Гедимин довольно усмехнулся — любые открытия в лабораториях Лос-Аламоса его радовали, даже если речь шла о сверхтяжёлом трансурановом элементе с периодом полураспада в одну микросекунду. "Наверное, продукты распада ирренция," — подумал он, заглядывая в приложения к письму; линии новых цветов действительно были на месте, и сармат точно знал, что раньше их не видел. "Теперь узнают, как он распадается. Жаль, мы с Хольгером не сообразили сделать сканер."
Внеся ещё один пункт в список "Опыты, которые будут поставлены с собственным ирренцием", сармат продолжил чтение, но через секунду прервал его и долго мигал, изумлённо глядя на экран. "Что?! Нет, они где-то просчитались..."
"Речь о двух сверхтяжёлых элементах, чья масса не менее 350; им присвоены атомные номера 135 и 138. Сейчас радиохимики пытаются выделить хотя бы десяток атомов, чтобы изучить химические свойства, но количества обоих веществ очень малы. Одно из них равномерно рассеяно по всей толще кристалла, второе сконцентрировано у поверхности. Элемент 135 образовал химически стабильную окись, элемент 138 ведёт себя как инертное вкрапление. Мы две недели отслеживали их, чтобы определить период полураспада. Это очень странно звучит, коллега, и в лаборатории этому до сих пор не верят, но факт остаётся фактом — до сих пор ни один распад ядер 135-го и 138-го не был обнаружен. Они выглядят абсолютно стабильными."
"Это невозможно," — качнул головой Гедимин. "Им надо продолжать наблюдения. Даже если это остров стабильности, таких элементов быть не может. Слишком большие ядра..."
"Наблюдения будут продолжены; очень хотелось бы поработать с чистым образцом каждого из новых элементов. Если всё подтвердится, это будет самым странным открытием за время существования Лос-Аламоса. Сейчас тут обсуждают, как назвать 135-й и 138-й, и все сходятся на том, что коллега Ричард Кейзи, новый руководитель радиохимиков, заслужил, чтобы один из элементов получил его имя. Какой именно, ещё не решили, ждут результатов экстракции. Я, к сожалению, непричастен к их открытию, и моё имя никуда не войдёт — но в любом случае мне будет о чём писать воспоминания, когда мой разум ослабнет, и работу придётся оставить. Если будет малейшая возможность, обязательно попробуйте выделить эти элементы и понаблюдать за ними. Это стоит всех затраченных средств и усилий. А я постараюсь больше не пропадать с радаров — происходящее у вас очень меня занимает. С надеждой на ответ, ваш коллега Г.Конар".
Гедимин перечитал письмо ещё раз и растерянно мигнул. "Открытие ещё двух элементов... Даже если они нестабильны — у них должен быть невероятно большой период полураспада. Жаль, что у нас синтезированный образец, не часть первичного кристалла. Наверное, в нём таких вкраплений нет. Но..." — сармат покосился на Константина — тот, не обращая внимания на ремонтника, наблюдал за работой прокатного стана. "Нужно будет сделать сигма-сканер. Много ирренция для этого не нужно. Хватит и миллиграмма."
— Что там пишут? — спросил Айрон, и Гедимин вздрогнул от неожиданности — он успел забыть, что лаборант стоит у верстака. — У тебя сейчас глаза светятся. Новости из Лос-Аламоса?
Ремонтник хотел отогнать его, но осёкся и только выключил смарт.
— Открыли два новых элемента, — сказал он. — Продукты распада ирренция. Надо будет попробовать получить их тут. Это будет интересно.
18 октября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Пластину непрозрачного стеклянистого фрила — тридцать сантиметров в длину, двадцать в ширину, полсантиметра толщины — вынули из формы и положили на лабораторный стол. Она была практически чёрной, только каждую секунду от края до края пробегал яркий жёлтый зигзаг — по отрезку в несколько миллисекунд, так, что разрозненные мелькания сливались в единое движение. Всего шесть слоёв цветного фрила, чёрная подложка, прозрачная поверхность, — молния издалека была очень похожа на настоящую. Линкен стоял над пластиной, вертел в руках смарт и косился на Константина, но тот старательно отворачивался. На экране устройства застыл один из кадров старой видеозаписи — пылевой "гриб" на длинной тонкой "ноге".
