Квартал первый. Боец Круга Поединков

— Я спасу тебя, даже не сомневайся.

Её холодные губы прижались к укусу, и казалось, что первым же глотком она втянула меня в себя.

Во мрак.

32.

Для этого чувства у меня нет имени.

Ещё никогда в жизни я не ощущала чего-то подобного. Оно ширилось в груди, трепетало — сладко, волнующе. Каждое движение отдавалось дрожью во всём теле, слабостью в руках и ногах, но я бежала и не могла остановиться.

Никогда.

Девушка, которую я преследовала, смеялась и петляла среди деревьев. Это была игра для неё, для меня — для нас. Мы были молоды и счастливы.

Её белое платье, тёмные волосы, движения и грация молодой лани. Я тянула к ней руки, затянутые в рукава тесного сюртука, но не могла поймать. Кружева и оборки, пряди шёлковых волос ускользали у меня из-под кончиков пальцев.

Она смеялась и убегала. А я следовала за ней.

Я любила её.

Я хотела её.

Вот как зовётся чувство в груди.

Но небо темнело, а вместе с ним задыхался в сумраке лес. И сочная зелень превратилась в изломы голых ветвей и силуэты чудовищ. Под ногами скрипел снег, а женщина больше не смеялась — плакала. Она бежала прямо, постаревшая, босоногая, в изорванном платье, и лишь изредка позволяла себе обернуться.

На смену трепету пришла холодная, оглушающая пустота, и в груди ощущалось невыносимое жжение, как если бы туда сунули кусок раскалённого железа.

Ненависть.

Я знала это чувство лучше всего на свете.

Это ненависть.

Бросившись вперёд, я покатилась по асфальту и замерла в луже холодной воды. Шея горела, из носа шла кровь, кровь сластила во рту и забивала глотку тошнотворным металлическим привкусом.

Дождь падал мне на лицо тяжёлыми каплями. С трудом приоткрыв глаза, я увидела туман желтоватого света, на фоне которого сутулилась фигура в капюшоне.

33.

Серый.

Или, может, эта ткань белого цвета?

Я лежала с закрытыми глазами, и способность мыслить возвращалась ко мне очень медленно. Ещё медленней, чем приходило ощущение собственного тела и мира вокруг него. Иногда я с трудом приоткрывала глаза, но видела одно и то же: серый полог, под которым скопился жёсткий запах дезинфицирующего раствора.

Одежды на мне не оказалось, и кожей я ощущала тёплые байковые одеяла, опутавшие меня подобно кокону. Шея болела, саднили локти, и во всём теле плыла одуряющая слабость. Я была выжата. Может, даже в более прямом смысле, чем мне казалось.

На правой руке ощущался кусок пластыря, стянувший кожу. Когда мне удавалось приподнять веки и перевести взгляд в сторону, я различала пакет с кровью, подвешенный на стойке чуть выше моей головы.

И потом долгое время — ничего. Хотя в реальности могло пройти всего несколько минут до того, как в мой маленький серый мир ворвалось искусственное освещение.

— Кажется, очнулась.

Полная женщина в одежде, напоминающей форму сестёр милосердия, откинула полог и повернулась ко мне. Я смотрела на её округлое лицо, карие глаза и тёмные, изрядно тронутые сединой волосы, но не узнавала. Впрочем, нет, мы просто не знакомы, хотя она определённо кого-то мне напоминает.

— Меня зовут Мэри Уотсворт. Как вы себя чувствуете?

Интересно, я смогу ответить?

— Нормально.

Я даже смогла солгать. Чувствовала я себя паршиво.

— Значит, будем лечить, — пошутила женщина. — Хотя все необходимые процедуры мы уже сделали. Осталось напоить вас кофе и отправить домой.

— Где я?

— В пункте анонимной помощи, конечно. Ваши друзья принесли вас сюда мокрую и обескровленную. Но вы такая крепкая девочка, что за ваше здоровье можно не переживать. Ваш рюкзак здесь, рядом с кушеткой, так что ни о чём не волнуйтесь.

Какие друзья? Почему пап? Что вообще происходит?

