Мы возвращаемся к ватаге, покинутой на ветеранов, для странной "покупки" приходится ладить ошейники и повадки самим из того, у кого, что оказалось не совсем лишним. Но как выяснилось: захры нам нужны даже больше, чем мы им, как их хозяева. Я всё больше подозреваю, что именно для карательных целей в стране морфов. Захры наверняка обучены брать след йети и выгонять их из берлог, а находить там.

До сборов времени осталось всего ничего, на площади уже собираются ополченцы. Не в лаптях, как у барона Ферриона, и урядники при них. Даже те, кого упомянул гном при покупке захров.

— Горбули...

Я гляжу на них — скакунов этих: чуть больше Иа, но не дотягивают в холке ростом до нормального коня. И ноги странные — тонкие и худые как у страусов, но по четыре. Хвосты — обрубки сродни атавизмов. Морды вытянуты, и вместо челюстей с клыками — клювы, но там тоже зубы. Знать кусачие твари. А на лапах не копыта, также когти, и всего по три пальца — два вперёд, один назад. Вместо грив — ирокезы-хохолки, и яркого пестрящего окраса.

Горбов я у них не заметил, напротив прогиб, но как только приблизился, горбуль выгнулся дугой точно кошка и зашипел или захрипел, и как прыгнет в сторону от меня. И хорошо, что не на меня. Испугался — и я немного его.

Ах да, чуть не забыл: глаза у него рогатками — торчат как у хамелеона, и вращает ими раздельно.

— И как тебе горбуль? — ухмыляется гном.

— Чудной какой-то зверь, к тому же пугливый.

— Это он запах захра учуял, но если натаскать разом с ними, всё лучше бы было передвигаться верхом на них, чем на своих двоих или в упряжке на санях.

Надо будет подумать, — решил я для себя и про себя. Денег-то всё одно нет. Но цену узнал — одна такая "поскакуша" стоит пятак "пятаков" из медяков. С одной стороны немного, а с другой и немало — это надо пять морфов завалить, чтобы эту рохлю заполучить.

А я бы непременно сделал из них тачанку, да пулемёт взять негде, даже РПК, поскольку про крупнокалиберный аналог и речи не веду. Но и на захрах в санях с арбалетом самое оно.

Мне бы стрел к нему побольше в качестве бонусов. И...

"Эй, там, в Канцелярии, меня слышат, и не этого мира, а иного — Небесного или Подземного? Подкиньте ещё чего — и желательно того, что потребно, а ни чего другого. Всё-таки идём уже в настоящий поход или как? Мне пока рано требовать бонусы? Миссия только-только начинает вырисовываться?.."

Как всегда давлю на жалость, и жалуюсь им, а больше некому. Я бы и оператору мобильной связи позвонил, да вне зоны доступа... скотина. Он, а не я! Хотя всё больше зверею — день ото дня.

Мобильник не фурычит — даже батарея "сдохла". Но не я пока, то ли сэр Чудак, то ли атаман артели "напрасный труд".

Кличут — меня и мою ватагу на построение. Даже знаю кто — дорн. Ну и кто назвал его так? А как дёрн — одну букву в его звании заменить.

Балдрик оказался командором северного региона и по совместительству начальником дальней-предальней заставы-острога.

И чего так торопиться туда? Не понимаю его — этого выжившего окончательно из ума старика — не семья ж у него там? Хотя если угадал, то это он — чудак, а не я.

Всё больше привыкаю к званию атамана. Ваш, сэр Чудак.

Постскриптум: пишите письма СМС. И шлите, пока не я вас. Как-то так... пока...

Глава 11

Если вас посылают с заданием

и заведомо невыполнимым туда,

куда вы догадываетесь, но не уточняют,

то сами пускай валят туда вперёд вас!

Мои вояки из ватаги не торопятся соединяться с ополченцами, стоят в сторонке, толпятся, как девчонки, когда в моём представлении ими мне кажутся ополченцы. Как были "опричники", так ими и остались — только и могут, что гонять бесправных обитателей треклятой Империи по её внутренним рубежам. А теперь им вместе с нами предстоит настоящий поход, хотя, и поначалу, ещё один переход — марш-бросок, и будет быстрый и резвый — кто отстанет, того ждёт незавидная участь.