— Принцип ясен, — Хольгер повернул пластину фэнрила ребром к себе и провёл пальцем по торцу. — Надо будет проверить состав на свето— и термостойкость... и, возможно, заменить несущие прослойки рилкаром. Но это уже похоже на результат. Я бы попробовал увеличить количество слоёв. Нужна более сложная картинка.
— А это, что, не подходит? — вскинулся Линкен, подсовывая химику фотографию взрыва. Хольгер покачал головой.
— Слишком много движения. У Константина какие-то сложности с движением.
— Точки поляризации, — вздохнул северянин, отрываясь от телекомпа. — Сильно не хватает программы для обработки и расчётов. Когда дойдёт до промышленного производства, к станку придётся приделать мощный "мозг" и хорошую базу изображений. А в нашей группе не хватает программиста.
— Напиши в Ведомство, — сказал Хольгер. — Если у тебя на Севере не осталось знакомств...
Гедимин досадливо сощурился. "Тут и так слишком много тыкающих в кнопки. А изучать ирренций некому."
Он подошёл посмотреть на фэнрил ещё с утра, когда остывшая пластина лежала в форме, и убедился, что стекло получилось гладким, — большего от продукции самодельного станка не требовалось. Последний час он молча сидел у верстака и наблюдал за сарматами, и ему уже надоело. "Пора заняться делом," — подумал он, поднимаясь на ноги. "Начать с анализатора. Он не определит вещество, которого нет в его базе, но должен что-то заметить."
— Хольгер, тебе сейчас нужен анализатор? — спросил он, подойдя к столу химика. Выключенный прибор со сложенными "щупами" лежал на краю. Хольгер на секунду отвёл взгляд от пластины фэнрила и качнул головой.
— Сейчас — нет. Бери, если нужно.
Сармат кивнул, привычным движением проверил, заряжен ли аккумулятор, и исправен ли сам прибор, и повернулся к двери.
— Стой! — Константин резко поднялся из-за стола и сделал шаг к ремонтнику. — Что ты собираешься делать с анализатором? Все опыты должны проводиться в лаборатории. Незачем таскать оборудование по коридорам.
"Опять..." — Гедимин сердито сощурился. "Он что, нанялся мешать мне работать?!"
— Я иду в хранилище, — буркнул он. — Это тоже лаборатория.
Константин мигнул и очень быстро — Гедимин не ожидал от него такой прыти — сделал несколько шагов к нему и оказался почти вплотную.
— Говори развёрнуто, если хочешь быть понятным. Для чего тебе анализатор в хранилище? Ты успел забыть, что там лежит?
"Сейчас захочет развёрнутого обоснования на восемь экранов..." — Гедимин с трудом удержался от фырканья и очень неохотно повернулся к командиру.
— Я рассказывал вчера о новых элементах. В нашем образце они тоже должны быть. Я собираюсь проверить их наличие и количество.
— То есть — засунуть единственный анализатор под омикрон-лучи? — Константин недобро прищурился. — Ты, как механик, должен снабжать лабораторию оборудованием, а не уничтожать последнее.
— Отойди, — буркнул Гедимин, поворачиваясь к двери. — Некогда болтать.
— Я запрещаю тебе проводить этот эксперимент, — громко и внятно сказал северянин. Ремонтник не видел его лица — он уже стоял спиной к командиру — но ему на долю секунды стало не по себе.
— Положи прибор на место и сядь.
"Странный он сегодня," — подумал Гедимин, усилием воли переключая мысли на более приятные и полезные вещи — возможную реакцию анализатора на новый химический элемент и способы её прочтения. "Он должен что-то найти. Интересно, на что это будет похоже."
— Стой! — крикнули ему в спину. — Я приказываю тебе остановиться.
Ремонтник от неожиданности замедлил шаг и не сумел сдержать ухмылку. "А ты меня останови," — он протянул руку к двери.
