Осколки

— Так что ж ты не скрываешься, последняя?

— От чего? — Марианна непонимающе нахмурила тонкие ночного неба цвета брови.

— Ну, не знаю. От врагов, например. Не зря же ты последней оказалась.

— А, не мели чепухи, — махнула она рукой. — Последняя я просто из-за того, что все остальные умерли.

— Не трудно догадаться.

— И умерли они не от людей или других существ, а сами. Взяли и умерли. Даже не спрашивай, сама ведь тоже ничего не знаю.

— Ясно, — я поморщился и схватился за бок, из которого снова начали литься тонкие струйки крови. Черт, только не сейчас!

Марианна шумно вдохнула. Пристально глядя в мои глаза, от чего у меня шерсть на затылке встала дыбом, а сердце начало быстро стучать, призывая мозг приказывать ногам бежать, она медленно вытащила из высокого правого сапога кривой нож и придвинулась ко мне.

Я сглотнул. Медленно отполз на шаг назад.

— Эй, эй! Ты чего? Учти: я не в том настроении, чтобы до меня домогаться!

— Чего? — мимоходом спросила она, а сама приближалась все быстрее и быстрее, выставляя перед собой клинок. Через секунду, схватив меня за шею, Марианна навалилась на меня сверху и попыталась вонзить в сердце нож. Молча.

Руки дрожали от напряжения. Одной рукой пытаясь не дать стали меня укокошить, а другой придерживая за плечо обезумевшую эльфийку, я прохрипел:

— Какого Холхоста ты делаешь, твою мать?!

— Освобождаю тебя, чего ж еще? Ты болен, человек, значит, тебя надо убить. Облегчить, — она напряглась, сильнее проталкивая нож вперед, — страдания!

Я взвыл, когда стальное с вкраплениями серебра острие коснулось кожи.

— Не удивительно, что вы все вымерли...

Собрав свои последние силы в кулак, я ударил ее коленом по печени и скинул с себя.

— Хватит! — я поднял серп (вообще удивительно, как я не растерял все свое оружие!). — В порядке я! М-м-м, надо только рану зашить, вот и все.

Марианна выпрямилась и убрала нож.

— Не хочешь умирать быстро, человек, ну и ладно.

Она снова уселась напротив, бросая в мою сторону обеспокоенные взгляды.

Я, едва отдышавшись, кивнул и стал приводить себя в порядок. Стянул с себя рубашку и старый крысиный жилет. Кинул их отстирываться в соленое озеро, а сам откупорил рукоять серпа и вытащил кривую иголку вместе с мотком проспиртованных заранее ниток.

Внимательно осмотрев свой тощий бледный торс, я провел ревизию "дырок" в теле и решил начать с пропоротого левого бока, пока не хлопнулся в обморок. С такими "соседями" лучше уж сразу себе могилку копать, чем закрывать глаза больше чем на две секунды.

Тщательно следя за тем, чтобы лоскутки разорванной кожи не оказались внутри — лишние проблемы мне сейчас ни к чему, — я начал штопать.

— Уродливо выйдет, — после долгой паузы сказала Марианна.

— Плевать. Между жизнью и красотой я однозначно выбираю первое. Тем более я итак рожей не вышел, так что ничего особо не изменится.

Но только я перешел к плечу, как раздраженно отложил иголку в сторону.

— Что случилось? — она все это время внимательно за мной наблюдала, медленно пожевывая остатки солонины.

— Одной рукой неудобно.

— Так давай я помогу!

Я недоверчиво покосился в ее сторону и заглянул во внезапно загоревшиеся синие глаза. Знаете, так блестят глаза у мясника-виртуоза, которому бросили вызов, и он готовится разделывать тушу, так что подпускать ее к себе я не намеревался. Ну, по крайней мере, пока.

— Ладно, — вздохнул я после четверти часа возни в своей запекшейся крови, когда только еще больше разбередил рану. — Вот тебе инструменты. Приступай!

Усмехнувшись, Марианна убрала непослушные темно-рыжие локоны за уши и подползла ко мне, принимая иглу.

— Ложись.

— Чего?

