— Сбили из станнера, — сармат ткнул себя пальцем в рёбра, показывая на красное пятно. — Я стоял у котлована, пил воду. Сбили, потом один ударил в лицо. Я скатился вниз.
— И все стояли и смотрели? Никто ничего не сделал? — Линкен тяжёлым взглядом обвёл молчащих сарматов.
— Никто не ждал, что они его побьют, — отозвался другой строитель. — Он даже не кидался снегом.
— Они не различают нас, — буркнул один из венерианцев. — Тупые макаки! И что было, когда ты лежал в яме?
— Бронеход, — строитель потрогал ушиб и поморщился. — Я услышал шум бронехода. Это их спугнуло. Кто-то сел за штурвал. Не знаю... Это было на перерыве. Кто мог быть в машине?
— Переводись от них, — посоветовал Константин; он тоже был здесь, и за его плечом стоял молчаливый и очень хмурый Бьорк. — Это не бунт, за это не расстреливают.
— Да, правильно, — поддержал его венерианец. — Не умеют работать с нами — пусть копают сами.
Гедимин вышел на крыльцо и огляделся по сторонам. Мимо прошёл отряд сарматов-патрульных; увидев ремонтника, они переглянулись и выразительно похлопали по рукояткам станнеров. Следом проплыл дрон-наблюдатель. Со стороны форта доносилась навязчивая мелодия — дневная охрана вернулась "домой" и приступила к обычному отдыху.
— Энцелад, приём! О чём задумался? — спросил Линкен, останавливаясь рядом с сарматом.
— Тут много людей. Но со всеми можно общаться, — медленно проговорил Гедимин. — Кроме тех, кто на Периметре. И кроме "Локхида". Зачем привезли таких охранников? Не понимаю.
Линкен хлопнул его по плечу.
— Что было, то и привезли, — сказал он. — Завтра нам снова ехать мимо площадки. Давай готовиться, атомщик.
— Надо выставить поле вдоль борта, — сказал Гедимин. — От станнеров прикроет. А объедки плохо летают. За экран их не перебросят.
Линкен покачал головой.
— Упрутся — перебросят. Надо вооружаться, атомщик. Одних щитов мало. Вот что... Хорошая позиция была на крыше завода. Попрошу завтра самок — пусть подежурят на ней. Кто-то должен прикрывать наши машины, не то будет как с "озёрными духами".
— Ты хочешь дать самкам гранатомёт? — уточнил Гедимин, недовольно щурясь. — Это уже бунт. Хорошо было бы убить макак, но нас расстреляют раньше.
— Никаких убийств, — криво ухмыльнулся взрывник. — Исключительно спецэффекты. Дым, краска и вонь, ничего более. Я понимаю всё про расстрелы, атомщик. Насмотрелся в своё время. Здесь такого не будет. Только мартышечьи игры. Мартышки их любят, верно? А я люблю, когда мартышки бегают и вопят.
16 апреля 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Стрелковая позиция на крыше завода не просматривалась с земли; даже Гедимин, точно знающий, где она, ничего не мог разглядеть с придорожной платформы. Утренние глайдеры прикрывала Лилит, вечером её должна была сменить Вигдис, ночью в прикрытии не было необходимости — стройка "Локхида" закрывалась с окончанием светового дня.
Убедившись, что снизу ни Лилит, ни её оружие разглядеть невозможно, сармат отвернулся от здания завода и перевёл взгляд на оживлённую дорогу. На север шли глайдеры с продовольствием — правила безопасности запрещали иметь на территории АЭС свой пищеблок, всё — и Би-плазма, и сухие пайки охранников — по утрам завозилось из города. Следом за контейнерами проехали открытые платформы с рабочими новых строек. Пустой глайдер остановился у завода, чтобы забрать первую смену АЭС. Гедимин не пошёл к нему — работники научного центра обычно уезжали на одном из последних транспортов, а в этот раз Линкен попросил всех сесть на самую последнюю платформу — прикрыть цепочку глайдеров с тыла.