— Вы ничего не помните, да? — чуткие пальцы медсестры пощупали мой пульс. — Потерпите минуточку, надо проверить, нет ли у вас сотрясения...

В зрачки ударил свет миниатюрного фонарика.

— Нет, всё в порядке. Видимо, это из-за шока, — Мэри принялась освобождать меня от капельницы. — Ну ничего, всё уже позади. Я отправила образец вашей крови в лабораторию, результаты будут сегодня днём. Также я ввела вам профилактическую дозу обеззараживателя и сейчас вколю стимулятор гемопоэза. Мы, женщины, проще переносим кровопотери, поэтому вы быстро придёте в норму. Но всё равно я настоятельно рекомендую вам следить за питанием и соблюдать режим дня.

— Хорошо, — это всё, что я могла ответить.

— А теперь, — она прижала к вене кусок смоченной спиртом ваты, — согните руку... вот так. И давайте другую.

Я с трудом подчинилась. Мэри взяла с подноса одноразовый шприц, отбросила колпачок и ловко ввела иглу мне в вену.

— Может быть немного больно, мисс Браун, потерпите.

Наблюдая, как поршень сжимает бледно-розовый раствор, я пыталась вспомнить события прошедшей ночи. Лучше всего удалось воскресить в памяти Площадь Сибиллы и поход на кладбище, но всё, что случилось после Блад Амур, обернулось туманом и ускользало от сознания, предпочитая околачиваться на задворках неясными образами. Я отчётливо помнила Боско, Элен, потом смутно, как будто это случилось сто лет назад, я вспоминала Кимберли и тигров, а потом...

Боль в районе горла напомнила, что Лал тоже была настоящей.

Твою мать...

Распахнув воспалённые глаза, я неряшливо ощупала шею.

Она меня укусила!

Налетев пальцами на место укуса, я скривилась от боли.

— Тише, тише, не паникуем! — торопливо отбросив пустой шприц, Мэри взяла мою руку в свои. — Никакой паники, мисс Браун, дышим глубоко и размеренно! Слышите? Глубоко-о-о...

Под её пристальным взглядом я послушно втянула воздух в лёгкие.

— ... и размеренно. Такое бывает, это неприятно, но ваша жизнь на этом не заканчивается.

Она одобрительно кивнула, когда я шумно выдохнула и сделала ещё один судорожный вдох.

То же самое когда-то говорил Наблюдатель... Как он велел повторять?..

А, точно.

Медленно вдохнув, я плавно выпустила воздух из лёгких.

Я молодец, я справилась.

После гуля, плавышей и драк с выродком это просто царапина. В самом-то деле.

Вот и всё.

На самом деле, в глубине души я ощущала, что далеко не "всё" и ни черта не хорошо, но продолжала заталкивать это ещё дальше во тьму, куда мой внутренний взор обычно не достаёт.

Глубже и глубже.

Видимо, внешне я стала выглядеть спокойней, так как медсестра отпустила меня и поправила одеяла.

— Укус не слишком красивый, — произнесла она ободряющим тоном, — но шрамов, скорее всего, не останется. Может, мне пригласить мисс Мейвор, психолога? Она в соседнем кабинете, и у неё есть прекрасный тренинг, который поможет вам справиться с психологическими последствиями насилия.

— ... я уже проходила два года назад.

— Бедная девочка, — в голосе медсестры скользнули нотки возмущения. — Жизнь вас совсем не жалеет. Ах да, — спохватилась она, — ваша одежда. Мы высушили её, сейчас мисс о'Нил принесёт. А я пока приготовлю вам кофе. После одного кофемана остался только растворимый, надеюсь, вы не против.

Когда Мэри вышла, прихватив с собой капельницу и какой-то мусор, я с трудом перевернулась на бок и осмотрелась. Это была чистая комната без окон, где кроме моей койки вдоль белых стен стояли ещё четыре штуки — все, впрочем, пустые. Над каждой плотный навес, в изголовье тумбочка с салфетками и аккуратно сложенными клеёнками, рядом на полу — медицинская утка.

Пап изнутри я видела второй раз в жизни.

