Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

— То есть, твоя совесть чиста, — усмехнулся я, подведя итог её аргументам.

— Да. — Она кивнула с гордостью, явно не показной.

Я не знал, что сказать. Произошедшее — тема глубокого философского спора, а я не считал себя в достаточной степени подкованным в столь тонких материях. Да и настроение не то. Зерно истины в её словах есть, и цепляться я не стал.

— Как же вы смогли подстроить нападение в нужное время в нужном месте?

Она пожала плечами.

— Это было золото корпуса. Уже третий день мы закупаемся продуктами в этом магазине на большую сумму в ожидании тебя. Продукты частично идут в общую столовую, частично малявкам для разнообразия рациона — надо же их когда-нибудь баловать? — Усмешка. — Разницу между заложенной в бюджет оптовой закупочной ценой и реальной розничной компенсирует Мишель. Частью из собственных средств, частью из неведомых мне фондов. Но поверь, это не так много, она выдержала бы нагрузку на собственный карман даже в полном объёме.

— Золото меняли в банке, — продолжила она, усмехнувшись чему-то своему. — Ведь теоретически каждый электронный империал обеспечен золотом. Практически же...

Пауза.

— Мы не частная лавочка, когда с тобой разговаривает глава корпуса королевских телохранителей, ни один управляющий не сможет отказать в обмене. Невзирая ни на какие лимиты выдачи.

Ну, с этой стороны, действительно, проблем я не видел. Хотя, наверняка дело не только в угрозах, попробуй угрожать управляющему Королевского банка! Но еще и в авторитете. У Мишель он есть.

— Гораздо сложнее было выйти на исполнителей, приемлемых отморозков, — продолжила Катарина. — И хорошо их мотивировать. Тут опять пригодилось золото, а так же архивы департамента безопасности. Мы похитили дочь одного важного человека из мира мелкого криминала, на которого официально вроде как ничего не имелось, и 'уговорили' работать на нас. Она уже отпущена, не переживай, — выдала Катарина фирменную усмешку. — Он-то и вывел нас на исполнителей, которых не жалко, после чего вычислить и взять их в оборот стало делом техники.

— Накладки были, — оговорилась она. — Пришлось продемонстрировать этому человеку, что мы играем серьезно, и несильно ту девочку порезать. Но результат того стоил.

— Бандитские методы! — заметил я.

— А кто сказал, что мы благородные рыцари? — парировала она.

'Действительно, кто это сказал?' — усмехнулся я про себя. Они — боевой орден клана Веласкес. КЛАНА. Им нет дела до венерианского правосудия, до принятых в обществе норм морали и иных высоких материй. У них есть Цель, и только это имеет значение.

— И всё ради того, чтобы оказать психологическое давление на какого-то мальчика-с-района? Ничего не стоящего и не значащего? — Я нервно рассмеялся. — Не слишком ли сложно?

— Ты себя недооцениваешь, — выдавила она покровительственную улыбку. — Да и сложного на самом деле ничего не было. А ещё наши девочки засиделись без дела, а такие разминки приводят в тонус. Но и это не всё. Как бы толково пояснить... — Она задумалась, но быстро нашла слова. — ...А ещё, Хуан, есть такая штука, как ключевые эмоции.

— Это как? — Она заинтриговала.

— А так. Например, готовя операцию, я вспоминала собственный опыт. Ты не представляешь, какие ощущения я пережила после того, как в меня целились впервые в жизни! Целились взаправду, с намерением убить, а не на тренировочном полигоне. Классно, правда?

Я помолчал. Да, готов за эту 'ключевую эмоцию' удавить, но ведь действительно мощнейшее ощущение! Уж не такие ли ищут адреналиновые наркоманы, спускаясь с десятитысячного пика на дельтаплане по вязкой атмосфере Венеры в пятисотградусной жаре и девяноста атмосферах без реактивных ранцев, когда малейшая потеря управления или удар о что-либо, малейшее повреждение скафандра несут стопроцентную и очень мучительную, хотя и быструю гибель?

