Симбиоз

— Извините, — пробормотала смущённо.

— Ну что вы, Алёнушка, девушке ваших лет вполне простительно не задумываться о судьбах Родины до тех пор, пока эта самая Родина не позовёт, — миролюбиво отмахнулся он, а мне стало ещё более стыдно. — Скажите лучше, как вы находите это необычное существо, симбионта?

— Мы... осваиваемся, — чуть поморщившись, честно ответила я. Повод сменить тему оказался весьма кстати. — Вообще, очень похоже на имплантанты. Только их способ общения пока ставит в тупик.

— Изумительные существа! — удовлетворённо улыбнулся профессор. — Выносят воздействие всех агрессивных сред, полный вакуум, существенные перепады давления и температур. Я уже не говорю о том, что мой застарелый артрит, против которого не помогали никакие средства, внезапно прошёл!

— Это, конечно, повод скакать козлом, — насмешливо заметил Вараксин, разглядывая почему-то именно меня.

— Толя, вы сумеете меня понять, только когда разменяете первую сотню и подойдёте к середине второй, — отмахнулся Антон Антонович.

— Скажите, профессор, а откуда у вас на базе взялась лошадь? Причём с крыльями!

— Ах, это, — интеллигентно-мягкая улыбка его стала виноватой. — Это, простите, была шутка.

— В каком смысле? — едва ли не хором высказались мы.

— Молодёжь резвилась, — Кузнецов развёл руками. — Не вполне научный эксперимент на грани техники, биологии, физики и бионики. Экспедиция длинная, мы там пять земных лет сидели с перерывами, ребятам наскучили плановые исследования, вот они и вывели эдакое мифическое создание на антигравитации с искусственным интеллектом.

— Ничего себе у вас там оборудование было! — завистливо ахнула тётя Ада.

— Не жаловались, да, — профессор как-то очень по-стариковски кашлянул и зябко потёр руки. Выражение его лица на пару мгновение сделалось грустным и отрешённым; кажется, не так спокойно он реагировал на произошедшие события, как хотел показать.

У своих соседей и товарищей по несчастью мы просидели до позднего вечера, когда вернулся Сур и напомнил нам о времени. Ушёл он незаметно, видимо, удостоверившись, что мы нашли общий язык. Может, не хотел мешать, а, может, во мне опять говорит эгоизм, и на самом деле у него просто были дела поважнее должности нашей няньки. Примерно одновременно с ним исчез и Андрей, только он честно извинился и сослался на необходимость вернуться к работе.

Вадим при ближайшем рассмотрении оказался милым застенчивым юношей, хорохорящимся от неуверенности в себе и попыток преодолеть робость. С ним неожиданно быстро нашёл общий язык мой братец. Кажется, они увлекались одинаковыми виртуальными играми и фильмами, то есть младший научный сотрудник был погружён в науку не так глубоко, как казалось на первый взгляд.

Притерпелась я и к тяжёлому взгляду Анатолия, чему немало поспособствовала его манера общения — спокойная, взвешенная, ироничная. Иногда проскальзывали достаточно резкие замечания, но мужчина неизменно старался их сгладить и смягчить. Может, он всегда так себя вёл, а, может, старался ради меня; тут не нужно было консультироваться у Василича, чтобы заметить интерес мужчины. Особого ответного интереса и притяжения к нему я не чувствовала, но внимание в любом случае было приятно.

Осторожные расспросы позволили выяснить, что о присутствии на планете пиратов учёные ничего не знали. Видимо, те старались не светиться и не привлекать к себе внимание лишний раз. Правда, было совершенно непонятно, а что они вообще забыли в том глухом медвежьем углу? Уж крупную базу-то вряд ли удалось бы пропустить! Не сокровища же они там прятали как в кино, правда?

В основном мы общались на отвлечённые темы. Было приятно на некоторое время забыть о последних событиях и сделать вид, что ничего не случилось, мы добрались до научной базы и теперь отдыхаем после долгого перелёта в гостях у адресатов.

