— Но ведь вокруг волки.
— Ты прав, но они ничего ему не сделают.
— А почему... — Вопросов у студента, который обрел человеческую речь совсем недавно, накопилось превеликое множество, а вот желания отвечать сейчас у Ловца не было, и он его оборвал:
— Хватит! После я тебе все объясню.
— Ну почему же после? Давай, я помогу. — Никодим стоял, облокотившись на стойку, и хитро улыбался своей крестьянской улыбкой. На его лице добавилось грязи, а волосы на голове казались взъерошенными еще больше, чем прежде.
— Никодим, а я...
— Что тебе надо? — Ловец опять грубо перебил студента, недружелюбно уставившись на вервольфа.
— Я за своей котомкой пришел.
— Ну, взял? — он в любой момент был готов снова начать драку.
— Взял.
— Проваливай!
— Эк ты меня как гонишь. А ведь это моя земля, моя деревня. ... Но ты не бойся, мы тебя не тронем. Правильно ты сказал, слишком мало нас осталось, слишком много крови пролилось.
— Никодим, а что там было? — Сашка все же влез в разговор, хотя и понимал, что что-то было не так.
— Он тебе жизнь спас, паря. — Вервольф ответил спокойно, скорее даже буднично. — Повезло тебе сегодня. Может, даже мамку опять увидишь.
После этих слов Вервольф-Никодим повернулся и медленно пошел к выходу. За окном пропел последний волчий голос, и все стихло.
— Алекс! Объясни все же, что произошло и кто это такой? — Уснуть Сашка сейчас все равно долго не смог бы, поэтому Ловцу нужно было дать ему хоть какую-то информацию, а потом усыпить.
— Есть такие существа под название "Вервольфы". Говорили, что они давным-давно исчезли. В стародавние времена они жили повсюду и, по сути, никому ничего плохого не делали. Их единственная защита была в том, что они могли принимать облик волков. В этом нет никакого волшебства. Просто есть у них такая способность. Единственная проблема в том, что если долго находится в одной и той же форме, то она становится основной.
"Это очень похоже на Силу". — Ловец хотел уже сказать это вслух, но вовремя спохватился.
— Ну и?
— Вот и Никодим. Видимо он стал волком, а потом переселился к людям и стал жить вместе с ними.
— Ну и?
"Ох, и приставучий же он!" — Пора было заканчивать это нудное вспоминание уроков истории взаимоотношений человечества и нелюдей. — Пришли солдаты, и случилось то, о чем он нам рассказал.
— Это сколько же таких вот никодимов по всей земле ходит?
Ловец не ответил на уместный вопрос парня. Он его усыпил сразу, как только почувствовал, что Сашка, наконец, расслабился.
"А ведь он прав. Все приспосабливаются. Каждый хочет свое будущее сохранить. Не повезло ему с деревней".
Он решил, что составит и пошлет отчет о встрече с вервольфами сразу, как только доберется до связи. Они оказались контактными, а значит, могут быть использованы на службе. Если же не получится, то сюда нагрянут королевские драгуны.
"Ничего, Никодим! Когда-нибудь еще свидимся".
Ловец уснул спокойным сном уверенного в себе человека. Душеспасительные беседы с ним не вели, и снов ему не снилось.
Правила игры 5
Führer befiehl, wir folgen!
Вождь приказал, мы следуем! (нем.)
Всеобщая энциклопедия. Книга: "Земля",
Раздел IV — "История".Европа, ХХ век н.э.
Плац колледжа был выложен большими черными и белыми плитами. Гигантская шахматная доска.
"При желании можно было бы сыграть".
Эта мысль приходила Виктору Эрману каждый раз, когда он видел эту симметрию. Очень красиво и очень нереально.
— Мне сын говорит, что у них шахматы входят в обязательный курс дисциплин, — не представившись, заговорил рядом стоящий армейский оберст. Видимо, мысли о самой древней интеллектуальной забаве приходили всем, кто видел огромное игровое поле.
— Да, вы правы. — Тайный советник был в штатском и воспользовался возможностью просто поболтать "ни о чем" — Сын мне писал.
