Мезозой-2. Тайны Тайи

— Чудеса-а-а, — тихонько протянул Сеня, все еще не верящий в то, что Марья все это время, в общем-то, и не была его девушкой. Хвала небесам, что долговязому хватило ума не пытаться разобраться с Витом. Глядя на ученого сейчас, Кирилл понимал, что Виталий (или как его на самом деле звать) — противник конкретный, непредсказуемый. Без нужды Кирилл и сам бы не стал с ним связываться.

Захлопнув багажник, Марья и Вит рванули прямиком в темный лес. Девушка что-то высматривала на своем ультратонком нарукавном компьютере, а Вит успел даже козырнуть напоследок.

Они исчезли бесшумно, словно темная чаща просто поглотила их, всосала в свое чрево, не жуя. Не колыхнулась ни одна веточка, ничего не хрустнуло под ногами, даже листья и папоротник не шуршали. Вот это выучка!

Кирилл поднял голову вверх. Небо на востоке едва-едва заалело. Ранний летний рассвет, безупречно прекрасный, начал теснить короткую ночь.

— Милан, Сеня, вы нужны мне, — сказал он. — У меня такое ощущение, что работы предстоит немало, и что мне это все аукнется, причем незамедлительно. Будьте готовы поддержать меня, если я начну падать. Мне нужно во что бы то ни стало стоять. Не знаю, почему, но мне так легче.

Друзья не заставили себя ждать и в мгновение ока оказались рядом, с разных боков. На их лицах читалась тревога, они не понимали, что собрался делать Кирилл — он никому, кроме Юли, об этом не говорил.

— Я вам потом объясню все, договор? — улыбнулся он товарищам, те торопливо закивали.

Подошла Юля. Кирилл прижал ее к себе и поцеловал, наплевав на все. Да, ему не хватало душа и зубной щетки под рукой, но что поделаешь. Да и гематома, только-только успокоившаяся, отозвалась тянущей болью.

Вместе с бодростью, заставляющей все тело мелко вибрировать от переизбытка сил, к нему пришло и мрачное предчувствие кровавого финала. Никто не объяснял ничего, не приходил во сне отец, а Кирилл все равно знал, что это задание отнимет у него столько сил, сколько он никогда не терял.

Юля отступила, не сводя с Кирилла глаз. Ничего, они еще наговорятся, наобнимаются. Он еще прикоснется к ней, расскажет обо всем, что с ним стряслось и успокоит. Но сначала — долг.

— Поехали, — сказал Кирилл сам себе и закрыл глаза.

39.

Тайя гудела. С обидой стонали ее недра, гневно клокотала магма, грозя проломить кору, а в вулканах клокотала, багровея, лава, готовая в любую секунду взмыть в лазурную высь, чтобы карой небесной обрушиться вниз и смести все на своем пути.

У Тайи был голос. Собственный голос. Она долго спала добрым и мирным сном. Спала, пока двигались кусочки суши, образуя суперконтинент, а потом снова разошлись надвое с тем, чтобы вскоре расколоться на восемь частей, которые отдалятся друг от друга на долгие миллионы лет.

Тайя спала, когда из темного междумирья ее посещали самые разные гости, всегда незваные. Она не просыпалась, осыпаемая градом метеоритных ударов и душимая повисшим в воздухе вулканическим пеплом. Не потревожили ее сон даже визитеры, исследовавшие и исходившие ее вдоль и поперек. Такие прилетали и улетали в течение многих тысяч лет, изредка оставляя после себя плоды собственной жизнедеятельности. Но они бережно относились к Тайе, не пытались приладить ее под себя, не хотели забрать ее богатств, и она принимала их, не прогоняя и не чиня препон на их пути.

Она терпела все, ибо таков ее удел — не мешать жизни, откуда бы та не явилась. Не мешать жизни и не мешать смерти, покуда та оправданна и справедлива.