Линкен был здесь — как ни странно, с пустыми руками, и, как показалось Гедимину, в карманах у него не было никаких дополнительных торпед или гранат. Он стоял на краю платформы и угрюмо слушал Константина. Командир научного центра говорил быстро, встревоженно, но очень тихо — сквозь гул транспорта и гудки соседних заводов Гедимин ничего не слышал.
— Сегодня как-то тихо, — заметил Хольгер, кивнув на северную дорогу. — Ни криков, ни стрельбы. Кто-то занял охрану делом?
Гедимин недоверчиво усмехнулся.
— Хотел бы я знать, каким.
Хольгер ухмыльнулся в ответ и в третий раз перепроверил готовность генератора защитного поля. Это была "Омикрон-Ирида" — "Оджи", как назвал новую модель химик, — устройство с ирренциевым активатором, первый прибор в Ураниум-Сити, работающий на ирренции и вынесенный за пределы научного центра. Гедимин покосился на свой генератор — обычную "Ириду", чуть более громоздкую и медлительную в действии.
— Как только глайдер начнёт движение, — напомнил он Хольгеру. Тот кивнул.
Хмурый Линкен отошёл от края платформы и остановился рядом с Гедимином.
— Отбой, атомщик, — буркнул он, глядя в землю. — Не ставь щиты. Сегодня поедем так.
Гедимин растерянно мигнул.
— Почему?
— Константин считает, что мы провоцируем макак, — Линкен скривился и потёр шрам на затылке. — Мол, они ни на кого, кроме нас, не нападают, и если мы от них отстанем...
Он хотел плюнуть под ноги, но покосился на Гедимина и Хольгера и направил плевок в мусорный бак.
— Провоцируем? — Гедимин мигнул ещё раз. — Я не понимаю.
— Я не удивлён, — сказал Константин. — Тем не менее — это не "Константин считает", это — факт. Ни с одним глайдером, кроме нашего, ничего не случалось за эти три дня. На станции три тысячи рабочих, но именно Линкену обязательно нужно каждого бабуина назвать макакой.
Линкен пожал плечами.
— Ладно, я буду молчать. Не надо щитов, атомщик. Сделаем вид, что мы очень мирные сарматы.
...Из окрестностей "Локхида" позиция на крыше тоже не просматривалась. Гедимин оглянулся на "Вестингауз" в последний раз и встал у кабины глайдера, глядя на ограждение стройплощадки. По ту сторону уже работали бронеходы и скреперы, и гусеничные глайдеры вывозили к дороге обломки каменной плиты и груды щебня. "Глубоко зарываются," — отметил про себя Гедимин. "Подземные ярусы?"
— Перед нами всё спокойно, — тихо сказал Хольгер, выглянув из-за кабины. Впереди шёл ещё один глайдер с открытой платформой, и ни один "броненосец" не выглядывал из-за ограды, чтобы кинуть в него жестянкой или смятым кульком. Замыкающий транспорт медленно подъезжал к воротам.
— Вот они, — Хольгер кивнул на ограждение. Охранники сбились в плотное кольцо шагах в десяти от стены; они что-то обсуждали, но глайдер гудел слишком громко, чтобы Гедимин мог что-то услышать. Через две секунды кольцо разомкнулось, и "броненосцы" быстро направились в разные стороны — в основном к ограде. Один из них поднял руку в странном жесте; Гедимин, изумлённо мигнув, узнал попытку показать средний палец — насколько это было возможно для "клешни" экзоскелета.
В следующую секунду что-то грохнуло под колёсами переднего глайдера, и почти одновременно — под платформой замыкающего. Третий снаряд разорвался на крыше кабины, накрыв всё вокруг густым белесым облаком. Гедимин растерянно мигнул и тут же почувствовал резь в глазах и странный привкус на языке.
