Alexandr(обновление15.02.12)

— Во-первых, мне кажется, ей уже об этом говорили. И если она не прислушалась к ним, то это означает, что планы Зубова совпадают с какими-то задумками самой императрис. Во-вторых, мы должны исполнить союзнические обязательства по отношению к Кахетии. Это позволит нам расширить границы империи. Ну, и в-третьих, когда мы прогоним персов с Кавказа, можно будет указать на нецелевые расходования средств, и прекратить компанию, вытребовав с Ага-Магомет-Хана хорошую контрибуцию и ряд политических и экономических условий.

— Дай бог, чтобы все было так, как вы сказали.

— Все будет, Петр Петрович, все будет.

После завтрака, по приглашению Берии, мы поехали за город. Мы — это сам Берия, Аракчеев, Кулибин и восемь казаков личного эскорта Лаврентия Павловича, которые, как он сам говорил, должны будут составить основу для силовой группировки нарождающейся службы безопасности. Мы ехали по Нижегородскому тракту примерно верст десять, затем свернули на север, и там по небольшой тропинке еще весть пять.

— И куда же ты нас ведешь, Сусанин, — спросил я.

— Это сюрприз. Вам понравиться. Скоро уже будем, за тем холмом поляна будет, нам туда и надо.

За холмом и вправду открылось большое поле, на котором изредка виднелись одинокие деревья. А возле тропы стояло несколько шатров и палаток. До нас донесся запах костра и еды. Нас уже встречали. Выпив горячего чая, я не утерпел и потребовал показать то, ради чего нас сюда позвали. Еда может подождать.

— Пойдемте за мной, — позвал нас седой артиллерийский капитан. Я вспомнил его. Он воевал со мной во время Польского похода, и я назначил его помощником Кулибина в артиллерийском отделе.

Мы прошли на край палаточного лагеря, где нашему взору открылись... что-то открылось, закрытое в холщевой тканью. Помощники капитана быстро сдернули накидки и под ними оказались две пушки. Первая, которая поменьше, покоилась на тяжелом деревянном лафете, напоминала сорока семи миллиметровую пушку Гочкиса 1885 года. Вторая, на колесном лафете с сошником, была копией восьмидесяти миллиметровой легкой пушки Круппа, 1877 года.

— Это то, о чем я подумал? — невпопад спросил я.

Мои спутники удивленно посмотрели на меня, но ничего не сказали, начальник все-таки. И только Берия понял, о чем я говорю.

— Это новое слово в артиллерии, — начал капитан. — Это 47 миллиметровая корабельная пушка.

Он указал на пушку Гочкиса.

— Не смотря на более маленький калибр, способна послать снаряд по прямой наводке до 15 кабельтовых, или по навесной до двадцати пяти. То есть, до пяти верст. Вторая, полевое орудие. Калибр восемьдесят семь миллиметров, дальность по настильной траектории до шести верст. Скорострельность у первой пятнадцать выстрелов в минуту, у второй восемь.

— Не может быть! — воскликнул Аракчеев, как наиболее близкий к артиллерии человек.

— Может, может, — ответил Берия, — сейчас и посмотрите.

Результаты, показанные пушками, можно было назвать близкими к заявленным. После стрельб, казаки и артиллеристы, стали укладывать все богатство, мы же приступили к горячей каше с мясом и питью.

— А почему нельзя использовать маленькую пушку для полевой артиллерии? — спросил Аракчеев у Берии.

— Производство лафета очень дорого. Для полевых сражений она не сильно подходит, при своем небольшом калибре, она весит больше, чем полевая, которая вместе с колесным лафетом имеет вес двадцать пять пудов, а корабельная на этом же лафете будет весить тридцать пять. А в поле калибр играет главную роль.

— А почему 87 миллиметровая не подходит для кораблей?

— Подходит, вполне. Но скорострельность небольшая.

