Попадос - 8 (Попадосы-1). Шайтаны в погонах

И Конев приказал горнисту сыграть сначала сигнал сбора всех. А потом, когда все, кто остался в седле, собрались возле знамени, то и сигнал к атаке. При этом Конев, послав ближайшие, к нему, отряды пехоту в атаку в лоб, под прикрытием огня орудий, сам повёл своих кавалеристов во фланг татар. В этот момент, из-за попадания ядра, упал татарский бунчук. Татары смешались, и когда русские кавалеристы врубились в их толпу, татары дрогнули и, наяривая своих коней нагайками, бросились в степь. Преследуемые всадниками русских. К которым очень быстро присоединились и всадники адыгов. Увидевшие что татары бросились наутёк. Одновременно зацепив и центр татарского войска. Куда Стрельцов стал перенаправлять высвободившиеся части пехоты с целью давления на центр татарского строя. И татары дрогнули, отхлынули и преследуемые противниками бросились наутёк. Стремясь уйти как можно дальше. Бросая всё. И тоже преследуемые кавалерией противника. В то время как пехота и артиллерия стала разворачиваться к стенам Каффы. Но штурмовать их не пришлось. Оборонявшиеся, в городе турки, осознав, что они оказались одни и безнадёжной ситуации, предпочли пойти на капитуляцию. Выторговав, что их выпустят из города. Правда, без оружия, музыки и знамён. Но позволят уйти турецким солдатам и тем жителям, что захотят уйти с ними. При этом им разрешили взять, с собой, только продукты в дорогу. Разрешив им идти не вдоль побережья, в сторону Солдайи, а направив их в степь, в глубину Крыма.

Но это случилось потом. А пока Конев, как только кобыла стала отказываться двигаться быстрее, чем рысью, перевёл своего коня на шаг. И повернув кобылу назад, выехал к месту своей схватки с татарином. Где как раз уже копались, занимаясь помощью раненым и сбором трофеев часть моряков, и те из пленников, кто находился для этих целей на кораблях. Конев рассчитывал передать им кобылу. Что бы о ней позаботились. А самому поменять коня на жеребца.

4

И подъезжая к месту своей схватки, с мастером клинка, Конев увидел одного из офицеров, майора, который совсем недавно был старшим лейтенантом, по фамилии Тамарин-Мерецкий[9]. И с именем Александр. Причём которого было видно издали, по синему плюмажу, старшего офицера, на его шлеме. Благо младшие офицеры обходились самым дешёвым, белым цветом. И у его ног сидел тот самый татарский воин, что был в дорогом чар-айне. Точнее, если судить по косичкам, так как женщина была без шлема, что лежал на земле рядом с ней, то она сидела. И не отрываясь, смотрела на офицера. Державшего в руке её кистень. И когда Конев подъехал она вся сжалась и спряталась за ногой Александра. С ужасом смотря на Конева. А Тамарин-Мерецкий произнёс:

— Товарищ деспот, это Айше, дочь Хаджи I Герая. И младшая сестра ханов. Как Нур-Девлета, так и Менгли I Герая[10]. Клим Саныч, отдай её мне. Я ведь тоже из Гераев. Просто мой предок, Хан Гирей, во время революции фамилию поменял.

— Ну как я могу тебе её отдать, майор, — усмехнулся в ответ Конев, спускаясь с кобылы, — Она чай живой человек. Сама себе хозяйка. Но если хочешь то пусть она будет на твоём попечительстве. Будешь эй покровительствовать. Но как она сюда попала?

— Её хотели отдать замуж за каймакана[11] рода Ширин. Сам-то мурза, этого рода, сейчас возле Мангупа. Осаждает его вместе с войсками союзных им родов Барын и Яшлау[12]. А каймакан, вместо свадьбы, вынужден был командовать войсками, что двинули против нас. Ну и Айше привезли сюда. И тут мы появились. Вот её и упаковали, в самый надёжный доспех, что был, под рукой. Что бы она случайно не пострадала. А в атаку она кинулась, уже по своей воле.