— Газ! — крикнул кто-то в тумане. Кто-то мучительно закашлялся. Гедимин накинул шлем, быстро пристёгивая респиратор и стараясь не дышать и не открывать глаз; из-под век неудержимо сочилась жидкость. Кто-то шарахнулся в тумане и ткнулся ему в живот; сармат на ощупь нашёл его лицо и респиратор и совместил одно с другим, с креплениями справился уже сам налетевший. Слева доносилась радостная ругань. Кто-то свистел. Несколько, судя по дребезжащему звуку, жестянок упало на платформу и покатилось по ней, затем послышался треск разлетающегося фрила, и довольные крики сменились возмущёнными. Что-то зашелестело и хлопнуло — видимо, Хольгер, не надышавшийся яда, всё-таки развернул защитное поле. Гедимин приоткрыл глаза, надеясь, что едкое вещество вытекло вместе со слёзной жидкостью. Резь стала слабее, но всё вокруг было в тумане. Глайдер уже миновал ворота; защитное поле прикрыло его сверху непроницаемым куполом. За оградой прыгали, размахивая "клешнями", охранники.
— Sata! — кто-то ткнул Гедимина в бок, и в ту же секунду сармат услышал тихий свист над головой. Зыбкое поле пропускало не все звуки — или снаряд приближался слишком быстро, так, что отследить его полёт Гедимин не смог. Через полторы секунды что-то врезалось в землю за оградой, за спинами веселящихся "мартышек", и над площадкой поднялся столб красного дыма. Он быстро осел, и из-под тающего облака послышались злые крики. В защитное поле врезался разряд, слишком мощный для станнерного, следом ударили ещё пять, и Гедимин невольно пригнулся и потянулся за лучевым резаком.
— Точно в цель! — Линкен, ткнув Гедимина в плечо, ухмыльнулся так широко, что угол перекошенного рта показался из-под респиратора.
— Что там было? Там сарматы, — ремонтник кивнул на проносящуюся мимо ограду — глайдер наконец набрал скорость. — Их не ранило?
— Просто краска, — отозвался Линкен. — Если верить Хольгеру, отмоется только вместе с верхним слоем обшивки. Кажется, макакам не понравилось.
— Мягко сказано! — Гедимин хмыкнул, глядя на защитное поле, едва выдержавшее огонь из шести бластеров. — Сначала банки, теперь газ. И ещё бластеры. Дальше — мины на дороге?
— Война, — широко ухмыльнулся Линкен. — И не мы её объявили. Вечером выставишь все щиты по всем бортам. Так, чтобы даже взрыв под брюхом никого не оцарапал. Ну что, северянин, убедился? Кого, ты говоришь, мы провоцируем?
Константин угрюмо рассматривал платформу под ногами.
— Отыграются на строителях, — бросил он и больше не открывал рта до самого обеда.
...Собрания в общественной душевой уже начали превращаться в традицию — так думал Гедимин, втискиваясь в предбанник. Там было не намного теплее, чем на улице, — даже на пороге душевой жар не чувствовался, и сармат с удивлением понял, что сегодня никто не протапливал душевую. Все были в уличной одежде, и было ясно, что здесь собрались не для купания.
— А потом было много шума, — продолжал свой рассказ незнакомый сармат в центре круга. Его речь звучала невнятно из-за пластыря, наклеенного на нижнюю губу и подбородок. Ещё один прикрывал левую бровь.
— Серьёзные раны? — спросил один из венерианцев, указав на пластыри. Сармат хмыкнул.
— Больше нашлёпок, чем ранений. Серьёзно никого не побили. Но в медчасть мы пошли. Потом, когда бронеходы встали в воротах. И все написали Арбогасту, что там случилось. И про газ тоже.
— Осмысленное действие, — одобрительно кивнул Константин, пробравшийся в центр круга. — И что дальше?
— Четыре бригады намерены уйти от "Локхида", — ответил другой сармат в форме строителя. — Вечером уже был разговор, утром будет ещё один.
— О чём вы там болтаете?! — Линкен презрительно скривился. — С макаками не о чем говорить. Собрались и ушли.
— Менеджер говорит, что это случайные стычки, — сказал сармат. — И что такое не повторится, если мы вернёмся к работе. Что мы должны ценить их готовность идти на переговоры.
— Hasu! — Линкен с трудом удержался от плевка под ноги. — Не развешивай уши, теск. Переговоры с макаками?.. Просто сейчас им выгоднее болтать, чем стрелять. Будет иначе — всех вас там закопают. Не задерживайтесь там ни на сутки. Завтра утром уходите на другой участок.
Константин с присвистом выдохнул и развернулся к взрывнику.