Но последние посетители принесли с собой смуту и волнение. С ними на Тайю пришло что-то темное, чего прежде не случалось. Гости прибыли оттуда, откуда еще никто не наведывался сюда. Они были просто не готовы к тому, что увидят здесь. Богатство и разнообразие мира Тайи вскружило им голову. Так же повел бы себя бестолковый ребенок, пусти его в химическую лабораторию, где всюду стоят колбы и пробирки, полные разноцветных жидкостей. Он непременно начнет трогать что ни попадя, пробовать все подряд на вкус, нюхать, разглядывать. И рано или поздно одним неловким движением разрушит всю гармонию, бережно и трепетно создаваемую месяцами и годами.

Люди уже были на Тайе, но эти люди посетили ее впервые. Они прочно обосновались, оторвав себе небольшой кусок. Но они никогда не довольствуются малым. Завоевания продолжились. Гибли животные, гибли растения, истребляемые никому здесь не нужными первопроходцами. Равновесие уже начало нарушаться, и вскоре эти разрушения, вооруженным глазом незаметные, примут необратимый характер.

Несколько часов назад поселение людей потрясло несколько одновременных взрывов, слившихся в один оглушительный грохот и отнявших несколько десятков жизней, в том числе и совершенно невинных жизней.

Такую смерть Тайя не принимала. Она ведь не терпела несправедливости, хоть, на первый взгляд, как раз-таки несправедливость и правит ее миром, где сильные уничтожают слабых. Но все это — лишь непонимание сути происходящего, близорукость и косность, не позволяющая покинуть привычные границы человеческого мышления и охватить мир во всем его великолепии целиком.

Взрывы разбудили Тайю окончательно. Она рассвирепела. Люди должны покинуть ее как можно скорее, иначе Тайя обрушит на них свою кару. Тогда никто не уйдет живым и никто не спасет попавших в беду инопланетян. Никто.

40.

Орнитохейрус бодрствовал. Он раскрыл свои зоркие глаза еще до того, как багряная полоса зари рассекла небо у самого горизонта и заставила океан загадочно поблескивать вдалеке. Летнее солнце торопливо поднималось вверх, с нетерпением стремясь как можно скорее докарабкаться до зенита и подарить миру как можно больше своего тепла.

Поймав первый же порыв ветра, орнитохейрус — величественный альбатрос мезозоя — оторвался от стены утеса. Один взмах крыльев, и колония дремлющих еще сородичей осталась позади вместе с последним брачным днем.

Минувшим вечером орнитохейрусу вновь сопутствовала удача. Он сумел отпугнуть всех противников и разделить свою страсть с молодой самкой. Спустя несколько месяцев она совьет гнездо, где из дюжины яиц вылупится потомство. Если год будет удачным, если рыбы будет много, если непогода не побеспокоит небесных царей, то совсем скоро по меньшей мере половина новорожденных орнитохейрусов встанет на крыло и отправится завоевывать бескрайные небесные просторы.

Самец держал путь на восток, там, где был его дом. Он жил уединенно, шесть последних лет ночуя на небольшом скальном уступе в сотнях километрах отсюда. Орнитохейрус старел, его суставы начинали болеть, а глаза слезиться при свете солнца. Но он упрямо держался, и первичный инстинкт, не дающий шансов даже инстинкту самосохранения, до сегодняшнего дня придавал ему сил для борьбы с подступающей смертью.

Сейчас же он был опустошен оконательно. Данная природой задача была успешно выполнена в последний раз, и орнитохейрус возвращался в родные пенаты с чувством удовлетворения и обреченности. Возможно, он даже не долетит до места назначения, рухнув с небес на землю посреди пути, став пищей для тех, кто по-прежнему охоч до жизни и, самое главное, способен жить. Смерть не страшила гиганта, она влекла его и казалась приятной.

Как и в тогда, животное не противилось Кириллу. Более того, на сей раз оно добровольно передало штурвал в руки человека, устранившись от управления собственным телом, хоть и своевременно распознало постороннее присутствие. Кажется, орнитохейрус только и ждал, чтобы кто-то сказал ему, что делать дальше. А может, это Тайя нашептала ему, велела подчиниться? Все равно жизнь ящера на излете, так пусть полыхнет поярче напоследок!

