Я еще раз внимательней окинул Ветрову взглядом, словно пытаясь отыскать то, что разглядеть не успел. Вырез белого платья подчеркивал нужные "формы". Короткая юбка вызывающе задралась. Ксения, как всегда, выглядела, как...
— Ты ей уже позвонил?
Я.. Что?...
Усилием воли я заставил себя отвернуться от Ксюши. Лешка улыбался мне так, будто хотел добить. И упоминание Ани... Зачем он делает это? Какое ему дело до Аньки и моих ей звонков?
Пусть Аня катится к черту. И с этой свадьбой, и со своей мамой, и со своими требованиями обеспечить ей красивую жизнь. Я сыт по горло. И это чувство... чувство усталости становится с каждым часом сильней.
Как вы меня все достали...
Словно в ответ на мои мысли Ксения вдруг потянулась к ремешкам своих босоножек, поправила пряжки и, ни слова не произнося, отправилась прямиком к двери.
Что за...?
— Уходишь?! — это Мелкий вдруг подал голос.
Мне стало тошно. Ветрова не собиралась со мной говорить. И оставаться в одном зале со мной — тоже. 'Больше не попадайся на моем пути'... Кажется, так ты сказала во время последней встречи?!
Отлично. Давай. Топай отсюда. А я найду, чем заняться, и без тебя.
Мне все это до чертиков надоело.
— Черт, ну и, за каким хреном, ты меня притащил? — устало поинтересовался у брата, потер лицо ладонями и вдруг пожалел, что до сих пор не заказал себе коньяка.
Чертовы бабы!
Лешка вздрогнул, а Ветрова... хм. Ее гневный взгляд почти пригвоздил меня к полу.
— Мне тоже интересно, зачем вы сюда явились, — выдала желчно.
— Надеялись, кто-нибудь нас развлечет! — Мелкий справился с удивлением и тут же нагло заявил о своих планах. Я улыбнулся, глядя на раздраженную Кси.
— Тогда я вас поздравляю, — как в старые времена, в голосе Ксении вновь зазвенели знакомые нотки. Сарказм и издевка. — Бар и танцпол — на первом. Девушки там же. Отлично повеселиться!
Повеселиться?
Я усмехнулся, вдруг вспомнив, как пять лет назад Ксения извивалась в объятиях Ника.
Флейм, Калугин, Михайлов.
Повеселиться так же, как это делаешь ты?
— Леш, погуляй!
Ветрова вздрогнула, удивленно уставившись на меня. А Мелкий неуверенно переспросил:
— Ты уверен?
Я вдруг почувствовал себя, стоящим на краю небоскреба. Если мой брат не заткнется, если сейчас влезет в это дерьмо, так же как влез в мой разговор с Аней...
— Свали, наконец!
Через пару секунд одной головной болью у меня стало меньше. Лешка покорно слился из зала, оставив нас с Ветровой наедине. Ну, почти... Слава и Ден играли роли безмолвных статистов.
— Ты, правда, уходишь? — спросил, стараясь не выдать своего интереса. И улыбнулся про себя, заметив, как напряглась Кси.
Мне все же не верилось в то, что Ветрова хочет сбежать отсюда.
— Ну, да,— Ксения откликнулась тихо и снова потянулась к двери. — Я устала.
Бл
* * *
Устала?
А я? Ты видишь, вообще, что со мной происходит?
— Может, задержишься еще ненадолго? — попробовал зайти с другой стороны, наблюдая за тем, как Ксения замирает на месте.
Ч-черт...
Вот только не этот взгляд!
— Разве мы еще не все обсудили? — Ветрова удивленно вскинула брови и попробовала осторожно меня обойти.
— Почему ты такая... злая? — поинтересовался с усмешкой, замечая, что Кси молча бесится и готова вот-вот на меня закричать.
— А ты, что, такой любопытный?! — Ксения огрызнулась и полыхнула глазами так, будто собиралась меня испепилить.
Меня вдруг накрыло.
Эта разница между Аней и Кси стала мне вдруг очевидна. Анютка, как бутерброд с сыром и ветчиной, была каждый день моим обязательным блюдом. А Ветрова... я смотрел на нее так, будто в тарелке передо мной оказался бурито с огненным чили.
— Может быть, потанцуем? — предложил наудачу, даже не думая о том, что Ксения попробует отказаться.