Дверь хлопнула, и в палату вошла Кимберли. Тщательно потёртый салфетками макияж расплылся под её глазами в виде тёмных кругов, а распущенные волосы после дождя стали пушистыми. Сквозь дыры на серых чулках выглядывали исцарапанные колени и старый рубец.

— Хвала Меллахе, — Ким присела на край кушетки и положила рядом стопку моих вещей, — как ты себя чувствуешь?

Ненавижу этот вопрос.

— Нормально.

Хотя, если подумать, куда более нормально, чем ещё пять минут назад. Кажется, я прихожу в себя. Интересно, я смогу одеться?

Пожалуй, нет.

Натянуть на себя одежду мне удалось только с чужой помощью. Максимум, что я смогла в одиночку: сунуть ноги в коротенькие носочки и застегнуть ширинку на штанах.

— Не вздумай извиняться, — каким-то чудом я опередила слова Кимберли, и она ответила мрачным взглядом. — Ты же не знала, что я встречу вампира, тем более на рассвете.

— Это было в любом случае...

— Неожиданно, хотя никто от этого не застрахован.

На пороге комнаты стоял молодой мужчина, смуглый и темноволосый, причём его волосы явно любили жить своей жизнью, или это просто была укладка в стиле "удар током". От нижней губы полоской шла тёмная бородка, на скуле бледнел шрам, но, в общем, этот человек имел приятную внешность. Одет он был в синие джинсы и клетчатый пиджак поверх футболки с персонажами какого-то мультика.

Мы как будто знакомы и как будто нет.

— Что ты здесь делаешь? — Кимберли явно ему не обрадовалась.

— Не могу же я бросить тебя одну после всего, что произошло.

— После того, что ты устроил, тебе лучше вообще уехать из города, — процедила Ким и отвернулась.

— Не драматизируй. Кардосо сами нарвались, — мужчина подошёл ближе и провёл рукой над её волосами. — Ты гляди, как маленький хорёк.

Улыбнувшись, он присел на корточки рядом с кушеткой. И если под словом "хорёк" он имел в виду меня, то не зря: я глядела на него зверем. Мне не нравилось, когда кто-то лез к Кимберли, поскольку это не нравилось ей. Она высокая, с каре-зелёными глазами, каштановыми кудрями и прекрасной фигурой — очень красивая, как по мне. Ухаживания воспитанных мужчин — которые, как правило, оказывались в возрасте — Ким по настроению принимала или вежливо отвергала, но наглые кобели отшивались сразу. И я частенько была в этом помощник, особенно когда меня как младшую сестрёнку пьяным шёпотом предлагали "сплавить куда подальше".

— Значит, ты — Кейни, — мужчина задумчиво поводил указательным пальцем по верхней губе. Глаза у него синие и внимательные — единственное, пожалуй, чего не касалась улыбка. Не то чтобы он глядел на меня зверем в ответ, но серьёзности в нём больше, чем показалось вначале.

— Отстань от неё, — Ким слегка пнула его ножкой — точнее, попыталась: мужчина не глядя поймал её за щиколотку.

— Не могу, она видела больше того, что я позволил бы видеть даже члену своей Общины.

— А кто в этом виноват?!.

— Тихо, — он поставил её ногу обратно, — я не сделаю ей ничего плохого. Я просто хочу поговорить, она же не чужой тебе человек, а значит, не чужая и для нас. Правильно, Кейни?

Я чувствовала себя неимоверно усталой и разбитой, но не до такой степени, чтобы кивать и поддакивать.

— Ты вообще кто? — спросила я, хотя, в принципе, у меня нашлась парочка гипотез.

Мужчина улыбнулся.

— Хороший вопрос, — он переплёл пальцы и опёрся локтями о колени. — Я Итим, второй в Общине после Белой матери. Иерархия условна, ты понимаешь: тигры — одиночные животные и не держатся стаей. Но если бы существовало что-то вроде шкалы силы для териантропов, то я занимал бы вторую позицию после Баст.

Значит, Баст — это Белая мать, глава Общины снежных тигров. Не то чтобы я не страдала любопытством, но если задница намекает, что кое-то лучше не знать — надо прислушаться к её гласу.

Судя по выражению лица, Ким тоже так считала.

