Дальше так дальше, утром так утром...
Змеиную мысль о том, что люди так хрупки, я уловила лишь самым краем, но было уже не до этого.
Вытащив из котомки второй плащ, я накрылась им с головой и мгновенно уснула. Силы надо было экономить, силы это то, что нам пригодится скоро... уже очень скоро...
Рассвет холодными серыми мазками опускался на песок. Тянулись серые тени-нити от трёх ха-змей, тишина была такая, что слышно было даже дыхание мужчин. Костёр почти прогорел, и в чёрных углях только вспыхивали мелкими точечками искорки.
Песок шуршал, складываясь в знакомую мелодию грядущей бури, звал меня танцевать.
Щека больше не чесалась — занемела, и мне срочно нужно было зеркало или любая водная поверхность, чтобы посмотреть, что случилось. Потому что ощущение было такое, что лохмотьями с меня слезала внешность Зеона. Страшно. Смертельно страшно.
Мне нужно было хоть какое-то уединение, но даже этого я не могла здесь и сейчас себе позволить.
Снова накатило ощущение, что моё время уходит, убегает, оставляя меня одну. Настоящую.
Вопрос был только в том, какая же я настоящая?
Напев песка стал тише и обиженнее, и, погладив его ладонью, я поднялась на ноги.
Змеи спали. Спал Грэсс и Кит, спал даже Рамир.
Привидение, обычно только изображающее сон, спало на самом деле.
Кра-со-та!
Они спали все!
Причём спали беспробудным сном. Итак, значит, гости появились куда как раньше, чем их ждали.
— Кто здесь? — спросила я тихо.
— Твоя совесть! — отозвалось со всех концов, с крестов, с огромных камней, с маленьких покосившихся холмиков.
Я крутилась вокруг, не понимая, как же так!
Ведь спать мы ложились в другом месте! А сейчас... были ровно посреди могильника.
— Твои страхи!
— Твои сомнения, — отозвались мне с ближайшего огромного валуна.
— Чудесно, — сообщила я, натягивая наручи.
Солевой круг на земле всё так же был, и в тех же размерах, но что-то подсказывало мне, что защиты от него я могу и не дождаться.
— Ты смотри, — неприятно кто-то удивился. — А не боится же!
— Не слышал, — начала было я...
— Ты ври да не завирайся, девка! — страшно грохотнули у меня над ухом.
— Так вот почему я одна не уснула, — усмехнулась я, даже не вздрогнув. — Девка. На женщин ваши чары не действуют.
— Умная...
— И почему таких умных земля носит?
— Да ты посмотри, она ж любимица пустыни.
Серая хмарь поднялась от сырой земли, окутала валуны, кресты, холмы, поднялась бурлящим туманом вверх, распускаясь в разные стороны стелящимся полотном, обнажая тех, кто жил здесь, в могильнике. Ближайшая тварь распахнула кожистые серые крылья. Приплюснутая морда, маленькие глубоко посаженные глазки, две широких ноздри, пасть с двумя рядами клыков, с потёками слизи. Запах гнили и трупного разложения. Ну, конечно. Падальщики.
— Глянь, глянь, ребя! А эта краля даже ещё знает, кто мы такие.
— Вас не знать — себя не уважать, — отозвалась я скупо, опуская руки.
С этими ребятами любое оружие — бесполезно. Против них не помогут ни простые мечи, ни мечи жрецов, ни холодное оружие, ни какой-то металл. Если же они захотят напасть, защититься будет очень сложно.
— Да не такие уж мы и опасные! — закокетничал падальщик сбоку.
Скосив на него взгляд, я хмыкнула.
— Прибедняетесь.
— Есть немного, — согласился он же. — Так, красивая девушка, чего не поукрашать себя. Красивая девушка, а заключи с нами контракт.
— Чтобы после трёх моих желаний, вы же меня сожрали, а я потом обнаружила себя такой же как вы? Нет, нет и ещё раз нет.
— Точно знает, — восхитился кто-то.
Я развела руками.
— Как зовут? — спросил падальщик, сидящий прямо передо мной.