— Вооружение кораблей можно будет комбинировать, для обстрела крепостных сооружений и бастионов использовать 87 миллиметровую, для морских сражений 47, — предложил я. — А сколько стоит одна пушка?

— 47 мм — почти девятьсот пятьдесят рублей. 87 мм — почти восемьсот пятьдесят. Лафет железный еще сто.

— Много, — задумчиво произнес Аракчеев.

— Снаряды тоже,наверное, дорогие?

— Осколочные сто шестьдесят рублей, зажигательные сто десять.

— Ах..еть, — только и мог сказать я.

— К весне построим завод пороховой и снарядный цех, можно будет снизить в два раза.

— Для армии это пока очень дорого. А вот для флота сойдет. Сколько пушек произведено?

— Из удачных образцов, три 47 миллиметровой и две 87 миллиметровые. По сорок снарядов к ним. В смысле не к каждой, а к каждому типу.

— Мало.

— Нужны деньги.

— К рождеству поеду в Петербург, поговорю с императрицей, должна выделить нужную сумму.

— А мы пока будем баллистические таблицы составлять.

Обед мы естественно пропустили, правда, есть не хотелось, поели в лагере. Поэтому по приезду, собрались у меня в кабинете, еще подошел Кулибин.

— Поздравляю, Иван Петрович, справились вы, даже быстрее чем я предполагал.

— Мне Лаврентий помог хорошо, его надо благодарить. Если б не он, еще бы год с затвором мучились бы, да и капсюль ударная нам никак не поддавалась. Ништо, к лету и на ружье снаряд сделаем.

— Это будет прекрасно. Давайте выпьем за этот несомненно выдающийся успех. Вам, дорогой Иван Петрович, прибавку в пятьсот рублей выпишу.

После в кабинете остались только мы с Берией.

— Думаю, ваше высочество, теперь мы действительно сможем осуществить все ваши колониальные задумки. При такой огневой мощи, точнее в таком превосходстве над всеми остальными, мы сможем утвердиться на тихоокеанском побережье. И остальные страны догонят нас еще не скоро.

— Вы уверены, Лаврентий Павлович?

— Конечно. Наша литая сталь, тигельная, уже лучше многих аналогов. Но мы, вместе с Кулибиным преодолели проблему неоднородности и деформации стали.

— Точки Чернова? — спросил я.

— Вы об этом знаете?

— Если честно, то знаю только, что они есть и их четыре. И что они нужны для получения хорошей стали.

— Правильно. Я по роду своих занятий в прошлой жизни их знаю. А там, объединив усилия вместе с Кулибиным, получили орудийную сталь. Для винтовок сойдет и обычная тигельная.

— Ясно. Сколько нам нужно пушек на корабль?

— Мы уже прикинули. Примерно по десять 47 миллиметровых, и еще четыре восьмидесяти миллиметровых. Это на фрегат. В этом случае можно будет снять все его вооружение, и переплавить, или поставить на крепостные сооружения, или вовсе продать. На линкор можно двадцать 47 мм, и так же шесть 87 мм.

— Это выйдет в двадцать тысяч на корабль, еще прибавить к этому боеприпасы.

— К середине весны стоимость боеприпасов снизим вдвое. Это точно. Затем нужно будет строить еще заводы. Снарядов нужно будет много.

— И пушек тоже. Чтобы можно было реализовать принцип: при двухстах орудиях на километр о количестве противника не докладывают.

— Ха. Я тоже слышал эту фразу. От Жукова. Только для такого подхода нужна мобильность артиллерии.

— Вот мы и подобрались к теме железных дорог. Вы же о них хотели поговорить?

— Да. Нам не хватает двухсот тысяч рублей. Нужно по крайней мере в четыре раза больше.

— Я так и думал, что придется тратиться дополнительно.

— Мы решили сразу строить ветку на Курск, Тулу, Москву и Нижний Новгород. Эти деньги пойдут на начальные изыскания, проектирование, подготовку промышленности и наем необходимого персонала. Затем необходимо будет около десяти миллионов.