— Это ломка, малыш, её начало, — усмехнулась она, видя моё понимание. — И ты прошёл тест, хотя и не убил никого из нападавших, как пришлось в своё время сделать мне. Последствия ты ощутишь, обязательно. Только позже, не сегодня. После чего я получу тебя с потрохами, любого, на любых условиях. Так что, да, оно того стоило.

Как показало время, она оказалась права. Причём прошло совсем немного времени. Но в тот момент, хотя я тактично промолчал, не вступая в спор, меня покоробила разящая от неё самоуверенность.

— А если бы я не напал на него? — я пытался найти нестыковки в её плане. По-своему гениальном, но не по исполнению, а по наглости, по амбициям воплощавших его. — Если бы они забрали золото и тихо ушли? Не наставив на меня пистолет? Что бы вы делали в этом случае? Как бы выходили из положения?

Её губы вновь растянулись в покровительственной улыбке.

— А никак. Это был риск. Но, как думаешь, откуда у простой приютской девочки 'семейная реликвия' из синтетического алмаза столь невероятного размера? Сколько, думаешь, он стоит? Много, Хуан. Баснословно много. Они должны были клюнуть на него, и клюнули, как мы того и хотели. И ты тоже клюнул, защищая свою спутницу, которую они 'обидели'. Кажется, хотя бы на этот раз обошлись без форс-мажоров? — Из её груди вырвался довольный смех.

Мы договорились на сегодня, на утро следующего дня, чтобы не тянуть резину. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Смысл переживать, мусолить что-то в себе от безделья? Решение принято, принято окончательно, и чем раньше оно претворится в жизнь, тем лучше для меня.

Тем же вечером они собрали свой совет офицеров в расширенном составе, с повесткой дня, состоящей всего из одного вопроса. В начале двенадцатого Катарина уже отзвонилась, сообщив об их решении.

— Это будет испытание, малыш. Тяжёлое испытание. Тебе понадобятся все силы, чтобы пройти его. Отнесись к нему серьёзно, — стращала она. — Если пройдёшь его — ты зачислен. Достоин того, чтобы мы с тобой работали. Нет... — Она замолчала, но продолжения не требовалось. — У нас суровые законы, но это законы. Ты можешь отказаться в любой момент перед полосой. Но только перед ней. Так что подумай, трижды подумай!

— Отговариваешь? — усмехнулся я.

— Беспокоюсь, — возразила она, в её голосе не было ни капли фальши. — Будь осторожен. — Затем рассоединилась.

Итак, победа или смерть, это закон. Закон победы для ИХ мира. И никак иначе. В этот момент я впервые задался вопросом: 'Господи, куда меня несёт? Готов ли я?'. Но это были риторические вопросы.

* * *

— О чём задумался? — прервала мои мысли Катарина.

— Да так, — потянул я, вспоминая идеи, пришедшие ко мне перед сном, реализовать которые всё-таки стоит попытаться. — Размышляю.

— И о чём же?

— Решаю, что с тобой делать.

— ???

— Ты же не думаешь, что всё останется, как есть? Ты меня подставила, опустила в дерьмо по самую макушку, из-за тебя я пережил несколько, скажем так, не самых приятных дней своей жизни...

— Не поняла? — вскинулась она и остановилась.

Я хрипло рассмеялся.

— Я понимаю, приказ, всё такое. Но, Катюш, как ты думаешь, я должен боготворить тебя за то, что ты сделала? Считать, что обязан тебе по гроб?

Она смотрела с непониманием. Я пояснил:

— Бенито заказал меня потому, что ТЫ меня подставила! Ты! Это ТЕБЕ я обязан своими приключениями! Виктор Кампос приказал пытать меня, пытаясь отомстить ВАМ, поскольку вы использовали его, как последнего мальчишку. Это ТВОЯ идея насчет похищения, ты полностью несёшь ответственность за него. Я принял решение вернуться, ты убедила. Но извиняет ли это тебя саму в моих глазах?

Она молчала, огорошенная. Кажется, я принял правильное решение, нападок с этой стороны СЕЙЧАС она не ждала. А я...