— Он у вас на каком курсе?
— Уже заканчивает. Приносит сегодня Клятву. — Эрман приехал к сыну на его последний "родительский день". Он приехал поздравить, он приехал проститься. — "В столице начинается большая игра. Не в шахматы".
— Знаменательный момент. — Оберст чрезвычайно гордился своим отпрыском и очень хотел им похвалиться.
— Хотите, чтобы сын пошел по стопам отца?
— Несомненно! В нашем роду все были военными, и он не будет исключением.
— Рад вашей уверенности. — В глубине души Эрман не желал сыну повторения своей судьбы. Несмотря на то, что он считал себя консерватором, он прекрасно понимал невозможность авторитарного давления на взрослеющего ребенка, которому, рано или поздно, хватит ума все решить самому.
— Вы, разве, не военный?
— Нет. — Вдаваться в подробности Эрман не захотел. Полицейских во все времена не жаловали, а уж сейчас-то, когда вот-вот начнутся события, тем более. — "И все же в столице идет игра, поэтому под цифрой два мы запишем нарастание Силы. Ее выход из-под контроля".
Загремели фанфары, глухо забили тяжелые барабаны. Толпа родителей замерла в ожидании. Полицейский мысленно обвел цифру в кружок и повернул голову в сторону ровных рядов курсантов, стоящих на противоположной стороне плаца.
— Слушай! ... На знамя ра-а-а-вняйсь!
На плац, печатая шаг, выходил почетный знаменный караул. Королевский орел на красном фоне хищно простирал развернутые крылья.
— Они будут говорить новую Клятву, — опять заговорил оберст, не отрывая взгляда от красного полотнища.
— Да, наверное. — Эрман был одним из многих, кто сохранял самообладание во время подобных мероприятий. Не поддавался очарованию военной четкости и органичной законченности движений.
Сейчас его больше интересовали выражения лиц разношерстной публики, собравшейся на плацу. Чиновники, военные, купцы, помещики, несколько ремесленников — как же они желали быть там, стоять в стройных рядах и повиноваться командам! Даже молоденькая девушка с приятной улыбкой и розовыми щечками сосредоточенно внимала каждому слову команд, гулко звучащих на площади. Всеобщий блеск глаз.
"Маги из Башни объяснить изменения в природе не в состоянии. ... Делают вид, что не в состоянии. ... Во всяком случае, этот бардак им только на руку. Для них главное, чтобы все помнили, что только они — благодетели — могут помочь несчастным людям. Это будет — три".
Эрман пропустил момент, когда курсанты последнего года вышли на середину плаца и обнажили головы. Самый торжественный момент — Клятва.
— ...вступая в ряды ... организации имени Вл..., перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить и бороться, как завещал великий ..., как учит Его Королевское величество, всегда выполнять законы... королевства.
Хор молодых голосов не давал возможности четко разобрать слова, которые тонули в гулкой акустике замкнутой квадратной площади.
"Четыре. Принцесса гнет свою линию и явно собирается дать магам, дворянству, да и вообще всем окорот. Это заставляет всех знатных почувствовать себя в одной лодке, то есть прекратить клановую вражду и призвать магов на помощь".
— Слава Леону III! — гаркнул комендант.
— Слава! Слава! Слава! — кричали, простирая руку в жесте "Славы" все находившиеся поблизости люди: родители, курсанты, преподаватели, обслуга.
Кричал и Эрман. Он не мог не кричать.
Заиграл гимн и, почти сразу же, в воздух полетели шляпы курсантов колледжа. Традиция.
И вот уже сломались стройные ряды, нарушилась симметрия и только что существовавший механизм превратился в разношерстную толпу ликующих людей. Объятия, поцелуи, слезы.
— Папа! ... Папа! Где ты?
— Я здесь, Коля! — Эрман не смог сдержать скупой слезы, чему немало удивился. — "Совсем старым стал. Расклеился".
— Папа, что с тобой? ...— Николай Эрман никогда не видел отца плачущим. Для него он был олицетворением человека из кремня и стали. — Ну, перестань.