— Ты с-спятил?!
— Это же клуб. Или ты не танцуешь?
Ветрова замерла. Это ее чертово умение зависать в самый неподходящий момент. Бли-ин, соображай быстрее!
Не дождавшись ответа, я схватил Ветрову за запястье и подтоклнул к двери. Первое время она даже не сопротивлялась, покорно цокола каблуками и шла следом за мной к лестнице на первый этаж. Я вздохнул почти облегченно.
Попалась!
Мысли путались, ладонь горела от соприкосновения с ее кожей. Я чувствовал себя так же, как пять лет назад. Дебильное чувство. Снова, как в детстве, в моих руках оказалась заветная игрушка.
Ветрова вдруг споткнулась, остановилась, а еще через мгновение ловко вытащила запястье из моих пальцев.
— Я... Я н-не могу, Тим... н-нет...
Что-о?!
Это ее "не могу" стало для меня последней каплей. О планах на эту ночь можно было смело забыть.
C-c
* * *
а! За кого она меня принимает?!
— Извини. Не могу танцевать. Голова разболелась и....
Ветрова бормотала под нос оправдания, хлопала ресницами и пятилась от меня.
Я тебе, кто, мальчишка, чтобы просить остаться? Да, катись уже к черту! Проваливай! Беги, к кому ты там собралась! И не хрена смотреть на меня так, словно я тебе что-то должен!
Ты...
Я бы зол настолько, что, казалось, вот-вот пошлю Ветрову на х
* * *
, скажу, чтобы не строила 'целку' и не парила мне мозги. Потанцевать, идиотка, это значит, просто по-тан-цев-ать!
Но делать ничего не пришлось.
У Ветровой из-за спины неожиданно показался Михайлов, невозмутимо поинтересовался, что между нами стряслось. И как только Ксения, испуганно ставя глаза, заявила, что хочет на house, этот ган
* * *
попытался ее остановить.
Голова у тебя болит, да? Да у тебя с мозгами проблема!
Дура!
— Ты не оставишь здесь меня одного! Мы хотели развлечься, Кси, оставайся! — Михайлов, как кот, кругами ходил вокруг Ветровой, просительно заглядывал ей в глаза и уговаривал не торопиться.
Урод.
Да, ей на тебя насрать! Сейчас возьмет свою тачку и без зазрения совести свалит. Хватит уже унижаться! Она тебя...
Бл**
В тот момент мне одинаково сильно хотелось убить их обоих. За пять прошедших лет отношения между ними стали еще теплей. У меня опять возникло ощущение дежавю, то же, что на и вечеринке у Лехи.
Ветрова... и Михайлов...
С
* * *
а!
Они смотрелись, как сладкая пара из дешевого фильма. Михайлов хватал Ветрову за ладони, она наигранно ему улыбалась и ломалась... Опять ломалась так же, как и со мной.
Что, его предложения тоже тебе не катят?
— Может, тебя проводить? — поинтересовался, вдоволь налюбовавшись спектаклем.
Если так не хочется здесь оставаться, и даже твой типа-друг не может тебя удержать. А-атлично. Давай уедем из клуба вместе! Ну же?
Ветрова вздрогнула, уставилась на меня удивленно, и на мгновение я представил, как крутятся в ее голове шестеренки.
Она обязана была согласиться. Она должна!
Но чем дольше тянулось молчание, чем чаще она кусала губы и отводила взгляд, тем сильнее я злился.
Ты, идиотка, может, включишь на время мозги? Я не собираюсь тебя уговаривать, как Михайлов. Ты...
Но уже через секунду Ветрова от меня отвернулась, и ее короткое, но емкое 'Нет' прозвучало, как 'иди на
* * *
'.
* * *
Нажраться в хлам и чтобы не одной бабы не было рядом?!
Отличный план, и мне повезло, что по одному только взгляду Мелкий сразу понял направление моих мыслей.
Бухаем! Всех на хрен!
Кто не доволен, может идти к черту! Сегодня ночью будет коньяк и первоклассный вискарь. Сегодня алкоголь будет обжигать мое горло. Сегодня больше никто не заставит меня замолчать.
А ты, Ветрова, ты еще пожалеешь...