Не дожидаясь, пока до меня дойдет смысл ее слов, она толкнула меня рукой в плечо, и я с вскриком свалился на землю.

— И не шевелись.

Поставив одно колено мне на грудь — черт возьми, мои ребра итак трещали по швам! — Марианна прижала когтями края раны друг к другу и стала быстро шить, да так что я едва замечал проблески иглы в ее руках.

Закончив, она внезапно плюнула на шов и растерла вязкую слюну по коже.

— Эй, а это зачем? — возмутился я, когда она слезла, и я снова мог дышать.

— Быстрее заживет, — спокойно ответила она, хватая своими загребущими ручищами мой серп и заталкивая нитку с иголкой обратно. Вставив пробку в рукоять, девчонка внимательно обнюхала сталь, и только потом отдала его мне.

— Что-то я раньше не слышал о таком методе, — проворчал я.

— Ты и эльфов раньше не встречал.

— Угу, — вытащив из мешочка на ремне пузырек со спиртом, я стал смачивать им пальцы и тщательно прижигать раны, попутно делая один-два глотка — для храбрости.

День прошел на удивление быстро для нас обоих. Я все это время занимался тем, что соскребал с себя грязь и кровь, стоя по пояс в озере, от которого мурашки шли по коже, и пытался собрать по частям свою одежду, а Марианна только и делала, что пялилась на меня так, как будто я засушенная башка в банке в кунсткамере, и от этого у меня под конец сдали нервы, и я недовольно утопал в лес. Надоедливое создание тут же отправилось за мной.

Ближе к ночи пришлось разжечь костер. Ну, тут от нее хоть толк был.

Пару раз чиркнув клинками друг о друга, я подтолкнул опилки к центру и осторожно заложил все это собранными эльфийкой дровами, наблюдая, как неспешно разгорается желтоватый огонь.

— Знакомьтесь, — брякнул я, заметив ее круглые как блюдца глаза, уставившиеся на костер. — Марианна — огонь, огонь — Марианна.

Она недовольно нахмурилась и тряхнула головой.

— Ты что, тупой? Я знаю, что это!

Я пожал плечами. Оперся спиной на ствол дерева и закрыл глаза, пытаясь не дрожать от холода. В голове было на удивление пусто. Я просто не знал, что мне дальше делать, и есть ли еще цель в этом мире, ради которой мне стоит жить.

Проводником мне, ясный пень, больше не быть. После того, что случилось в церкви, орден будет преследовать меня, пока не достанет и не убьет за прегрешения моего дебила-учителя и братоубийство, а месть — дохлое дело. В конце концов, что я могу сделать? Надо трезво оценивать свои шансы, а их-то у меня как раз ноль. Такой здоровенный жирный ноль без никакой палочки.

Внезапно я почувствовал легкое прикосновение к своей руке.

Я открыл глаза. Удивленно наблюдая, как Марианна пристраивается ко мне сбоку, кладя мою руку на свое плечо, я спросил:

— Ты чего это творишь?

— Холодно.

Обреченно вздохнув, я попытался заснуть.

* * *

"— А ты думал, добро победило? Зло ушло? Хочешь, я открою тебе секрет? Здесь не существует ни того, ни другого. Люди предоставлены сами себе как бесхозные овцы! Они творят невесть что, убивают друг друга за херов ломаный грош и завоевывают все подряд, проливая кровь невинных, и оправдываются верой. Богами! Но мы с тобой — и есть боги, пацан. И когда-нибудь они действительно будут в нас нуждаться. И знаешь, что мы сделаем в ответ? Мы передавим их как тараканов, одного за другим, одного за другим!.."

— У тебя есть имя?

Марианна все лежала рядом, свернувшись на мне как кошка на коленях, но с ее ростом это было несколько... проблематично. И выглядело конкретно по-дурацки.

Я демонстративно закряхтел — ноги окончательно затекли, — но намеков она явно не понимала. Только хлопала ресницами и глядела на меня.

— Есть.

— И какое?

Я задумчиво пожевал губу.

— Йен.

— Какое-то оно короткое...

— Какое есть.