— Ты прав. ... Конечно, ты прав. ... — Полицейский, наконец, выпустил сына из объятий.
Попалась на глаза девушка с приятной улыбкой, которая теперь жадно обнимала какого-то белобрысого курсанта:
— Ты не ответил мне...— Поцелуй. — ...на последнее письмо!
— Я не успел. — Поцелуй. — Да и потом... — Конец фразы был проглочен еще одним, самым страстным из всех, поцелуев.
Армейский оберст с гордостью трепал за загривок долговязого, рыжего парня, громко, казарменно хохоча.
— А вечером будет салют и маленький сабантуйчик.
— Хорошо. Я обязательно останусь, Николай. — Виктор Эрман был доволен. Он был счастлив. — "У династии не хватит ни воли, ни денег бороться со всеми сразу. Их уже никто не поддерживает. Принцесса найдет внутреннего врага и что?". — Скажи мне, сын. Ты решил, где будешь служить?
— Да, отец.
— Ты скажешь мне сейчас или вечером? — "Такого врага, который бы сплотил всех вокруг трона, нет. По всем признакам назревает дворцовый переворот. Но Сила?"
— Пойдем. — Николай взял отца за руку и потащил через толпу.
Улыбки, поздравления, дружеские похлопывания по плечу веселых товарищей. Лишь выйдя на террасу, откуда открывался вид на покрытые лесом горы, они оказались наедине и в спокойной атмосфере.
"Переворотом не ограничится. И это будет — пять".
— Папа! ... Недавно нас, старшекурсников, вывозили в войска, на практику...
— И? — "Как только не станет династии, полетят головы".
— Так вот. Когда я первый раз взял в руки боевой арбалет, надел на себя настоящий, а не учебный, панцирь... Представляешь! Я почувствовал себя другим человеком! На занятиях это все не то, не по настоящему как-то. ... Я понял, что если бы мне приказали пройти сквозь тролльские горы или эльфские города на юге в одиночку, с мечом в одной руке, с арбалетом в другой... Я бы прошел, обязательно прошел бы и выжег огнем всю скверну.
— Ты хочешь стать военным? — Эрман смотрел на сына и не узнавал его. Юноша буквально захлебывался от восторга.
— Нет! Послушай, отец! Мы помогали драгунам, которые переселяли вилланов на Генрихов вал. Эти свиньи совершенно ничего не понимали, кричали, выли как ненормальные. Представляешь! Они не понимают, что король проявляет о них такую заботу, когда делает их свободными!
— Да, сын. Я слушаю.
— Я хочу служить в специальных войсках. — Эрман-старший облокотился о перила террасы. — Нам объявили, что набираются отряды особого назначения, которым будет поручаться только специальные королевские задания.
— Но...
— Что, папа? — Николай не заметил смятения отца и продолжил: — Я подал заявление. Комендант поддержал меня и рекомендовал.
— Хорошо, сын. Делай так, как сочтешь нужным. — Виктор Эрман начальник Департамента Чрезвычайных Ситуаций Канцелярия Королевского Надзора не мог сказать своему сыну по-другому. Он очень его любил. — "Да. Полетят головы. Много голов".
— Спасибо, папа! Я знал, что ты меня поймешь! ... Грядут перемены! Наступает новое время! Это наше время! Это мое время!
У Эрмана появилось стойкое чувство, что сына он видит в последний раз.
Глава 6, в которой два путешественника прикасаются к святости.
— С дороги!!!
Ловец успел схватить Сашку за шкирку и спихнуть с дороги в кювет. Мимо на полном скаку, гремя доспехами, пронеслись рыцарь и его оруженосец. Если быть точным, то мимо проскакал только рыцарь, а вот молодой служка благородного воина не удержался и стегнул Ловца нагайкой.
Несмотря на отеческую сдержанность удара, плечо обожгло болью.
— Холопы! — Зеленый плюмаж на шлеме и черная орлиная лапа на зеленом треугольнике значка. — Эгей!!!
Пока Ловец помогал студенту выбраться из придорожной канавки, всадники скрылись за гребнем лысого холма. Пыль еще стелилась над дорогой.