Запасной космодром находился совсем недалеко от Гросвилля, в каких-то полутора-двух десятках километрах к югу, почти вплотную к реке Черроу, но за узким временным мостом на противоположном берегу — крутом и поросшим мелкими кряжистыми деревцами. Таких Кирилл еще не видел.

Их листья были вытянутыми острыми, как иглы, и такими же твердыми. Под ними покачивались крупные, сочные плоды красивого фиолетового цвета.

Позднеюрская слива, только раза этак в три больше. Впрочем, чему удивляться. Здесь все имеет внушительные размеры, все тянется вверх, становится тяжелее и сильнее, чтобы уцелеть в страшном, беспощадном соперничестве.

К востоку и югу от космодрома тянулся тот самый парк, который все строили, строили, и наконец... Нет, не построили. Да и не построят, наверное, хотя дороги и вольеры были готовы. Высоченные ограждения, на которые собирались подвести электричество, рвы безопасности между территорией животного и смотровыми площадками — все было выполнено по науке.

Даже гостиницу уже возвели, красивую, состоящую из нескольких комплексов — каждый стилизованный под какого-либо динозавра. Кирилл без проблем узнал покатую спину стегозавра с пластинами, в которых, наверное, номера стоили бы сумасшедших денег. Узнал он и череп дракопельты с мощным клювом и торчащим из скул костей, что делало голову динозавра похожей на шлем киборга из фантастического боевика.

В парк осталось только лишь заселить животных, и все, самый впечатляющий аттракцион в истории человечества готов. Кирилл и представить себе не мог, что испытали бы люди, попавшие сюда. Но слишком уж гадка натура человека. Не готовы мы еще к такому, не готовы, и нечего нам шастать по чужим мирам и покорять их. Для начала, наверное, стоит навести порядок в своем.

Орнитохейрус кружил над космодромом, и все, стоящие внизу, задрали свои головы, чтобы посмотреть на доисторическое чудище. Марью и Вита было не видать. Им еще идти и идти.

Людей было много, но все же не настолько, чтобы испугать или смутить Кирилла. Благодаря хорошему зрению птероящера Кирилл хорошо видел их всех или почти всех. Около тридцати вооруженных бойцов стояли непосредственно на площадке. Добрую половину Кирилл прежде встречал в Гросвилле и знал, что они, на самом деле, работают далеко не в охране. Значит, добровольцы.

Еще полторы-две дюжины скрывались в лесу, но от зорких глаз орнитохейруса ускользнуть чрезвычайно сложно. Кирилл без труда заметил их позиции в подлеске, здесь особенно густым.

Лица людей казались бледными, а глаза из-за недостатка света и тени деревьев напоминали черные провалы. Среди них был Элвин. Как и все остальные, он почему-то был без шлема, держа его в руке — примерно половина бойцов сделали так же. Беспечность, видно, у этих ребят неизлечима. Или же они и в самом деле не понимают истинных мотивов невидимки и его, а, точнее, ее сообщника. Думают, что раз Кирилл в руках шпионов, Гросвиллю больше ничто не угрожает? Да нет, не могут они быть такими идиотами. Понимаю ведь, что Кирилл с невидимкой заодно.

Жаль, что Кирилл не мог сейчас передать им послание. Он бы очень хотел, чтобы охрана сложила оружие и прекратила сопротивление. Эти люди не должны отдавать свои жизни, такая участь ждет лишь тех, кто заслужил ее. Надо же, как все интересно сложилось. Какой-то упырь из Пентагона, на чьих руках кровь тысяч невинных жертв по всему миру, полоумный шейх, решивший забавы ради убить гигантское животное и, конечно же, владелец всего этого балагана и он же генеральный директор. Вот их Кириллу жаль не было, ни капельки. Наоборот, он уже не мог дождаться, когда же челнок спустится, и можно будет переходить к главному.

Ого! А вот этого персонажа Кирилл никак не ожидал здесь увидеть. Из-за деревьев опасливо высунулся Фэнлоу, точь-в-точь как трусливый герой комедийного боевика. У куратора была забинтована голова, чему Кирилл внутренне позлорадствовал. Что ж, не вечно же вам хозяйничать.