Не отвечая, я усмехнулась.
Исказившаяся клыкастая пасть выглядела куда как впечатляюще, но мы друг друга поняли. Я действительно знала, что это за явление, откуда берётся и куда уходит.
Впервые с падальщиками я познакомилась незадолго после того, как дед Ассан меня забрал к себе на обучение. Когда у меня возник вопрос, а куда денутся все трупы, дед сказал, что пару дней назад туда уже прилетели падальщики. Не живые, не мёртвые, не люди, не монстры. Что-то посреди, застрявшие между миром людей и миром богов. Они уничтожали трупы, и нет, они никого не ели в физическом смысле, они вытягивали из тел мёртвых то немногое, что оставалось в нём — воспоминания, мысли и самое вкусное — чувства.
Свитки на падальщиков не действовали — у них была половина физической сущности.
Мечи, как я уже говорила, на них не действовали тоже — потому что ещё половина их сущности была нематериальной.
— Очень странно, что она нас не боится, — пробормотал падальщик, сидящий на перекладине высокого креста.
— Это хорошо, что не боится, — раздался тихий дребезжащий голосок, махнули крылья, и все падальщики, как один, снялись с места. Они летали наверху, устроив ожесточённую драку за комочек синего света, а на камне передо мной появился... нет, появилась падальщица. Она была стара. Короткий подшёрсток был снежно белый, короткие космы на голове, слабый намёк на волосы, были белые. Обвислые груди были маленькие и сморщенные, едва прикрытые огромным массивным ожерельем. Она была стара... — Надо же, — удивилась старуха. — Действительно, настоящая любимица пустыни.
Я промолчала. Инстинкт, просыпающийся очень редко, во весь голос орал, что лучше молчать, что ни слова, в идеале даже дышать перестать.
Раскрыв крылья, падальщица облетела меня по кругу и вернулась обратно на камень.
— Однажды нас обманул человек, — сказала она. — Пообещал нам отдать душу человека, целиком, полностью, но не отдал и скрылся от нашего взгляда, взяв амулет у Царя змей. Но в дурных руках амулет перестаёт действовать, и мы ждали, когда же власть развратит человека, и мы сможем найти его. Мы ждали долго, очень долго. Но мы дождались, недавно этот человек лишился своей защиты, но он прячется под хрустальным куполом, куда нам нет хода. Ты доставишь за нас послание. Ты станешь тем ключом, что откроет для нас двери к этому человеку. Ты — станешь нашим проводником к его душе. Конечно, эта гниль совсем не чистый свет, нам обещанный, но и это сойдёт.
— Я не понимаю...
Старуха словно меня и не услышала, она смотрела слепо в себя, видела что-то в прошлом и тихо говорила:
— Мы ждали больше тридцати циклов. Ты наш единственный шанс. Тебя любит пустыня, она проложит тебе дорогу туда, куда надо и нам. Люди называют этого обманщика своим императором...
Сердце упало куда-то очень далеко-далеко, кажется, я забыла, как дышать, я смотрела пустым взглядом на падальщицу, а та кривила в усмешки безгубый рот.
— Это будет выгодно и тебе, Зеон. Очень выгодно. Потому что ты хочешь защитить человека и муравья, а наше дело будет очень вовремя. Ты придёшь к императору, откроешь любое окно или дверь и позовёшь нас. Не обязательно это будет окно на улицу, это может быть даже не совсем окно, но ты умная девочка, ты догадаешься. После этого мы придём всей своей силой на твой зов и сделаем всё, что ты от нас захочешь, а теперь просыпайся!
— Просыпайся!
Глаза распахнулись сами собой.
Над головой было тёмное небо, лучи Меды ещё только высвечивали плотную пелену облаков у горизонта.
— Рамир?
— Я слышу бой, и он приближается к нам всё ближе и ближе.
Сев резким рывком, я потёрла лицо.
Сон стирался из памяти, таял, словно крупицы сахара в чёрном чае.
"Я ещё вернусь, я ещё напомню", — услышала я птичий голос, и всё растаяло окончательно.
