Кайнозой

Фенар свистнул. Его тарбан был тут как тут. Арсентию и Милану пришлось половить своих зверюшек, но те, к счастью, больше не порывались дать стрекача, подстегиваемые неизвестной угрозой.

И вновь все четверо летели галопом, не жалея тарбанов. Летели так, что в ушах свистело.

'— Дайте же нам хоть немного побыть в покое', — попросил неизвестно кого Кирилл.

Вновь кольнуло. Теперь в затылке, но не так, как на Тайе, в минуты откровений из закромов памяти. В этот раз было больнее. Кто-то очень хотел, чтобы Кирилл знал — здесь им не рады и, увы, поворачивать назад уже поздно. Незримый рубеж был пройден, вернуться тем же путем больше никому из них не суждено.

39.

Все-таки верховая езда без подготовки способна свалить любого здорового человека, и Кирилл не являлся исключением. Даже если что-то гонит тебя вперед, даже если в затылок дышит ледяным дыханием сама смерть, рано или поздно человек достигает предела. Тарбан — выносливая зверюга — мог бежать еще хоть сутки с короткими перерывами, но для такого марафона ему требовался опытный всадник.

Очередной привал был сделан только пару часов спустя, когда день начал сдавать позиции ночи. Ноющая поясница и закаменевшие ноги требовали отдыха. Требовали отчаянно, грозя просто отказать в самый неподходящий момент. Но еще больше беспокоила отбитая всерьез и надолго задница. Сидеть теперь не хотелось вовсе, и Кирилл все прохаживался вокруг места стоянки.

— Больше не чувствуешь преследования? — серьезно спросил Фенар, единственный из всех них не выглядевший утомленным.

— Нет, — Кирилл выдавил слабую улыбку. — Могло и почудиться. После того красного леса что хочешь может быть.

— Не будем об этом, — сразу сказал Фенар. — О том, что случлось красном лесу. Я не хочу.

— Да, конечно. Я и не собирался.

Место для остановки выбирал Фенар. Увы, путники вновь попали в места, где домов не было вовсе. Отсутствовали и все прочие постройки, способные послужить укрытием. Кирилл уже догадался, что все или почти все Первые как раз и обитали в таких вот цилиндрах. Единственным непонятном оставалось слишком большое количество этих цилиндров — у некоторых жилых зданий оно доходило до десяти в ряд. А ведь внутри не было никаких видимых разграничений, и создавалось впечатление, что весь огроменный дом заселяла одна очень, очень большая семья, состоящая из нескольких поколений. Либо же зона личного комфорта у Первых была просто гигантской.

Следуя указаниям Фенара, они расположились у подножия огромного холма, сокрытые от внешнего мира густым кустарником. У его цветков кружились пухлые шмели, заполняя воздух басовитым жужжанием. Шмели напоминали своих земных товарищей, и это радовало. Жуки, даром, что были красивы, вызывали определенные опасения, а от шмелей хоть знаешь, чего ждать. И размер у них был вполне нормальный, хотя воспаленное воображение упрямо норовило сделать их более крупными, чем на самом деле.

— Оторвались? — уточнил Милан.

— Да, оторвались, — кивнул Кирилл.

— Ну, тогда давай разводить костер. Заинтриговал ты меня.

Смекнув, что к чему, Фенар подмигнул Кириллу, взял арбалет и уверенно зашагал в сторону — в обход возвышенности. Задача по поиску дров перешла к ребятам. В принципе, далеко идти не требовалось.

Склоны холма покрывал густой, но невысокий лес, где росли хвойные деревья с длинными и очень тонкими, на ощупь мягкими иглами. Серые стволы деревьев были предельно гладкими, как лаком покрытые. Лишь присмотревшись в потемках, Кирилл различил на них тоненькие причудливые узоры — переплетения чернильно-черных линий, плавные, без резких изломов. Они напоминали капилляры, прячущиеся под корой, как под кожей.