— Понятно, Александр, понятно, — кивнул Конев, — И она, попав в затруднительную ситуацию, но, увидев родственника, пусть и очень, очень отдалённого, тут же стала искать у него защиту. Ну, логично, логично, с её стороны то. Кстати, как я понимаю ты прямой потомок Менгли I Герая? Роды его братьев, к нашему времени, пресеклись, насколько я помню. И фамилию менять назад не собираешься?

— Да, это так, Клим Саныч, я потомок именно Менгли I Герая, — подтвердил майор, — А по поводу фамилии подумаю. Уж больно звучная она получиться, в этих условиях.

А Конев, кивнув, продолжил:

— А с Айше, как общаешься?

— Ну она меня, в общем, понимает, — снова ответил, офицер, — Я понимаю её. В общем.

— Это хорошо, если с местными ещё один канал коммуникации образуется, — произнёс деспот, а потом спросил — Так это я, Александр, с каймаканом сражался?

На что Тамарин-Мерецкий, покачав головой, ответил:

— Нет, это один из его ближайших охранников.

— Понятно, — поморщившись, ответил Конев, посмотрев на те места шлема и доспеха, куда наносил свои удары татарин, и увидел, что сталь в этих местах пробита, и только поддоспешник спас его от серьёзных ранений, да и вообще удары наносились точно в слабые места доспеха, и будь на Коневе доспех местной выделки, возможно ему бы этих ударов и хватило бы, что бы оказаться нейтрализованным, — Серьёзный противник был. Надо бы поблагодарить тех, кто его нейтрализовал.

— Это я приказал, — ответил майор, — Местные не рисковали вступить в ваше противостояние. И только когда я приказал, его обстреляли.

— Ясно, Александр, спасибо тебе, выручил, — снова кивнул Конев, а потом добавил, — И я вот что думаю, тебе, лучше её доставить в госпиталь, а то мало ли чего там приключилась, когда она мне дорогу к бунчуку заступила. Геройская девка. Доспех её в трофеи. Коня пусть оставит. Ей может пригодиться. А саму в госпиталь, пусть посмотрят. Не повредила ли что, когда её из седла выбило.

Майор тут же это произнёс пленнице и та, тут же, с готовностью, стала разоблачаться из доспеха. Поняв из объяснений, что она теперь зависит от родственника. И что её хотят показать лекарям. Александр стал помогать девушке, избавляться от доспеха, а Конев, взяв у него кистень Айше, стал внимательно рассматривать это оружие. При всей своей кажущейся несерьёзности и лёгкости это было страшное оружие. Рукоять из стали, с упором для кисти, чтобы рука, не выскочила в зону, где уже находилась ударная часть кистеня, имела деревянную накладку. Позволявшую удобно держать оружие в руке. Тонкая цепь, на которой висела небольшая, обтекаемая гирька из залитого в тонкую бронзовую оболочку, для придания жёсткости свинца, нужного уже для веса, тоже была выполнена из стали. И вместе с гирькой несколько не доходили до упора на рукояти. Чем защищала руку от случайного удара своим оружием. Ну а маленькая, и казавшаяся игрушечной, но при этом из-за свинца весьма весомая гирька за счёт этого могла иметь сверхзвуковую угловую скорость. И за счёт веса свинца могла легко пробивать доспехи и крушить кости. И посмотрев на парочку, Клим Александрович, произнёс:

— Она что, этим пользоваться умеет?

Майор переспросил это у родственницы, а потом ответил:

— Да, уверяет что умеет. Айше говорит, что она, с этим кистенём, зимой на волков охотится. Загоняет верхом и, догнав, наносит удар. Что бы шкурку не портить.

— Ну, и девки, пошли, одна без пламени вокруг жить не может, другая вылитая разбойница, — усмехнувшись, произнёс Конев, посмотрев на юную татарочку, — Хотя почему вылитая, разбойница и есть. Меня вот приголубить хотела, как того волка. Шкурку, не попортив.