А я буду чувствовать себя гораздо лучше, если поставлю эту суку на место. Хотя бы раз. Даже если это будет последний поступок в моей жизни, могущей окончиться через пару часов. Но закон победы есть закон победы, она сама сформулировала мне его.

— Думаю, после всего случившегося тебе не стоит поворачиваться ко мне спиной, — закончил я, ядовито оскалившись.

— А ты у нас злопамятный, да? — скривилась она. — Нет, ни в коем случае! Не злопамятный! Ты у нас просто злой, и у тебя память хорошая.

Я невозмутимо пожал плечами.

— Малыш, ты ещё скажешь мне спасибо, — продолжила она, повышая голос.

— Обязательно, — потянул я. — Знаешь, когда человек стоит над гробом врага, он всегда говорит о нём только светлое и хорошее. Как правило. Вот и я скажу тебе 'спасибо'. Над гробом.

А вот поиздеваться толком не получилось. Слишком быстро вывел её из себя, будто передо мной стояла зелёная дурочка, а не хладнокровная гадина с опытом. Катарина резко дёрнулась, впечатав меня в стену своим телом, после чего рефлекторно поднесла коварное запястье со встроенными кибернетическими лезвиями к горлу.

— Хуан, мне не нравятся такие разговоры!

Лицо её пылало от ярости. Я усмехнулся, нисколько не впечатлённый.

— Правда? Зря. Это же шутка. Просто шутка! Про гроб. А ты что думала, я кинусь к тебе на шею, радостно повизгивая от счастья?

Она попыталась что-то ответить, но не смогла, и по инерции отступила, выпустив меня. Затем собралась и гордо тряхнула чёрной копной.

— Хорошо, я виновата. Признаю. Во всём, что произошло, начиная с той злополучной полосы, где потеряла над собой контроль. Можешь меня ненавидеть, если хочешь. Доволен? Теперь тебе легче?

Я пожал плечами.

— Наверное.

— Я сделала это потому, что мне приказали. Я должна была вернуть тебя, убедить вернуться. И не смогла придумать ничего более эффективного, чем ткнуть тебя в собственную беспомощность. Ты бы не стал разговаривать со мной после того, что случилось на дорожке, не сумей я изменить твоё восприятие. Да что я, ты не стал бы слушать никого, даже святую, если бы знал, что она отсюда! Послал бы за орбиту Эриды, и все дела!

— А ты не пробовала извиниться? — улыбнулся я, начиная вгонять гвозди в крышку её гроба. — Просто извиниться? Искренне? Признав, что была не права?

Катарина опустила глаза в землю.

— Нет, даже мыслей таких не было, — ехидничал я. — Ты же всегда права. Такие как ты всегда правы...

— ...Ты не умеешь извиняться! — закричал я на неё, ловя кайф от получившегося эффекта. — Хотя я мог понять тебя! Понять, чем ты рисковала, когда я помчался по трассе верхами! Из-за чего вышла из себя! Но нет, я же валенок, я тупой! Я не пойму! Или нет, не, не тупой? — Я сделал паузу. — Да, я не тупой! Я пойму! Это ТЫ не можешь сделать шаг! Унизиться перед тем, кто младше и слабее! Тебе проще организовать войсковую операцию в городе, и не одну, чем признать неправоту и извиниться!

Так ответь, почему я должен относиться к тебе тепло? Почему должен быть благодарен, если ты думаешь не обо мне, а в первую очередь о себе и своей гордыне?

Постояв и не дождавшись ответа, я развернулся и побрёл по коридору. Сзади раздался ее окрик:

— Стой!

Остановился. Обернулся.

— Прости, я была не права, — произнесла она, вкладывала в голос раскаяние, но я видел, что это фальшь.— Я привыкла играть человеческими судьбами и заигралась. Да, мне оказалось проще придумать войсковую операцию, чем извиниться. Доволен?

— Я-то доволен, — усмехнулся я. — Как знающий тебя. Но на сцену тебе нельзя, сторонний зритель не поверит.

Она вспыхнула, но сдержалась.