— У вас, в этой самой России, рыцари тоже ведут себя грубо и невоздержанно на провинциальных дорогах? — спросил Ловец в продолжение так некстати прерванного разговора.
Когда они добрались до вершины холма, перед ними открылся привычный и уже порядком надоевший вид на опаленные солнцем опустевшие поля вилланов. Две колесные колеи белыми пролежнями скрывались за очередным изгибом ландшафта. Они были одни.
— Нету у нас рыцарей, — ответил Сашка, потирая щеку, обоженную придорожной крапивой. — Были когда-то, да повывели их всех.
У него перед глазами, правда, возникло видение шестисотого "мерса" с мигалками, выкатившего на встречную полосу движения. Аналогия, конечно же, грубая, но другой у студента, как у человека наименее, пострадавшего в недавнем дорожном происшествии, не появилось.
Ловец переваривал услышанное достаточно долго, и им хватило времени, чтобы спуститься вниз и вновь начать штурм следующей высоты.
На небе неистовствовало солнце. Осень выдалась жаркая.
— Рыцари, как и холопы, есть всегда, просто по-другому называются. Иначе как же тогда у вас там могут быть войны? И суд как может вершиться? Кто людей в повиновении держит?
— Понимаешь, Алекс... Как бы тебе.... — Начало у Сашки не получилось, и он надолго замолчал. Вопросы были настолько простыми, что поставили студента в тупик. — "Ежик шел себе и шел. Забыл как дышать, потом вспомнил и опять пошел".
Сашка никогда и не думал о таких мало ему интересных вещах. Ну, как можно доступными, даже примитивными словами, объяснить человеческое дыхание. Медик, конечно же, смог бы рассказать весь процесс поглощения кислорода теплокровными организмами без всяких затруднений, но... Но ему все равно пришлось бы использовать специфическую терминологию.
Ловец терпеливо ждал, когда на его вполне конкретный вопрос дадут столь же конкретный ответ. Очередная попытка посмотреть мысли мальчишки не дала результатов. И это пугало. Приходилось спрашивать и ждать, то есть буквально клещами тянуть сведения из этого, вроде бы, вполне информированного источника. Эффект невлияния магии на Сашу прогрессировал. Теперь фокуса с легким поверхностным проникновением в сознание и использованием его воспоминаний, знаний и умений уже не получится.
"Все это крайне странно и, пожалуй, даже опасно", — решил для себя Ловец. — "Только вот поделать с этим сейчас ничего нельзя. Что же на него так влияет?"
— В общем, армию у нас набирают из обычных людей... ну, граждан государства с восемнадцати лет,... то есть из военнообязанных, которые по здоровью подходят. Они служат два года.
"Чему можно научиться за два года? Каким концом копье держать, чтобы себе в мягкое место не воткнуть?" — подумал Ловец и произнес нейтрально уточняющее, — Вроде как ополчение, что ли?
Сашка кивнул, вспомнив, как их возили на летние сборы и переодели в советскую форму с погонами, украшенными большими буквами "СА", в пилотки со звездами и кирзовые сапоги не по размеру. Заставляли отдавать честь каждому столбу по ходу движения колонны, петь хором и копать окопы в качестве укрытия от точечного ядерного удара. В конце недели даже дали подержаться за автомат, вернее, за деревянный макет "калаша".
— Суд... Ну, суд, — Саша решил подойти к проблеме устроения гражданского общества с другого конца, но снова сконфуженно замолчал.
По поводу юстиции и системы исполнения наказаний у него были гораздо менее обширные познания. Весь его уголовный опыт ограничивался сидением в обезьяннике районного отделения, куда его замели за справление естественных нужд в общественном месте. Пьян он был, возвращался домой после вечеринки, ну и попался. Впрочем, если нарядить омоновца в бронежилет, нахлобучить каску, вооружить его щитом и дубинкой, на рыцаря он походить будет, но вот относительно рыцарской куртуазности и всякого там благородства... Видел он как-то раз, как эти воины нового средневековья работали своими резиновыми демократизаторами по толпе демонстрантов. На рыцарский турнир это не походило.