Она зевнула. Потом еще раз. Мне кажется, что секунды тянулись удивительно долго, но в причину моей исключительной вежливости я почему-то никак не мог попросить ее слезть. А может просто боялся, что она меня сожрет. В конце концов, я еще не выяснил, кто она такая — не эльф же и вправду.

Наконец, Марианна медленно поднялась на ноги и размяла спину, продолжая непрерывно и долго зевать. Ну, точь-в-точь как кошка!

— Надо еды достать, — сказала она мне, вытаскивая из земли меч. — Пошли!

— Когда это я говорил, что мы теперь вместе? Что за дискриминация выживших, я не понимаю?

— Чего-чего?

— Не важно, — я вздохнул и медленно поднялся. — Ну, веди меня, большая черепаха!

— Я не черепаха.

— Какое открытие. Что, правда?

Она нахмурилась. Пару секунд понаблюдав, как я проверяю швы, она тряхнула головой и убрала рыжие локоны за уши.

— Ладно. Итак, что у тебя осталось в закромах? Чем будем завтракать?

— Мы будем охотиться!

— А! А! А! — я погрозил ей пальцем. — Не смешно!

— Я не смеюсь. Я же должна узнать, на что ты способен, разве нет?

— Зачем тебе это?

— Просто, — с этими словами — а вернее, словом, — она развернулась на каблуках и пошла в сторону темной чащи так бесшумно, что я задумался, а не фантом ли она. Да нет, я же ее чувствовал — значит, не фантом.

Уж не знаю, почему, а может, у меня просто шарики за ролики заехали, но я пошел за ней следом, поддаваясь странному тонкому запаху леса, который манил меня все больше и больше. Конечно, не так тихо, ломая буквально каждый сук на своем шагу, однако я все-таки нашел ее у края низины, через которую проходил тонкий ручеек пресной по аромату воды. Как раз напьюсь!

— Слишком шумно, — ткнула она меня локтем в бок, когда я присел у камня рядом. — Ты должен ходить тише, чтобы добыча не сбежала.

— Как могу, так и хожу, — буркнул я в ответ, оглядывая высокие зеленые деревья, росшие идеальным кругом у границ низины. — Чего мы вообще сюда приперлись?

Марианна вдруг схватила меня за волосы и ткнула лицом в маленький, едва выбивающийся из-под земли холмик в тридцати шагах от нас. Она шумно вдохнула воздух.

— Чуешь?

Не видя в этом никакого подвоха, я принюхался к воздуху. Пахло почему-то драными кошками. И барсуками. Вот твари!

Я чихнул.

— Ну, бродит здесь какой-нибудь дикий кошак, и что? Я, конечно, гурман, но глистов жрать не намерен, а ты уж поверь, что их-то как раз в нем будет больше всего.

— Да нет, какие глисты? Ты чуешь, а значит ты не человек! — ее глаза победно заблестели.

Я стиснул зубы. Ага, ага. А кто я, если не человек?..

Правильно, не человек. И каждая сволочь спешит об этом напомнить, чтоб вас Холхост придушил. Но Марианне это было совсем неважно. Наоборот, она из-за этого относилась ко мне еще лучше, из чего я понял, что она точно стукнутая на всю голову.

— Теперь попробуй еще раз, — ее ладонь переползла с затылка на плечо. — Старайся понять, что именно ты чувствуешь, а не просто нюхать.

— Слушай, можно подумать, я тебе какая-то ищейка. Вот если б я был, я бы тебя предупредил самой первой, ты не беспокойся.

Но мне стало интересно. Прикрыв глаза, я сделал попытку сосредоточиться и снова втянул запах леса, едва различая один запах от другого.

— Понимаешь?

— Да.

— Идем?

— Да!

Уж не думал я, что в таком состоянии смогу скакать как беговая лошадь, но близость легкой добычи заставляла все мое нутро трепетать от возбуждения, а пальцы судорожно сжимать ножи в предвкушении пира.

Рассмеявшись, Марианна легко обогнала меня и повела вперед через кочки, занося для удара свой меч, как будто он весил меньше пушинки.

— Вправо!

Я мгновенно понял, о чем она говорит, и послушно свернул направо, заходя сзади.