— Я притащил Рэми, мы пьем? — Леха, успевший за какие-то пятнадцать минут организовать 'поляну', вытащил из-под стола и всем показал бутылку Rémi Landier. Михайлов присвистнул. После того, как Ветрова гордо смылась из клуба, этот придурок примкнул к нашей 'стае' и, так же, как мы, собрался ни-падецки поддать.
— Пацан, да ты сила!
— Где раздобыл 'валюту' (алкоголь — жидкая валюта, прим. автора)?
— Одной будет мало. Что не взял сразу две?
— Да, не с
* * *
! Я снова достану.
Фальшивой нотой в хор одобрительных голосов вдруг вклинился Ден.
— Вы охренели?! Нас торкнут из клуба, если найдут коньяк. Тут штрафы за это, бл*..
— Заткнись!
— Сс
* * *
л, так никто не держит!
На Дена шикнули, отодвинули от стола. Я, проигнорировав его недовольный взгляд, первым протянул бокал Лешке.
— Полный. Налей, — попросил брата, и уже через мгновение янтарная жидкость плеснулась на дно.
— Ч-черт. Хор-рошо...
В какой момент разговоры за 'жизнь' скатились на 'вечную' — женскую тему (все бабы дуры!) ? Сколько мы выпили коньяка, и кто оплатил банкет?
Я помню только отрывки нашего полуночного трепа. Вроде, минуту назад речь шла о бабле. Ден трепался о проблемах в своей конторе, а сейчас уже Мелкий с придурошной улыбкой на роже рассказывает всем, как Ветрова хороша. И какой же я лох, что просрал свое счастье.
Последнее заявление брата встряхнуло меня разрядом тока в четыре тысячи вольт.
— Какое-такое счастье? — переспросил хрипло и с удивлением обнаружил, что язык заплетается, а в голове, как и в мыслях, царит жесточайший туман.
— Ты с ней жил целый месяц, — таким же пьяным голосом, как и мой, заявил вдруг наш друг Михайлов.
Пи
* * *
, он, что, свечку, что ли, держал?!
— Почти два! — рявкнул и попытался дотянуться до придурка, чтобы отбить у него всю охоту лезть в мою жизнь с Кси.
— Сядь на место. Ты че завелся? — кто-то дернул меня со спины, и я, не устояв на ногах, свалился обратно в кресло. Полупустая бутылка из-под коньяка, которую я неосторожно задел, рухнула со стола, но, вместо того, чтобы разбиться, гулко покатилась по полу.
Несколько секунд я следил за ней взглядом. На жидкость, щедро заливающую бетонные плиты, никто, кроме меня, внимания не обратил.
— ... и фото пи
* * *
. Она там себя
* * *
— Какого хрена?!
— Кто это тут проснулся?! Спи, давай, дальше, — Лешка залился дебильным смехом. Михайлов же, перехватив мой взгляд, пихнул Мелкого локтем.
— Цыц... Леш, не видишь же, что человеку плохо.
— Мне зае
* * *
, — откликнулся мрачно. — Че вы вообще к Ветровой прицепились? У нас других баб больше нет?
— Ну, давай о твоей... — Леха открыл рот, собираясь закончить 'Аней'. Я слышал, как по слогам он почти произнес ее имя. Но сидящий по правую руку от меня имбецил вовремя вклинился в нашу беседу.
— А че это мы не будем о Кси говорить? — Михайлов даже приподнялся в кресле. — Ты с ней развлекся, так дай другим ... помечтать!
— Развлечешься с ней... как же, — пробормотал сквозь зубы и сделал еще один глоток коньяка.
— Че, и тебе не дала?!
— Вы же с ней жили?!
Голоса Михайлова и Лешки слились в один. Я потряс головой, чтобы гул, стоящий в ушах последние десять минут, стал, наконец, тише.
— Ей было нельзя! — сказал, как отрезал, и зачем-то показал кулак брату. Еще хоть одно слово об этой ... Кси!
— О-о, тогда тебе в очередь, Тимыч, — Михайлов вздохнул и, оперевшись на ладони, сложенные под подбородком, с жалостью на меня посмотрел.
— Что? — я вдруг потерял нить нашего разговора. Почему мы заговорили о магазинах?
— Лучше выпей, — предложил вдруг мой брат, и в моей ладони уже через секунду оказался полный почти до краев стакан.