На левой руке пекло кожу, также как недавно на щеке, но было уже не до этого. Песок подкатился под ноги, донося шум кипящего боя. Люди и... люди?
— Там люди. Грэсс, Кит, просыпайтесь, сюда двигаются две компании тяжеловооруженных идиотов.
— Идиотов-то почему? — открыл глаза палач, только притворяющийся спящим.
— Потому что идиоты, — пожала я плечами, потирая нервно щеку. Под накладкой этого было не видно, но под моей рукой ощущалась очень нежной кожа... а совсем не мужская щека со щетиной. Кажется, самый большой идиот здесь я!
Впрочем, объяснять, почему именно я назвала две группы идиотами, никому не пришлось. И Грэсс, и Кит, знающие, что такое могильник в общем его проявлении, всё поняли сами. И в одной, и во второй группе были очень сильные воины. И ни там, ни там они не смогли убить противников, зато — ага!, смогли друг друга ранить. И кровь, падая на землю, пробудила добрую половину местного кладбища.
— Удирать мы отсюда сейчас будем очень быстро, — пробормотал Тайпан, разворачиваясь из компактного клубка. Растолканный ударами хвоста, рядом шипел... и вновь у меня в голове мелькнуло "на брата" Крайт. Спокойный Мамба изучал двигающихся к нам людей, раздумывая над траекторией движения.
И уже было казалось, что всё, сейчас мы отсюда двинемся прочь, как лорд Грэсс схватился за сердце. Я говорила, что пожалела о том, что мы взяли его с собой? Нет? Ну, так говорю сейчас! Потому что этот... этот недальновидный человек воскликнул: "Там посланец к Царю" и помчался прямо в гущу схватки.
Кит прошипел что-то под нос, я невольно хихикнула. Итак, два амулета у меня. Один у Грэсса, ещё один сейчас отобьём вот в этой толпе. Интересно, к Царю змей такой толпой амулетоносцы когда-нибудь заявлялись? Вот похохочет страшный змей, если у него характер хоть немного похож на характер Кармины, королевы песчаных муравьёв.
А пока, долой мысли, где там мои мечи, кого защищать надо?
Че... че.... Чего?!
Главу аула ... беглых рабов?!
* * *
Стены шатра опустились за мной, давая несколько минут передышки.
Позади был очень трудный и насыщенный событиями день. Позади было то, чему я даже не могла подобрать название, кроме как "безобразие".
Если бы кто-то меня ещё послушал.
Сейчас я, кому скажи — подняли бы на смех! — находилась в центре главного аула беглых рабов, в шатре "особого гостя", точнее как, это Я была особым гостем всего происходящего вокруг. Всё началось там, в могильнике, началось с глупейшего поступка Грэсса, а продолжилось не менее глупым поступком моим, Кита и ха-змей. Мы отправились спасать нашего... лорда, змею ему в постель! Ненавижу.
Эмоции бурлили во мне, словно я была кипящим фонтаном, изредка встречающимся в сердце пустыни. Я была в бешенстве и была вместе с тем близка к истерике. Причины были и у первого, и у второго, причём сугубо уважительные.
И даже не понять, чего и где было больше.
Собственно говоря, начать стоит с того, что я... ага, лишилась своей внешности.
Я совсем забыла, что мне говорил дед о частном эффекте воздействия ложноножек кольчужного червя — они разъедали свитки, сокрытые в теле человека. Как тот же мой свиток превращения. И к тому моменту, как мы прибыли в этот аул, слизь с ложноножки червя доделала своё дело — я полностью лишилась мужской внешности. Грудь, безусловно, была перебинтована. И моё широкое шаосе было достаточно просторным, чтобы скрыть некоторые изменения, произошедшие с моей фигурой, но изменилась пластика движений. Воин и песчаная танцовщица двигаются по-разному. И словно мне было мало этого, в ауле беглых рабов оказалась Альзин.
Я думала, что уже забыла её широкое скуластое лицо, внимательные глаза, эти волосы, движения...