Всё это время симбионт никак не вмешивался в происходящее и вообще сидел тихо-тихо, своим присутствием напоминая молча лежащего на спинке кресла кота. Вроде и есть рядом, и забыть о нём не так-то просто, но в событиях не участвует и делает вид, что его вообще нет. На эмоциональном уровне чувствовалось лёгкое любопытство, по-моему, не оставлявшее мазура никогда, и неопределённое удовлетворение. Кажется, он просто был доволен жизнью и на настоящий момент его всё устраивало.

Пообедали мы здесь же, поужинали — тоже. Среди прочего выяснилось (я вчера со всеми изменениями в собственной жизни пропустила объяснения Дрона), что бесплатная кормёжка, одежда и прочие бытовые мелочи были частью программы ассимиляции. Кроме того, нас обещали обеспечить жильём и помочь с работой.

Сур проводил нас до дома и ушёл, и мы разбрелись по комнатам — спать и переваривать новости дня.

Не знаю, как остальным, а мне не спалось. Я долго ворочалась, не в силах найти удобную позу, и терзалась малоприятными мыслями. Не о собственной загубленной жизни, а о последних событиях в целом; именно в том ракурсе, который показал профессор.

О жизнях учёных, о пиратах, которые могли унести с собой паразитов, о спасателях, которые прилетели нам на помощь и встретились с непонятными существами. Об этих самых оставшихся патрульных; как они при своих проблемах с речью смогли договориться с людьми? Смогли ли? И чего им это стоило? И что с нами всеми теперь будет?

Покрутившись и помучившись пару часов, не выдержала и встала с мыслью, что хочу выйти на воздух, причём хочу настолько отчаянно, что промедление в этом вопросе подобно смерти. Некоторое время я ещё сопротивлялась этому стремлению, пытаясь ограничиться посещением уборной, но потом смирилась. Надо же потихоньку осваиваться в этой местности, учиться пользоваться лифтом. Ведь ничего про ограничение перемещений Сур ничего не говорил, значит, это не запрещено!

Тут оживился симбионт и продемонстрировал мне образ скрипки, фоня надеждой и любопытством. Откуда он о ней узнал (может, как-то вычитал в моей голове?) и зачем она ему понадобилась, я так и не поняла, хотя мазур пытался объяснить. Но образы были слишком сложными и расплывчатыми, и я в конце концов махнула рукой, решив руководствоваться в этот раз логикой сожителя. То есть — наплевать на причинно-следственные связи и прихватить скрипку с собой.

С подъёмным механизмом мы разобрались быстро. Он был гораздо проще той же системы доставки и знал всего три команды — вверх, вниз и стоп. Никаких претензий к моей личности у этой системы тоже не было, так что, наверное, нас в самом деле не пытались удержать насильно и ограничить.

Выбравшись наружу, я зябко поёжилась: здесь было холодно и сыро. Туман слегка светился, и этого доставало только чтобы отличить чёрное от белого и различить силуэт собственной руки. Наверное, это были просачивающиеся сквозь плотную завесу отсветы огней города, на которые я в прошлый раз не обратила внимания.

В ответ на моё неудовольствие, вызванное погодными условиями, от симбионта пришло сочувствие, понимание и, кажется, предложение помощи. Как именно он может помочь, я догадалась и через пару мгновений колебаний решила согласиться. В конце концов, я всё равно толком ничего не вижу, и покрывшая моё тело чёрная плёнка не будет вызывать столько негативных эмоций, сколько могла бы. А отказываться и гордо мёрзнуть, когда можно согреться, довольно глупо.