Мои опасения подтверждает гном. Я интересуюсь у него, кто такой дорн, и что за знак отличия у него? То, что он является начальником дальней заставы — понятно даже дурню, а тем более мне, сэру Чудаку, но всё же. Иначе кто бы ему позволил командовать тут в этой северной столице окраинной провинции треклятой Империи? Знать и тут у него власть, а вся в этом регионе сосредоточена в его руках, даже знать примкнула к нам — не вся, скорее безземельные отпрыски тех, кому даже после смерти ничего не обломится от их отцов, а при жизни и подавно. Да и на рыцарей не ахти как похожи, скорее просто всадники, и вооружены точно мы, наёмники, кто во что горазд, а где свою сбрую и оружие раздобыли — явно на барахолке подержанных обносок. Зато вид столь высокомерный надменный, что и близко не подходи — гордые, и ещё больше дурные.

А вот Балдрик не такой — старик, убелённый сединой, и с такой же точно гладкой и короткой бородой — восседает верхом на знатном рысаке. Конь под ним перебирает копытами и храпит, проявляя свой неспокойный норов.

Чем ещё удивит старикан, а порадует нас, наёмников, так, что лучше сразу идти вешаться? Это и пытаюсь вызнать далее у гнома.

Ёр-Унн и не думает чего-то скрывать или выдумывать, сказал всё, что узнал при прошлом участии в похожей компании, только тогда народу было много больше, поскольку на этот раз желающих "поохотиться" на морфов в разы меньше. А всё по причине их плодовитости, и обычно восполняли свои потери на третий год. В особенно это касается горных йети.

Нашествия и происходят всё чаще, когда им становилось тесно там, и они движутся на равнину в поисках пропитания и новых пастбищ, выдавливая своих сородичей уже на границы треклятой Империи, идут опустошать Окраины.

Попутно мне удалось узнать у гнома, что дорн — это командор, если перевести на язык рыцарского средневековья, и он вправе набирать к себе в легион всех, кого ни пожелает, да всё больше силой заставляет нести военную повинность. И какой численностью достигает легион под его командованием — я решил пока что не заморачиваться, пускай потом сюрприз будет. Надеюсь: приятный для меня, как наёмника.

Нас не так что бы уж и мало, но и не много, иные отряды, подозреваю, должны будут подходить по мере их набора и прибытия в северный град, а затем двигать с иными знатными сынами Окраин на дальний рубеж к заставе дорна Балдрика.

Старик наезжает на нас — моих ребят и меня — и в такт ему, нас в строй загоняют иные всадники, закованные вместе с конями с головы до копыт в доспехи.

Настоящие рыцари — к гадалке не ходить или шаману среди морфов.

— Элита... — твердит ветеран Ульф.

Чуть повыше гнома — на две головы — и всё отличие. То ли варвар, то ли гном-переросток — сразу и не определишь. Наёмник — и мне этого достаточно. К тому же знатный вояка-рубака, у него знак отличия, который присваивается за боевые заслуги — и очень редко.

Отвлекаться больше не могу, после как-нибудь во время перехода перекинусь парой-тройкой фраз с ним на привале, хотя может и не быть его у нас — ни одного. Кто знает, как далеко идём, а торопимся жутко.

Играет горн. Это нам, всем бродягам севера, сигнал к построению. Мои подельники помогают мне вкупе с ветеранами выстроить наш сброд отрядом, и мы примыкаем к колонне — замыкаем её с ватагой Дэрга. Тот сияет лицом как северное сияние. Ещё бы — у него пополнение, и оно не нравится мне. Лица у его новобранцев такие, будто набирал среди халдеев или тех, кто также чудом избежал эшафота, но лишь по тому, что удалось откупиться от городских стражей за счёт вмешательства писюка и какого-то барыги сродни Хвана.