Шаг, третий. Еще шаг!

Земля перед нами с треском разверзлась. В воздух поднялась туча пыли и земляных брызг.

Я резко подсел и ушел в сторону, уворачиваясь от летящего в меня валуна, покрытого слоем грязи. Марианна, вскрикнув, кувыркнулась и молниеносно сделала выпад.

Огромный земляной кот размером с целую пантеру — или даже больше! — взвыл.

Он отпрыгнул назад, отбиваясь тяжелыми лапами, покрытыми выцветшей желтой шерстью, а потом его мощные пружинистые лапы легко подняли его вверх, и он снова исчез под толщей земли.

— Сзади!

Я резко развернулся на каблуках.

Картинка передо мной замерла, как будто в мозгу у меня отпечатался лишь рисунок и ничего больше, а в следующий миг все замелькало с утроенной скоростью.

Извернувшись, я легко подрезал коту сухожилия на передней лапе.

Чудище взревело, но ходу не сбавило. Оно, не останавливаясь, понеслось головой в ближайший валун, а затем снова скрылось в пустоте, махнув напоследок лысым хвостом.

Стало тихо. Мы переглянулись.

— Чувствуешь?

— Да, — снова порывисто кивнул я, ощущая небывалый прилив сил. Не знаю, как это можно описать словами, но я словно напился вином до беспамятства, но все еще оставался трезвым как стеклышко. Такое ощущение, как будто я мог в секунду завладеть всем миром.

Почва за Марианной вздрогнула.

Без лишних слов воительница развернулась и вонзила меч в землю по самую рукоять, и где-то там, совсем рядом, но оставаясь невидимым, снова заголосил раненный кот, у которого хватило глупости не убегать с поля боя. Но он ведь уже был обречен.

— Лови!

Других слов мне и не требовалось.

Повинуясь какому-то дикому инстинкту, бурлившему у меня тогда в крови, я проследил за земляной чередой вздымающихся растений, которая тянулась от меча, и прыгнул вперед.

Монстр резко выскочил вверх. В его черепушку вонзился железный нож. В мертвых глазах еще долго стояло ничего не понимающее выражение.

Я испуганно выдохнул. Признаться, только несколько вещей в жизни шокировали меня с такой степенью, и эта явно была из них. Холхост тебя побери, что только что произошло, мать вашу?

— Отлично.

Она подошла к еще горячей туше земляного кота и вытащила из сапога нож. Едва перевернув его на бок, Марианна вонзила клинок ему в брюхо, а затем медленно провела им сверху-вниз, из-за чего наружу вывалились окровавленные кишки.

Но на этом еще ничего не закончилась.

Я с удивлением смотрел, как она просовывает руку внутрь и что-то там долго ищет, а потом вытаскивает ее, держа в окровавленных пальцах сердце. Затем настала очередь печени.

— Зачем это? Я думал, мы его всего есть собираемся.

Конечно, брякнул я как всегда глупость. Этой туши хватит на раз разве только бизону, хотя я даже понятия не имею, что это за заморское чудо. Мало ли, может, угадал.

— Нет. Он сильный. Значит, можно начать с сердца и печени. В сердце — все его знания, весь накопленный опыт, а в печени — сила. Съешь ее сырым, и будешь таким, как он.

— Нет уж, спасибо. Я таким сам себе нравлюсь и ничего менять не намерен, а тем более жрать сырым сердце какой-то твари.

— Но так надо! — удивилась она.

— Кто сказал? Покажи мне этого человека, и я сам затыкаю его пальцами до смерти!

Отрезав кусок твердой потной шкуры, она сложила в него отнятые органы и уверенно пошла ко мне. А я что? Я попятился. Не каждый день мне доводилось встречаться с психопатами. Ну, конечно, не говоря о том, что я был одним из них.

— Ешь!

— Иди ты.

— Ладно, давай хотя бы половину, — упрашивала она меня.

— Дай хотя бы на огне поджарить! Мало ли, чем эта зверина переболела?

— Она здоровая.

— Угу. Это ты так говоришь, а вдруг у меня потом будет, скажем, бруцеллез.