Разряд вошёл в его спину чуть ниже рёбер, прямо в позвоночник, превратив тело в бесформенный дрожащий ком, и сармат упал лицом вниз. О том, чтобы подставить руки, речи не шло, — ни одна мышца не подчинялась, и перед глазами плыли яркие белые вспышки, то и дело сменяющиеся темнотой. "Станнер," — ему показалось, что он прохрипел это, но навряд ли ему удалось издать хотя бы звук. "Из станнера... в спину... Hasu!"
...Ноздри обжёг резкий спиртовой запах — кто-то тёр надбровную дугу приходящего в себя Гедимина мокрым клочком ветоши, и кожу неприятно щипало. Сармат подался в сторону, подтягивая под себя руку; мышцы сокращались, но замедленно, и по телу пробегала крупная дрожь. "Гребучий станнер," — вяло подумал Гедимин, пытаясь сфокусировать зрение на расплывчатом предмете перед глазами. Сармата подняли под мышки, прислонили к стене, и он откинул голову назад, прижав затылок к холодному фрилу. Судя по ощущениям, он расшиб бровь, когда упал вниз лицом, и кто-то упорно натирал её спиртом.
— Да хватит уже! — недовольно сказал Константин; Гедимин не видел его — как и другие сарматы, сквозь туман он выглядел белым расплывчатым силуэтом, но узнал по голосу и недобро сощурился. — Это всего лишь ссадина, а не трещина в черепе. Дайте ему воды и займитесь чем-нибудь полезным!
"Гребучая макака," — Гедимин попытался подняться, но тело не подчинилось ему. Один из сарматов, склонившихся над ним, заглянул ему в лицо.
— Чего хочешь?
"Линкен," — Гедимин сузил глаза. "То, что нужно."
— Убей его, — прохрипел он и попытался кивнуть в сторону Константина. Всё тело мотнуло от стены, и сармат едва не упал во второй раз. Константин выразительно хмыкнул и похлопал рукой по бедру. Зрение Гедимина прояснилось достаточно, чтобы он смог узнать в тёмном предмете у пояса командира станнер средней мощности.
— Тебе надо отлежаться, — угрюмо отозвался Линкен. — Чтобы дурь в голову не лезла. Константин — командир, а ты не подчинился приказу. И кто из нас псих?
Гедимин изумлённо мигнул и посмотрел взрывнику в глаза, пытаясь найти признаки усмешки. Линкен был совершенно серьёзен.
— Почему он командир? — спросил ремонтник. — Потому что со станнером?
— Он сармат, назначенный сарматами, и он уже показал, что может командовать, — Линкен пропустил насмешку мимо ушей. — А вот ты не в себе со своим ирренцием. Хольгер, тащи сюда брезент. Пусть Гедимин отлежится.
— Не нужно, — ремонтник оттолкнулся от пола и с трудом поднялся на ноги. Теперь он увидел Хольгера и Иджеса. Химик стоял рядом и комкал в руке пропитанную спиртом ветошь, механик держался поодаль и смотрел на Гедимина с опаской.
— Тоже думаешь, что он — командир? — ремонтник указал на Константина.
— Я думаю, тебе сейчас не следует лезть в драку, — ответил Хольгер. — Константин всегда может вызвать охрану. Ты соскучился по карцеру?
— Has-sulesh! — выплюнул Гедимин, отворачиваясь от сарматов. Пошатываясь, он дошёл до верстака и тяжело опустился на стул. До вечера он сидел, глядя в одну точку и пересыпая из ладони в ладонь мелкие детали; никто не подходил близко, кроме Айрона, и тот, пару раз сунувшись к верстаку, наткнулся на взгляд ремонтника, шарахнулся назад и больше не приближался.
Разбитая бровь Гедимина не беспокоила — о ней он быстро забыл, но жжение в спине, чуть ниже рёбер, чувствовалось при каждом движении. В душевой он долго тёр и щипал обожжённое место — боль не усиливалась, но и не ослабевала, и неприятные ощущения от хребта расходились по груди, и без того сдавленной невидимыми обручами. "Придётся выждать," — решил сармат часом позже, выбираясь из холодной озёрной воды. Эксперимент оказался неудачным — от резкого охлаждения странный ожог не стал чувствоваться слабее. "Дней через пять ночью спущусь в хранилище. Помощь мне не нужна."