Плёнка на коже почти не ощущалась, но зато сразу стало тепло и уютно. Я отошла на пару метров от лифта и замерла в нерешительности; просто так сидеть на полу или стоять было странно, а идти дальше в окружающем плотном тумане я опасалась. Мазур в утешение продемонстрировал мне забавную картинку, на которой человек в характерном чёрном "костюме" спокойно стоял на какой-то поверхности вверх ногами. Наверное, имел в виду "не бойся, я тебя не уроню". Полностью довериться ему я пока не могла, но, определённо, почувствовала себя спокойней. Особенно когда симбионт продемонстрировал мне оставшееся расстояние до края и уверил, что он-то в пространстве ориентируется уверенно.

При виде подобных способностей некоторых живых существ волей-неволей начинаешь чувствовать себя — и всё человечество заодно — ущербной.

В итоге осторожность была отодвинута на второй план, и я присела на краю площадки, свесив ноги. Край был прямой и ровный, как высокая ступенька, а клубящийся вокруг туман создавал иллюзию близкой земли, так что было почти не страшно. Откинулась на спину и некоторое время так полежала, созерцая тьму над головой. Она была живой и подвижной, и казалось, что оттуда сверху кто-то за мной наблюдает. Но не злой, а любопытный; один гигантский мазур, составляющий это облако.

Кстати, тоже вопрос. Откуда я знаю, что это именно облако? Может, тоже колония каких-то живых существ, поддерживающая в воздухе всю громадину города. Но думать ещё и об этом не хотелось, поэтому я села и принялась настраивать скрипку.

Звуки в тёмной вате тумана распространялись очень странно. Они как будто не отлетали далеко, а вязли в плотной взвеси, оставаясь подрагивать на расстоянии вытянутой руки от меня. Запоздало мелькнула тревожная мысль, что скрипка может отсыреть и испортиться, но тут опять вмешался мазур и окутал её защитной плёнкой. Настолько тонкой, что это никак не сказалось на звуке.

На музыку симбионт реагировал очень странно, примерно как пресловутый кот на почёсывание всего и сразу. Причём художественная ценность произведения его волновала мало, потому что он совершенно одинаково радовался и сложной красивой пьесе и почти бессистемным прикосновения смычка к струнам. Я попыталась расспросить самого мазура, но вновь запуталась в сложных и расплывчатых образах. По-моему, он просто наслаждался процессом и ленился мне что-то пояснять.

Эта мысль развеселила, здорово подняв настроение. Пожалуй, воспринимать это существо как домашнее животное было гораздо приятнее и проще, чем пытаться принять наличие в собственной голове ещё какой-то разумной сущности.

Но через некоторое время симбионт вдруг очнулся, и от него пришло чувство стыда и вины, а следом — сообщение о том, что на крыше мы не одни, причём, кажется, давно. Правда, незваный слушатель не слишком-то скрывался, стоял в метре за моей спиной и опознать его не составило труда.

— Подслушиваешь? — мрачно поинтересовалась я, не оборачиваясь: всё равно же почти ничего не видно. Глаза к темноте, конечно, относительно привыкли, но толку от этого было немного — слишком плотная облачность.

— Да, — совершенно спокойно ответил Сур.

— И не стыдно тебе за девушками следить?

— Это моя работа, — точно так же невозмутимо ответил он, пару секунд помолчал и присел на край крыши в полуметре от меня. — Мне сообщили, что ты ночью покинула здание.

— Никто не говорил, что это запрещено, — огрызнулась я ворчливо.

— А я тебе разве запрещаю? — иронично хмыкнул мужчина. — Просто это неожиданное поведение, и я решил проверить.

— Чтобы не спрыгнула? — уточнила недовольно.

Похоже, невзирая на все предшествовавшие размышления и попытки самоубеждения, меня опять понесло по знакомому маршруту...

— Если человек всерьёз хочет умереть, к нему бесполезно приставлять охрану — он рано или поздно добьётся желаемого, — отмахнулся он. — И эту тему мы, кажется, уже закрыли. Я просто хотел проверить, всё ли в порядке и не нужна ли какая-то помощь. Не удержался, решил послушать. Если ты хотела побыть одна — извини, я уйду.