После чего протянул девушке её оружие, которая тут же его схватила и прижала руками к груди, настороженно озираясь по сторонам. Вызвав улыбку у Конева и долгую, успокаивающую тираду у Александра, убеждавшего родственницу, что ей ничего не угрожает. И она под его защитой. Девушка, в знак согласия кивала, но оружие держала у груди, крепко в него вцепившись обеими руками. Пока её, разоблачив из доспеха, помещали на носилки, чтобы отнести в госпиталь. Ну а Конев занялся сменой коня, и когда к нему подвели уже свежего жеребца, отправился на нём к стенам Каффы. Что бы как раз подтвердить условия капитуляции турецкого гарнизона Кучук-Стамбула, по поводу которого договаривался де Гизольфи. Имея через офицера связи контакты, как с Коневым, так и Стрельцовым. После чего победители торжественно вступили уже в свой город. Который с этого момента стал Феодосией.

5

Как и в современном Санкт-Петербурге, в Феодосии чувствовалось былое величие. Это был действительно большой, величественный город. Н и как в современном Коневу Санкт-Петербурге, в этой Феодосии чувствовался упадок. Везде, под обвалившейся величественностью столицы, чувствовалось проявление провинции. В битой плитке, обвалившейся штукатурке, траве между камнями, чувствовалось, что, было величие города, прошло, и теперь это провинция, глухая провинция. Да и, пусть и не продолжительное, правление османов добавило к этому всему следов запущенности. Вторым моментом, на который деспот обратил внимание, это было засилье армянского населения в городе. Действительно две трети населения города составляли армяне. Да и в делегации лучших людей города, встречавших входившие в город войска, лиц этой национальности было приблизительно в такой же пропорции. И Конев понял, что тут, увы, придётся принять меры, против засилья одной национальности, дабы не допустить ею притеснения других. Тем паче, что именно восстание армян против генуэзцев и привело к падению Каффы перед турками. По этому-то, жителям города и объявили об особом порядке управления в нём. Нет, самоуправление, в Феодосии, не отменялось. Но сам город, помимо цитадели, которая становилась собственностью компании, и выделялось в отдельный район, со всеми его правами, разделялся на районы, названные концами. В посаде организовывалось три конца. В городе пять. И жители там сами выбирали кончатского голову, судью и начальника стражи. Лично отвечавших, перед своими избирателями. Но по жребию, на пять недель, каждый, из них, становился во главе своей ветви власти, в городе. При этом городской совет, ведавший финансами города, составлявший правила жизни в городе и контролирующий остальные ветви власти, состоял из двух палат. По одному представителю от каждого района. И по одному представителю от городской национальной диаспоры. Причём решение должны были утвердить обе палаты, большинством голосов. Да было сложно, но зная, что там, где поселяются армяне выжить, другие национальности, не могут, иные выходы были весьма болезненны.

Ну и опять же, всё оказавшееся, без хозяев, имущество в городе переходило в казну. В городе формировалась своя стража. И создавалось ополчение. Ну и за счёт города ремонтировались укрепления. Все культовые сооружения в городе передавались тем общинам, которые ими владели до вторжения. Включая и единственную в городе до вторжения турок мечеть, что так и осталась мечетью. Единственное только, что четыре церкви, находившиеся в цитадели, переходили под контроль отца Онуфрия, но с компенсацией бывшим владельцем и разрешением, на эти средства, построить новые культовые сооружения в городе. Благо турки уже успели вывезти более тысячи наиболее семей из Кучук-Стамбула. Почти шесть сотен генуэзских и более четырёхсот армянских. Соответственно их дома, в цитадели, и вошедшем в состав Каффы, армянском городе Айоц-Берд, некогда находившемся южнее городской цитадели, а потом войдя своими укреплениями в городской обвод, стали государственной собственностью. Ну, а цитадель полностью ушла в собственность компании. С компенсацией тем жителям цитадели, что остались в ней и при турках. И там стали обживаться пришельцы. А вот в освободившихся домах Айоц-Берда стал организовываться Феодосийский университет. Ну и там было решено расширить кораблестроительную верфь. Ну а сам город, до конца года освобождался от налогов, но был обязан создать стражу. Вооружить ополчение и заняться ремонтом повреждённых укреплений. По сути этим вся контрибуция с города и ограничилась. В отличие от турок, грабить город не стали. Но и собранное турками, в свою пользу, не вернули. Ну, за исключением того, что всех, кого турки сделали рабами, вернули свою свободу. А дома, которые они присвоили, вернулись к имевшимся, в городе, владельцам.