23 октября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Последние пять дней Гедимин избегал других сарматов и не обменивался с ними более чем парой фраз, и то на рабочие темы; иногда он возвращался вместе с ними на одном глайдере, но чаще — с ремонтниками Исангера, чья смена заканчивалась в то же время. Ещё у ворот "ангара" он отделялся от группы и сворачивал в другую сторону — обычно для того, чтобы выйти к глайдерам немного другим путём, но сегодня он остановился за углом ближайшего здания и ждал там, пока сарматы не ушли.
Константин не забрал у него ключи — это удивило Гедимина ещё тогда, когда он приходил в себя после выстрела в спину; тем не менее — все скопированные пластины были на месте, и замок на воротах "ангара" легко открылся. Закрыв за собой двери, сармат огляделся по сторонам. Свет ему был не нужен — хватало флюоресцентной разметки по стенам, всё ещё светящейся от энергии, накопленной за день. "Замки не сменил," — отметил про себя ремонтник, заходя в лабораторию. Все три двери на его пути открылись без проблем. "А я бы начал с этого."
Спину уже почти не жгло; что с ней было, Гедимин так и не понял. Лилит по его просьбе долго разглядывала кожу над позвоночником и даже прищипывала её, но ничего странного не нашла. Видимых ожогов не было, а с невидимыми к медикам идти не хотелось. Гедимин пошарил на столе Константина — вдруг командир оставил там станнер? — но ожидаемо ничего не нашёл, хмыкнул и вернулся к рабочему месту Хольгера. Анализатор был там — падение вместе с ремонтником он перенёс без повреждений. Там же был остывающий фэнриловый лист с подробным изображением тополёвой ветки, дрожащей на ветру.
У двери в хранилище Гедимин остановился и, прежде чем вставить ключ в замок, внимательно осмотрел его. Снаружи ничего не было заметно, и всё-таки сармат задержался на пороге, прежде чем войти в открывшийся проход. Что-то странно блеснуло в освещённом фонарём проёме, и Гедимин, приглядевшись, опознал узкие сопла станнеров. Их было всего два, оба — на уровне его пояса, и ставили их, видимо, изнутри хранилища, — снаружи стенные пластины лежали ровно, как раньше, будто их никто не поднимал.
"Тоже способ," — подумал про себя Гедимин, приподнимая одну из них и просовывая внутрь руку в ремонтной перчатке. Станнеры встраиваемого типа обычно имели два источника питания — собственные батареи и внешний кабель; рядом с ним сармат нащупал сигнальный провод.
Можно было легко отсоединить его — без распознанного сигнала станнеры не сработали бы, но Гедимин, не церемонясь, вырезал полметра провода вместе с кабелем питания и оставил лежать внутри. Ставить на место стенные пластины он старался так, чтобы следов взлома не осталось, и даже слегка заварил один из швов, показавшийся ему слишком широким. "Какой ерундой приходится заниматься..." — досадливо сощурился ремонтник, после долгой возни со станнерами заходя в хранилище и останавливаясь у защитного поля. Газ исправно выделялся из-под сферы, и это был единственный признак того, что синтез ирренция продолжается.
Анализатор скатился вниз по жёлобу и остановился в "клешне" манипулятора — заранее включенный, с вытянутыми "щупами". Слегка отодвинуть урановую сферу, просунуть устройство под неё, — ничего сложного в действиях не было, но Гедимин не торопился, выполняя каждое движение с предельной осторожностью. Сквозь полупрозрачное поле экран был плохо виден, и сармат отключил один из слоёв. Из-под того, что осталось, писк анализатора был не слышен, но световые индикаторы мигали — устройство обнаружило что-то необычное. "Запись," — сармат прижал клавишу прибора к сфере, и индикатор снова мигнул. "Теперь — обратно."