дышит. На тебе тогда таблеточку, может, оклемаешься и встанешь за пулемёт.
Скормив раненому бойцу волшебную таблетку, Димка ринулся в ход сообщения, чтобы убраться из этого места. Но не тут-то было. Дальше начался такой ад, которого Димка ещё на фронте не видел. Система, свинина филейная, подкинула Димке ещё одно суровое испытание. Многие люди боятся свиста пуль. Практически все боятся разрывов мин и снарядов. А бомбардировка с воздуха доводит до нервного срыва всех, какой бы храбрый человек не был. Ударная волна и звуковые колебания очень негативно действуют на весь организм, в том числе на психику.
Немцы поставили себе цель сегодня прорвать оборону русских на этом участке. Действовали строго по науке. Даже авиацию привлекли для этого дела.
Ещё танки двигались к позициям большевиков, когда начался налёт бомбардировщиков. Димка насчитал три самолёта, пикирующих на них, и ещё три бомбёра полетели утюжить позиции советских артиллеристов, которые своей стрельбой открыли своё расположение.
Димку здорово приложило взрывной волной от разорвавшейся вблизи него бомбы. Вообще-то ему казалось, что все бомбы летят строго в него. Однако, взрывы бомб разрывали землю по всему участку фронта. Казалось, после такой мощной бомбёжки никого в живых не останется и время как будто остановилось. Игрок, затаив дыхание и зажмурясь, ждал последнего прямого попадания бомбы в его укрытие, но пока его долбило только ударными волнами, да комья земли, прилетая со всех сторон, больно били его тело: Димку судорожно трясло, а адреналин скоро у него из ушей польётся.
— Да когда же вы падлы пернатые улетите!? — в панике думал Димка. — Бойцу Касимову точно кирдык вместе с блиндажиком. Да тут всем кирдык пришёл. И что делать?
Лёжа в укрытии, и с ужасом ожидая прилёта бомбы, Димка начал выражаться матерными словами, пытался вспоминать молитвы и просто считал секунды до окончания бомбёжки. Такое впечатление, что налёт длился вечно. Но, вдруг самолёты улетели, оставив на земле кучу дымящихся воронок и пыль, которая медленно оседала на поверхность. Не, нам такой спорт не нужен. Разве можно вытерпеть, когда взрывы у тебя трясут душу так, что она хочет выскочить из тела, а голова не варит.
Игрок всмотрелся в карту, стараясь определить ущерб, причинённый налётом вражеских бомбёров и где уже находятся атакующие наши позиции танки. Ситуация оказалась печальной: от роты практически никого в живых не осталось. Димка насчитал сейчас только тринадцать бойцов, способных оказывать сопротивление и несколько раненых. Раненых оказалось мало, так как в основном бомбы убивали людей.
Оставшиеся бойцы практически не сопротивлялись наступавшей стальной лавине. Просто нечем им обороняться. Расчёты противотанковых ружей и пулемётчики погибли все, как один, а винтовками против танков много не навоюешь. Немецкие танки медленно двигались на позиции большевиков, когда эти позиции обрабатывались бомбами, а когда самолёты улетели, танки ринулись на полной скорости на позиции красных. Следом дымили броневики с пехотой, оставляя за собой массивный углеродный след, и негативно влияя на окружающую среду. Эти машины сейчас страшнее танков, так как пулемётчики этих машин, стоящие за крупнокалиберными пулемётами, чётко видели ситуацию и стреляли на любое движение.
— Твою мать, — выругался Димка, заряжая винтовку системными кумулятивными патронами. Система подкинула игроку очередную подлянку, и выхода из ситуации Димка не видел, кроме как начать драться. Придётся теперь воевать с танками, а у него всего 20 кумулятивных патронов, подаренных Системой. Фугасных оставалось всего 12 штук, но их он планировал потратить на уничтожение третьей разведгруппы противника. Чтобы очистить мозги от последствий бомбардировки, игроку опять пришлось употребить иномирное зелье, иначе стрелять не получалось: руки тряслись, голова кружилась, мучила тошнота. Как в таком состоянии воевать? От бомбардировки игрок получил незабываемый заряд бодрости: тело ощущало, что его долго-долго били, а затем ему бегемот делал массаж ногами, при этом бегемот дико орал Димке в уши. От таких приключений настроение игрока рухнуло в ноль и вплотную приблизилось к отрицательному значению. Немного бы исправил ситуацию вкусненький обед, состоящий из сочного стейка с гарниром из овощей, апельсинового сока и десерта, но обед Система не предусмотрела.