Кирилл приложил руку и ощутил теплую гладкую поверхность. Догадка оказалась верна. Внутри дерева что-то тихонько, почти незаметно пульсировало. Что-то гоняло 'кровь' по длинным прожилкам, тянущимся вдоль всего крепкого ствола и разбегающимся по сторонам с ветвями.

В замешательстве Кирилл отнял ладонь, посмотрел в сторону и убедился, что Сеня с Миланом бродят неподалеку, увлеченные негромкой беседой и сбором топлива для костра. Тогда он быстро прикрыл глаза, шире расставил ноги, чтоб не упасть в момент сосредоточения, и удивился еще больше.

Да, деревья были не совсем растениями. У них имелось некое подобие сознания — причем сверхсознания. Живым существом был весь лесок, занимающий лишь южную сторону холма. И этот лес осознавал себя, как отдельную, самостоятельную единицу. Он понимал, что существует!

Но все же это было не животное. Нечто, с чем Кирилл не мог столкнуться и прежде и, соответственно, от чего у него не было ключей. С виду, если смотреть издали — обычный сосняк — но внутри все совсем по-другому.

Ни Арсентий, ни ставший нестерпимо болтливым Милан ничего необыкновенного не замечали. И Кирилла они не искали. Вообще забыли о его существовании.

'Кто ты?' — Кирилл решился-таки задать вопрос.

В ответ он получил лишь невнятное бурчание, какое можно услышать при попытке растолкать храпящего пьянчугу.

'Ты поможешь нам?'.

И снова бормотание. Кирилл пожал плечами и догнал друзей. К счастью, никто не спрашивал, где он пропадал.

Ребята быстро натаскали хвороста — сухих веток под ногами лежало предостаточно, треском сопровождался чуть не каждый шаг. Имелись еще грибы подозрительного синего цвета, подозрительно мерцающие в лесных сумерках, как фосфорные статуэтки. Арсентий с детским безбашенным азартом саданул по одному, особо крупному, ногой, о чем незамедлительно пожалел.

Гриб выстрелил во всех стороны какой-то липкой дрянью, после чего из обезглавленной ножки вверх повалил ярко-голубой пар. Он сиял мистическим холодным светом под косыми лучами солнца, с трудом пробивающиеся сюда сквозь разлапистые ветви умных деревьев.

Лишь чудом 'плевками' никого не зацепило. На почти белом стволе молодого, еще не совсем окрепшего деревца, куда прилетела самая большая подача, на глазах начало твориться что-то нехорошее. Кора иссыхала и трухляво осыпалась под ноги коричневой пылью. Ствол проело почти насквозь, оставив нетронутой только малую часть.

В голове Кирилла пронесся жалобный вой — лес обиженно дернулся, начал пробуждаться.

Дерево на секунду застыло, словно задумалось, а потом поддалось силе тяготения и свалилось прямо на грядку со злополучными грибами, распоров их нижними ветвями и опершись о другую, могучую и надежную серую сосну (или ель).

Столь безжалостно и несправедливо сваленное дерево отважно прикрыло собой людей, приняв залп ядовитых стрелы на свои иглы. Те таяли под ядом, распадаясь на крохотные частички и мелкой пылью ссыпаясь вниз, на землю.

Арсентий так виновато посмотрел на Кирилла и Милана, что его стало даже немного жаль. Но Кирилл и не думал проявлять сострадания. В двух рубленых предложениях коротко и емко высказал все, что думает о Сене. В этой характеристике нашлось место лишь для двух печатных слов — 'ты' и 'ни'.

Внутри себя Кирилл явственно слышал, как шумит и ворочается лес, стряхивая с себя остатки сна. Он не сердился и не гневался, а просто пробуждался. Кирилл хотел было поделиться своим открытием с друзьями, но по неизвестной даже ему самому причине передумал. Ни к чему им это знать, пожалуй — так он решил для себя. Если бы лес замышлял что-то недоброе, тогда, конечно, другой разговор.

Когда они вернулись, Фенар уже ждал их. Присев на нагретый солнцем камень, он умело ощипывал какую-то коротконогую пухлую птицу. Перья стелились ковром под ногами, а некоторые, недавно отделенные от туши, еще порхали в воздухе белыми хлопьями.