— Неплохие запросы. И где я возьму столько. Нет, четыреста тысяч у меня есть. Я их дам. Но остальной суммы... Я даже не знаю где столько взять. А ведь еще нужно на пороховой завод и артиллерийский. Еще на службу безопасности. Так, после дня рождения выезжаю в Петербург. Буду просить денег у Императрицы. Это единственный выход. Или можно строить дороги не так быстро. Постепенно.

— Вы же сами должны понимать, что строить нужно быстро, и много. На наших территориях сложно будет добиться необходимого насыщения. И чтобы удержать лидерство, нужно будет строить много дорог. Часть из них можно будет отдать в частные руки, точнее строительство отдать. Уж сами у себя они воровать не будут.

— Хорошо, — я взял из шкафа бумагу и выписал на ней Берии четыреста тысяч, поставил личную печать. — К Головину. Он у меня заведует моими финансами. Без бумажки денег не даст.

С деньгами вообще последнее время беда. Новосильцев на строительство шахт и двух заводов, горно-обогатительного и сталелитейного уже потратил шестьсот тысяч. Из которых двести были мои, еще сто пятьдесят Строганова старшего, пятьдесят самого Новосильцева и еще двести — взносы местных купцов, решивших получить доли прибыли в будущем предприятии. На строительство новых заводов в Туле и Нижнем Новгороде я потратил еще миллион рублей. На создание начальных школ еще сто тысяч, хорошо, что в качестве бесплатных учителей удалось завербовать уездных дворян и образованных мещан. Первым обещали за три года работы специальные медали, а вторым присвоение личного дворянства, плюс все давали небольшое жалование, около десяти рублей в месяц. Так же дела обстояли и с больницами.

К о всему, нужно было строить пороховой завод, на который я уже выделил двести пятьдесят тысяч. Правда, этих денег должно было хватить. После постройки, он должен был приносить прибыль практически сразу. Салтыков уже разместил заказ на двенадцать тысяч пудов пороха, который мы должны будем поставить в течение следующего года. При цене пять рублей за пуд, что было намного дешевле, чем на остальных заводах. Остальные заказы шли от моих же заводов. Кулибин и Берия уже дали заказ на двадцать тысяч пудов пороха. Еще столько же предполагалось продать через мою английскую торговую компанию. Последняя была моей отрадой. К концу года она уже принесла два с половиной миллиона рублей моей прибыли. И это при том, что через нее мы уже заказали десять транспортных кораблей, для самостоятельной перевозки закупленных в России товаров в Англию и Голландию.

День рождение прошел серией балов в три дня. Каждый день начинался ярмаркой, затем были кулачные бои, в которых поучаствовал и я. Затем прием, бал, и затем далее по кругу. На последний день была назначена большая охота, которая переросла в грандиозную пьянку. В общем все были довольны и пьяны до изумления. Самым запоминающимся моментом была встреча с Николаем Резановым, который приехал в Москву по делам своей компании.

— Ваше высочество, к вам посетитель, — в комнату вошел Шелихов.

— Давай его, — ответил я.

Бал только начался, прошла только первая часть, и был объявлен перерыв. Я ушел в комнату, выделенную мне князем Голицыным, в особняке которого проводился бал. Со мной были Берия, который не сильно любил балы, но как средство получения новых знакомств его устраивало. Аракчеев, Чеботарев, Лагарп. Все были со мной. И самым приятным для меня стал приезд младшего брата Константина.

В комнату вошел молодой человек, представившийся Резановым Николаем Петровичем. Как оказалось он стал наследником Григория Шелихова, владельца многих пушных промыслов на Курилах и Аляске.

— Ваше высочество, у меня к вам предложение. Я был бы очень признателен если бы вы ознакомились, — сказал он и протянул мне папку, обтянутую белой кожей и инкрустированную золотом.

— Я ознакомлюсь, но вы могли бы мне кратко рассказать, что вы хотите.