— Нет, это... ты извини, — с глубоким вздохом проговорила я. — Мне просто не спалось, захотелось на воздух. Скрипку вот случайно прихватила. Почему мазур так странно реагирует на её звуки?

— Не на её звуки, — со смешком возразил Сур. — У них нет отдельного понятия "звук", любые механические колебания они воспринимают одним и тем же органом. Гармоничные упорядоченные звуки для них... ну, как щекотка или лёгкий массаж.

Я на этих словах не удержалась и хихикнула. Точно, прибалдел симбионт что твой кот, расслабился совершенно.

— Извини, что так получилось, — тихо добавил Сургут через пару секунд. — У нас правда не было другого выбора, все остальные варианты были ещё хуже. Они были просчитаны на основании знакомых нам моделей поведения представителей вашей цивилизации и отвергнуты.

— И срочное объединение меня с симбионтом?

— Да, в том числе. Никто не ожидал встретить подобную восприимчивость, это... теоретический прогноз, на практике до сих пор с таким никто не сталкивался. Земляне обычно находятся вблизи нижней планки чувствительности. Специалисты решили, что рисковать не стоит.

— Специалисты? То есть, это ещё и не твоя инициатива была?

— Я уверен, что они были правы, и полностью согласен с этой точкой зрения, — уточнил он.

— Ладно, — вздохнула я чуть свободнее. — А почему утром ты не начал с этих слов?

— Потому что не люблю поднимать подобные темы при посторонних.

— Подобные темы — это извиняться? — переспросила я не возмущённо, а, скорее, озадаченно. Он немного помолчал, но потом всё-таки пояснил. Серьёзно и так же спокойно, как пояснял способ пользования душем или действие паразитов на организм.

Интересно, этот человек вообще умеет теряться, смущаться и... не знаю, мямлить, что ли? А то он настолько наглядно и развёрнуто формулирует мысли, что кажется: читает по учебнику.

— Извиняться стоит за реальный факт, когда ты объективно не прав, ошибся и поступил неправильно, и тогда нет разницы, слышит это кто-то или нет. Здесь же затронута исключительно эмоциональная сфера, то есть — личное, а все личные вопросы я предпочитаю решать без посторонних.

— Ты? Или это неотъемлемая черта культуры, что поднимать такие вопросы публично — неприлично?

— Нет, здесь каждый выбирает сам, — отмахнулся он.

— Ладно, мир, — в конце концов решила я.

Кажется, в самом деле больше не сердилась. Неприятный осадок ещё оставался, но жить и нормально общаться он не мешал. Учитывая, что долго копить обиду я обычно не умею, надо думать, и он когда-нибудь растает. Если, конечно, наша "ассимиляция" не закончится раньше.

Вспомнилась расхожая мысль, что "если женщина обижена — извинись, даже если ты прав", и я едва не захихикала. Похоже, сейчас я наблюдала применение на практике именно этого принципа, и извинялся Сур не потому, что чувствовал за собой какую-то вину, а только чтобы меня успокоить. И даже несмотря на понимание мной этого факта, было приятно. Если хочет успокоить, значит, ему не всё равно, так ведь?

Пока мысли не унесли меня в совсем уж дальние дали, я поспешила нарушить тишину и сменить тему:

— А здесь всегда облака?

— Всегда, — подтвердил он. — Это как-то связано со способом существования города; я не помню, но, если хочешь, могу уточнить подробности.

— Да ладно, ну их. Всегда так всегда, я же не возражаю. Просто без неба над головой всё как-то... не так.

— Ничто не мешает вылететь из этого облака.

— Мешает. Я не умею управлять местными транспортными средствами, не знаю где их взять и вообще пока не настолько освоилась, чтобы ещё и с ними контактировать.

— Хочешь, я тебя отвезу? — предложил он.