— Ого! — воскликнул Арсентий. — Это что у нас, курица гриль намечается?

— Когда ты успел? — восхитился Кирилл.

— Я же не только рыболов, — хмыкнул Фенар, довольный реакцией своих спутников. — Но еще и охотник. Успел, говоришь? Тут и успевать нечего. Я приметил небольшую стаю крутов по пути сюда. Они летать не могут, а бегают шустро. Если заметят тебя, конечно. Меня вот не заметили.

— Крут, говоришь...

— Ага. Вы-то, зеленые и бестолковые, ничегошеньки не видите. А я просто не мог пройти мимо — крут сам на костер просится, ну, как можно отказать?

Милан, движимый извечным любопытством, не мог не подойти и не поглазеть на добычу. Внимательно осмотрев тушу со всех возможных углов, он с легким сожалением в голосе изрек:

— Вот так вот и на Земле истребили дронтов.

— Каких еще дронтов?

— Ну, дронтовые. Нелетающие птицы. Правда, они обычно в изолированных уголках жили, где нет опасных хищников, а здесь любителей мяса, я погляжу, хватает...

— Главное, чтобы вкусно было, — подытожил Арсентий. — Мне нравятся все эти сублимированные штуки, но вот сейчас увидел кровоточащее мясцо, и во мне пробудился инстинкт хищника. Ух, сейчас зажарим...

Кирилл покачал головой — это что должно случиться, чтобы вид сырого мяса вызывал аппетит? Сеня нес ахинею, а причиной стал пережитый в лесу испуг. Ну, кто ж ожидал, что гриб шарахнет кислотной шрапнелью по всем направлениям?

Сделав из сухих веток шалашик, Милан с Кириллом сыграли в камень, ножницы и бумагу. К нескрываемому разочарованию Кирилла, победил оппонент.

Сияющий похлеще новогодней елки Милан извлек из мягкого бархатистого мешочка щепотку порошка, аккуратно положил на ладонь и, отставив мешочек, быстро-быстро потер рука об руку.

— О! Горячо-то как, — залепетал он, спешно ссыпая порошок на заготовленное топливо. Хворост полыхнул на добрые два метра, но пламя, испугав всех, сразу вернулось на свою естественную высоту.

— Видали, лопухи? — Милан несильно толкнул Кирилла. — Вот это и есть настоящая магия.

Фенар же наблюдал за манипуляциями чужаков со снисхождением. Для него-то все это было чем-то привычным и обыденным. Ну, воспламеняются крохотные черные крупицы, если потереть их, так и что с того? Он в этом никакой темной силы не видел, хоть и не мог объяснить природу действия порошка. Тем более, что все современники и предки разводили костер таким же способом.

Так ведь можно все на свете объявить порождением дьявола, даже смену дня и ночи. Но уж коль видишь что-то странное, о чем прежде никто и нигде не упоминал — это другое дело. Тут стоит насторожиться, постараться обойти стороной или вообще убежать прочь...

Ранний ужин проходил в непринужденной обстановке — ее разрядило вкусное жареное мясо, хрустящее и тающее на зубах.

Тарбаны, неустанно молотящие подножный корм, смотрели на людей с недоверчивой завистью в прищуренных глазах — мол, чего это человеки так слюной исходят и жадно чавкают? Неужто так вкусно? Да разве бывает вообще так вкусно?!

Фенар великодушно организовал горбатым длинную привязь, чтобы они снова не дали деру, но при этом имели достаточно свободы передвижения.

Помимо пищи хватало тарбанам и воды. Здесь недавно прошел дождь, и в темных уголках предлесья осталось достаточно мелких лужиц, чтобы утолить жажду. Собственно, о большем животные и не просили — наличие воды и пищи и было их счастьем.

— Пальчики оближешь, — с благоговением говорил Арсентий, и в подтверждение слов облизал жирные пальцы.

Ко всему прочему Фенар оказался отменным поваром. Он в два счета соорудил вертел, используя для этого наиболее крепкие ветки, свои прямые руки и нож, которым проводник чуть не зарезал Кирилла днем раньше.