В общем, сразу же уйти из Феодосии, в дальнейший рейд флота, к Севастопольской бухте, не получилось. Несколько дней пришлось потратить на организацию жизнедеятельности города. Его оборону. С выдвижением отрядов стражи Феодосии в другие города и крепости. При этом в каждую крепость от Азова и до Сухуми выдвигалось от десятка и до четырёх десятков стражников. Со сменой через месяц. Конечно, им полагалась доплата, как за командировку. Ну и пришлось организовать сбор, с учётом трофеев. Да и реорганизацию армии. Благо получение такого количества лояльного и злого на турок и татар населения позволило не только компенсировать потери. Ну, за исключением тех восьми из числа пришельцев, что торжественно провезли через город на орудийных лафетах. А всего погибло порядка двух сотен человек, с нашей стороны. А количество раненных, в сражении, перевалило за полтысячи. Но занятие Феодосии позволило компенсировать и эти потери, и полностью укомплектовать все корабли экипажами. Причём с учётом того, что эскадра полностью освободилась от гражданских и тех особо ценных специалистов из пришельцев, что имелись на борту кораблей. И которые стали обживать цитадель Феодосии. Устанавливая там свои порядки. По крайней мере, там теперь никого не шокировала девочка, катящаяся на роликах в топике, шортах наушниками в ушах. И с катаром, на поясе. При этом что-то рассматривающая в телефоне. И зная, что она в гораздо большей безопасности, чем за стенами цитадели.

Ну и конечно на военные нужды тут же заработали все ремесленники, что находились в городе. Промышленный потенциал, и возможности которого, превосходили всё, что раньше смогли взять под контроль. При этом военная деятельность в эти дни продолжалась. В двадцати километрах, на запад от Феодосии, находится городок Старый Крым. Один из центров бейлика Ширин. И буквально на следующий день туда отправился сводный отряд. Состоявший из наёмных адыгов, благо, не смотря на потери, несколько десятков добровольцев, из их числа, прибыло из Керчи, буквально сразу после сражения. Частично компенсировав потери среди кавалерии. Отряда армейской кавалерии из добровольцев. Ну и их поддержать отправились добровольцы, как из армейцев, так и стражи, да и ополчения Феодосии. В общем, собрался отряд более чем в тысячу всадников, а всех даже пехотинцев посадили для мобильности на коней, которые и заняли этого ширинский город. Захватив богатые трофеи и пленников. Особенно много привели скота. И заодно освободили несколько десятков пленников, что татары удерживали в рабстве. Ну и заодно взяли под контроль подступы к Феодосии. Что и привело к тому, что именно Старый Крым, где разместился периодически сменяемый гарнизон, из ополчения Феодосии, стал базой, для действия против татар и турок, в степном Крыму, адыгских всадников. Причём гарнизон усилили за счёт отбитого у турок огнестрельного оружия[13]. Заготовленного, ещё генуэзцами, в Каффе. Заодно ещё больше подняв авторитет новых властей, как в армии, так и среди жителей Феодосии. И этому не помешало и то, что Конев, распорядился начать сооружать земляной вал, со рвом, вокруг неукрепленные предместья, антибурга, Феодосии. С установкой на этом укреплении артиллерии города.