— Кое в чём мы с тобой... похожи... — Итим умолк, и я заметила, как двинулись его уши, а взгляд сполз с меня куда-то в сторону: он прислушивался.

Целую секунду ничего не было слышно, а потом за дверью раздались голоса, и одна и дверных створок приоткрылась. В комнату вошла Мэри с подносом в руках: чашка и какие-то мисочки.

— Спасибо, дорогой, — произнесла она, обернувшись.

— Брат, зайди сюда! — властно произнёс Итим, даже не повернув головы. Выкрашенная в белый дверь остановилась, а потом из-за неё вышел Эдуард. Он выглядел потрёпанным и уставшим настолько, что этого не мог скрыть даже надвинутый на глаза капюшон. Его кроссовки и джинсы покрывали разводы грязи, а одно колено порвано.

— Вот кофе, шоколад и печенье, мисс Браун, — медсестра тем временем поставила поднос на тумбочку в изголовье моей кушетки. — Кофе выпейте обязательно, но я бы рекомендовала вам поесть. Кстати, дежурный Наблюдатель просит вас дать показания, когда почувствуете себя лучше.

Развернувшись, Мэри собралась уйти, но вдруг помедлила и посмотрела на выродка.

— Вы уверены, что с вами всё хорошо? — уточнила она. — Вы так бледны...

— Он очень устал, сестра, — произнёс Итим, обернувшись, — но с ним всё нормально.

— Ну, как знаете, — пожав плечами, женщина вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Я посмотрела на Эдуарда, а он — на меня.

Хуже и быть не может.

Наверное, все события этой ночи я смогла бы как-нибудь переварить и усвоить, если бы мне не пришлось сейчас встретиться с ним. Дело даже не в том, что он показал этой ночью некоторые способности — дело в том, что эти способности есть именно у него. И были всё то время, что мы с ним ссорились и дрались — от одной этой мысли в мозгу всё переворачивалось. Мне открылась новая и совершенно неприятная сторона выродка, которой мне решительно нечего противопоставить. И чувствовала я себя ужасно. Это как узнать, что полы, на которых ты стоишь, не просто прогнили — под ними колодец, ведущий в ад.

По краям ноздрей Эдуарда темнели красные разводы, а на скуле виднелся старый, жёлто-зелёный синяк.

— Это я тебя так? — рискнула я уточнить, коснувшись пальцем своего лица в нужном месте.

— Да.

— О, мне намного лучше, — я посмотрела на Кимберли, — думаю, я могу уйти отсюда.

— Кстати, по поводу моста, — неожиданно произнёс ублюдок. — Я не хотел, чтобы ты упала в воду.

Ого, по голове ему врезали, что ли?

— Да неужели?

— Если бы тебя сожрали плавыши, мне бы вряд ли записали это как победу, но точно приписали бы убийство, — равнодушно пояснил Эдуард. — Я собирался всего лишь избить тебя до полусмерти.

А, тогда ясно.

Кимберли явно хотела что-то сказать, но тут дверь тихонько приоткрылась, и в комнату заглянула Мэри.

— Прошу прощения, но Наблюдатель просит вас на пару слов, мисс о'Нил.

— Хорошо, сейчас подойду, — Ким ободряюще потрепала меня по руке и, встав на ноги, вышла.

Итим проводил её задумчивым взглядом и произнёс:

— Брат, оставь нас.

— То войди, то выйди, ты бы определился уже, — на лице выродка читалось что угодно, только не радость.

Тем не менее, он послушно покинул комнату.

— Теперь мы сможем с тобой поговорить, — мужчина пересел на кушетку, где ещё недавно сидела Кимберли, и склонился надо мной. Его рука легла мне поперёк тела на уровне ключиц, не позволяя встать, двинуться и нормально дышать. Зато и смотреть у меня получалось только ему в лицо и синие, подчерченные морщинками глаза — не самый лучший выбор, если вспомнить, что он териантроп.

— Слушай, Кейни, — произнёс Итим спокойно, но уже без прежней приязни, — я понимаю, что Лэйд белый, но не сахар, однако ты могла бы быть чуть... вежливей, что ли? В конце концов, это он спас тебя от вампира.