— Скажи, чего ты добиваешься? Настоящего бунта с гонками на бронеходах и расстрелом всех причастных? Залпа "Кондора" прицельно по Ураниуму?
— Я? — Линкен криво ухмыльнулся. — Чтобы ни одна макака здесь не задирала хвост на сармата. Если боишься — уйди с дороги.
17 апреля 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Плотные защитные поля были выставлены со всех сторон, единственный просвет для свободного притока воздуха Гедимин оставил под прицепом. Сармат-водитель попросил защитить и кабину, и это было сделано ещё до начала движения. Встав на переднем краю платформы, Гедимин настороженно вглядывался в утренний полумрак. Глайдеры с рабочими "Полярной Звезды" ползли впереди — их было слишком много, чтобы цепочка могла набрать скорость. Ближайший транспорт был прикрыт защитным полем — на нём ехал один из ремонтников Исангера; на других машинах защиты не было.
— Как всё-таки тошно от всего этого, — медленно проговорил Линкен, сжимая кулаки. — Защищаться. Вечно защищаться, прятаться, не сметь ответить. Мы здесь могли бы закопать живьём каждую макаку. А приходится делать вид, что мы просто едем мимо. Я устал от этого, атомщик. Тебе никогда не хотелось всё взорвать?
— Держись, — буркнул ремонтник, опустив руку ему на плечо и крепко сжав пальцы. Ему было не по себе — и от перекошенного лица Линкена, и от подозрительной тишины на трассе.
Глайдер приближался к АЭС; по левому борту показалась ограда "Локхида" и новые таблички с красными буквами, вывешенные вдоль неё.
— "Не мусорить на территории! Штраф пять койнов", — прочитал Айрон. Гедимин и Линкен переглянулись.
— Зачем это снаружи вешать? Макак тут нет, — проворчал взрывник. — А у нас и так было чисто.
— Интересно, что про выделения ничего не написано, — сказал Хольгер, прочитав несколько табличек. — А от них больше грязи и вони, чем от обёрток и объедков.
Гедимин хмыкнул.
— Наверное, эта надпись — внутри. Для макак.
На трассе по-прежнему было тихо, и тишину нарушал только негромкий гул исправного двигателя глайдера и приглушённое бормотание из-за ограды. На краю площадки стоял "Шерман", чуть в отдалении — три десятка сарматов. Они молча слушали.
— Идиоты! — Линкен ударил кулаком в защитное поле. — Говорил же — уходите! Вот сейчас им хватит дури остаться...
— Тут не четыре бригады, — сказал Гедимин, пересчитав сарматов и окинув взлядом опустевшие котлованы и брошенную под навесом технику. — Никто не работает. Даже если все эти сарматы останутся, строить придётся мартышкам.
Он снова заглянул за ограду и встретился взглядом с охранником в "летучей козе". Экзоскелетчики молча стояли вдоль ограждения. Ни жестянок, ни гранат у них не было — или, по крайней мере, их не держали на виду. Сквозь прозрачные лицевые щиты Гедимин видел угрюмые лица.
— Опять вытаращились, — прошептал Хольгер, кивнув на охранников. Гедимин пожал плечами.
— Мы тоже можем на них смотреть.
Он сделал шаг к левому борту и внимательно поглядел в глаза ближайшему человеку. Глайдер двигался, и надолго задержать взгляд сармат не смог — но считанных секунд хватило, чтобы охранник шарахнулся с перекошенным лицом. Ещё двое дёрнулись и вскинули оружие.
— Жги слизь!
"Поле выдержит," — подумал сармат. Он не двинулся с места, даже когда защитный экран перед ним вспыхнул от выстрелов. "Макаки" целились в него; глайдер уже удалялся, но разряды били в борт рядом с Гедимином, постепенно размазываясь по защитному полю — под углом стрелять было неудобно. Линкен сложил пальцы колечками и показал за борт "обезьяньи уши". В экран ударил разряд бластера, и в ту же секунду с неба донёсся пронзительный свист, а из-за ограды — грохот, плеск разлетающейся краски и яростные крики. Линкен с силой ударил Гедимина по спине и широко ухмыльнулся.