У Дэрга что-то около пяти — или чуть меньше на один — десятков. Отвлекает меня, хочет поговорить, да я делаю вид, будто мне некогда — должность атаманская — и всё такое. Такие-то, брат, дела.

А помощники мне на кой? — озадачивает он меня.

Чуть после, — осаживаю его я, а нас с ним и бродягами, всадники дорна.

Элита, мать их, чисто палачи, и выглядят как надзиратели — в руках у каждого из десятка те самые "вёсла", каким орудовал лорд, а ныне лежит на санях в упряжке захров, и не мычит — молчит, как рыба об лёд. И называются они здесь палашами. Вот за это и кличем мы, наёмники, их — палачами. Мельники, а одно слово — жнецы. И плащи такие же точно — тёмные или даже чёрные, и доспехи матовые — не от грязи. Намерено не блестят ими, чтобы быть менее приметными или напротив нагнать страху на своих и чужих по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись.

— Выступаем... — доносится до меня, и не только, глас старика.

Дорн срывается с места, а за ним четверо надзирателей-палачей — возглавляют колонну. За ними выстраивается небольшой отряд ратников, в число которых входят латники с пиками и щитами, а также лучники. Арбалетчики пока стоят, пропускают вперёд себя ополченцев, затем знать — ту, что выглядит не лучше нас, и нас приглашают проследовать за ними. Вона что, и как: они — расстрельная бригада для тех, кто явно побежит из нас.

Не сбежать, назад дороги нет никому. Идём улочками с закоулочками, перекрытыми городскими стражами. Те следят за нами, чтобы никто не отстал. А если кто-то вдруг решит примкнуть к нам? Вероятно, такого они не тронут.

Больше я не отвлекаюсь, хотя и продолжаю крутить головой, точно флюгером взад-вперёд, озираясь, всё ли с моей ватагой ладно — никто не отстал, не захромал или решил остаться?

Вроде нет, все на ногах, а те, кто сам по той или иной причине с перепоя или после мордобоя не в силах идти — тащат, либо их подельники, либо захры на санях. У нас три упряжки: на одной — лорд. Две другие заняты поклажей. В одной, подозреваю, находится наш продовольственный запас, а в иной прочий скарб наёмника — тяжёлая сбруя и вооружение. Доспехи и прочая броня на нас, поскольку за стенами ждёт заснеженная равнина и злобные морфы в берлогах.

Если равнинные йети имеют устрашающий вид, то, как должны выглядеть их горные сородичи?

Вспоминаю ответ гнома на мой вопрос: кто такие морфы, что за милые и пушистые существа? Ответ однозначный: когда увидишь — обосрёшься!

Всё — больше ни о чём думать не хочу, бреду, как в бреду, а в толпе тех, кто готов отдать жизнь за треклятую Империю, и жду очередного подвоха или сюрприза со стороны тех, кто закинул меня сюда. Должны же они намекнуть мне на себя — весточку какую-нибудь послать.

Посылаю их сам, и требую от них: отставить меня в покое! Сам тут как-нибудь разберусь, и без них, и прочих советчиков! Я сам в ответе за свою жизнь! Больше они мне не нужны — ни подстрекатель в лице тёмного, ни ангел-хранитель — в лице светлого. Видеть их больше не хочу, а не желаю! Даже знать то, как они выглядят, если действительно существуют!

И ведь сам тут существую, а не живу. И как? С одно стороны неплохо, сначала был сэр, теперь ещё и атаман. У меня отряд бродяг — немаленький. Это пока я так считаю про себя, поскольку, со второй стороны, когда столкнёмся с настоящей ордой морфов всё окончательно и пойму, а пока воспринимаю и принимаю уже всё, как есть.

Есть не хочется, напротив отстать от колонны, но прежде найти подходящие кусты, да попробуй сделать шаг в неверном направлении — позади нас шествуют арбалетчики и не колонной, как все мы у дорна, а небольшими группами и даже звеньями разорванной цепи.

Но мне лишние "болты" для арбалета не помещают.