Фэнлоу пригляделся к парящему в вышине птерозавру и вновь спрятался.

Что-то кольнуло Кирилла меж лопаток, что-то холодное и тонкое. Сигнал тревоги. Он чуть замешкался, и этого оказалось достаточно. Один-единственный удар откуда-то из чащи леса, и разодранный на части орнитохейрус полетел вниз. Кирилл совсем забыл о киборгах...

41.

Экстренный канал связи работал постоянно. Чтобы организовать его, умникам пришлось изрядно потрудиться. Но Фэнлоу не зря переманил несколько способных ребят из НАСА, предложив им такие деньги, за какие удавился бы самый разудалый игрок в соккер.

Он не понимал до конца, как все это работает, хотя Джейкоб и Раджеш не раз пытались ему объяснить. Мол, специальный спутник с орбиты Тайи посылает сигнал такой мощности, что тот спокойно проделывает то же самое, что и межзвездный корабль — уходит в 'прыжок' и, обгоняя время, достигает приемника, расположенного в Солнечной системе.

Фэнлоу был убежденным гуманитарием, вечно страдавшим от двоек по математике и впадавшим в кому при виде учебника по физике, так что и здесь он махнул рукой, наплевав — в конце концов, ну что ему до этого? Работает и работает, больше и не надо. Главное, не говорить о такой возможности быть в контакте с Землей работягам, не то примутся ныть и требовать к телефону матушку. Нет уж, они сюда работать приехали, а корреспонденция и так доставляется по нескольку раз в месяц. Пусть все думают, что связь с родной планетой в режиме реального (ну, почти) времени невозможна. Технически невозможна, и точка.

Экстренная связь была задумана не столько для нештатных ситуаций — хоть и для них тоже — сколько в целях оперативного информирования о находках. Искали, разумеется, останки кораблей пришельцев. Искали прилежно, тщательно. Один раз даже нашли кое-что, оказавшееся почти бесполезным с технологической точки зрения.

Если память не изменяла Фэнлоу, это была деталь обшивки. Увы, ничего более интересного в той местности бойцы не обнаружили. Они прочесывали участок неделю кряду, но без толку.

Тайя была на космической карте того самого звездолета, что плюхнулся в Германии. Поэтому ее и нашли так быстро, 'открыли', так сказать. И поэтому сразу смекнули, что здесь следы высокоразвитой цивилизации вполне могут быть, да и почему нет? Отличная экзопланета, все при ней. Но как-то не сложилось.

'— Не срослось', — с легкой грустью резюмировал Фэнлоу мысленно. Пока люди прожигали бы здесь свои кровные, Гроско могли бы продолжать поиски, щедро делясь информацией с Пентагоном — тот пристально наблюдал за ситуацией на Тайе. Но 'щедро делиться' не означает отдавать все, хе-хе. Кое-что можно и себе оставить...

В лазарете о Фэнлоу позаботились так, как он просил — хорошо и быстро. Залатали рассечение на затылке каким-то хитрым клеем, приладили ватную салфетку с заживляющим средством и, наконец, забинтовали голову.

Как же повезло Гудриджу! Мудрый кинг-конг в момент взрыва отлучился по нужде, и взрывом его не зацепило. А ведь эти крысы взорвали его кабинет! От него вообще ничего не осталось, ничегошеньки. Гудридж сказал, что компьютер на последнем этапе расшифровки значительно ускорился, нащупав верную дорогу. Нейробиолог был уверен, что после возвращения из отхожего места он увидит результат. Не увидел. Вся работа пошла насмарку. Даже те расшифрованные блоки, что он уже успел сохранить на жестком диске.

С Рахметом связи не было, но Фэнлоу оперативно доложили, что охранник вместе с одним из добровольцев почивает в камере — той самой, куда поместили четверку подозреваемых. К сожалению, говорить ни с Рахметом, ни с его коллегой никому уже не доведется, потому как им развернули головы на сто восемьдесят градусов. Кто это сделал?