Я без раздумий выпил. От разговоров о Ветровой меня вновь ощутимо 'штормило'. А что, ведь я бы сейчас ее тр
* * *
, если бы так не тупил. И она не бегала бы от меня...
— Да-а... Зря ты слился. Еще бы нажал, и она бы была твоя, — Михайлов неожиданно согласился с моей последней мыслью. И я ошашлело уставился на него, силясь понять, говорил ли о Ветровой вслух или нет.
— Да, и ты бы ей уже в
* * *
, — с усмешкой вдруг поддержал мой братец. И собственное воображение тут же подсунуло мне картинку засыпающей в моих объятиях Кси.
Я усмехнулся.
А это было бы круто!
Когда-то давно... после истории с Лили, я в деталях представлял, что и как буду делать с Ветровой, так не вовремя и не кстати решившей уехать из Энска. За исполнение хотя бы десятой доли моих фантазий я не пожалел бы отдать даже пару месяцев жизни с Анетт. Последних — точно...
После нашего очередного разговора о свадьбе, как раз на 8-ое марта, Аня стала вести себя, как озабоченная истеричка.
Достало, блин, уже. Не могу.
* * *
Новый разряд тока, сильнее и болезненней, чем предыдущий, ударил по телу много минут спустя. Я помнил еще, как после погрузки в такси мой брат и Михайлов всю дорогу ржали над чем-то.
— Щаз тебя привезем... Йоу!
— ...Да он на ногах не стоит!...
— Главное, чтобы другое стояло!...
— ...Она не пустит.
— Скорей, не даст...
— ...Он там заснет! И план к чертям похерим!
— А че я сделать могу-то? За него, что ли,...?
— Ша-а...Он тебе с утра морду начистит! У меня до сих пор скула болит после его кулака.
— Бл**, иди сюда, дай посмотрю! Там где у тебя бо-бо?
— Заткнись, придурок!...
Из разговоров было ничего не понять. Я открывал и закрывал глаза, но видел перед собой только мельтешение ярких точек. Музыка орала в колонках, мне казалось, что мы все еще находимся в клубе. И только мерная вибрация моего кресла была похожа на покачивание на волнах. Бороться со сном становилось все трудней и трудней.
Сколько я мог сопротивляться? Сколько мог цепляться за уплывающую в белесую дымку реальность?
Я был слаб. Я устал.
Женский голос, поющий о чей-то судьбе, звучал для меня колыбельной.
Maybe you were right but baby I was lonely.
Quand ton coeur éclate, laisse le destin l'emporter.
Ose le meilleur,
élève-toi sans avoir peur.
We're all bloodless and blind
and longing for a life.
Beyond the silver moon.
А потом — оно. Пять тысяч вольт прямым попаданием в сердце. И я, как выброшенный на берег, кит, силюсь вдохнуть в горящие легкие воздух. Сквозь полуопущенные ресницы, девушка, прикасающаяся пальцами к моей груди, до смешного похожа на идиотку.
Нет, Идиотку. С заглавной буквы.
Я улыбнулся, и руки почти рефлекторно легли на ее бедра. Мелкому завтра с утра нужно будет сказать спасибо. И пусть блондинка в помятой футболке лишь отдаленно напоминает мне Ксюшу: она ниже ростом, ее волосы в беспорядке, губы искусаны, а буфера не катят на размер Кси...
Но, черт. Я умею ценить подарки. И эта девушка лучшее, что мог бы найти мой брат. Я же говорил тебе, Ветрова, что ты еще пожалеешь.
— Привет тебе, детка...
Вместо того, чтобы ответить мне такое же сладкое, как и она сама, 'хеллоу', взбаломошная блондинка резко меня оттолкнула.
Она? Меня?
Охренеть!
Сходство девушки с Ветровой после этого жеста стало почти абсолютным. Откуда у Мелкого появилась такая... girl?
Я бы бросился следом за ней, лишь бы вернуть нахалку на законное место. Но с раздражением и злостью белая фурия принялась втирать Михайлову-душке что-то про мой телефон.
Бл
* * *
, да я ж перед ним теперь в неоплатном долгу! Прекрасная новость.
Следующее просветление застигло меня почти у входа в квартиру. Железная дверь была распахнута настежь и, поддерживая меня за плечо, Михайлов пытался впихнуть меня внутрь.