Оказалось, я не забыла даже её голос и интонации, в нём скользящие. Она была здесь, в этом ауле, беглый раб ... аула Волков. Всё завертелось, всё скрутилось в такой клубок, что я больше не знала, с какого конца начинать разбирать эту линию.
В ту ночь, когда аул... где меня воспитывали на продажу, как наложницу-смертницу, прекратил своё существование, я видела на спинах пришедших убийц гербы Песчаных волков. В то время я считала их легендами, но они существовали. Конечно, они жили давно не в пустыне, а владели фортом на перевале к пику Гроз.
Альзин бежала от них ночью, её и ещё с десяток самых перспективных наложниц Волки после налёта забрали с собой. И вот я встретила её здесь... и не одну. С дочерью. Эта женщина, которую я по-своему и уважала, и ненавидела, тоже была пленницей аула Песчаных крыс. Ирония богов, не иначе. Она воспитывала не только меня, но ещё и свою дочь. Ремес тоже должна была стать наложницей-смертницей. И в ту ночь, вместе с Альзин её угнали к Волкам.
Я бы не переживала, увидев женщину здесь, в ауле, если бы в тот миг, когда наши глаза встретились, не осознала, что Альзин прекрасно поняла, кто скрывается под чёрным шаосе, и кого именно называют Змеиным дитя. Я ждала, что она ко мне подойдёт, что-то скажет, но наставница лишь коротко поклонилась, благодаря за спасение человека, возглавляющего их аул беглых рабов, и ушла прочь.
А меня проводили в шатёр для почётного гостя, где по шатру я нарезала круги, освобождаясь от одежды. Сюда никто не должен был войти, перед шатром стояли двое стражников в форме, а я... я продолжала злиться. Мало мне было того, что я сейчас щеголяла в женском своём виде, мало того, что Альзин меня узнала, мало того, что в ближайшую ночь я не смогу снова вернуть свою мужскую форму, завтра мы продолжим путешествие ... с дополнительным пассажиром! Мамба, которому предстояло везти дополнительный живой груз — как раз того самого начальника беглого аула, даже не злился. Посмотрел на меня молча, кивнул и пополз прочь. А у меня осталось ощущение, что мысленно он надо мной сейчас хохочет! И у Крайта и Тайпана было не спросить! Оба ха-змея прятали от меня морды, а потом вообще поползли прочь вслед за собратом.
И как?! Как это называется?!
Злость поднялась из глубины души, выплеснулась вокруг меня и стихла. Зато... зазвучал песок, песок шепнул, что буря уже идёт, что буря отозвалась на мой зов, и мне нужно танцевать. Нужно... танцевать?
Буря. Танец. Злость...
Я вздохнула, отпуская свои эмоции и беря себя в руки.
Раз уж амулет Царя змей пошёл к главе аула рабов, значит, посчитал его достойным, значит, боги посчитали этого человека достойным такого будущего. И не мне, отверженной, что-то с этим делать. Сейчас гораздо важнее найти безопасное место и действительно потанцевать. Тело просило движения, эмоции нужно было успокоить, а что кроме танца босиком на песке могло быть лучше? В этом районе Танцующая уже появлялась несколько раз, так что со мной её никто не свяжет.
Платье было на самом дне котомки. То самое, из коралловой чешуи моей любимицы. Оно было выделано правильно, мягкое, прохладное, оно легло по коже, обнимая, как перчатка, распустилось вокруг ног диковинными дюнами и переливами алого, кораллового, серого и золотого. Зазвенели янтарные волосы, выпущенные из-под плена золотой сетки. Зазвенели браслеты, надетые на руки и на ноги. Накинув чёрное шаосе, я скользнула к обратному выходу из шатра. Я не хотела, чтобы кто-то меня увидел, и песок уже в нетерпении шелестел, ожидая меня, обещая мне это. И... не дошла.
Полог откинулся, впуская в шатёр хрупкую фигурку Ремес, кинувшуюся ко мне так, что я невольно отшатнулась назад, разглядев нешуточную надежду в её глазах.
— Господин! — жарко зашептала девушка, опустившись на колени. — Пожалуйста, прошу вас, заберите меня отсюда!