— Я извинилась. Как ты и хотел. Будешь и дальше дуться?

Я понял, не стоит перегибать. Портить отношения с ней не резон, ибо какая бы она ни была, а знакомое зло лучше незнакомого. Если вместо неё дадут кого-то другого, я взвою, придется заново 'пристреливаться', заново проходить весь геморрой, который мы с ней благополучно миновали. Да и... Ужалить Катарину, как показала практика, я могу, не такая уж она непробиваемая, а каковой будет другая?

— Нет, не буду. Но ты должна меня понять, — начал я, она перебила:

— Я понимаю.

В её голосе засквозило теплотой. И я не мог найти ни одного фальшивого оттенка в интонации.

— Я плохая. С гордыней. И не люблю никого, кроме себя. Но я исправлюсь. Обещаю.

Согласен, со стороны это звучало дико. Детсадовские какие-то аргументы. Но битва шла не на уровне слов, а на уровне восприятий, интуиций, если можно так назвать. И главный вывод, который я сделал — она совсем не так безнадёжна, как я считал. Я не безразличен ей, она действительно испытывает привязанность и симпатию. И не желает зла. Конечно, проявляется это согласно её собственному, искорёженному корпусом, мировоззрению, но порывы в её душе все же есть.

— Хорошо, уговорила. — Я выдавил тяжёлую улыбку.

— Мир? — улыбнулась она и протянула руку. Которую я пожал

— Мир.

* * *

Мы неспешно бродили по техническим помещениям и стрельбищам, подбирая скафандр, пробуя систему прицеливания и ориентирования на специальных тренажёрах и мишенях. Тянули время. Чтобы не сойти с ума, его надо было хоть чем-то занять, на мероприятие собрались ещё не все.

Ветераны — особое сословие, прослойка, честно заслужившая себе множество привилегий. Например, явиться не к десяти, как было условлено, а часам к одиннадцати-двенадцати, наплевав на дисциплину и пунктуальность, несмотря на то, что военнослужащими они остаются до самой смерти. Для них не существует понятия демобилизации, а звания остаются навсегда. Не 'полковник в отставке', например, как у военных, а просто 'полковник', в любом возрасте и на любой должности. Потому, пока не подъедут все, испытание не начнётся, и плевать на такую условность, как моё личное желание поскорее начать, чтобы не свихнуться в ожидании неизвестного.

— Для чего мне вообще куратор? — спросил я, опуская раскаленный игломёт, из которого только что жарил очередями, ставя его на стойку. Отводил стрельбой душу. — Да ещё и персональный? Чтоб девчонки не съели? Неужели они такие страшные?

Катарина грустно усмехнулась, протягивая мне оружие, за которое я отвечаю.

— Так и думала, что ты далёк от этой темы.

— Почему?

— Опыт. Его у тебя нет. Потому ты не способен оценить угрозы и вызовы. А они весьма серьёзные!

Пауза.

— Тебя съедят в первую же неделю, — улыбнулась она. — Ты беззащитен перед нашим контингентом. А сбежать, уйти отсюда после того, как за тобой закроются двери, никто не позволит. — Она скроила кислую мину.

Её слова меня не впечатлили. Я, конечно, предвидел проблемы, но, похоже, она сгущает краски.

— Отсюда подробнее.

— Разумеется! Ладно, пошли, нас вызывают. — Она облегчённо вздохнула и направилась к выходу. Я поспешил за ней. Тяжёлый гермозатвор тира, напичканного всевозможным оружием, опустился за нашей спиной. Хотя оружие у них и валяется везде, где только можно, но вскрыть арсенал без ключей и разрешений вряд ли реально.

— Загибай пальцы. — Катарина картинно прокашлялась и начала менторским тоном. — Первое, мировоззренческий конфликт. Ты попадёшь в незнакомое место с незнакомыми варварскими порядками и жесточайшей дисциплиной. Сам видел, молодняк здесь ходит по струнке, а тебя будут дрессировать наравне с ними, если не больше. Или думаешь, тебе сделают персональную скидку, как ценному сотруднику?