Я вновь тревожу гнома. Ёр-Унн выслушивает терпеливо очередную мою глупую выходку, которую я намерен предпринять.

— Щит выдержит попадание болта? А шлем, если прилетит в голову?

— Чудак ты, сэр-атаман...

Сам назвался, а такой выискался. Но всё же заставляю гнома дать мне более или менее вразумительный ответ.

— Ну, не знаю я. Ты ж у нас атаман, тебе и решать, как поступать в той или иной ситуации.

— Предлагаешь мне поторговаться с ними — для начала?

— Не станут, а что, на то и был у тебя расчёт.

Всё равно проверю: прав я или их больше у расстрельной бригады?

Выскакиваю, укрывшись щитом, из-за него торчать лишь голова в шлеме и ноги. Передвигаюсь в сгорбленном положении тела, перебирая ногами согнутыми прилично в коленях. До слуха доноситься выкрик, кричит ратник с арбалетом.

Привет те, мужик! А он мне также отвечает: и те не хворать! Стреляет — не в воздух — в меня.

Меткий гад, скорее всего: снайпер среди арбалетчиков будет — командир расстрельной бригады.

Валю назад, пока его ребятки не завалили меня, а уже целится целая толпа. Нет, от их "болтов" я бы тоже не отказался, но и "шурупы" боюсь растерять — в голове.

Меня всё-таки кто-то цепляет в шлем. Рикошет, "болт" летит в сторону от колонны, не достать, а кто меня и раньше, чем я попытаюсь его — всадник.

К нам уже летит надзиратель-палач, размахивая "палашом". Жнец, его в такую! Едва не разбивает построение моей ватаги, но мы отбиваемся, также огрызаясь оружием, выставляя лес острых лезвий и клинков.

Удирает, засранец. Так кажется нам, но нет, колонна замирает, и на привал что-то не очень похоже.

К нам валят иные жнецы во главе с дорном. Ищут кого-то — не меня ли? И точно — того, у кого стрела с оперением чёрного цвета. Одна такая у меня до сих пор в руках, чуть не попался, вовремя припрятал у себя.

Ё-маё, да она как чёрная метка, но я атаман, меня мои архаровцы не выдадут. Мы становимся в круг, и снова ощетиниваемся оружием. Дорн грозится разогнать нас по иным отрядам бродяг, если и дальше будем бунтовать.

Что я могу на это сказать — себе и своим ребяткам: Ты — Чудак, сэр-атаман.

Ватага косится на меня с укором, я отвечаю им улыбкой спокойствия, а затем изображаю что-то вроде — ноль эмоций и кило презрения, но уже в адрес жнеца. Таковых попутчика теперь у моего отряда два, и оба стучат копытами коней по обе стороны от нас, и поглядывают, наверняка искоса сквозь забрала опущенных шлемов, псы!

Господи! Как надоело бродить! Когда уже наконец-то определимся с местом моей приписки в этом жутком мире? Где эта застава Балдрика? Мне ещё надо научиться драться на клинках и стрелять из арбалета, а не мешало бы и верхом скакать.

Едва не договорился — и даже мысленно про себя. Колонна встала в очередной раз, и что на этот раз случилось, а кто помешал нам спешить в угодья старика? Неужели морфы?

Стоим и не шумим, от нас требуется тишина, но, поди, ж ты уйми захров. Твари на то и они — рычат и едва ли не грызутся меж собой, даже предполагаю, что скрещиваются, а при любой возможности не упускают её.

Мы, где-то в глубине души, и каждый про себя, завидуем им. Нам такое нескоро обломиться. И почему в бордель местный не заглянули — хотя бы мимоходом? И как водится: одним глазком? Уж не по тому ли, что не с чем было соваться? Не с медяками же? Когда просадили все, и пропили почти что без остатка, когда в первую очередь следовало бы потратить на сбрую!

Я отвлекаюсь как всегда, и не вовремя, получаю тычок локтем в бок, реагирую на него, и того, кто нанёс мне его. Это сделал морф. Силушка у него в плечах ещё та, а косая сажень. Подозреваю: как минимум полторы, если не две.