Обгладывая сочную, мягкую ножку бедного дронта, Кирилл ощущал единение с Вселенной. По телу приятно разливалось наслаждение, организм бурными овациями благодарил хозяина за это неземное удовольствие. Все-таки никакие лепешки и никакая чудесная сытная халва не заменят таких простых, житейских приятностей как вкусная еда. По крайней мере, люди вряд ли согласятся на это в ближайшие пару тысяч лет. Первые бы наверняка воротили нос от убитой и изжаренной на огне птицы, но среднестатистический житель планеты Земля по-прежнему находит такую пищу полезной и чертовски вкусной.

В пронзительно-синем небе, где с самого утра так и не промелькнуло сколь бы то ни было серьезной тучи, вновь показался величественный пелагорнис — совсем молодой, худенький и тонкий. Он летел налегке, без рыбы в зубастом клюве. Вообще-то Милан сказал, что это ложные зубы, но Кирилл не очень понял, что там к чему.

Пелагорнис не мог постоянно взмахивать крыльями при такой-то массе тела, да ему это и не требовалось. Достаточно было поймать волну восходящего воздуха, и она сама взносила эту грандиозную птицу в небеса, едва та шагнет с обрыва в пропасть. А дальше пелагорнис выбирал направление, раскладывал крылья как можно шире и в самом прямом смысле скользил по воздуху. Наверное, он мог даже вздремнуть.

Пелагорнис, по словам серба, мог лететь быстро, очень быстро, до шестидесяти километров в час, да еще и ловко маневрировать при этом. Рыб. снующих у поверхности воды пелагорнис выхватывал на раз. Значит, зрение у него должно быть отменным...

Отрешенным взглядом Кирилл уставился на жадно обглоданную ножку в своей руке. Нелетающая птица... А вон, в небе, вполне летающая!

Накатило неясное, смутное волнение, из-за него сложно стало сидеть на месте. Что-то подкрадывалось, кто-то высматривал их, настигнув — оторваться не удалось! Неведомый преследователь тоже мог перемещаться быстро и далеко.

Кирилл закрыл глаза и предостерегающе поднял руку, предвосхищая любые расспросы.

Разум пелагорниса оказался податливым. Птица совсем не противилась вторжению, как и орнитохейрус. Она, кажется, даже ничего и не поняла.

К тому же пелагорнис был сыт и доволен. Сейчас он неторопливо подыскивал себе пару, потому что подходила пора позаботиться о потомстве. Четыре грядущих месяца тепла позволят спокойно вырастить новое поколение, которое вскоре унаследует небо. Это будет первое спаривание в жизни самца, и он был полон радостного предвкушения.

Увы, Кирилл не нашел в себе сил порадоваться за крылатого здоровяка. В его душе смешались злорадство и отчаяние. Злорадство было вызвано тем, что он все же обвел вокруг пальца недосягаемого доселе врага и успел раскрыть его замысел, хоть и в последний миг. В том, что это именно враг, сомнений не возникало.

Но при виде этого самого врага Кирилла охватило густое, удушающее отчаяние. Гигантопитеки. И уже не шесть волосатых зверюг, а, по меньшей мере, три десятка.

Представьте, что вы остались один на один со взрослым самцом гориллы. Страшно? Еще бы! А теперь вообразите, что эта горилла на добрый метр, а то и полтора выше самого высокого баскетболиста.

Гигантопитеки толково брали людей в кольцо, со всех сторон — включая противоположную — приближаясь к холму. Мускулистые махины ступали на четырех лапах, вальяжно перекатываясь телом то вперед, то назад. Они пока не спешили, берегли силы для решающего рывка.

Но не это поразило Кирилла. Причина впечатляющей организованности гигантопитеков стала ясной, когда Кирилл увидел, кто замыкает шествие.

Высокая сухощавая фигура в длинном, до самой земли коричневом плаще, казалось, не шагала, но плыла над степью, мягко касаясь полами травы. Лицо было сокрыто просторным капюшоном.