— Конечно ваше высочество. Как вы знаете, покойный Григорий Иванович Шелихов обращался к императрице с предложением создания монополии на Тихоокеанском побережье. Мое же предложение имеет некоторые дополнения. Я предлагаю войти в компанию вашему высочеству, и самой империи в качестве пайщиков. Так же на объединение согласны большинство Иркутских купцов, торгующих и имеющих дела на Дальнем востоке. Мы, со своей стороны гарантируем создание поселений на тех территориях, предоставление всех планов по развитию, долю в прибыли и уплату налогов. С вашей стороны ждем государственного признания монополии и поселений, военной и политической защиты, помощи в переселенцах, миссионерах, ссыльных и различного рода специалистов. Разрешение на покупку у местных вождей рабов, для расселения на Камчатке и Курилах. Если коротко, то это все.

— Николай Петрович, у меня вопрос. Кто будет содержать воинскую команду?

— Содержание будет на компании.

— Как вы собираетесь снабжать продуктами поселенцев. Как я знаю, условия там крайне суровые, даже хлеб не растет?

— Изначально мы хотим снабжать поселения из Сибири. Еще закупать продовольствие в Новой Испании, точнее в верхней Калифорнии.

— А не проще будет создать колонию южнее нынешних поселений, но Севернее Калифорнии.

— Ваше высочество, мы думали над этим, но для него нужно будет большое вложение, которое впервые годы мы не осилим.

— Я выдам кредит. На пять лет. Дам разрешение на покупку крепостных семей для переселения, но с условием, что на месте они получают свободу, и платить будут только государственные подати и оброк. Вы же получите базу для снабжения. И все подати, которые будут платить крестьяне, пойдут в капитал будущей компании.

— Ваше высочество, это воистину прекрасное предложение, я согласен.

— Тогда я прочту документы, и мы с вами все обсудим более предметно. Но могу уже вам гарантировать, что вы станете главой компании.

— Спасибо ваше высочество. Буду ждать с вами встречи.

Когда дверь за Резановым закрылась, в комнате установилась тишина.

— Знаете, это первый шаг к освоению Тихого океана и Америки, — пафосно сказал Лагарп.

— Не только. Насколько я помню то предложение, которое делал Шелихов, там был вопрос о торговле с Индией. Но я боюсь, что это может привести к ухудшению отношений с Англией и Францией. У них там тоже свои интересы. А флот сильнее нашего.

— Ваше высочество, — ответил Чеботарев, — можете быть уверенными, что купцы ринутся в участие в этой компании и, если понадобится отстоять свои интересы, построят такой флот, что никто не сможет ему противостоять.

— Харитон Андреевич, здесь такой нюанс. Эта монополия только на тридцать лет. Затем я собираюсь организовывать там генерал-губернаторство. Думаете за это время они развернуться?

— Еще как. Купцы же они такие, чуют, откуда прибыль пойдет.

— Харитон Андреевич, а вы сможете организовать все нужные бумаги, расписать структуру и правила.

— Конечно ваше высочество.

— Что ж, жалую вас титулом действительного статского советника, Харитон Андреевич, найдите завтра моего секретаря, он выправит нужные бумаги на должность и оклад. Поздравляю вас ваше высокоблагородие.

Ознакомление с документами, которые мне передал Резанов, заняло у меня несколько часов, которые я выделил на это на следующий день после бала. Вместе со мной изучением документа занялись Берия и Чеботарев.

— Получается, ваше высочество, что вы как пайщик будете получать лишь семь процентов прибыли, и еще семь будет получать казна, — выделил главное в этом проекте Берия. — Считаю нужно пересмотреть долю государства.

— Я тоже так считаю, — ответил я. — Со своей вполне согласен. А долю казны можно увеличить за счет налогов.

— Есть еще один вариант. Обязать продавать всю продукцию специальному комитету по установленной цене. А уже этот комитет будет заниматься свободной перепродажей.